Родовая сущность человека— как и природа, так и его ду­ховное родовое достояние — превращается в чуждую ему сущ­ность, в средстводля поддержания его индивидуального существования. 2 страница

Укажем еще на замечательные факты, показывающие не­разрывную связь, существующую между мозгом и умом или вооб­ще духовной жизнью человека. Род занятий человека имеет влия­ние на состояние мозга. Умственная деятельность увеличивает его объем и укрепляет его, подобно тому, как гимнастика укрепляет наши мускулы...

Вообще, связь духовной деятельности с отправлениями моз­га признана несомненною в сочинениях всех лучших и добросовестнейших натуралистов...

В организме человека нет ни одной части, которая сущест­вовала бы сама по себе, без всякой связи с другими частями; но ни одна из частей нашего тела не связана так существенно со всеми остальными, как головной мозг. Не входя ни в какие подробности, довольно сказать, что в нем сосредоточиваются нервы движения и чувствования. Понятно поэтому, в какой близкой связи нахо­дится деятельность мозга с общим состоянием тела. Очевидно, что всякое изменение в организме должно отражаться и на мозге, если не в мыслительной, то в чувствительной его части. Доселе еще физиологические исследования не объяснили вполне микро­скопическое строение частиц и химический состав мозга, и, сле­довательно, нельзя еще сказать, какими именно материальными изменениями организма обусловливается та или другая сторона деятельности мозга. Тем не менее дознано уже достоверно, что, кроме охранения мозга от повреждений, для его развития необхо­димы два главных условия: здоровое питание и правильное уп­ражнение...

Наблюдения над историею духовного развития человека, не­сомненно, подтверждают мнение Бока, показывая, что, чем менее внешних впечатлений получал человек, тем не менее, уже круг его понятий, а вследствие того — ограниченнее и способность сужде­ния. Против этого положения возражают многие, утверждая, что понятия и суждения существуют в человеке при самом рождении и что иначе он ничем бы не отличался от животных, имеющих внеш­ние чувства столь же совершенные, а иногда и лучшие, чем чело­век. Кроме того, говорят, если бы все понятия приобретались из внешнего мира, то дети, взросшие под одними влияниями, должны бы быть одинаково умными. Такое возражение совершенно неосно­вательно; при нем упускается из виду то обстоятельство, что ощу­щение внешних впечатлений совершается не в самих органах чувств, а в мозгу; мозг же неодинаков у людей и животных и даже допускает некоторое различие в различных людях...

Что человек не из себя развивает понятия, а получает их из внешнего мира, это, несомненно, доказывается множеством наблюдений над людьми, находящимися в каких-нибудь особенных положениях. Так, например, слепорожденные не имеют никакого представления о свете и цветах; глухие от рождения не могут со-|

ставить себе понятия о музыке. Люди, выросшие в лесах, в общест­ве животных, без соприкосновения с людьми, отличаются дикос­тью и неразвитостью понятий (I, С. 171—173).

Чувствования возникают в нас вследствие впечатлений, по­лученных от предметов внешнего мира. Но впечатления эти только тогда могут быть нами сознаны, когда они подействовали на мозг. Иначе мы будем смотреть на предмет и не видеть; перерезанный нерв будет раздражаем всеми возможными средствами, и мы не будем чувствовать боли, потому что нерв разобщен с мозгом. Отсю­да очевидно, что всякое чувство, прежде своего отражения в серд­це, должно явиться в мозгу, как мысль, как сознание впечатления, и уже оттуда подействовать на организм и проявиться в биении сердца. Следовательно, на чувство надобно опять действовать по­средством мысли...

Что касается до воли, то она еще более, нежели чувство, за­висит от впечатлений, производимых на наш мозг внешним миром. В наше время уже всякий понимает, что абсолютная свобода воли для человека не существует, и что он, как все предметы природы, находится в зависимости от ее вечных законов. Кроме г. Берви, ав­тора “Физиологическо-психологического взгляда”, никто уже не может ныне сказать, что человек существует вне условий прост­ранства и времени и может по произволу изменять всеобщие зако­ны природы. Всякий понимает, что человек не может делать все, что только захочет, следовательно, свобода его есть свобода отно­сительная, ограниченная. Кроме того, самое маленькое размышле­ние может убедить всякого, что поступков, совершенно свободных, которые бы ни от чего, кроме нашей воли, не зависели, — никогда не бывает. В решениях своих мы постоянно руководствуемся каки­ми-нибудь чувствами или соображениями. Предположить против­ное — значит допустить действие без причины (1, С. 176—178).

