Как философы выражают и передают свои мысли

Из всего сказанного выше очевидно, что форма выражения идей весьма небезразлична для философии. Естественный язык и научный язык разделены довольно четкой гранью, и это дает им взаимные преимущества. Но философия не может остановиться ни на одном из этих вариантов. С одной стороны, ее язык тяготеет к научной терминологии, к системности, у нее есть свой интернациональный словарь. Но, с другой стороны, каждый выдающийся философ создает свой язык, а зачастую и тяготеет к естественному языку, опасаясь потерять его преимущества, его возможность сохранять неопределенность как неопределенность, многозначность как многозначность. Достаточно для иллюстрации взглянуть на историю философских жанров. Уже при своем рождении античная философия опробовала многие из них. Первым была философская поэма, затем Гераклит создает уникальный жанр афоризма, который построен так, что иногда в одной емкой фразе, как в зеркале, отражает всю картину мира. Сократ принципиально придерживается жанра устной проповеди. Платон создает диалог, который, видимо, своей формой отражал его основополагающие идеи – философия как диалектический путь, как деяние, как олицетворение идеи; театрализация бытия; общение и общинность; косвенность истины. Эллинизм ставит новые жанровые эксперименты: дневник Марка Аврелия, письма Сенеки, театр. Начиная с Аристотеля все постепенно вытесняет наукообразный трактат, который доминирует и в средние века, но дополняется "утешениями", проповедями, виртуозно разработанной театрализованной техникой диспута. Венчает же средневековье единственный образец особого синтетического жанра – "Комедия" Данте Новое время преуспело в другом направлении: в стирании граней между философией и соседними сферами культуры. Притча, роман, опера выявили свои философские возможности, но и философия показала беспредельные возможности "беллетризации": разве "Наука логики" Гегеля не отвечает всем критериям романа XIX в.? Не менее сильная диффузия произошла между философией, политикой и религией. Яркий пример – русская философия после Вл. Соловьева. Отсюда видно, что философия не просто пользуется разными формами для выражения идей; она скорее делает жанр еще одним своим аргументом. Небезразличие философии к форме можно проиллюстрировать и другими сюжетами. Стоит, например, обратить внимание на историю философского образования. Философские школы античности зачастую были общинами со строгим уставом, формирующим не только мышление, но и человека в целом. Средневековые университеты были настоящей "республикой ученых", где мышление предполагало острый диспут в "парламентской" атмосфере. Но параллельно существовало и монастырское уединение созерцателя истины. Новое время рождает феномен общедоступной книги и авторитет безличного учителя – Природы. А современность... Но это уже другой разговор.

ЗАДАНИЯ

1. Как вы себе представляете идеальное философское образование, которое вам хотелось бы получить? Как вам видится философское образование в будущем?

2. Исследуйте с точки зрения формы сообщения фрагмент Гераклита В 30: "Этот мир, один и тот же для всех, не создал никто ни из богов, ни из людей, но он всегда был, есть и будет вечно живым огнем, мерами вспыхивающим и мерами затухающим". Обратите внимание на употребление слов (что это: понятия? образы? метафоры? или и то и другое?; мешает такая двусмысленность или чему-то помогает?), на структуру текста, на ритм повествования, на смысловые группы, на их возможные связи, на возможные интерпретации (физическая, мифологическая, богословская, философская, моральная...). Исключают ли эти интерпретации друг друга?

3. Попробуйте найти в художественной литературе "философскую притчу" или вспомнить ту, которая вам понравилась, или придумайте ее сами.

4. Гулливер, знакомясь с проектами ученых Лапуты, встретил среди других следующий: поскольку произнесение слов утомляет людей, а слова суть названия вещей, то целесообразнее носить при себе вещи, необходимые для выражения наших мыслей и желаний. Посмеявшись над этим проектом, подумайте затем, нет ли здесь реальных проблем, которые так странно пытались решить лапутяне? Чем удобен и чем неудобен способ представлять вещи через слова? Какие специфические трудности возникают при этом у философии?

