И солнца луч, и тени туч приносит

ГИМН ЛИЧНОСТИ

То Человек был, Человек – во всём,

Ему подобных мне уже не встретить

В.Шекспир

Судьба свела нас в далёком теперь уже 1990-м году, и встреча была не менее удивительна, чем расставание. В то время, к своим тридцати годам отроду, по всем законам возрастной психологии, я вступил в пору первичного кризиса середины жизни. Освоив очередную – пятую – профессию (в эпоху развала социализма это было вполне распространённым явлением), потеряв почти всех близких людей, но так и не приобрёв новых, я всё чаще задумывался о безумности мироустройства и всего происходящего.

Ещё в двадцатилетнем возрасте передо мною принципиально вставал вопрос о бренности жизни, и бессмысленности пребывания в ней. Особый смысл, второе, новое дыхание вдохнула в меня тогда встреча с «Маленьким принцем» – литературным героем бессмертного гения Антуана де Сент-Экзюпери. Однако моего физико-математического естественнонаучного образования категорически не хватало ни для объяснения своих ни, тем более, «чужих» глобальных мировых проблем, к познанию которых всегда стремилась моя душа, не удовлетворённая демагогическими теориями марксизма-ленинизма. Прекрасная волшебная сказка Экзюпери, «в которой есть ответы на все вопросы», на высочайшем духовном уровне подводила к интуитивному построению другой – реальной картины мира. Но всё же мне явно не хватало эзотерических знаний, строгой и ясной философской концепции... В то последнее лето новой драмой оборвалась моя самая романтическая морская любовь...

Вот тут-то «…и появился Лис»!.. Всё как в «Маленьком принце»!

Лисом для меня стал Ладик Владимир Кузьмич.

Всё было естественно, закономерно и удивительно одновременно. Владимир Кузьмич тогда будучи протестантским проповедником читал свои проповеди в детском саду, в ремонте которого мы вместе участвовали. В рабочее время он расписывал стены садика чудесными живописными рисунками, по-детски яркими и привлекательными, но по-взрослому многозначительными и глубоко одухотворёнными. А во время внеурочное, когда собирались все желающие, «страждущие и обременённые», этот человек просто преображался. Причём не только потому что облачался в чёрную ризу, так не привычную тогда взгляду советского «убеждённого» в правоте идей коммунистической партии человека, не только потому, что налицо имел место факт наличия величайшего дара красноречия, но потому, что просто нигде нельзя было встретить такого открытого беспристрастного обсуждения любых вопросов. Такой искренности и объективности нельзя было увидеть тогда даже во «Взгляде» – популярнейшей всесоюзной телепередаче «перестроившихся комсоргов». По содержанию эти встречи были тем более неповторимы: ведь в основе гражданской позиции оратора стояла, вроде бы и знакомая, но неожиданно новаторски открывшаяся советскому человеку христианская доктрина.

Но главное – причина неоспоримой убедительности выступлений отца Владимира, как выяснилось гораздо позднее, заключалась в его свободолюбии, в неподкупной принципиальности его личности. Без сомнения, у него были духовные столпы-ориентиры, на которые он равнялся в жизни – выдающиеся личности в религии, искусстве. Но он не кланялся никаким авторитетам, воистину не сотворял себе кумиров, более того – прямо в соответствии с идеей… классического марксизма – всё «подвергал сомнению», читал «между строк», творчески переосмысливал каждое слово священных писаний и философских течений. Это был настоящий учёный-искатель, готовый «спуститься в самый ад ради любви к Истине», беззаветно стремившийся к её познанию, но которая, однако, как всегда, по утверждению Будды, находилась «посередине», то есть на пересечении всех взглядов, мнений и правд… Вот в этой неподдельной и логичной компромиссной бескомпромиссности, да простят меня «ортодоксальные» христиане, и крылась причина парадоксальной на первый взгляд, но выстраданной и глубоко осознанной экуменистичости позиции Владимира Ладика. Эта позиция не была позицией духовного или гражданского лица, но, повторюсь, – позицией учёного-правдолюбца. Слова «Платон мне друг, но Истина дороже» – с полным основанием могли быть «приписаны» и его перу! Здесь, думается, и следует искать причину столь неоднозначных отношений Художника с Планетой людей. Впрочем, вся история человечества пестрит подобными примерами. Как говорил сам отец Владимир: «Что ждать подарков от этого мира? Нет у него других наград для лучших из лучших… кроме гвоздей. Лучших – этот мир распинает!»