Но в мире вещественном мы не знаем ни одного предмета, в котором бы не проявлялись какие-либо свойственные ему силы. Точно так же невозможно представить себе и силу, независимую от материи. Сила составляет коренное, неотъемлемое свойство мате­рии и отдельно существовать не может. Ее нельзя передать мате­рии, а можно только пробудить в ней. Магнетизм можно вызвать, но не сообщить предмету. Нельзя представить магнитной силы без железа или вообще без тела, в котором она заключена, как одно из коренных, элементарных его свойств. Стало быть и в человеческом мозге, каков бы ни был его состав, должна быть своя сила. И что же удивительного, если эта сила проявляется в ощущении? (I, С. 345).

Разумеется, есть общие понятия и законы, которые всякий человек непременно имеет в виду, рассуждая о каком бы то ни бы­ло предмете. Но нужно различать эти естественные законы, выте­кающие из самой сущности дела, от положений и правил, установ­ленных в какой-нибудь системе (П, С. 326).

Не факты нужно приноравливать к заранее продуманному закону, а самый закон выводить из фактов, не насилуя их произ­вольно: эта истина так проста и так понятна каждому, что сдела­лась, наконец, общим местом. А между тем чаще всего встречаешь противоречие этой истине, и, что всего досаднее, противоречащие нередко сами торжественно проповедуют ее. Как можно, говорят они, начинать с того, что должно быть результатом изысканий: факты, факты — вот с чего надобно начинать! А посмотришь — вы­вод давно уже готов у них-, а факты-то так себе, ради единой только формальности выставляются напоказ (1, С. 344).

Действительность, из которой почерпает поэт свои материа­лы и свои вдохновения, имеет свой натуральный смысл, при нару­шении которого уничтожается самая жизнь предмета и остается только мертвый остов его. С этим-то остовом и принуждены были всегда оставаться писатели, хотевшие вместо естественного смысла придать явлениям другой, противный их сущности (II, С. 333, 334).

Добролюбов. Н. Избранные философские сочинения: в 2-х т. — М., 1945—1946.

К. С. АКСАКОВ

О внутреннем состоянии России

Первый, явственный до очевидности вывод из истории и свойства русского народа есть тот, что это народ негосударственный, не ищущий участия в правлении, не желающий условиями ограничи­вать правительственную власть, не имеющий, одним словом, в себе никакого политического элемента, следовательно, не содержащий в себе даже зерна революции или устройства конституционного.

Еще до христианства, готовый к его принятию, предчувствуя его великие истины, народ наш образовал в себе жизнь общины, ос­вященную потом принятием христианства. Отделив от себя прав­ление государственное, народ русский оставил себе общественную жизнь и поручил государству давать ему (народу) возможность жить этою общественною жизнию. Не желая править, народ наш желает жить, разумеется, не в одном животном смысле, а в смысле человеческом. Не ища свободы политической, он ищет свободы нравственной, свободы духа, свободы общественной — народной жизни внутри себя.

Итак, русский народ, отделив от себя государственный эле­мент, предоставив полную государственную власть правительст­ву, предоставил себе жизнь, свободу нравственно-общественную, высокая цель которой есть общество христианское.

Хотя слова эти не требуют доказательств, — ибо здесь до­статочно одного пристального взгляда на русскую историю и на со­временный русский народ, — однако можно указать на некоторые особенно ярко выдающиеся черты. Такою чертою может служить

древнее разделение всей России, в понимании русского человека, на государство и землю(правительство и народ), и оттуда явивше­еся выражение: государево и земское дело.Под государевым де­ломразумелось все дело управления государственного, и внешне­го и внутреннего, и по преимуществу дело военное, как самое яркое выражение государственной силы...