Часть шестая

ФИЛОСОФИЯ КАК ОБРАЗ ЖИЗНИ

Мы уже отмечали тесную связь философского знания и самосознания личности. Опыт мировой истории убедительно доказал, что человеку нужны идеи. Но история философии показывает, что идеям так же нужен человек. Философские идеи без него неполноценны; они, в отличие от научных концепций, без воплощения в личной судьбе значат не больше, чем бумажные ассигнации без золотого обеспечения. Вспомните эпизод из "Одиссеи" Гомера: герой вызывает из Эреба бесплотные тени умерших, чтобы узнать будущее, но тени, чтобы обрести память и дар речи, должны сначала напиться жертвенной крови. Таковы и философские идеи, которые требуют искренней приверженности, выражающейся в изменении жизни. Не случайно книги по истории философии не обходятся без подробного жизнеописания мыслителей, тогда как книги по истории науки больше говорят об истории самих открытий и изобретений.

Отношения человека и идеи могут быть весьма разными и, к сожалению, обычно тяготеют к двум крайностям: пассивное подчинение абстрактной идее и безответственное использование идей для собственных, субъективных целей. "Золотая середина" между этими полюсами (трудно достижимая, как и все лучшее) – это восприятие идеи как истины, которая делает человека свободным. Можно проиллюстрировать сказанное следующим образом. На одном полюсе – одержимость человека идеей. Таковы, например, многие герои Достоевского или Ибсена. На другом – скептическое пренебрежение идеей, нежелание принимать ее всерьез. Таковы наивные последователи греческих софистов. Пожалуй, можно даже сказать, что таково всегда обывательское отношение к мысли. Посредине – учение Сократа, которое предполагает, что мысль нельзя вложить в человека, ее можно лишь сознательно и свободно принять, но уж если это сделано, мы несем ответственность за воплощение идеи и все последствия этого. Отсюда следует, что связь философии и жизни заложена в самой природе философского мышления. Слова Парменида: "Быть и мыслить – одно и то же" можно понимать также и в этом смысле. Однако возможны разные типы этой связи: мыслитель вправе отнестись к своей жизни как художник к материалу, и каждый раз это будет творческое индивидуальное решение. В истории мы встречаем широкий спектр таких решений: от жизни Сократа или Спинозы, где в целое сливались идея и судьба, до жизни Сенеки, говорившего, что надо жить, как он учит, но не как он сам живет. Любое честное и последовательное мышление требует жизненного воплощения, но все же наука и философия требуют этого по-разному. Джордано Бруно казненный за свои богословские убеждения инквизицией, не стал примером для Галилея, формально отрекшегося от своих научных взглядов, и через века после этого Эйнштейн, отвечая на вопрос о его выборе в подобной ситуации, поразмыслив, ответил, что из скромности он последовал бы за Галилеем. Пожалуй, каждый из упомянутых великих был прав. Ведь Галилей и Эйнштейн должны были отстаивать научную истину, которая и без их участия некоторым образом воплощена в природе, а в случае с Бруно речь шла о мировоззрении, за которое некому заступиться, кроме того, кто является его носителем. Но не всегда философские идеи требуют активной проповеди. Они делают свое дело, просто находясь в своей родной стихии независимого мышления. Это чутко ощутили тираны XX в., которым понадобился контроль не только над словами и делами, как их предшественникам, но и над мыслями. Шамфор некогда заметил: "Среди философов, равно как и среди монахов, встречаются люди, которые выбрали свою судьбу не по доброй воле и поэтому вечно ее клянут; другие примиряются с нею, но только немногие вполне ею довольны. Эти последние никого не призывают подражать их примеру, тогда как те, кто ненавидит свое призвание, всегда жаждут приобрести последователей".

