Родовая сущность человека— как и природа, так и его ду­ховное родовое достояние — превращается в чуждую ему сущ­ность, в средстводля поддержания его индивидуального существования. 5 страница

Энгельс Ф. Анти-Дюринг. — С. 59, 60.

Итак, несотворимость и неразрушимость материи и ее простых элементов, поскольку она состоит из них, а равно несотворимость и неразрушимость движения — это старые общеизвестные факты.

Энгельс Ф. Анти-Дюринг. — С. 65.

Уверенность, что кроме материального мира не существует еще особого духовного мира, есть результат длительного и трудного ис­следования реального мира, у compris также и исследование про­дуктов и процессов человеческого мира.

Энгельс Ф. Материалы к “Анти-Дюрингу”. — С. 346.

Итак, какого бы взгляда ни придерживаться относительно строе­ния материи, не подлежит сомнению то, что она расчленена на ряд больших, хорошо отграниченных групп с относительно различны­ми размерами масс, так что члены каждой отдельной группы нахо­дятся со стороны своей масс в определенных конечных отношени­ях друг к другу, а к членам ближайших к ним групп относятся как к бесконечно большим или бесконечно малым величинам в смысле математики.

Энгельс Ф. Материалы к “Анти-Дюрингу”. — С. 395.

Современное естествознание вынуждено было заимствовать у фи­лософии положение о неуничтожимости движения; без этого поло­жения естествознание теперь не может существовать. Но движе­ние материи — это не одно только грубое механическое движение, не одно только перемещение; это теплота и свет, электрическое и магнитное напряжение, химическое соединение и разложение, жиры и, наконец, сознание. Говорить будто материя за все время своего бесконечного существования имела только один-единствен­ный раз — и то на одно лишь мгновение по сравнению с вечностью ее существования — возможность дифференцировать свое движе­ние и тем самым развернуть все богатство этого движения и что до этого и после этого она навеки ограничена одним простым перемещением, — говорить — это значит утверждать, что материя смерт­на и движение преходяще. Неуничтожимость движения надо по­нимать не только в коллективном, но и в качественном смысле. Ма­терия, чисто механическое перемещение которой, хотя и содержит в себе возможность требования при благоприятных условиях в теплоту электричество, химическое действие, жизнь, но которая в состоянии породить из самой себя эти условия, такая материя по­терпела определенный ущерб в своем движении.Движение, кото­рое потеряло способность превращаться в свойственные ему раз­личные формы, хотя и обладает еще dynamis, но не обладает уже energia, и, таким образом, частично уничтожено. Но и то и другое немыслимо.

Энгельс Ф. Диалектика природы // Собрание сочинений. Т. 20.— С. 360, 361.

Взаимодействие — вот первое, что выступает перед нами, когда мы рассматриваем движущуюся материю в целом с точки зрения тепе­решнего естествознания. Мы наблюдаем ряд форм движения: меха­ническое движение, теплоту, свет, магнетизм, химическое соедине­ние и разложение, переход агрегатных состояний, органическую жизнь, которые все — если исключить пока органическую жизнь — переходят друг в друга, обусловливают взаимно друг друга, являют­ся здесь причиной, там действием, причем общая сумма движения, при всех изменениях формы, остается одной и той же (спинозовское: субстанция есть causa sui прекрасно выражает взаимодействие). Механическое движение превращается в теплоту, электричество, магнетизм, свет и т. д.

Энгельс Ф. Диалектика природы // Собрание сочинений. Т. 20. — С. 546.

Движение, рассматриваемое в самом общем смысле слова, т. е. по­нимаемое как способ существования материи, как внутренне при­сущий материи, обнимает собой все происходящие во вселенной изменения и процессы, начиная от простого перемещения и кончая

