Лермонтов Владимир - Азбука жизни 2 страница
В юности я увлекся буддизмом. Первая благородная истина Будды о том, что жизнь — есть страдание, отзывалась в моей душе, была близка моему мировоззрению. Это понятие вошло в мою плоть и кровь, в мой разум и сердце. К сожалению (или к счастью), такое отношение к жизни руководило моими мыслями, поступками и делами. Постоянно присутствовало чувство, что чтобы я ни делал, чем бы ни занимался, к чему бы ни стремился — ничто, в конечном счете, не имеет смысла и все это кончится ничем. Так стоит ли суетиться и пытаться что-нибудь делать?! Каждый совершенный мною шаг на этой земле был двойствен, я сомневался во всем и подвергал анализу любое свое действие, и потому это походило на топтание на месте. Это ужасно.
Не хочу ставить под сомнение путь Будды, т.е. отречение от действительности, уход от людей в пустыню, где можно предаться небесным медитациям. Может быть, такой путь кому-то действительно подходит. Однако, как ни пытался я уйти от жизни, она везде и всегда доставала меня, причем самым бесцеремонным образом. Конечно, есть подвижники, которым Господь изначально определил путь отшельничества и полного отречения от мира, но таких — единицы, и то, что подходит единицам, совершенно не подходит другим. Напротив, попытка подражать кому бы то ни было крайне вредна и наносит порой непоправимый ущерб и моральному, и физическому здоровью.
У Будды свой путь, он мог отказаться от мира, а я не могу. И более того, уходить от жизни, значит оставлять мир в его невежестве и несовершенстве. Легко достигнуть покоя и гармонии вдали от суеты, тревог и волнений, где-нибудь на вершинах великолепных и живописных гор, но счастье нужно находить на самом дне жизни. Свет наших душ должен быть низведен во тьму, чтобы тьма стала светлее.
Я сумел поверить, что моя жизнь — это мучение, переживание и несение креста. Поэтому я воспринимал бытие через эту призму и рассматривал эволюцию своей жизни как переход от одного страдания к другому. Все, в конечном счете, теряло смысл, и такой взгляд на жизнь взрыхлял фундамент моих замыслов раньше, чем я начинал на нем что-либо возводить. Я поднимал ногу, чтобы сделать шаг, а внутренний «мудрец» предостерегал: «А нужно ли это? Может быть повернуть назад? А может быть вообще ничего не делать? Да и зачем дергаться, если все равно жизнь не имеет смысла!» Я загнал себя в тупик, я ненавидел себя. Я считал себя недоделанным, неудачником, неспособным и обреченным на существование, подобное черепахе, которая ползет по земле и тащит свой хвост по грязи. Я не видел своего места в поднебесной, не представлял, какая может быть от меня польза, раз люди не слышат и не понимают меня? Как я могу найти себя в жизни, коли общество не способно представить, к каким вершинам возносится дух мой, если людям нет до этого никакого дела?
Можно ли было чего-либо добиться в жизни при таких настроениях?
Если я думаю, что жизнь — страдание, то она действительно становится страданием, ибо я ей задаю свою программу, модель. Чтобы отказаться от таких воззрений, нужно отречься почти полностью от себя, ибо во мне слишком много этого «страдания». Но иного пути нет, и я должен сбросить эту старую, изношенную одежду обиды и ненависти, как к самому себе, так и ко всему миру. Мне надлежит сорвать со своих глаз вуаль безнадежности любых моих усилий на этой земле, их обреченности на поражение и провал.
Теперь я говорю себе, что жизнь создана для радости и любви, для счастья и гармонии!
Жизнь — это то, что я чувствую. А это значит, что я могу, переменив чувства, изменить свою жизнь — это в моей власти, и это право дано мне свыше. Я всегда думал, что все лучшее у меня где-то впереди, а сегодня надо потерпеть и помучаться. И таким образом я превратил свою жизнь в непрерывное пребывание во тьме, в ожидании грядущего света. И посему мое счастье ускользало от меня и постоянно пряталось где-то за горизонтом, за горами, за морями. Я никогда, по сути, не жил сегодняшним днем, напротив, я стремился быстрее его прожить, а вернее, просуществовать в нем, чтобы дождаться счастливого завтра. А назавтра повторялось то же самое, и так в течение сорока двух лет.