Вот почему иногда даже крайняя отстраненность от жизни, уход в мир кабинета становились в биографии философов вызовом и проповедью. Ведь тем самым указывалось, что, кроме мира решенных вопросов, есть и мир иных решений и ценностей. А это всегда было особенно непереносимо тем, кто не желает оставить место чужому или просто другому миру.

В обыденной речи есть такие выражения, как "жизненная мудрость" или "философский образ жизни", которые говорят о том, что не только профессиональные философы стремятся соединить жизнь и идею. Чаще всего эти выражения создают образ личности, которой свойственно умудренное спокойствие, некоторый (что называется, здоровый) скепсис по отношению к общепринятому, покорность судьбе, но неподвластность страстям. Спиноза разрешал философам иметь только одну страсть – "интеллектуальную любовь к Богу". История показывает, что жизнь мудреца совсем не обязательно воспроизводит эту картину. И все же философский образ жизни предполагает какие-то общие ценности: неподатливость предрассудкам, обывательским "очевидностям", неприятие эрзацев и вкус к подлинности, отстраненность от мелочей, пренебрежение корыстью, критичное отношение к мыслям и доверительное – к реальности, любовь к смыслу... Что еще? Попробуйте сами продолжить этот ряд. Это пригодится, если вы захотите создать свой вариант философского образа жизни.

ЗАДАНИЯ

1. На острове Самос есть памятник. На постаменте стоят катет и гипотенуза, вместо второго катета – сам философ, тянущийся к гипотенузе и замыкающий этим движением треугольник. Что, по вашему мнению, хотел сказать скульптор?

2. Прочитайте, как Платон пересказывает речь Сократа на суде ("Апология Сократа"). Как понимает Сократ связь жизни и мысли?

3. Вспомните Кириллова из "Бесов", которого "съела идея". Прочтите внимательно соответствующие фрагменты романа Достоевского и попробуйте найти в "безумии" Кириллова "свою систему".

4. Объясните следующее высказывание Канта: "Две вещи наполняют душу всегда новым и более сильным удивлением и благоговением, чем чаще и продолжительнее мы размышляем о них, – это звездное небо надо мной и моральный закон во мне".

5. Философы, как известно, много размышляют о смерти. Есть, впрочем, и другие точки зрения. Попробуйте истолковать следующие тезисы. "Свободный человек ни о чем не думает менее, чем о смерти" (Спиноза). "Пока мы живем, нет смерти. Пришла смерть – нет нас" (Тит Лукреций Кар).

6. Что вы думаете о следующем высказывании Паскаля: "Человек – всего лишь тростник, слабейшее из творений природы, но он – тростник мыслящий. Чтобы его уничтожить, вовсе не надо всей Вселенной: достаточно дуновения ветра, капли воды. Но пусть даже его уничтожит Вселенная, человек все равно возвышеннее, чем она, ибо сознает, что расстается с жизнью и что слабее Вселенной, а она ничего не сознает.

Итак, все наше достоинство – в способности мыслить. Только мысль возносит нас, а не пространство и время, в которых мы – ничто. Постараемся же мыслить достойно: в этом – основа нравственности"?

7. Еще один знаменитый спор – XVII века. Каков действительный источник знания? Рационалисты считали, что знания должны быть общезначимыми, доказуемыми, передаваемыми. Но такие знания дает только разум, следовательно, он – источник знания, а опыт лишь позволяет проявиться истинам разума. С точки зрения их оппонентов – эмпириков – содержательную информацию может дать только опыт, разум же играет роль инструмента, который собирает и обрабатывает чувственные данные. Сформулируйте свою точку зрения. Как вы понимаете позицию Лейбница, который пытался найти компромисс: "В разуме нет ничего такого, чего раньше не было бы в чувственном опыте. Кроме самого разума"?