мышлением. Само собой разумеется, что изучение природы дви­жения должно было научиться понимать их прежде, чем могло дать что-нибудь для объяснения высших и более сложных форм его. И действительно, мы видим, что в историческом развитии есте­ствознания раньше всего разрабатывается теория простого пере­мещения, механика небесных тел и земных масс; за ней следует те­ория молекулярного движения, физика, а тотчас жевслед за последней, почти наряду с ней, а иногда и опережая ее, наука о движении атомов, химия. Лишь после того как эти различные отрасли позна­ния форм движения, господствующих в области неживой природы, достигли высокой степени развития, можно было с успехом при­няться за объяснение явлений движения, представляющих про­цесс жизни. Объяснение этих явлений шло вперед в той мере, в ка­кой двигались вперед механика, физика и химия, таким образом, в то время как механика уже давно была в состоянии удовлетвори­тельно объяснить происходящие в животном теле действия кост­ных рычагов, приводимых в движение сокращением мускулов, сводя эти действия к своим законам, имеющим силу также в нежи­вой природе, физико-химическое обоснование прочих явлений жизни все еще находится почти в самой начальной стадии своего развития. Поэтому, исследуя здесь природу движения, мы вынуж­дены оставить в стороне органические формы движения. Сообразно с уровнем научного знания мы вынуждены будем ограничиться формами движения неживой природы.

Энгельс Ф. Диалектика природы // Собрание сочинений. Т. 20. — С. 391, 392.

Всякое движение связано с каким-нибудь перемещением — пере­мещением небесных тел, земных масс, молекул, атомов или частиц эфира. Чем выше форма движения, тем незначительнее становит­ся это перемещение. Оно никоим образом не исчерпывает природы соответствующего движения, но оно не отделимо от него. Поэтому его необходимо исследовать раньше всего остального.

Вся доступная нам природа образует некую систему, некую совокупную связь тел, причем мы понимаем здесь под словом тело все материальные реальности, начиная от звезд и кончая атомом и даже частицей эфира, поскольку признается реальность послед­него. В том обстоятельстве, что эти тела находятся во взаимной связи, уже заключено то, что они воздействуют друг на друга и это их взаимное воздействие друг на друга и есть именно движение. Уже здесь обнаруживается, что материя немыслима без движения. И если далее материя противостоит нам как нечто данное, как не­что несотворимое и неуничтожимое, то отсюда следует, что и дви­жение несотворимо и неуничтожимо. Этот вывод стал неизбежным лишь только люди познали вселенную как систему, как взаимную связь тел. А так как философия пришла к этому задолго до того, как

эта идея укрепилась в естествознании, то понятно, почему филосо­фия сделала за целых двести лет до естествознания вывод о несо-творимости и неуничтожимости движения.

Энгельс Ф. Диалектика природы // Собрание сочинений. Т. 20. — С. 392.

Всякое движение состоит во взаимодействии притяжения и оттал­кивания. Но движение возможно лишь в том случае, если каждое отдельное притяжение компенсируется соответствующим ему отталкиванием в другом месте, ибо в противном случае, если каждое отдельное притяжение компенсируется соответствующим ему от­талкиванием в другом месте, ибо в противном случае одна сторона должна была бы получить с течением времени перевес над другой, и, следовательно, движение в конце концов прекратилось бы. Таким образом, все притяжения и все отталкивания во вселенной должны взаимно компенсироваться. Благодаря этому закон неуничтожимо­сти и несотворимости движения получает такое выражение: каж­дое притягательное движение во вселенной должно быть дополнено эквивалентным ему отталкивательным движением и, наоборот, или же, — как это выражала задолго до установления в естествознании закона сохранения силы, энергии прежняя философия, — сумма всех притяжений во вселенной равна сумме всех отталкиваний.

Энгельс Ф. Диалектика природы // Собрание сочинений. Т. 20. — С. 393.