Позиция Искателя и Мастера, Отшельника и Гражданина, не допускавшая равнодушия, подкупала восхищённых сторонников и бесила недалёких противников. Но именно на ней строились отношения Владимира Кузьмича с миром духовным и светским: уважая (пусть и не соглашаясь, не принимая, опровергая!) мнение других, он всегда имел мнение своё. В лучших традициях одного из любимых своих киногероев – того самого Мюнхгаузена – не меняясь, простите, «из-за каждого идиота». Тем не менее: соответственно этой позиции, так невоспринимаемо неискушённым обывателем, эволюционно последовательно менялись духовно-этические философские платформы искателя. Он постепенно вырастал из «коротких штанишек» старых знаний и прилежно, по его выражению, «переходил в следующий класс обучения».

Кто может возразить логике этой убедительности? Но «специалистов», не желающих слушать и не умеющих понимать, всегда находилось более чем достаточно… И если бы дело ограничивалось только простыми смертными…

Городские власти постоянно подвергали нестандартную (а разве может быть творческий поиск стандартным?), не от мира сего личность скрытой враждебности и открытым гонениям. Он создавал добровольное, не имеющее уставного капитала благотворительное общество «Милосердие», призванное ухаживать за больными в больницах, бескорыстно помогать нуждающимся и слабым, «быть щедрыми богатых призывал», а городское руководство пыталось обкладывать его налогами и запретами. Он ударялся в политику, вступал в «Славянский собор», восставал против коррупции, агитировал голосовать за тогда ещё мало известного А.Г. Лукашенко, а новая власть выдавала негласные указы о нежелательности проведения его художественных выставок, публичных выступлений и публикаций в прессе до самых последних дней его жизни. «Простым, бесхитростным стихом» он призывал всех к миру и дружбе между людьми и народами, а вызывал враждебные выпады и националистов, и интернационалистов, и администраций и оппозиций.

Но самым нелепым к «детинушке», как он сам себя называл, было отношение церковников-фарисеев. Он «с нищими молил Творца о хлебе» и призывал всех ко Христу, а официальная церковь предавала его молчаливой анафеме. Причём и протестантская, и православная. Наиболее адекватным к «неадекватной» личности было отношение русских старообрядцев и белорусской униатской церкви. Следует заметить, однако, что из всех христианских конфессий наиболее близко душе Художника было сакральное православие, в которое привёл он и меня двадцать лет назад. Разве не о том кричат своими стенающими глазами чудесно созданные им картины-образа. Имеющие д-уши да услышат!!!

...Не нашлось у сильных мира сего ни душ, ни глаз, ни ушей, ни элементарного благоразумия – не устраивать «соцсоревнования» завистников с великим проповедником, но для общего же блага применить его дарование хотя бы на поприще иконописи. Сколько мог бы сделать сам яркий образ его личности в нравственном воспитании подрастающего поколения, в очищении и подъёме духовной культуры края... Впрочем, «Бог не в силе, а – в правде»: будущее всё расставит на свои места, будущее – за Ладиком! А сегодня, в лице благодарных полочан, мы выразим глубокую признательность тем не многим подвижникам, которые не побоявшись за свои портфели, несмотря ни на какую блокаду и «установленные нормы» всё же устраивали творческие встречи и персональные выставки достойного сына достойной земли.

