Глава 12. ведантский подход к богу среди поклонников вишну

Кришна, именуемый Говиндой,

Есть всевышний Господь (ишвара), воплощение

Сущего, Сознания и Блаженства,

Без начала и конца, причина всех причин.

Брахма-самхита (5.1)

I. БОГ ЕСТЬ ЛЮБОВЬ

Когда сердце открыто, оно стремится излить себя в песнях и стихах. Экстатическая литература почитателей Шивы, особенно южной части Индостана, зримое этому свидетельство. Такова же и великая религиозная литература вишнуитской общины, к которой мы теперь обратимся.

Пять гимнов, посвященных богу Вишну в Ригведе, — первые плоды на вишнуитском древе мудрости. Много столетий минуло, прежде чем увидел свет очередной великий труд вишнуизма. Это была Бхагавадгита («Песнь Господа»), наиболее популярный из всех трудов по йоге. В своей нынешней форме появившийся 2500 лет назад, он вдохновлял дальнейшие поколения мистиков на создание таких несравненных религиозных сочинений, как поэзия альваров и баулов, Бхагавата-пурана и Гита-говинда, о которых будет вкратце рассказано. Бхагавадгита даже послужила образцом для подобных назидательных песен, и ныне известно более ста санскритских Гит. Так, например, существуют Анугита (краткое изложение Бхагавадгиты, включенное в саму Махабхарату), Уддхава-гита (содержится в Бхагавата-пуране), Ганеша-гита (в честь слоноголового божества Ганеши) и Рамагита (в честь Рамы, воплощения Вишну). Известна, по крайней мере по названию, еще почти сотня Гит.

Священная литература вишнуитов столь же обширна и сложна, как и у шиваитов, которой мы слегка коснулись в предыдущей главе. Первые послехристианские века стали свидетелями создания Самхит («Собраний»), которые являются вишнуитскими аналогами шиваитских Агам и Тантр тактов [394]. Традиция ведет речь о 108 Самхитах , хотя известно более двухсот трудов подобного жанра. Они принадлежат панчаратрской ветви вишнуизма, которая упоминается уже в Махабхарате.

Самыми древними Самхитами, похоже, являются Сатвата (имеются ссылки в Махабхарате), Паушкара, Вараха, Брахма и Падма. Среди других важных текстов этого жанра можно отметить Ахирбудхнъю и Джаякхью. Самхиты, подобно своим шиваитским собратьям, в основном располагают свой материал в четырех разделах, которые известны соответственно как джняна-пада (метафизический), йога-пада (о йогических методах), крия-пада (обсуждаются вопросы, связанные с постройкой храмов и созданием священных образов) и чарья-пада (рассматриваются — религиозные или обрядовые практики).

Безымянные авторы этих писаний были знакомы с практикой йоги, и их понимание того, что с ей связано, примерно схоже. Ударение в их учениях ставится не только на обретение мистических состояний внутренней сосредоточенности, сколько на отправление обрядов и ведение нравственного образа жизни; все это перемежается философскими рассуждениями, а конечной целью провозглашается единение с Божественным в облике Вишну (в виде Нараяны, Васудэвы и т. д.)

Вишну-самхита (глава 13), которая типична для такого жанра священной литературы, вводит шестеричную йогу (шад-анга-йога ), именуя ее бхагавата-йогой. Но многие другие труды вишнуитского канона советуют восьмеричную йогу Патанджали. Это верно, например, в отношении Ахирбудхнья-самхиты, чей автор, очевидно, был наслышан о Йога-сутре. Но в самом тексте (31.15) йога, согласно средневековой веданте, определяется как «союз индивидуального «я» с трансцендентным Я. Это произведение также упоминает множество йогических асан (включая курма-, маюра-, куккута- и го-мукха-асану) и советует их практикование для поддержания здоровья. Однако упор здесь делается на духовной стороне йоги, без которой ни одна из этих практик не принесет заметной пользы.