Но ведь нам говорят, что мы не знаем также и того, что такое мате­рия и движение! Разумеется, не знаем, ибо материю как таковую и движение как таковое никто еще не видел и не испытал каким-ни­будь иным чувственным образом, люди имеют дело только с раз­личными реально существующими веществами и формами движе­ния. Вещество, материя есть не что иное, как совокупность ве­ществ, из которой абстрагировано это понятие, движение как таковое еще не что иное, как совокупность всех чувственно воспри­нимаемых форм движения, такие слова, как “материя” и “движе­ние”, суть не более, как сокращения, в которых мы охватываем, со­образно их общим свойствам, множество различных чувственно воспринимаемых вещей. Поэтому материя и движение можно по­знать лишь путем изучения отдельных веществ и отдельных форм движения; и поскольку мы познаем последнее, постольку мы по­знаем также и материю и движение как таковые. Поэтому, когда Нейли говорит, что мы не знаем, что такое время, пространство, ма­терия, движение, причина и действие, то он этим лишь утвержда­ет, что мы при помощи своей головы сперва создаем себе абстрак­ции, отвлекая их от действительного мира, а затем оказываемся в состоянии познать эти нами самими созданные абстракции, потому что они умственны, а не чувственные вещи, всякое же познание,

по Нейли, есть чувственное измерение! Это точь-в-точь как указы­ваемое Гегелем затруднение насчет того, что мы можем, конечно, есть вишни и сливы, но не можем есть плод, потому что никто еще не ел плод как таковой.

Энгельс Ф. Диалектика природы // Собрание сочинений. Т. 20. — С. 550, 551.

Causa finalis — материя и внутренне присущее ей движение. Эта материя не абстракция. Уже на Солнце отдельные вещества диссо­циированы и не различаются по своему действию. А в газовом ша­ре туманности все вещества, хотя и существуют раздельно, слива­ются в частную материю как таковую, действуя только как мате­рия, а не согласно своим специфическим свойствам.

Энгельс Ф. Диалектика природы // Собрание сочинений. Т. 20. — С. 558.

Движение и равновесие. Равновесие неотделимо от движения. В движении небесных тел движение находится в равновесии и равно­весие _ в движении (относительно). Но всякое специально относи­тельное движение, т. е. в данном случае всякое отдельное движение отдельных сил на каком-нибудь движущемся небесном теле, пред­ставляет собой стремление к установлению относительного покоя, равновесия. Возможность относительного покоя тел, возможность временных состояний равновесия является существенным условием дифференциации материи и тем самым существенным условием жизни. На Солнце нет никакого равновесия отдельных веществ, а только равновесие всей массы, или же, если там и имеется какое-ни­будь равновесие, отдельных веществ, т. е. только весьма ничтожное, обусловленное значительными различиями плотности; на поверхно­сти — вечное движение, волнение, диссоциация. На Луне, по-види­мому, царит исключительное равновесие, без всякого относительно­го движения — смерть (Луна = отрицательность). На Земле дви­жение дифференциалов в виде смены движения и равновесия — отдельное движение стремится к равновесию, совокупное движение снова уничтожает отдельное равновесие. Скала пришла в состояние покоя, но процесс выветривания, работа морского прибоя, действие рек, глетчеров непрерывно уничтожают равновесие. Испарения и дождь, ветер, теплота, электрические и магнитные явления дают нам ту же самую картину. Наконец, в живом организме мы наблюдаем не­прерывное движение как всех мельчайших частиц его, так и более крупных органов, которое имеет своим результатом, во время нор­мального периода жизни постоянное равновесие всего организма и тем не менее никогда не прекращается, — живое единство движения и равновесия. Всякое равновесие лишь относительно и временно.

Энгельс Ф. Диалектика природы // Собрание сочинений. Т. 20. — С. 561, 562.

Диалектика естествознания. Предмет — движущееся вещество. Различные формы и виды самого вещества можно познать опять-таки только через движение, только в движении обнаруживаются свойства тел; о теле, которое не находится в движении, нечего ска­зать. Следовательно, природа движущихся тел вытекает из форм движения.

1. Первая, наипростейшая форма движения — это механи­ческая, простое перемещение.

а) Движения отдельного тела не существует, — (о нем можно говорить) только в относительном смысле — падение.

б) Движение абсолютных тел: траектория, астрономия, — кажущееся равновесие, — конец всегда контакт.

в) Движение соприкасающихся тел в их отношении друг к другу — давление. Статика. Гидростатика и газы. Рычаг и другие формы собственно механики, которые все в своей наипростейшей форме контакта сводятся к трению и удару, отличающимся между собой только по степени. Но трение и удар, т. е. в сущности контакт, имеют и другие, здесь никогда не указываемые естествоиспытате­лями следствия: при определенных обстоятельствах они произво­дят звук, теплоту, свет, электричество, магнетизм.