Теперь я буду жить и быть сейчас. Если сегодня я не стану счастливым, то я не буду счастлив никогда! Я больше не последую за «морковкой» — надеждой, которую сам же подвесил перед своим носом, я буду каждый день «съедать эту морковку» и, если сегодня я ее не «скушал», значит, я потерял один день своей жизни, он ушел бесследно и навсегда.
Я должен получать благодать от жизни каждый день. Нужно быть радостным не тогда, когда все меня признают, поймут и примут, а сегодня, когда я никому не нужен, когда никто обо мне не знает, и знать не хочет. Я могу и должен быть счастлив только в данную минуту, в данное мгновение — тогда вся моя жизнь будет счастьем.
Благословляю себя
навсегда отречься от самообвинений,
самоунижений и самобичевании!
Благословляю в себе неутомимого
адвоката, который в любой ситуации,
при любых обстоятельствах, что бы я
ни сделал, оправдает и мои ошибки,
и заблуждения, и падения!
Благословляю себя каждый день получать от жизни благодать!
Грузы прошлых неудач, падений и поражений не должны висеть на моих ногах.
В моей прежней жизни было и хорошее, и плохое. Но все это было! Оно ушло навечно, и теперь не должно придавливать меня к земле. Мои ноги должны быть легки и стремительны для движения в новую жизнь. Подлинное изменение со мною может произойти лишь тогда, когда я сброшу грузы прошлого.
Я слишком сросся с прошлым, оно довлеет надо мною сегодняшним. Каждая моя попытка рвануться вперед заставляет тут же ощутить, насколько старые привычки — не любить себя, винить себя за каждую мелочь, просчет, ошибку — сильны и стойки в моем сознании. Когда я стараюсь думать, что теперь все будет по-другому, по-новому, мой мозг не способен это принять, и он возвращает меня к накатанным, избитым дорогам прошлого, где я терпел поражение и крах. Тысячу и один раз я могу твердить себе каждый день, что я отпускаю прошлое, что оно ушло, что я стал другим человеком, но слова остаются словами, и они носятся по поверхности моего существа, не проникая в его глубины. Я чувствую ложность этих слов- самоубеждений, и от этого становится еще более противно и гадко на душе. Самовнушения о том, что нужно оставить свое прошлое позади, что нужно простить себя, весь мир, людей, которые обижали тебя в прежней жизни, вызывает в моей природе, как ни странно, обратную реакцию. Ибо в глубине души я понимаю, что ничего изменить на самом деле нельзя, я все равно останусь прежним и никакое гармоничное, радостное будущее мне не светит.
Я прочитал множество книг по самосовершенствованию, одни мне нравились больше, другие меньше, во многих есть интересные идеи, прекрасные наставления, но они не смогли прошибить стену, которая воздвигнута многолетними привычками в моем сознании. «Замечательные мысли! — восклицал я, читая книги. — Но не более того!». Ведь они не проникали в глубь моей природы, они скользили по поверхности моего ума и не меняли его модификации. Я устал от изящных самоуговоров, мне нужна была сила, которая, как стрела, пройдя через все заслоны, роговицы моего наращенного опыта, войдет в мое сердце и заставит его жить, стучать, вибрировать и чувствовать по-другому. Сколько времени я потратил на так называемые самонастрои, когда тысячу раз нужно повторять нечто подобное: «Я чувствую себя хорошо! У меня все получится! С каждым днем мне радостней жить! Я сильный, я смелый, я решительный!». Глупее занятий я не видел. Ибо можно убедить словами кого угодно, даже весь мир, но не самого себя. Себя уверить ни в чем невозможно. Мой мозг запрограммирован на безнадежность, и потому, что ни вкладывай в него, он может лишь сменить наружные окраски и тона, но не способен радикально трансформировать ход мыслей, так как нужно принципиальное изменение самой программы. А еене переустановишь запросто, тупым повторением слов, которые ничего не значат для самого процесса моделирования мыслей и чувств.