II. АЛЬВАРЫ

В отличие от Самхит панчаратры, которые в основном представляют собой богословские и обрядовые сочинения, альвары (тамил, «углубленные [в бога]»), которые творили в восьмом и девятом веках н. э., создали грандиозный поэтический комплекс, чьи стихи до сих пор поют в Южной Индии. Альвары — наименование двенадцати тамильских последователей бхакти-йоги, чьи труды собраны в корпус Налайара-тиввияп-пирабантам (санскр. Налайира-дивья-прабандха\ «Божественные пирабандхи (циклы) из 4000 стихов»), который пользуется тем же почтением, что и священные Веды брахманов. Их поэмы пронизаны страстной любовью к Божественному, и их изна чальный символизм глубоко волнует нас даже в переводе. Большинство из четырех тысяч стихотворений, или гимнов, сборника были сочинены Тирумангей (альваром) и Наммальваром. Последний был наиболее известным из этих святых, а его Тиру-вайможи (входит в состав Пирапантам) не менее уважаем, чем Самаведа. Намальвар, по преданию, родился погруженным в йогический экстаз и, забравшись в дупло дерева, пребывал в экстатической отрешенности (самадхи) до шестнадцати лет, пока не прибыл к нему человек, которому было предначертано стать его главным учеником. В своем Тиру-вайможи (1.1.1) он утверждает:

Кто тот, что есть

Высочайшее благо.

Попирающее все иные высоты?

Кто тот, что дарует Мудрость и любовь. Рассеивающие неведенье? Кто тот, что правит Бессмертными, не зная Печали?

Поклонитесь его сияющим стопам. Несущим конец всем печалям.

Альвары были погружены в стихию мифологии Кришны: Кришны — юного пастушка, воплощения божественного Вишну, забавляющегося с пастушками, гопи.

В духовных переживаниях альваров мы находим страстное томление по Богу, Господу и Любимому… Ударение главным образом ставится на запредельную красоту и обаяние Бога, и на пылкую страсть ревнителя, которому уготована роль любовницы Кришны, Бога… Упоение любовью схоже с водоворотом. 'по проносится вихрем через самую вечность отдельной души, и изливается порой то в стенаниях своей разобщенности, то в ликовании единения с Богом.

Альвар в своей исступленной радости воображает Бога везде, и в глубине своих обретений томится по большему. Он еще испытывает состояния высшею опьянения, когда почти теряет рассудок, или вовсе впадает в беспамятство, осознавая тщету своего томления. Альвары были, вероятно, первыми, показавшими, как любовь к Богу может строиться на доверительных отношениях, возвышенных чувствах супружеской любви [395].

В число двенадцати святых альваров входит лишь одна женщина. Андаль, жившая в начале 800-х гг. н. э. Андаль («Благоухающие волосы»), поклоняющейся богу Вишну-главным образом в облике прекрасною Кришны, принадлежат два произведения. Первое — популярная поэма Tupynnaвай («Священный идол»), всего лишь из тридцати стихов, где воспроизводится фрагмент перенесенного на тамильскую почву кришнаитского мифа. Не до сих пор поют молодые женщины, мечтающие о счастливом замужестве. Вторым произведением, написанным после Тируппавая, является Наччияр-тирумоли («Священная речь госпожи») — четырнадцать гимнов со 143 стихами, из которых широко известны только шесть гимнов. Сборник воспевает стезю неженатого святого и изобилует прекрасными образами свадебного мистицизма. Здесь Андаль выражает свое томление по Кришне, который терзает ее душу и мучит ее сердце ожиданием того, что когда-нибудь наконец явит ей хоть на миг свой горячо любимый лик. Она описывает, как вянет и чахнет, безнадежно влюбленная, лишенная покоя, утратившая всякий стыд из-за своей любви. В одном из гимнов \ндаль рассказывает об исполнении своей мечты: она созерцает сияющий подобно восходящему солнцу лик Кришны. В том же самом стихотворении эта великая бхакти-йогини обещает, что те. кто будет медитировать на ее стихах, излечат сердечную муку и обретут вечный покой у стоп Господа.

Переживание разобщенности (вираха) с Божественным причисляется к наиболее ценным для ревнителя подспорьем. ибо оно углубляет преданность. Нигде не отражено это столь ярко, как в традиционном образе Радхи и других пастушек из Вриндаваны, чья любовь к Господу Кришне не знала границ.

III. БХАГАВАТА-ПУРАНА

Тема эротической духовности вовсю разрабатывается, если не сказать, что чересчур, в Бхагавата-пуране, известной также как Шримад-бхагавата, где богочеловек Кришна предстает супругом 16 108 женщин, каждая из которых родила ему десять сыновей и одну дочь. Бхагавата-пурана — это замечательное произведение десятого века, которое называют «богатейшим сокровищем, сокрытым в недрах освобожденной души, несравненным утешением дня опечаленной души» [396]. Ни одно другое творение, за исключением Бхагавадгиты, не пользовалось такой огромной известностью на протяжении столетий. Многочисленные комментарии были написаны на этот труд, который восславил великий идеал любви-преданности (бхакти) к Господу (бхагават. или бхагаван).