2. Эти различные силы (за исключением звука) — физика не­бесных те л:

а) переходят друг в друга и взаимно замещают друг друга, и

б) на известной ступени количественного нарастания каж­дой из этих сил, различной для каждого тела, в подвергающихся их действию телах — будут ли это химически сложные тела или не­сколько химически простых тел — появляются химическиеизме­нения. И мы попадали в область химии, химия небесных тел. Крис­таллография — часть химии.

3. Физика должна была или могла оставлять без рассмотре­ния живое органическое тело, химия же находит настоящий ключ к истинной природе наиважнейших тел только в органической при­роде. Здесь химия подводит к органической жизни, и она продвину­лась достаточно далеко вперед, чтобы гарантировать нам, что она однаобъяснит нам диалектический переход к организму.

4. Но действительныйпереход только в истории— солнеч­ной системы, Земли; реальная предпосылка органической природы.

5. Органическая природа.

Энгельс Ф. Диалектика природы // Собрание сочинений. Т. 20. — С. 563, 564.

Всякое движение заключает в себе механическое движение, пере­мещение больших или мельчайших частиц материи; познать эти механические движения является первойзадачей науки, однако лишь первойее задачей. Но это механическое движение не исчер-

пывает движения вообще. Движение это не только перемена места; в надмеханических областях оно является также и изменением качества. Открытие, что теплота представляет собой некоторое молекулярное движение, составило эпоху в науке. Но если я не имею ничего другого сказать о теплоте кроме того, что она пред­ставляет собой известное перемещение молекул, то лучше мне за­молчать. Химия, по-видимому, находится на верном пути к тому, чтобы из отношения атомных объемов к атомным весам объяснить целый ряд химических и физических свойств элементов, но ни один химик не решится утверждать, что все свойства какого-ни­будь элемента исчерпывающим образом выражаются его положе­нием на кривой Лотара Мейера, что этим одним можно будет когда-нибудь объяснить, например, своеобразие свойств углерода, кото­рые делают его главным носителем органической жизни, или же необходимость наличия фосфора в море. И тем не менее “механи­ческая” концепция сводится именно к этому. Всякое изменение она объясняет перемещением, все качественные различия — количе­ственными, не замечая, что отношение между качеством и количе­ством взаимно, что качество также переходит в количество, как и количество в качество, что здесь имеет место взаимодействие. Если все различия и изменения качества должны быть сводимы к коли­чественным различиям и изменениям, к механическим перемеще­ниям, то мы с необходимостью приходим к тезису, что вся материя состоит из тождественных мельчайших частиц и что все качест­венные различия химических элементов материи вызываются ко­личественными различиями, различиями в числе и пространст­венной группировке этих мельчайших частиц при их объединении в атомы. Но до этого мы еще не дошли.

Только незнакомство наших современных естествоиспыта­телей с иной философией, кроме той ординарнейшей вульгарной философии, которая господствует ныне в немецких университе­тах, позволяет им в таком духе оперировать выражениями вроде “механический”, причем они не отдают себе отчета или даже не по­дозревают, к каким вытекающим отсюда выводам они тем самым с необходимостью обязывают себя. Ведь у теории об абсолютной качественной тождественности материи имеются свои привер­женцы, эмпирически ее так же нельзя опровергнуть, как и нельзя доказать. Но если опросить людей, желающих объяснить все “ме­ханическим образом”, сознают ли они неизбежность этого вывода и признают ли они тождественность материи, то сколько различных ответов услышим мы на этот вопрос!

Самое комическое — это то, что приравнение “материалис­тического” и “механического” идет от Гегеля, который хотел уни­зить материализм элементом “механическим”. Но дело в том, что критикуемый Гегелем материализм — французский материализм XVIII века — был действительно исключительно механическим,

и по той весьма естественной причине, что в то время физика, хи­мия и биология были еще в пеленках и отнюдь не могли служить основой для некоторого общего воззрения на природу.

Энгельс Ф. Диалектика природы // Собрание сочинений. Т. 20. — С. 568, 569.