Вне народа, вне общественной жизни может быть только ли­цо(individo). Одно только лицо может быть неограниченным прави­тельством, только лицо освобождает народ от всякого вмешатель­ства в правительство. Поэтому здесь необходим государь, монарх. Только власть монарха есть власть неограниченная. Только при не­ограниченной власти монархический народ может отделить от себя государство и избавить себя от всякого участия в правительстве, от всякого политического значения, предоставив себе жизнь нрав­ственно-общественную и стремление к духовной свободе. Такое монархическое правительство и поставил себе народ русский.

Сей взгляд русского человека есть взгляд человека сво­бодного.Признавая государственную неограниченную власть, он удерживает за собою свою совершенную независимость духа, совести, мысли.

Итак, первое отношение между правительством и народом есть отношение взаимного невмешательства.Но такое отноше­ние (отрицательное) еще не полно; оно должно быть дополнено от­ношением положительным между государством и землею. Поло­жительная обязанность государства относительно народа есть защита и охранение жизни народа, есть внешнее его обеспечение, доставление ему всех способов и средств, да процветает его благо­состояние, да выразит оно все свое значение и исполнит свое нравственное призвание на земле... Общественное мнение — вот чем самостоятельно может и должен служить народ своему пра­вительству, и вот та живая, нравственная и нисколько не полити­ческая связь, которая может и должна быть между народом и правительством.

Петр, скажут, возвеличил Россию. Точно, он много придал ей внешнего величия, но внутреннюю ее целость он поразил растле­нием; он внес в ее жизнь семена разрушения, вражды. Да и все внешние славные дела совершил он и преемники его силами той России, которая возрастала и окрепла на древней почве, на других началах. Доселе солдаты наши берутся из народа, доселе еще не вовсе исчезли русские начала и в преобразованных русских лю­дях, подверженных иностранному влиянию. Итак, петровское го­сударство побеждает с силами еще допетровской России; но силы эти слабеют, ибо петровское влияние растет в народе, несмотря на то, что правительство стало говорить о русской национальности и даже требовать ее. Но для того чтобы благое слово обратилось в благое дело, нужно понять дух России и стать на русские начала,

отвергнутые со времен Петра. Внешнее величие России при импе­раторах точно блестяще, но внешнее величие тогда прочно, когда истекает из внутреннего. Нужно, чтоб источник был не засорен и не оскудевал. — Да и какой внешний блеск может вознаградить за внутреннее благо, за внутреннюю стройность? Какое внешнее не­прочное величие и внешняя ненадежная сила могут сравниться с внутренним прочным величием, с внутреннею надежною силою? Внешняя сила может существовать, пока еще внутренняя, хотя и подрываемая, не исчезла. Если внутренность дерева вся истлела, то наружная кора, как бы не была крепка и толста, не устоит, и при первом ветре дерево рухнет, ко всеобщему изумлению. Россия дер­жится долго потому, что еще не исчезла ее внутренняя долговеч­ная сила, постоянно ослабляемая и уничтожаемая; потому, что еще не исчезла в ней допетровская Россия. Итак, внутреннее величие — вот что должно быть первою главною целью народа и, конечно, правительства.

Современное состояние России представляет внутренний разлад, прикрываемый бессовестною ложью. Правительство, а с ним и верхние классы, отдалилось от народа и стало ему чужим. И на­роды и правительство стоят теперь на разных путях, на разных на­чалах. Не только не спрашивается мнение народа, но всякий чест­ный человек опасается говорить свое мнение. Народ не имеет дове­ренности к правительству; правительство не имеет доверенности к народу. Народ в каждом действии правительства готов видеть но­вое угнетение; правительство постоянно опасается революции и в каждом самостоятельном выражении мнения готово видеть бунт. Правительство и народ не понимают друг друга, и отношения их не дружественны. И на этом-то внутреннем разладе как дурная трава выросла непомерная, бессовестная лесть, уверяющая во всеобщем благоденствии, обращающая почтение к царю в идолопоклонство, воздающая ему, как идолу, божескую честь.