Когда мне советуют любить, у меня возникает сопротивление; когда мне предлагают простить, у меня рождается осуждение; когда мне говорят «забудь», я вспоминаю. Замкнутый дурной круг! Таково свойство психики человека. Я понимал, что тут нужна какая-то хитрость, ход конем, который бы проламывал все заслоны, стены, границы, и свет мог проникать глубоко в душу. Как ни странно (или не странно), я нашел ключ, который отворяет все двери. Причем ответ пришел сам собой, сама жизнь подсказывала, как избавляться от грузов прошлого.
Нужно заниматься любимым делом, полностью погружаться в процесс созидания, творчества, работы, и тогда весь мусор прошлого автоматически выметется и удалится из души и сердца.
Если хотите, то лично для меня это — единственное лекарство, которое действительно лечит и приносит мне подлинные плоды, а не сиюминутные призрачные настроения умиротворенности и гармонии. То, что заносилось в мою плоть, память годами, десятилетиями, невозможно исправить за один день, нельзя удалить разовым усилием воли. Мое прошлое — это скала, это окаменелый негативный опыт; мои усилия в процессе занятия любимым делом — волны, которые способны разбить эту скалу. А для этого нужно не только терпение, воля, но и ежедневные, постоянные возмущения поверхности моего бытия, т.е. жизнь моя должна стать непрерывным потоком созидания без пауз, отпуска и перерыва.
Многие системы самосовершенствования убеждают в быстроте самоизменений, для чего нужен мощный импульс. Однако на меня не действуют толчки, вернее, действуют, но результат выходит очень кратковременный. Это всегда необычайно смущало меня, заставляя думать, что я не такой, как все, что я безнадежен, и у меня никогда и ничего не получится. И действительно, я не такой, каким должен был быть «стандартный» ученик. Меня трудно перестроить разом, но меня можно переделать постепенно любимым делом. Теперь любимое дело — мой лучший врач и целитель!
Едва лишь я отхожу от процесса занятия любимым делом, как тут же на меня наплывает уныние, которое записано в программе моего мозга. Но как только я погружаюсь в созидание, творчество, тучи рассеиваются подобно утреннему туману и на душе становится легко и радостно. Как все просто! Никаких уговоров, никаких самонастроек, никаких копаний в себе. Я уже столько рылся в собственном мусоре, пытаясь от него избавиться, но ничего из этого не вышло.
Я порядком устал от мудростей, от наставлений: каким я должен быть и что мне нужно делать. Ибо в жизни можно быть либо мудрым, либо счастливым, я выбираю второе. Я не хочу изображать себя мудрецом, я не желаю играть с самим собой, обманывая самого себя, что, дескать, мне стало лучше, когда по сути ничего не изменилось. Я вожделею просто жить и любить себя и все, что вокруг меня. Но любить не потому, что так нужно, не оттого, что этого требуют нормы морали, а в силу того, что это чувство само льется из моего сердца, ибо я такой на самом деле есть. А для этого мое сердце должно быть открытым и свободным. Подлинная радость приходит, когда забываешься и растворяешься в любимом деле. Все остальное — мудрствование и философия для тех, кто намеревается, не вылезая из кровати, взобраться на Эверест.
Любимое дело лечит меня, я постепенно привыкаю к новому образу мыслей, я приучаю свой мозг думать и воспринимать мир по-доброму. Все грузы прошлого освобождают мои ноги, и я иду спокойно, легко и уверенно. В моем существе не остается места чему бы то ни было, кроме созидания, я забываю самого себя, ибо я становлюсь частью того процесса, который сам творю.