Над всем нашим теоретическим мышлением господствует с абсо­лютной силой тот факт, что наше субъективное мышление и объ­ективный мир подчинены одним и тем же законам и что поэтому они и не могут противоречить друг другу в своих результатах, а должны согласоваться между собой. Факт этот является бессоз­нательной и безусловной предпосылкой нашего теоретического мышления. Материализм XVIII века вследствие своего по суще­ству метафизического характера исследовал эту предпосылку только со стороны ее содержания. Он ограничился доказательст­вом того, что содержание всякого мышления и знания должно происходить из чувственного опыта, и восстановил положение nihil est in intellctu, quool non f uerit in sensu. Только новейшая идеалистическая, и вместе с тем и диалектическая философия — в особенности Гегель — исследовала эту предпосылку также со стороны формы.Несмотря на бесчисленные произвольные пост­роения и фантастические выдумки, которые здесь выступают перед нами; несмотря на идеалистическую, на голову поставлен­ную форму ее результата — единства мышления и бытия, — нельзя отрицать того, что эта философия доказала на множестве примеров, взятых из самых разнообразных областей, аналогич­но между процессами мышления и процессами природы и исто­рии — и обратно — и господство одинаковых законов для всех этих процессов.

Энгельс Ф. Диалектика природы // Собрание сочинений. Т. 20. — С. 581.

Представление о фактической химически однородной материи, при всей своей древности, вполне соответствует широко распрост­раненному еще вплоть до Лавуазье, детскому взгляду, будто хими­ческое средство двух тел основывается на том, что каждое из них содержит в себе общее им обеим третье тело.

Новая эпоха начинается в химии с атомистики (следователь­но, не Лавуазье, а Дантон — отец современной химии), а в физике, соответственно этому, — с молекулярной теории. (В другой форме, которая, однако, по существу выражает лишь другую сторону это­го процесса, — с открытия взаимного превращения форм движе­ния). Новая атомистика отличается от всех прежних тем, что она (если не говорить об ослах) не утверждает, будто материя только дискретна, а признавая, что дискретные части различных ступе-

ней (атомы, массы, небесные тела) являются различными узловы­ми точками, которые обусловливают различные качественные формы существования всеобщей материи вплоть до такой формы, где отсутствует тяжесть и где имеется только отталкивание.

Энгельс Ф. Диалектика природы // Собрание сочинений. Т. 20. — С. 608, 609.

Когда мы говорим, что материя и движение не сотворены и не уничтожимы, то мы говорим, что мир существует как бесконеч­ный прогресс, т. е. в форме дурной бесконечности: и тем самым мы поняли в этом процессе все, что здесь нужно понять. Самое большое, возникает еще вопрос, представляет ли этот процесс некоторое — в виде больших круговоротов — вечное повторение одного и того же или же круговорот имеют нисходящие и восхо­дящие ветви.

Энгельс Ф. Диалектика природы //
Собрание сочинений. Т. 20. — С. 551.

Вопрос сам по себе разрешается очень просто. Вечность во вре­мени, бесконечность в пространстве, — как это ясно с первого же взгляда и соответствует прямому смыслу этих слов, — состоять в том, что тут нет конца ни в какую сторону, ни вперед, ни назад, ни вверх, ни вниз, ни вправо, ни влево. Эта бесконечность совершен­но иная, чем та, которая присуща бесконечному ряду, ибо по­следний всегда начинается прямо с единицы, с первого члена ряда. Неприменимость этого представления о ряде к нашему предмету обнаруживается тотчас же, как только мы пробуем применить его к пространству. Бесконечный ряд в применении к простран­ству — это линия, которая из определенной точки в определен­ном направлении проводится в бесконечность. Выражается ли в этом хотя бы в отдаленной степени бесконечность пространства? Отнюдь нет: требуется, напротив, шесть линий, проведенных из одной точки в трояко противоположных направлениях, чтобы дать представление об измерениях пространства; и этих измере­ний у нас было бы, следовательно, шесть. Кант настолько хорошо понимал это, что только косвенно обходным путем переносил свой смысловой ряд на пространственность мира. Г-н Дюринг, напротив, заставляет нас принять шесть измерений в простран­стве и тотчас же вслед за этим не находит достаточно слов для выражения своего негодования по поводу математического мис­тицизма Гаусса, который не хотел довольствоваться обычными измерениями пространства.