Но доведение людей до животного состояния не может быть сознательною целью правительства. Да и дойти до состоя­ния животных люди не могут; но в них может быть уничтожено человеческое достоинство, может отупеть ум, огрубеть чувство, и, следовательно, человек приблизится к скоту. К тому ведет по крайней мере система угнетения в человеке самобытности жизни общественной, мысли, слова. Такая система, пагубно действуя на ум, на дарования, на все нравственные силы, на нравственное достоинство человека, порождает внутреннее неудовольствие и уныние. Та же угнетательная правительственная система из государя делает идола, которому приносятся в жертву все нравст­венные убеждения и силы.

Давая свободу жизни и свободу духа стране, правительство дает свободу общественному мнению. Как же может выразиться об­щественная мысль? Словом устным и письменным. Следовательно,

необходимо снять гнет с устного и письменного слова. Пусть госу­дарство возвратит земле ей принадлежащее: мысль и слово, — и тогда земля возвратит правительству то, что ему принадлежит: свою доверенность и силу.

Человек создан от бога существом разумным и говорящим. Деятельность разумной мысли, духовная свобода есть призвание человека. Свобода духа более всего и достойнее всего выражается в свободе слова. Поэтому свобода слова — вот неотъемлемое право человека.

Есть в России отдельные внутренние язвы, требующие осо­бых усилий для исцеления. Таковы раскол, крепостное состояние, взяточничество. Я не предлагаю здесь о том своих мыслей, ибо это не было моею целью при сочинении этой записки. Я указываю здесь на самые основы внутреннего состояния России, на то, что состав­ляет главный вопрос и имеет важнейшее общее действие на всю Россию. Скажу только, что истинные отношения, в которые станет государство к земле, что общественное мнение, которому дается ход, оживя весь организм России, подействует целительно и на эти язвы, в особенности же на взяточничество, для которого так страш­на гласность общественного мнения. Сверх того, общественное мне­ние может указать на средства против зол народных и государст­венных, как и против всяких зол.

Аксаков К. С. Полное собрание сочинений.

Т.1.-- М., 1861. -- С. 72--91.

А. С. ХОМЯКОВ

Прежняя ошибка уже невозможна, человек не может уже пони­мать вечную Истину первобытного христианства иначе как в ее полноте, то есть в тождестве единства и свободы, проявляемом в законе духовной любви. Таково православие. Всякое другое поня­тие о христианстве отныне сделалось невозможным. Представите­лем же этого понятия является Восток, по преимуществу же земли славянские и во главе их наша Русь, принявшая чистое христиан­ство издревле по благословению божьему и сделавшаяся его креп­ким сосудом, может быть в силу того общинного начала, которым она жила, живет и без которого она жить не может. Она прошла че­рез великие испытания, она отстояла свое общественное и бытовое начало в долгих и кровавах борьбах, по преимуществу же в борьбе, возведшей на престол Михаила.., и, сперва спасшая эти начала для самой себя, она теперь должна явиться их представительницею для целого мира. Таково ее признание, ее удел в будущем. Нам поз­волено глядеть вперед смело и безбоязненно.

Хомяков А. С. Полное собрание сочинений. 2-е. изд.Т.1. -- 1878. — С.151, 152.

1 83

Частное мышление может быть сильно и плодотворно только при сильном развитии мышления общего; мышление общее возможно только тогда, когда высшее знание и люди, выражающие его, свя­заны со всем остальным организмом общества узами свободной и разумной любви и когда умственные силы каждого отдельного лица оживляются круговращением умственных и нравственных соков в его народе. История призывает Россию стать впереди всемирного просвещения; она дает ей на это право за всесторонность и полноту ее начал, а право, данное историей народу, есть обязанность, нала­гаемая на каждого из его членов.

Хомяков А. С. Полное собрание сочинений. 2-е. изд. Т. 1. — 1878. — С. 174.