Кроме того, я ежедневно, ежечасно получаю награду — радость от содеянного и мне не нужно ждать завтра, я счастлив сегодня, а значит я счастлив всегда.
Пройдет немало времени, прежде чем я привыкну быть счастливым. К хорошему привыкнуть труднее, чем к плохому. Ибо хорошее считается в мире чем-то противоестественным, плохое — нормальным. Я не хочу жить чужой показной жизнью, это противно моему существу, которое стонет и страдает оттого, что его заставляют чем-то или кем-то быть.
Я не желаю играть в совершенство, я не хочу изображать из себя что бы то ни было, я жажду быть хотя бы на мгновение подлинным, настоящим, со всеми своими плюсами и минусами, какой есть на самом деле. Я настолько заигрался в эти взрослые игры, что мне трудно сбросить с себя маски, ибо они срослись с моим лицом и сердцем.
Я буду ловить эти чудесные мгновения и сплетать из них стежок за стежком новую материю своей настоящей жизни, где я присутствую в каждой минуте полностью в натуральном виде.
Благословляю себя заниматься
любимым делом, которое лучший врач
и учитель для души моей!
Благословляю себя никогда не бороться с самим собой!
Благословляю себя
больше не копаться в самом себе
и не насиловать себя посторонними
нравоучениями и установками!
Два состояния моей души — страх и агрессия — наиболее губительны и разрушительны не только для того, чтобы вершить в жизни своей самое главное и важное, но и для самого процесса существования. Отныне ни с кем и ни с чем не воевать и в то же время не сдаваться ни перед какими препятствиями!
Я либо воюю и наступаю, либо боюсь и прячусь. И то и другое суть две стороны одного невежества, которое губит все светлое, доброе, жизнеутверждающее.
Я устал сражаться, ибо это бесполезно, ведь я все равно не выиграю. Ни одну войну невозможно выиграть, ее можно только проиграть. Причем в брани проигрывает и та сторона, которая нападает, и та, которая защищается, ибо обе несут бесконечные потери.
Сколько времени и сил потрачено на борьбу! Я воевал повсюду и со всеми: с невежественными людьми, с недобрыми обстоятельствами, с друзьями и врагами, с самим собой и Бог еще знает с чем. Я сражался непрерывно и днем и ночью, и во сне и наяву. Я все время с кем-то или с чем-то борюсь. И, Боже, как я устал!
Если собрать энергию, потраченную на войну, агрессию и страх и направить ее в русло созидания, то я бы сдвинул горы. Ну, если не горы, так выстроил бы себе уютный уголок где-нибудь в тихом, красивом местечке, в недрах целомудренной природы и наслаждался бы жизнью. Даже если я и ничего не добьюсь в жизни, то, по крайней мере, я могу упиваться самыми простыми вещами: красотой природы, закатами и восходами, чтением интересных книг, простой, мирной работой.
Каждый день я теперь говорю себе: «Хватит, приятель! Ты ничего не изменишь тем, что укоряешь людей, замечая их невежество и несовершенство. В конечном счете, это тебя не касается, займись лучше собой. Ты не несешь ответственности за поступки других, а потому откажись от борьбы против грубости и темноты. Тем более что для людей слова ничего не значат, они понимают только примитивные вещи. И вот если в материи, в том самом плане бытия, в котором они обитают, ты добьешься успеха, это будет лучшим учителем для того., кто хочет учиться. А нет, так тем более не стоит расточать на это силы».
Я должен беречь энергию, как жемчужины, как драгоценность, которую мне вручил Всевышний для созидания. Конечно, порой человеческая ограниченность, тупость, порочность, с которыми я так часто встречаюсь на пути своем, просто убивают, заставляют забыть все первоначальные установки на мир и спокойствие. Тем не менее, нужно учиться принимать это без эмоций и реакций. Я должен чаще говорить себе: «Ничего, это — нормально. Какое значение это имеет для достижения моих целей? Я не несу, ответственности за глупость и невежество других». При этом мне надлежит обязательно улыбнуться и пожелать неприятелю скорейшего выздоровления, ведь осуждением я только укрепляю его позиции. И тогда происходит чудо: страх и агрессия уходят из моей души, ведь они боятся улыбки, как лед страшится огня. Ибо радость — это солнце, лучи которого растворяют все темное и несовершенное. Ненормально улыбаться, когда тебе ставят подножку? Вот и хорошо! Нормальные никогда и ничего не добиваются, ибо нормальность — синоним жить как все, то есть никак — без цвета и запаха, без музыки и танца.