В применении ко времени бесконечная в обе стороны ли­ния, или бесконечный в обе стороны ряд единиц, имеет извест­ный образный смысл. Но если мы представляем себе время как

ряд, начинающийся с единицы, или как линию, выходящую из определенной точки, то мы тем самым уже заранее говорим, что время имеет начало, мы предлагаем как раз то, что должны дока­зать. Мы придаем бесконечности времени односторонний, поло­винчатый характер; но односторонняя, разделенная пополам бесконечность есть также противоречие в себе, есть прямая про­тивоположность “бесконечности, мыслимой без противоречий”. Избежать такого противоречия можно лишь приняв, что едини­цей, с которой мы начинаем считать ряд, точкой, отправляясь от которой мы производим измерение линии, может быть любая единица в ряде, любая точка на линии и это для линии или ряда безразлично, где мы поместили эту единицу или эту точку.

...Основные формы всякого бытия суть пространство и время: бытие во времени есть такая же величайшая бессмыслица, как бытие вне пространства...

Затем время, в течение которого не происходит никаких за­метных изменений, далеко от того, чтобы совсем не быть време­нем; оно, напротив, есть чистое, не затронутое никакими чужды­ми примесями, следовательно, чистое время, время как таковое. Действительно, если мы хотим уловить понятие времени, во всей его чистоте, отделением от всех чуждых и посторонних примесей, то мы вынуждены оставить в стороне, как сюда не относящуюся, все же различные события, которые происходят во времени ря­дом друге другом или друг за другом,— иначе ничего. Действуя таким путем, мы, следовательно, вовсе не даем понятию времени потонуть в общей идее бытия, а лишь впервые приходим к чисто­му понятию времени.

Энгельс Ф. Анти-Дюринг // Собрание сочинений. Т.20. — С.49—52.

11.3. Религиозно-идеалистическая картина мира: эволюционный космизм П. Тейяра де Шардена

...Я убежден, что не может быть более естественной пищи для рели­гиозной жизни, чем контакт с Богом через хорошо понятые науч­ные реальности.

Тейяр де Шарден П. Наука и Христос. Т. 9.— П., 1965. — С. 62.

Наука и религия действительно представляют собой два различ­ных меридиана, которые не следует смешивать. Но эти меридианы должны встречаться на поле общего видения.

Тейяр де Шарден П. Наука и Христос. Т. 9. — П., 1965. —С.174.

Современная наука внесла существенные коррективы в средневе­ковую конструкцию мироздания, доказав, что мир находится в не­престанном движении и развитии.

Тейяр де Шарден П. Наука и Христос. Т. 9. —П., 1965. — С. 274.

Принцип эволюции коренится в самой действительности и присущ всем явлениям природы. Он проявляется как закон бытия, без от­носительно к тому нравится нам это или нет — отныне все системы теории должны исходить из этого принципа, если они хотят, чтобы их серьезно рассматривали или принимали.

Идея эволюции не просто гипотеза, как об этом иногда гово­рят, но условие всякого опыта, или еще, если хотите, универсаль­ный поворот мышления, к которому отныне должны приноравли­ваться все наши настоящие и будущие конструкции универсума.

Тейяр де Шарден П. Наука и Христос. Т. 9. — П., 1965. — С. 246.

Революционным и плодотворным завоеванием нашего времени яв­ляется то новое отношение, которое устанавливается между мате­рией и духом. Дух больше не может рассматриваться независимым от материи и противопоставляться ей, а должен пониматься как органически пронизывающий все материальные образования сверху донизу.

Teiehard de Chardein P. Construire la tere. Cahier №1.— 1958. — P.122, 123.