Ей, [Византии], не было суждено представить истории и миру образец христианского общества; но ей было дано великое дело уяснить вполне христианское учение, и она, для всего человечества, для всех будущих веков. Сама империя падала все ниже и ниже, истощая свои нравственные силы в разладе общественных учреждений с нравст­венным законом, признаваемым всеми; но в душе лучших ее деяте­лей и мыслителей, в учении школ духовных, и особенно в святилище пустынь и монастырей, хранилась до конца чистота и цельность про­светительного начала. В них спаслась наша будущая Русь.

Хомяков А. С. Полное собрание сочинений. 2-е. изд. Т. 1. -- 1878. -- С. 219.

[Просвещение народов Запада развивалось быстрее оттого, что оно выросло] на почве древнеримской, неприметно пропитывавшей их началами просвещения, или в прямой от нее зависимости, и оттого, что просвещение их по односторонности своих начал могло, как я уже сказал, развиваться при многих недостатках в жизни общест­венной и частной; древняя же Русь имела только один источник просвещения — веру, а вера разумная далеко не обнимала земли, которой большая часть была христианскою более по наружному обряду, чем по разумному сознанию, между тем как всесовершенное начало просвещения требовало жизненной цельности для про­явления своей животворящей силы.

Хомяков А. С. Полное собрание сочинений. 2-е. изд. Т. 1. -- 1878. — С. 233, 234.

...Связь веры с наукою восходит до первого озарения русской земли верою христовою.

Хомяков А. С. Полное собрание сочинений. 2-е. изд. Т.1. -- 1878. -- С.247.

Я назвал вероюту способность разума, которая воспринимает дей­ствительные (реальные) данные, передаваемые ею на разбор и со­знание рассудка. В этой только области данные еще носят в себе

полноту своего характера и признаки своего начала. В этой области, предшествующей логическому сознанию и наполненной сознанием жизненным, не нуждающимся в доказательствах и доводах, сознает человек, что принадлежит его умственному миру и что миру внешнему. Тут, на оселке воли, сказывается ему, что в его предметном (объективном) мире создано его творческою (субъективною) деятельностью и что независимо от нее…

Наука должна расширять область человеческого знания, обогащать его данными и выводами, но она должна помнить, самой приходится многому и многому учиться у жизни. Без она также скудна, как жизнь без нее, может быть, еще скуднее.

Хомяков А. С. Полное собрание сочинений. 2-е изд. Т. 1. -- 1878. --С. 22.

…Разум жив восприятием явления в вере и, отрешаясь, самовоздействует на себя в рассудке; разум отражает жизнь познаваемого в жизни веры, а логику его законов -- в диалектике рассудка.

Хомяков А. С. Полное собрание сочинений. 2-е изд. Т. 1 -- 1878. --С. 279.

Философское мышление строгими выводами возвращается к незыблемым истинам веры, а разумность церкви является вывшею возможностью разумности человеческой, не стесняя ее самобытного развития… Науки философские, понятые во всем их живом объеме, по необходимости отправляясь от веры и возвращаясь к ней, в то же время дают рассудку свободу, внутреннему знанию -- силу и жизни -- полноту.

Хомяков А.С. Полное собрание сочинений. 2-е изд. Т. 1 -- 1878. --С. 283, 284.

В.С. СОЛОВЬЕВ

Свободная теософия есть органический синтез теологии, философии и опытной науки, и только такой синтез может заключать в себе цельную истину знания: вне его и наука, и философия, и теология суть только отдельные части или стороны, оторванные органы знания и не могут быть, таким образом, ни в какой степени адекватны самой цельной истине. Понятно, что достигнуть искомого синтеза можно, отправляясь от любого из его членов. Ибо так как истинная наука невозможна без философии и теологии так же, как истинная философия без теологии и положительной науки и истинная теология без философии и науки, то необходимо каждый из этих элементов, доведенной до истинной своей полноты, получает синтетический характер и становится цельным знанием. Так положительная наука, возведенная в истинную систему или доведенная до своих настоящих начал и корней, переходит в свобод-

ную теософию, ею же становится и философия, избавленная от своей односторонности, а наконец и теология, освободившись от своей исключительности, необходимо превращается в ту же сво­бодную теософию...