По сути, есть только один способ воздействия на окружающих. Вспомним притчу, когда царь провел на земле полосу и предложил умникам уничтожить ее, не прикасаясь к ней. Нашелся мудрец, который рядом с этой чертой провел огромную борозду и таким образом умалил, развенчал черточку царя. Я должен проводить «борозды» созидания, что само по себе будет оказывать лучшее воздействие на темноту и невежество. Мрак нужно не проклинать и тем более не воевать с ним, а рядом с ним следует просто зажигать свет, и чем больше будет лучезарности, тем меньше будет тьмы.
Мне все постоянно говорят, а иногда думают про себя, и я это чувствую, что я живу не так, как надо. Я ощущаю со стороны окружающих постоянное давление, поскольку не вхожу в рамки их понимания, не умещаюсь в их видение того, каким я должен быть. Я много времени боролся с самим собой, чтобы стать как все, чтобы сделаться «нормальным», приличным (т.е. носящим определенную личину). Однако я потерпел от самого себя поражение и понял, что не могу изменить себя, я не способен победить себя, мне невозможно стать таким, каким бы хотело меня видеть окружение. Я также не могу долго играть роль, какую мне отводят, я быстро устаю от представлений. Поэтому я пришел к выводу, что ни в коем случае нельзя бороться с собой! Себя нельзя переменить, себя нельзя перестроить, насильно напяливая маску, накладывая грим или залезая в скафандр, себя можно только принять, понять и создать условия для произрастания в мире того зернышка, которое посеяно от рождения Всевышним в моей душе.
Мне все указывают на мои недостатки и этим меня постоянно заставляют себя ненавидеть. Я больше не буду ненавидеть себя, я буду принимать себя и даже любить в себе то, что не нравится окружающим. Ибо невозможно соединить несоединимое: нельзя быть самим собой и одновременно таким, каким ты должен быть по мнению окружающих.
Скольких людей в подлинном смысле убило это мнение «света», скольких оно продолжает уничтожать! Я дошел до того, что я даже наедине с самим собой не говорю того, что думаю, я говорю то, что нужно, а это — настоящая болезнь души. Ведь этим я постоянно загоняю себя в чулан самонедовольства и не даю себе высунуть оттуда носа, а потом жалуюсь на то, что моя жизнь сера, пуста и беспросветна.
Благословляю себя больше никогда
не воевать ни с людьми, ни с обстоятельствами, ни с самим собой!
Благословляю себя заниматься
только прокладыванием своей
«борозды» творчества!
Благословляю себя на ненормальность
улыбаться на всякий укол, подножку,
предательство и желать обидчикам
скорого выздоровления!
Если бы... — слова, которые я должен забыть навсегда. Их более для меня не существует. Никакого «если»! Никаких оправданий. С этого дня без «если»!
Слова «если бы» — это подножка самому себе, толчок в ямы, в которые я когда-то уже имел честь много раз проваливаться. «Если бы», как правило, говорят, когда пытаются оправдаться перед самим собой или перед кем-то, когда стараются найти веские причины нынешнему плачевному состоянию. Всегда можно прибегнуть к выражению «если бы», чтобы с его помощью отыскать обоснование своей несостоятельности и неудачи. Всегда вероятно в том, чего уже нет и никогда не будет, откопать виновника и навешать на него собственные просчеты и ошибки. Но те люди и обстоятельства из прошлого никуда не делись, они так же, как и раньше, существуют сегодня и в любое мгновения могут прийти, вмешаться и оказать свою очередную неблаговидную услугу. Так что, если я хочу изменить себя, то, начиная с данного момента, я не должен говорить: «Если бы».