Часть седьмая

ФИЛОСОФИЯ В ОБЩЕСТВЕ

У философии сложились напряженные отношения с обществом. Видимо, дело в том, что она чаще всего находится в оппозиции, охотно берет на себя роль критика, разоблачает всевозможных узурпаторов, претендующих на такую роль в обществе, на которую они претендовать не вправе и не в состоянии. Поэтому она зачастую неудобна даже в достаточно благополучном обществе.

Нетрудно заметить, что развитием общества и мировой историей часто двигали философские идеи, но трудно найти примеры прямого воздействия. Гегель, наблюдая рекогносцировку Наполеона перед битвой при Йене, сказал о нем:

"Мировой дух на коне". Но Наполеон не был философом. А сам великий Гегель в это время бегал по горящему городу, пристраивая рукопись "Феноменологии духа", и на большую политику никакого влияния не оказывал. Полтора века спустя Бердяев скажет о большой политике: "Под Сталинградом столкнулись две гегелевские школы".

Видимо, лучше других объяснил это парадоксальное отчуждение идей от реальной жизни общества сам же Гегель. Он считал, что есть некая "хитрость Мирового Разума", которая любит вершить исторические дела через маленькие, частные интересы людей. Дело же философии – объяснять и осмыслять то, что уже произошло, когда прошел день свершений и наступила ночная пауза покоя. По словам Гегеля, "Сова Минервы вылетает только ночью". Действительно, история показывает, что в "хитрости Разума" есть немалый смысл, особенно если вспомнить, как трагично заканчивались утопические попытки напрямую внедрить ту или иную идею в человеческое общество. В то же время надо признать, что "эпохи действия" активно используют то, что было создано "эпохами размышлений". Можно припомнить немало печальных примеров участия философов в жизни общества. Несмотря на убежденность Платона в том, что обществом должны править философы, сам он не смог реализовать свои проекты на Сицилии и в конце концов был продан в рабство местным властителем. Проникновенная книга Боэция об утешительнице-Философии была написана им в тюрьме перед казнью из-за политического конфликта. Знаменитая книга Марка Аврелия, всесильного императора и философа (казалось бы, сбылась мечта Платона), была написана для того, чтобы не потерять самого себя из-за политики, чтобы хоть на время убежать от нее. Достаточно примеров и того, как общество само торопилось избавиться от философов, не ожидая от них ничего хорошего. Изгнание Анаксагора, казнь Сократа... Античная философия закончилась тем, что в 529 г. император Юстиниан закрыл все философские школы и философы эмигрировали в Персию. Много веков спустя Восток отвечает Западу тем же: в 1922 г. Советская Россия двумя пароходами высылает в Германию цвет своей интеллигенции, закончив тем самым короткую, но феерически яркую историю русской философии. Трудно не вспомнить по этому поводу и лаконичный афоризм министра Ширинского-Шихматова, запретившего в XIX в. на несколько десятилетий преподавание философии в высшей школе России: "Польза философии не доказана, вред возможен". И все же, если мы отвлечемся от больших драм истории и посмотрим на повседневную жизнь общества, мы увидим, что оно никогда не обходилось без той или иной доли участия философов. Их социальные обличия могут быть весьма разными: ученый, педагог, обличающий условности киник, публицист, салонный острослов, пророк, писатель, поэт, советник при правителе, воспитатель будущих политиков... Общность же в том, что они мыслью, жизнью и творчеством свидетельствовали о том, что идея и действительность могут совпасть уже здесь и сейчас, в реальной общественной жизни.

ЗАДАНИЯ

1. Прочитайте комедию Аристофана "Облака". Похож ли Сократ комедии на героя платоновской "Апологии Сократа"? Почему оказалось возможным такое разное восприятие деятельности Сократа?

2. Прочитайте фрагмент из диалога Платона "Государство" (5190-521с) о долге философов перед государством. Согласны ли вы с Платоном?