Качественно, как сказано выше, эволюция материи представляет­ся нам как hie et num, как процесс, в ходе которого сверхконденсируются между собой составные части атома. Количественно эта трансформация теперь нам представляется как определенная, но дорогостоящая операция, в ходе которой медленно исчерпывается первоначальный порыв. Упорно, со ступени на ступень усложня­ются и поднимаются все выше атомные и молекулярные построе­ния. Но при этом теряется подъемная сила. Кроме того, внутри син­тезированных элементов и тем быстрее, чем выше они поднимают­ся, происходит то же самое изнашивание, которое подрывает Космос в целом. Постепенно маловероятныекомбинации, выра­женные этими построениями, распадаются на более простые эле­менты, которые снова опускаются вниз, растворяясь в аморфности наиболее вероятныхраспределений.

Ракета, которая поднимается по стреле времени и вспыхива­ет, чтобы погаснуть: завихрение, подымающееся вверх по течению реки — таков, стало быть, облик мира.

Тейяр де Шарден П. Феномен Человека. — М., 1965. — С. 52.

Дабы избежать невозможного и антинаучного дуализма сущности и в то же время сохранить естественную сложность ткани универ­сума, я бы предложил следующее представление, которое ляжет в основу всего дальнейшего развития нашей концепции.

Мы допустим, что по существу, всякая энергия имеет пси­хическую природу. Но оговоримся, что в каждом элементе час­тиц эта фундаментальная энергия делится на две составляю­щие: тангенциальную энергию,которая связывает данный эле­мент со всеми другими элементами того же порядка (т. е. той же сложности и той же “внутренней сосредоточенности”), и ради­альную энергию,которая влечет его в направлении все более сложного и внутренне сосредоточенного состояния [Попутно за­метим, что чем меньше элемент сосредоточен (то есть, чем слабее его радиальная энергия), тем в более мощных эффектах проявляется его тангенциальная энергия. У сильно сосредото­ченных частиц (то есть частиц с высокой радиальной энерги­ей) тангенциальная кажется “ушедшим внутрь”, к исчезнув­шим на взгляд физика. Здесь, по-видимому, заключен вспомога­тельный принцип для объяснения видимого сохранения энергии во Вселенной (см. ниже пункт “б”). Очевидно следует различать эти два вида тангенциальной энергии: один вид — энергию излучения при очень малых радиальных значениях — случай атома; другой вид — энергия организации (заметная лишь при больших радиальных значениях — случай живых су­ществ, человека)].

При данном первоначальном состоянии, допуская, что час­тица располагает в нем некоторой свободной тангенциальной энергией, ясно, что эта частица способна до определенной степени увеличивать свою внутреннюю сложность путем ассоциации с со­седними частицами. В результате (поскольку ее сосредоточен­ность автоматически возрастает) она соответственно увеличит свою радиальную энергию, которая в свою очередь может обратно воздействовать в виде новой комбинации в тангенциальной области. И так далее.

В этом рассуждении, где тангенциальная энергия просто “энергия”, обычно принимаемая наукой, единственная трудность состоит в том, чтобы объяснить образование тангенциальных коле­баний в соответствие с законами термодинамики. По этому поводу можно, однако, заметить следующее:

а) Прежде всего изменение радиальной энергии в зависимо­сти от тангенциальной, согласно нашей гипотезе, происходит по­средством организации,а отсюда следует, что сколько угодно большая величина первой может быть связана со сколь угодно ма­лой величиной второй, ведь даже исключительно совершенная ор­ганизация может потребовать лишь незначительной работы. И это хорошо согласуется с установленными фактами.

б) Предложенная здесь концепция приводит к парадоксальному положению о том, что космическая энергия постоянно возра­стает не только в радиальной, но, что более серьезно, и в тангенциальной форме (поскольку напряжение между элементами увели­чивается с увеличением их сосредоточенности). Это кажется прямо противоречащим принципу сохранения энергии в мире. Но заметим следующее: это возрастание тангенциала второго вида, единственно затруднительное для физика, делается заметным лишь начиная с очень высоких радиальных значений (например, у человека и в социальных напряжениях). Ниже этих значений для приблизительно постоянного числа первоначальных частиц, находящихся в универсуме, сумма космической тангенциальной
энергии остается в ходе преобразований практически неизменной. А это все, что требуется науке.