Если бы:
— Я был богат!
— Я был удачлив!
— Я был талантлив!
— У меня было хорошее образование!
— Я жил в другом городе!
— Было другое время!
— У меня были хорошие друзья!
— Меня не обманули!
— Не скверные обстоятельства!
— Мне дали правильный совет!
— Я никого не послушал!
— У меня были другие родители.
— У меня было крепкое здоровье!
— У меня было время!
— Мне повезло!
— Я только знал:
и так далее, тысячу «если», лишь бы сегодня лежать на диване, смотреть телевизор и наслаждаться своими «если», которые (такие сякие!) изуродовали мою жизнь. Все это — пустые звуки, мыльные пузыри и слюни, которые совершенно ни к чему не приведут. Жизнь не меняется философией оправдания: отчего не получилось то или иное дело, намерение, замысел, она подчиняется и формируется только под напором непрестанных действий. Самооправдания, жалость к самому себе, лишь утверждают без того устойчивую, плотную атмосферу безнадежности и уныния.
Я выбрасываю философию: почему не получилось и кто виноват? И принимаю позицию практического подхода к реализации своих намерений: как преодолеть данные трудности и как добиться успеха? Поэтому с сегодняшнего дня я буду разрабатывать план действий и записывать его. Каждый мой день должен начинаться с четкого расписания, что я должен сегодня делать, в какой последовательности. Причем на каждый пункт должно быть отступление, т.е. чем мне следует заняться в случае, если данное дело не получается. Мне нужно механизировать себя, а главное, необходимо научиться контролировать свои чувства, чтобы не опускать руки от каждой неприятной мелочи, возникшей на моем пути. Мне надлежит чаще говорить себе: «Наплевать! Меньше эмоций, больше движений и усилий по существу!» Сверхчувствительность невозможно отменить, ее нельзя загнать в глубь себя и тем более исключено подчинить воле, ее можно только заместить деланием. Лишь направленное, сконцентрированное усилие, доколе его прилагаешь, отстраняет сверхчувствительность. Как только я останавливаюсь, так тут же принимаюсь осмысливать, анализировать происходящее и в итоге попадаю в до боли знакомый душный омут переживаний, которые не ведут никуда, вгоняют в паутину тупика и безнадежности.
Мое существо соткано из сомнений, тревог и страхов, которые нельзя победить, их следует только замещать противоположным, т.е. позитивным, смелым, творческим, и тем самым нужно приучать себя к активной, плодотворной жизнедеятельности. И потому в моем дне жизни не должно быть пауз и пробелов, ибо они немедленно заполнятся сомнениями и тревогами. Избавление от чего бы то ни было создает пустоту, которая, как правило, мгновенно обживается темными мыслями и негативными переживаниями. Необходимо постоянно занимать себя делом. Пусть это будет даже простое чтение книги, но при этом я познаю мир, а не копаюсь в мусорных баках своего ума, забитых обвинениями, оправданиями, отговорками и миллионами «если бы». Тем более что истину невозможно познать в абстрактных размышлениях, она открывается только в действии, только в дороге. Причем каждому откроется свое понимание, свое озарение, свое осознание. Никто не знает мою истину, никто и не может ее знать, ибо моя истина — во мне самом, и если я там ее не обнаружу, не открою, то никакие советы извне, никакие мудрецы и учителя мне не помогут.
Ведь сколько у меня было прекрасных возможностей! Сколько замечательных перспектив лежало у моих ног, но я так и не смог их реализовать по одной лишь глупейшей причине — потому что начинал глубоко думать и размышлять, выискивая в них смысл и истину. Пока я этим занимался, проходило время, и открытые двери, предлагающие мне войти в новые пространства возможностей, закрывались, и кто-то другой, тот, кто не думал глубоко, смело шагнул вперед и ушел. А я так и остался стоять на месте в недоумении, ибо я так много понимал, но ничего не сделал, а другой ничего и не хотел (или не мог) понимать, но сделал все.