3. Кьеркегор в книге "Или – или" рассказывает следующую притчу: "В одном театре начался пожар. За кулисами. Вышел клоун, чтобы объявить об этом публике. Все подумали, что это шутка, и стали аплодировать. Он повторил – аплодисменты громче. Я думаю, что мир погибнет под всеобщие аплодисменты".

Может ли оказаться философия в положении этого клоуна?

Часть восьмая

ФИЛОСОФИЯ ВО ВРЕМЕНИ

У философии есть свой способ существования во времени. Сравним ее в этом отношении с наукой и искусством.

Наука на каждом этапе своего развития дает сумму и итог своей деятельности, все актуальное собрано в ее сегодняшнем дне, и если кому-то захочется вернуться, например, к Галилею, это значит, что ему надо создать новую теорию, потому что история науки безвозвратно ушла в прошлое.

Искусство не знает прошлого, все, что есть великого и просто значимого в ее истории, живет и сейчас.

Философия подобна искусству тем, что не знает поступательного развития. Сегодня можно быть последователем любого философа любых времен, не навлекая на себя насмешек, но философия похожа на науку тем, что не может примириться с многообразием точек зрения: если они противоречат друг другу, то истинной может быть только одна из них.

Эта странная особенность философии стала причиной того, что главной формой ее существования оказалась "история философии", не похожая ни на прогресс науки, ни на мирное сосуществование всех феноменов искусства. Профессиональному философу нельзя обойтись без истории философии, как обходится (на худой конец) ученый без истории науки или художник без истории искусств.

И по сей день идут споры о том, что такое история философии. Несостоявшаяся наука?

Набор мнений? История заблуждений? Бесконечные споры об одном и том же, необходимость всегда начинать с самого начала, отсутствие общепризнанных истин – что это, слабость философии или в каком-то смысле преимущество?

Во всяком случае, мы видим, что у философии свои отношения со временем, которые тоже могут быть предметом философской мысли.

Часть девятая

ФИЛОСОФИЯ В ПРОСТРАНСТВЕ

Как и у всякого явления культуры, у философии есть своя национальная почва, свои этнические очертания. Философия так же локальна в пространстве, как и во времени. Многие культуры могут ее заимствовать с большим или меньшим успехом. Но порождать оригинальные явления смогли лишь некоторые.

Возможна ли национальная философия? Всегда ли необходима философия той или иной культуре? Можно согласиться с тем, что вряд ли возможна национальная математика и вряд ли возможна в каком бы то ни было виде интернациональная литература. Место философии – где-то между этими полюсами. Разгадка здесь – в роли языка. Для философии язык – не внешняя оболочка смысла, но и не последняя возможность воплощения. Философия вырастает из почвы национального языка, но тяготеет к выходу за его пределы, преодолевает его и в то же время не отказывается от него. Этот процесс еще не очень хорошо изучен: ведь только сравнительно недавно мир почувствовал необходимость духовного единства.

История показывает, что результаты национальной философии со временем становятся всеобщим достоянием (так произошло с философией Греции, Индии, Китая, Германии), что в некоторых случаях возможна транснациональная философская культура (средневековая латинская философия), что возможна устойчивая культурно-национальная традиция "стилей" философского мышления (например, склонность к рационалистической метафизике на континенте и склонность англоязычной философии к логико-лингвистическому анализу), что возможна полноценная культура без философии (Россия до XIX в.) и возможен современный генезис философии (Россия начала XX в.), что нет принципиальных границ для взаимовлияния (русское славянофильство выросло под влиянием немецкого романтизма), что Восток и Запад могут находить общий язык при всех радикальных философских различиях.

Наконец, главный вывод, который нам подсказывает история, – в том, что дробление философии во времени и пространстве делает ее не слабее, а сильнее, богаче и интереснее.