«Орлы не летают стаями» – гласит латинская мудрость. «Одиночество – удел личности», – провозглашал А.Шопенгауэр. «Быть – так быть первым», – говорил В.Чкалов.

Может быть, для кого-то эти мысли и станут откровением, но человечество давно пришло к выводу, что при всём разнообразии форм жизни каждый рождается и умирает в одиночку не случайно. Каждый из нас приходит в этот мир с одной единственной ему ниспосланной миссией, и в её исполнении именно он – первый и главный, единственный и неповторимый её исполнитель. У рода человеческого просто нет другого пути. И нет, и не может быть для всех общих шаблонов. И всякое отклонение от своего предназначения – не другой путь, а личностная катастрофа, более того – причина всех бед цивилизации.

Только вслушайтесь в эти фактически однокоренные слова: «первый», «единственный». Потому-то всякий мыслящий и есть «всегда инакомыслящий», как писал Ладик! Да все нормальные люди, наделённые сознанием, по природе своей не могут быть не мыслящими. А значит, должны быть инакомыслящими по отношению к другим, то есть имеющими своё мнение, социальную позицию и роль. Иначе о каком предназначении и миссионерстве можно говорить. Печально-известная большевистская мораль с её извращённым представлением о социальной общности и варварски навязываемой нам моделью «человека-винтика» в государственном механизме – по сути своей нелогична и античеловечна, а значит, бесперспективна. Горе государствам, так и не осудившим эту сатанинскую доктрину, горе «взрослым», так и не понявшим своей смертельной ошибки!

Мы же, «дети», которые, по Экзюпери, «действительно понимаем, что такое жизнь», просто согласимся с тем, что каждый из нас уникален по-своему и потому… о, парадокс(!) – всегда не только единственен, но ещё и отличающийся от всех – «альтер» (один из двух) – по-латыни. То есть – другой! И каждый из нас может быть и единственным, и одиноким по форме уже потому, что по содержанию – он другой – альтернативен всем.

Такой уникальный образ альтернативности, личностности, индивидуальностности и нёс собою Владимир Ладик. Поистине он был единственен и неповторим и в социальном, и в профессиональном смысле. Достаточно сказать, что в своей живописи, например (не поворачивается язык назвать её графикой), он разработал уникальную, признанную профессиональными экспертами технику «сухой кисти», благодаря одной которой его работы стали узнаваемы с первого взгляда. О глубине его проникновения в секреты всевозможных направлений изобразительного искусства, начиная с академического реализма и заканчивая наивизмом, кубизмом, абстракционизмом – говорить не приходится: это нужно видеть! Невзирая же на все жанры и формы, отметить можно одно: в его творчестве вы не встретите так называемых «проходных» – пробных, незаконченных, одноразовых – неполноценных работ. Всё это труды не просто филигранной проработки художественного образа до последних мелочей, но труды мысли и Духа высшей пробы, несущие в этот мир идею стремления, приближения к высшему совершенству. Без всяких компромиссов, косноязычности и шор! Труды, достойные стать образцами любого жанра в любом музее.

Возможно когда-нибудь наш лицемерный мир…

Владимир Кузьмич – не ждал, не надеялся. Он просто дарил свои картины людям и учреждениям. (Одному только новополоцкому музею подарено порядка сотни работ). Насколько мне известно, он никогда не назначал и цен на свои картины, если их хотели купить. Как настоящий пастырь: что дадут – принимал как должное...