Я устал от своей нервной системы, которая слишком глубоко все чувствует и переживает. Я не могу с ней ничего поделать. Лишь только когда я погружаюсь в дело, тогда все в порядке, наступает покой и равновесие до тех пор, пока я не задумаюсь над смыслом того, что я делаю. И тогда — стоп машина! Я завяз в собственных рассуждениях, анализах, разгадках, как птица в силке.
Потому моя главная задача — поменьше думать, не давать себе пускаться в просторы свободных размышлений, после которых уже не видишь смысла прилагать усилия, ибо все кажется суетой сует. И потому на каждый день у меня должна быть азбука действий, именно на сегодня, по которой я должен совершить несколько шагов вперед.
И я уже разубедился в том, что сначала нужно в себе развить смелость, решительность и бесстрашие, а уж потом отправляться в путь. Для меня это исключено. Я уяснил для себя то, что все вышеперечисленные качества воспитываются в самом процессе продвижения. И даже правильнее сказать не воспитываются, а вынужденно извлекаются из моего существа, ибо, чтобы совершать каждый шаг, нужно в себе вскрывать источники твердости и смелости, жемчужины уверенности и стойкости.
Теперь я двигаюсь по жизни, будто иду по незнакомому лесу. Ветки цепляются за одежду, бьют по лицу, царапают руки и ноги, и это не просто соприкосновения, это процесс срывания старых оболочек, одежд, которые мне не нужны. В то время как я сидел и горевал, пока я прятался за стеною «если», я оброс никчемными рассуждениями, как пень мхом. Движение вперед наталкивает меня на многие препятствия-ветки, которые срывают с меня все наносное, пустое и невежественное. Чем больше я иду, тем больше я испытываю боль и неприятности, но так и должно быть! Ведь это сбивает с моей души пыль, освобождает меня от того, с чем я накрепко сросся, сжился и отождествился. Как же процесс освобождения может быть без боли? И я принимаю с благословением все, что мешает, что тормозит и противодействует моему пути, ибо на самом деле таким образом я становлюсь мужественнее, сильнее и закаленнее. Я понимаю, что это мне нужно, ибо, по сути, я рождаюсь сызнова, а роды всегда болезненны и мучительны. Но с каждым шагом я ощущаю внутри себя преображение, мое сознание расширяется, душа светлеет, а ноги мои приобретают быстроту и выносливость. И с каждым новым днем меня уже меньше цепляет то, что раньше доставляло неприятности и останавливало, ибо мое существо в этом продвижении сквозь дебри бытия трансформируется, совершенствуется, делается пластичнее, прозрачнее и динамичнее.
Научиться плавать можно, только барахтаясь в воде, научиться бегать можно, лишь переставляя ноги по земле, научиться жить, добиваясь цели, можно, только карабкаясь вперед.
Благословляю себя отказаться от философии оправданий «если бы»!
Благословляю по-новому смотреть на препятствия и неудачи, а именно: «Как практически преодолеть возникшие трудности и добиться успеха?»!
Благословляю себя
на составление плана действий на
каждый день и жестко следовать ему!
Ёлки-палки! В конце концов, надо плюнуть на все сомнения, довести до конца то, что начал, и потом уже заказывать панихиду по несостоявшимся надеждам. Сколько можно «заводить пластинку» уныния, отчаяния и самоунижения?!