Главным в проповеди почитания Божественного для Бхагавата-пураны является богатое смыслами понятие рас(а-)лила (иначе Кришна-лила) — танец прекрасной любви. По ночам снедаемые любовью гогш покидали тайно свои дома, чтобы быть рядом с дорогим сердцу Кришной. Стараясь воспламенить в них страсть к себе, он играл на волшебной свирели, чьи неземные звуки их очаровывали.

В разгар любовной игры с девушками Кришна танцует танец исступленного единения с ними, создавая у каждой из них впечатление, что танцует он только с ней одной. Их любовь к нему была столь всепоглощающей, что каждая полностью забывала о присутствии других девушек — точная метафора для психики, поглощенной преданностью к Богу.

Начальное представление о раслиле можно усмотреть в 63 главе Хари-вамши («История рода Хари»), позднейшего добавления к Махабхарате из 18 000 строф. Это добавление обычно относят к первым векам н. э.

Йога упоминается во многих местах Бхагавата-пураны. В одном из таких мест (11.20.6) различается три подхода, а именно, путь мудрости для тех, кому надоели обряды, путь действия для тех, кто все еще склонен к мирской и сакральной деятельности, и путь служения для тех, кто пока не устал от деяний, но и не слишком увлечен ими, и просто верит в Господа и его спа сительную милость. Бхагавата-пурапа принимает восьмеричный путь Патанджали, но отбрасывает его дуалистичную философию. Впрочем, сами восемь звеньев определены несколько иначе по сравнению с Йога-сутрой. Это особо коснулось расположения входящих в самоконтроль (яма) и предписания (нияма) дисциплин. Где Патанджали перечисляет пять практик для каждой из ступеней, Бхагавата-пурана (11.19.33 и далее) дает двенадцать дисциплин. Но именно преданность всегда выдвигается здесь как высшее средство достижения свободы. Подвижнику Ка-пиле, который упоминается как основатель традиции санкхья и отождествляется с богом Вишну, вкладываются в уста такие запоминающиеся слова:

Когда ум твердо удерживается на Мне посредством напряженной бхакти-йоги, он становится спокойным и устойчивым. Таков единственный путь обретения высшего блаженства в этом мире. (3.25.44)

На пути преданности концентрация всегда предстает как удержание внимания на божественной Личности, тогда как медитация заключается в созерцании образа Господа, как он запечатлен в иконографии: четвероруким с украшением из гирлянд на темно-синем теле; с безмятежным выражением на своем благостном лице; держащим раковину, диск (чакра), лук и палицу в своих руках; с венцом на голове и волшебным камнем каустубха на шее; и с отметиной шривamca («священный телец»). Темно-синий цвет кожи Кришны — последствие вскармливания его отравленным молоком демонши Путаны. Оружие в руках служит уничтожению врага — эго, принося свободу. Волшебный камень был сотворен во время пахтанья мирового океана в начале времен. Отметина на груди Кришны — один из знаков его высшего рождения и главного призвания как пастыря (гона), защитника скота и человеческих душ.

Освобождение представляется имеющим различные уровни, в зависимости от степени близости верующего к Господу или от степени отождествления им себя с ним. На самом нижнем уровне верующий пребывает в божественной обители — небесах Вайкунтха — в обществе Господа. Его название салокья-мукти. Когда сила и слава верующего уравнивается с силой и славой Господа, это состояние свободы называют саришти-мукти. Когда он или она пребывают в непосредственной близости к Господу — такое состояние называют самипья-мукти. Предпоследний уровень освобождения именуют сарупья-мукти, когда верующий обретает совершенное сходство с Господом. Наконец, есть экатва-мукти, или «свобода единичного», когда стираются последние следы различия между верующими и Божественным.

Особый интерес для изучающих йогу представляют главы с шестой по двадцать девятую одиннадцатой книги Бхагавата-пураны. Этот раздел известен как Уддхава-гита, по имени мудреца Уддхавы, которому преподал йогу преданности богочеловек Кришна. Эта «Песнь», которую норой называют последним посланием Кришны, выше всего превозносит любовь-преданность:

Подобно огню, что своим пламенем обращает дерево в пепел, так и преданность Мне уничтожает все грехи, о Уддхава. (11.14.19)

Ни через [обычную] йогу, ни через санкхью, ни через справедливость (дхарма), ни через обучение, ни через аскезу, ни через отрешение (тьяга) не обретает он меня так скоро, как посредством преданности (бхакти), или поклонения Мне. (11.14.20)