Часть десятая

ГРАНИЦЫ ФИЛОСОФИИ

Философию трудно понять без выяснения ее отношений с другими видами духовной деятельности. Попробуем классифицировать их следующим образом. Допустим, что существуют два мира – опытный и сверхопытный. Существуют также два основных способа реакции на мир – эмоциональный и рациональный. Эмоциональное освоение опытного – искусство. Рациональное освоение опытного – наука. Эмоциональное освоение сверхопытного – религия. Рациональное освоение сверхопытного – философия. Данная классификация – абстрактная модель "чистых" типов. На практике, в развитом виде они включают в себя все иные типы: религия – это и богословие, и теургия, и церковные науки (например, библейская текстология). Искусство – это еще и искусствознание, литературоведение, филология; оно даже может быть в каком-то смысле "философией" и "религией", когда от образов и благодаря им прорывается к идеалу, как, например, это происходит в романах Достоевского. Каждая из четырех сфер духа строится из двух элементов: из образа и понятия. В основе образа – сигнал в пространстве, ограниченный моим Я. В основе понятия – знак во времени, ограниченный моим Я. В науке понятие подчиняет себе образы – например, формула и бесконечное множество подчиненных ей вещей. В искусстве образ подчиняет себе понятия – например, образ Гамлета служит основой бесконечного числа толкований. В сфере религии образ выполняет роль понятия – например, миф. В философии понятие служит заместителем образа. Это – условная, в какой-то степени игровая классификация. Можно придумать и другие. Но что действительно важно, так это требование тщательно различать границы сфер. Если они вторгаются одна в другую, начинаются неприятности. Религии, к примеру, должно быть все равно, какие у человека художественные вкусы или философские взгляды. Но когда эти вкусы и взгляды перестают быть искусством и философией и становятся "идеологией", это религии небезразлично. Или, например, философия, искусство и наука сами по себе лишены благочестия и поэтому не могут заменить религию, но, когда они пытаются сделать это, требуя себе всего человека без остатка, возникают жуткие псевдорелигии, возникают идеологии, теократии, технократии... Большинство недоразумений и обвинений в адрес философии возникает из-за того, что нарушаются ее границы и путаются цели. Потому надо поставить вопрос: чего не может философия? Философия не может дать научного знания, она не опирается на опыт и не может быть "царицей наук", осуществляя руководство или обобщение наук. По этой же причине философия не может давать то, что дает Откровение. От нее не надо ждать практических или моральных указаний. Она не может стать основой чувственной оценки и художественных переживаний. Что может философия? Может требовать и достигать ясности, самосознания, ставить вопрос, разоблачать скрытую философию, готовить поле для знания, стеречь границы, разделяющие сферы познания, быть хранителем целого, любить мудрость и искать безначальное Начало.

ЛИТЕРАТУРА

1. Философский энциклопедический словарь. М., 1989. 2. Современная западная философия: словарь. М.,1991. 3. Платон. Сочинения в 3-х т. "Апология Сократа". Т. 1. М., 1968, с. 81-112; "Федон", "Федр", "Пир". Т. 2. М., 1970, с. 11-222; "Государство". Кн. VI-VIII. Т. 3(1), с. 285-389. 4. Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М., 1986. 5. Боэций. Утешение Философией. – В кн.: Утешение Философией и другие трактаты. М., 1990, с. 190-290. 6. Кант И. Что значит ориентироваться в мышлении? – В кн.: Соч. в 4-х т. Т. 1. М., 1994, с. 193-238. 7. Гегель Г. В. Ф. Кто мыслит абстрактно? В кн.: Работы разных лет. Т. 1. М., 1970, с. 387-394. 8. Ясперс К. Введение в философию. (Готовится к изданию.) 9. Лосский Н. О. Введение в философию. Пг., 1918. 10. Франк С. Л. Введение в философию в сжатом изложении. Пг., 1922. 11. Челпанов Г. И. Введение в философию. М., 1912. 12. Лосев А. Ф., Тахо-Годи А. А. Платон. Аристотель. М., 1993. 13. Мотрошилова Н. В. Рождение и развитие философских идей. М., 1991