...Под мудростью разумеется не только полнота знания, но и нравственное совершенство, внутренняя цельность духа. Таким образом, слово “философия” означает стремление к духовной цельности человеческого существа — в таком смысле оно первона­чально и употреблялось...

...С нашей точки зрения, по которой мы признаем мышление только одним из видов или образов проявления сущего, диалекти­ка не может покрывать собою всего философского познания, и ос­нованная на ней логика не может быть всей философией: она есть только первая, самая общая и отвлеченная часть ее, ее остов, кото­рый получает тело, жизнь и движение только в следующих частях философской системы — метафизике и этике.

Соловьев В. Философские начала цельного знания // Сочинения: в 2-х т. Т. 2. – М., 1988. -- С. 179--181, 227--229.

Итак, что же делала философия? Она освобождала человеческую личность от внешнего насилия и давала ей внутреннее содержание. Она низвергала всех ложных чужих богов и развивала в человеке внутреннюю форму для откровений истинного Божества...

...И если теперь мы спросим: на чем основывается эта освобо­дительная деятельность философии, то мы найдем ее основание в том существеннейшем и коренном свойстве человеческой души, в силу которого она не останавливается ни в каких границах, не ми­рится ни с каким извне данным определением, ни с каким внешним ей содержанием... Если кто из вас захочет посвятить себя филосо­фии, пусть он служит ей смело и с достоинством, не пугаясь ни ту­манов метафизики, ни даже бездны мистицизма; пусть он не сты­дится своего свободного служения и не умаляет его, пусть он знает, что, занимаясь философией, он занимается делом хорошим, делом великим и для всего мира полезным.

Соловьев В. Лекция “Исторические дела философии” // Вопросы философии. — 1988. — № 8. — С. 118—125.

...Вся наша вселенная, насколько она не есть хаос разрозненных атомов, а единое и связное целое, предполагает, сверх своего дробного материала, еще форму единства... Единство вещественного мира не есть вещественное единство, — такого вообще быть не может... Образованное противовещественным... законом тяготения, всемирное дело есть целость реально-идеальная, психофизичес­кая... оно есть тело мистическое.

Сверх силы всемирного тяготения идеальное всеединство осуществляется духовно-телесным образом в мировом теле по­средством света и других сродных явлений (электричество, маг-

нетизм, теплота), которых характер находится в таком явном контрасте со свойствами непроницаемого и косного вещества, что и материалистическая наука принуждена очевидностью при­знать здесь особого рода полувещественную субстанцию, кото­рую она называет эфиром...

Соловьев В. Смысл любви // Сочинения: в 2-х т. Т. 2. — М., 1988. -- С. 540—542.

Таким образом, мы должны предположить, что атомы, то есть основные элементы всякой действительности, есть живые элемен­тарные существа, или то, что со времени Лейбница получило назва­ние монад.

Итак, содержание всегосуть живые и деятельные существа, вечные и пребывающие, своим взаимодействием образующие всю действительность, все существующее...

Соловьев В. Чтения о богочеловечестве //
Сочинения: в 2-х т. Т. 2. -- М., 1988. -- С. 32--35,48--53.

Понятие развития с начала настоящего столетия вошло не только в науку, но и в обиходное мышление. Это не значит, однако, чтобы логическое содержание этой идеи стало вполне ясным для общего сознания; напротив, это содержание является весьма смутным и неопределенным не только для полуобразованной толпы, толкующей вкось и вкривь о развитии, но даже иногда и для ученых и фи­лософов...

...Прежде всего развитие предполагает один определенный субъект (подлежащее), о котором говорится, что он развивается; развитие предполагает развивающегося. Это совершенно просто, но тем не менее иногда забывается. Далее, с субъектом развития не может быть безусловно простая и единичная субстанция, ибо безусловная простота исключает возможность какого бы то ни бы­ло изменения, а следовательно, и развития... Подлежать разви­тию, с другой стороны, не может и механический агрегат элемен­тов или частей: изменения, происходящие с гранитной скалой или с кучей песка, не называются развитием...

...Ряд изменений без исходной точки и продолжающийся без конца, не имея никакой определенной цели, не есть развитие...