В литературе «Володенька» был новичком, но не думаю, что здесь он оставил след на много менее значимый, чем в изобразительном искусстве. Я бы сказал, что совершил он настоящий гражданский подвиг: ведь по-русски он стал сочинять только к своим пятидесяти годам, а по-белорусски вообще стал учиться говорить и писать только к шестидесяти. Но, думаю, это не умаляет его поэтических заслуг. Откроем любой томик, кстати, увидевший свет, как и все литературные творения мыслителя, лишь благодаря усилиям его лучших самоотверженных друзей – Марины и Галины Самусенковых, Михаила Крыленко. Прочтём снова и снова строки его «прозаической» поэзии и поэтической прозы… «На вид невзрачна моя муза: в платочке с русою косой, с моралью, скучной, как обуза, и скорбной страждущей душой…». «Лучше жить и страдать человеком, тихо плакать, любуясь зарёй…». «О, Беларусь, толькі тады, калі я звярнуўся да цябе на мове сьвядомых беларусаў, ты адчыніла для мяне свой загадкавы твар. Я ўбачыў усю глыбіню тваіх васільковых вачэй і, як ніколі ранней, зразумеў тых людзей, што напоўнены вялікім болем за твой цяжкі лёс…» Нужны ли комментарии?!

...И если всё человечество, согласно П.Брэггу, действительно можно разделить на две группы: на тех, кто всегда к чему-то стремится, что-то хочет понять, и на тех, кто уже всё «понял» и живёт лишь, чтоб сэкономить на собственных похоронах, – выберем первых!

Среди первых – всегда был и Владимир Ладик. Отоспав во гробе – уникальном ложе, стиравшем в его мировосприятии грань между жизнью и смертью добрый десяток лет, «Диоген нашего времени» собственной рукой порубил свои деревянные оковы, предвидя в них будущую находку для неугомонных фетишистов. На своём седьмом десятке сделал переоценку ценностей в пользу духовных символов и устремился к новой жизни, оставаясь честным искателем до конца, став в один ряд с величайшими детьми Земли Полоцкой. Вся жизнь его стала настоящим гимном Личности в миру, искусстве и религии. Ищущим – первым – он жил, искал и делился своими находками со всеми желающими. Для ищущих-первых – он всегда будет не обузен, но полезен. А для других?.. Как известно, «…Вверх таких не берут и тут про таких не поют».

В честь нашего же друга мы споём гимн, рождённый в лучах обаяния его личности:

День

И солнца луч, и тени туч приносит

День. И счастья путь печаль преследует, как тень.

Но нет мрачней, печальней дней пустых людей,

Кормящих мрак души убогостью своей.

Альтернатива, альтернатива?

Тень

И тьму приносит ночь нам снова.

Тень… И ложь лишь ждёт её покрова.

Зло боится света и живёт в сердцах людей –

Домах-футлярах мрака и теней.

Альтернатива, альтернатива?

Нет,

Не заглянуть в глаза свои сурово,

Нет, вину свою нам не признать – и снова:

Ложь и подлость нашим тёмным царством правят,

Лесть и гордость, тьму сгущая, глупость славят.

Альтернатива, альтернатива?

Где

Найти тебя мне в этом мире сложном?

Где не потерять себя в пути тревожном?..

Ты всегда светла, всегда чиста, всегда честна,

Всегда одна… Ты лицемеру не видна –

Альтернатива, альтернатива.

Верь,

Я не склонюсь пред злобы злата градом,

Верь, я душу не продам судьбы преградам,

Верь, я слаб и слеп, но знаю я, чего хочу:

С в е т, выбираю я Тебя! Тебя ищу –

Альтернатива, альтернатива.

Альтернатива!

…Вечный искатель Света уже далеко от нас. Но я верю – он, конечно же, нашёл свою планетку, которая, конечно же, гораздо ближе нашей расположена к Солнцу и Свету…

И я знаю: где-то там, на той далёкой планетке, живёт человек, пусть не любивший, не позволявший называть себя духовным отцом, но всё же ставший главным Учителем моей жизни. Человек, более кого-либо из всех знаемых мною, заслуживающий уважения: как личность, как мастер, как слуга Божий. Его вечно ускользающая от неосторожных взглядов душа, всё как по «Маленькому принцу»(!), таки ускользнула от этого мира…

Но не из моего сознания! Но не бесследно! Оставив глубокий и неизгладимый, благодатный и благодарный след в моей душе. Оставшись жить в ней и в душах всех тех, кто тянется к Свету.

Дмитрий Парус