Я все время жил таким образом, чтобы это нравилось окружающим, родным, близким, друзьям. Я почти бесследно потерял свое собственное лицо. Я жил какой-то чужой, не моей жизнью, потому что я думал, прежде всего, не о собственном самочувствии, а о том, чтобы понравиться другим, чтобы они меня похвалили. Чего же я добился этим? А ничего! Моя жизнь, по существу, никому не нужна, и что происходит со мной, что творится в моей душе, никого не интересует. Плачу я или смеюсь, тоскую или праздную — все это мое и только для меня. Вокруг все говорят, говорят много, умно и долго. От этого тошнит. В то время как я их слушаю, моя жизнь проходит. Пока я пытаюсь следовать чужим советам, я забываю, что же мне в действительности нужно. Доколе я уродую себя, пытаясь изображать из себя счастливого, все мои внутренности стонут от боли и тоски. К чему это? Зачем?
Теперь я буду считать так: половину жизни я прожил для того, чтобы понравиться людям, другую половину я буду жить так, чтобы мне было действительно хорошо.
Я должен выйти в дорогу. Ведь раньше я только делал вид, имитировал, что я иду. На самом деле я постоянно оглядывался, думал, что скажут те, которые следят за мной, как они отнесутся к моему движению, и если от их взглядов веяло холодком и осуждением, я немедленно поворачивал назад.
Моя жизнь стала искусственной, не настоящей, я будто жил в пробирке, которую создало мнение окружающих, которые, кстати, сами уже не замечают, что не живут на самом деле, а только делают вид.
Людей по организации их нервной системы можно поделить на три класса. Первые: нормальные, т.е. те, которые не смотрят в глубину бытия, они пребывают на поверхности бытия и не задумываются о смысле своего существования. Им не знакомы и не понятны духовные муки, ибо они не способны видеть за материальной тканью сущего ничего более. Эта категория людей, по сути, владеет миром, они не думают, они просто делают, просто забирают, накапливают, используют, подчиняют себе других. Второй класс людей: чувствительные. Эта категория людей осознает и воспринимает мир глубоко, и потому они подвержены множеству сомнений, переживаний, мукам самоанализа и поиска истины. Однако одной ногой они все-таки стоят на земле и потому способны себя сдерживать и подчинять своей воле взрывы чувств, эмоций, переживаний. Им трудно жить, но все-таки мир наполовину принадлежит им, и при определенной самодисциплине, самоорганизации они умеют добиваться в жизни поставленных целей. У них развито творческое воображение и потому они могут достигать таких вершин, какие недоступны нормальным. Для этого чувствительным требуется постоянно держать себя в руках и действовать по плану. Нормальные, как правило, ищут чувствительных, ибо именно они способны производить идеи, совершать открытия. Нормальные умеют подчинить себе чувствительных и эксплуатировать их экстраординарные способности. И чувствительные позволяют смирить себя и жить в системе, какую создают для них нормальные, но все-таки что-то в душе у них постоянно, но не сильно, грызет, ибо они понимают, что нормальные кормятся за счет их сообразительности и таланта. Третий класс: сверхчувствительные люди. Это те, которые способны погружаться в самую глубину вещей, возноситься до небес. Эти люди ни одной ногой не стоят на земле, и потому их жизнь — это непрерывное мучение. Они так много осознают, так много понимают, но ничего сделать не могут по сути, так как им практически невозможно заключить себя в какие-то ни было рамки материального устройства мира, а без этого не заработаешь себе даже на кусок хлеба. Сверхчувствительным крайне трудно устроиться на земле, ибо все нормы и законы, условности и правила, догмы и каноны для них — тюрьмы, казематы, узилища. Как ни странно, но сверхчувствительных людей так много, что трудно себе вообразить. Это, по существу, гении, но они никак не могут устроиться, не могут заземлиться и поэтому всю жизнь страдают. Порой это приводит к увлечению алкоголем, наркотиками, поскольку они не могут вынести эту мертвенно-ужасающую реальность. Их подлинный дом — небеса, только там они чувствуют себя хорошо, но ходить приходится по земле. Сколько гениальных людей погибло! Они сожгли себя сами, ибо их душа все равно что открытый нерв — даже легкое прикосновение вызывает сильную боль. А жизнь, как назло, таких людей не только не щадит, но и более всего подвергает ударам и истязаниям. Есть ли выход? Есть, он труден, но есть.