...Развитие есть такой ряд имманентных изменений орга­нического существа, который идет от известного начала и на­правляется к известной определенной цели: таково развитие всякого организма; бесконечное же развитиеесть просто бессмыслица...

Соловьев В. Философские начала цельного знания // Сочинения: в 2-х т, Т. 2. -- М., 1988. — С. 141,142.

...Существенная особенность философского умозрения состоит в стремлении к безусловной достоверности, испытанной свобод­ным и последовательным (до конца идущим) мышлением. Частные науки, как издавно замечено философами, довольствуются досто­верностью относительною, принимая без проверки те или другие предположения...

Соловьев В. Теоретическая философия // Сочинения: в 2-х т. Т. 1. — М., 1988, — С. 762.

Результат природного процесса есть человек в двояком смысле: во-первых, как самое прекрасное, а во-вторых, как самое созна­тельное природное существо. В этом последнем качестве человек сам становится из результата деятелеммирового процесса и тем совершеннее соответствует его идеальной цели — полному взаим­ному проникновению и свободной солидарности духовных и мате­риальных, идеальных и реальных, субъективных и объективных факторов и элементов вселенной. Но почему же, могут спросить, весь мировой процесс, начатый природой и продолжаемый челове­ком, представляется нам именно с эстетической стороны, как раз­решение какой-то художественной задачи? Не лучше ли признать за его цель осуществление правды и добра, торжество верховного разума и воли? Если в ответ на это мы напомним, что красота есть только воплощение в чувственных формах того самого идеального содержания, которое до такого воплощения называется добром и истиною, то это вызовет новое возражение...

Соловьев В. Общий смысл искусства // Сочинения: в 2-хт. Т. 2. — М., 1988. — С. 397.

...Если в божественном существе — в Христе первое, или произво­дящее единство есть собственно Божество — Бог как действующая сила, или Логос, то второе, произведенное единство, которому мы дали мистическое имя Софии, есть начало человечества, есть иде­альный или нормальный человек...

...София есть идеальное, совершенное человечество, вечно заключающееся в цельном божественном существе, или Христе...

Как божественные силы образуют один цельный, безусловно универсальный и безусловно индивидуальный организм живого Логоса, так все человеческие элементы образуют такой же цель­ный, вместе универсальный и индивидуальный организм — необ­ходимое осуществление и вместилище первого-— организм всече­ловеческий, как вечное тело Божие и вечная душа мира. Так как этот последний организм, то есть София, уже в своем вечном бытии необходимо состоит из множественности элементов...

...Это второе произведенное единство, противостоящее пер­воначальному единству божественного Логоса, есть, как мы знаем, душа мира, или идеальное человечество (София), которое содер-

жит в себе и собою связывает все особенные живые существа или души... Душа мира есть человечество—божественное человечество Христа, тело Христово, или София...

Соловьев В. Чтения о богочеловечестве // Сочинения: в 2-х т. Т. 2. — М., 1988. — С. 113, 114, 119, 131.

Л. И. ШЕСТОВ

...Все, что имеет начало, имеет конец, все, что рождается, — долж­но умереть: таков непреложный закон бытия. А как с истинами? Ведь есть истины, которых когда-то не было и которые “возник­ли” во времени. Таковы все истины, констатирующие факты. В 400 году до рождества Христова не было истины, что афиняне от­равили Сократа. В 399 году такая истина родилась. Но значит ли, £то она будет всегда жить? Если она, как и все, что возникает, должна исчезнуть, то есть если общий закон, который мы с такой уверенностью применяем ко всему существующему, не допускаетисключения в качестве априорной истины, то, стало быть, должен наступить момент, когда истина о Сократе умрет, перестанет существовать, и нашим потомкам будет предоставлена возможность утверждать, что афиняне вовсе и не отравляли Сократа, а только “просто” (а то, пожалуй, и не так “просто”!) людям при­шлось некоторое, хотя очень продолжительное время, жить в иллюзиии, которую они принимали за вечную истину, забыв слу­чайно или умышленно о “законе” возникновения и уничтожения и его непреложности.