Аз, любящее Я доблестного мужа, познаюсь через одну преданность, через веру. Преданность, покоящаяся на мне, очищает лаже неприкасаемых подобно «поедателям собак» (шва-пака) от их [низкого и нечистого] рождения. (11.14.21) Ревнитель Кришны описывается как человек, наделенный глубоким чувством, набожностью и готовностью к самоотречению, таким образом: Тот, чья речь прерывается стенаниями, чье сердце (читта) терзается, кто порой не смущаясь плачет или смеется, либо громко поет или танцует — [такой человек,] полный преданности ко Мне. очищает мир. (11.14.24) Вера в сладкозвучные предания обо Мне, немолкнущее провозглашение Моего величия, глубокое почитание (парин-иштха) при поклонении [Мне], и прославление Меня в песнях:

(11.19.20)

радость в служении [Мне], простираясь ниц [передо Мной], с наибольшим почтением относясь к моим ревнителям, и видя во всех существах Меня:

(11.19.21)

совершая естественные надобности ради меня, повторяя в речи Мои качества, предавая разум Мне и изгоняя все желания; (11.19.22)

отрекаясь от благ, удовольствия и развлечения ради Меня, предпринимая всякое подношение, дар, воздаяние, твержение, обет и раскаяние ради Меня — (11.19. 23)

посредством таких добродетелей, о Уддхава, отрекшиеся от себя обретают любовную привязанность (бхакти) ко Мне. Какая иная задача может быть для такого человека? (11.19.24)

Первоисточник 14 УДДХАВА-ГИТА (ИЗБРАННОЕ)

Ниже дан перевод тринадцатой главы Уддхава-гиты, где говорится о домохозяине, который удалился в лес, чтобы предаться поискам Божественного. Описание жизни отшельника показывает необходимость целеустремленности, посредством которой серьезный практик должен осваивать йогический путь.

Благословенный Господь сказал:

Тот, кто желает удалиться в лес, должен жить мирно в лесу в третью четверть своей жизни, доверив жену собственным сыновьям или [же взяв ее] с собой. (1)

Он должен питаться луковицами, корневищами, плодами и дикими злаками, а одеваться в кору, ткань, траву, листья или шкуры. (2)

Он должен дать волю своим волосам, ногтям и бороде расти неухоженными и не чистить свои зубы. Три раза [в день, на рассвете, в полдень и на закате,] он должен окунаться в воду и спать на земле. (3)

Летом он должен упражняться в аскезе посредством пяти огней [то есть четыре разведенных вокруг себя огня и солнце над головой]. Во время дождя он должен подставлять себя под струи воды. Зимой он должен погружаться в воду по самую шею. Таким образом он должен совершать покаяние (тапас). (4)

Он должен есть [пищу], приготовленную на огне или [пищу, которая] созрела в положенный срок, раздавливая ее посредством камня в ступе, или даже посредством зубов вместо ступы. (5)

Понимая значимость [верно выбранных] места и времени, он должен собирать все средства пропитания сам и не должен есть пищу, предлагаемую другими, или то, что выброшено. (6) Лесной обитатель должен поклоняться Мне [Кришне], поднося угодные мне лепешки из диких злаков, а не животных, [как предписывают] писания. (7)

Толкователи [священной традиции] предписывают мудрецу (муни) четырехмесячные [воздержания] и [ежедневный] огненный ритуал, а также [соблюдение в] новолуние и полнолуние того, что ранее [упоминалось]. (8)

Осуществляя таким образом аскезу (тапас), мудрец, стойкий в своей обязанности и почитающий меня своим подвижничеством, достигает меня из мира провидцев (риши-лока). (9)

Но кто больший глупец по сравнению с тем, что приступает к этой великой, несравненной аскезе, дающейся с [неимоверной] трудностью, ради [осуществления] пустяшных желаний? (10)

Когда он неспособен [следовать этим] правилам ввиду присущей старым людям дрожи в членах, он должен возводить [то есть мысленно представлять, визуализировать] [священные] огни внутри себя, и с обращенным ко мне умом, он должен взойти на огонь [Духа]. (11)

Когда у него заканчивается время пребывания в мирах, [приводимых в действие] деяниями (карма) и их плодами, он должен усвоить бесстрастие (вирага), и полностью оставив [ритуалы] огня, должен жить дальше [как отшельник]. (12)

Совершая жертвоприношения мне согласно предписаниям и отдавая все, что есть его, [совершающим обряд] жрецам, а также помещая свое собственное жизненное дыхание (прана) в огонь, он должен уходить ничем не обремененный. (13)

Для мудреца (випра), стремящегося к отрешению, боги, [боясь,] что он может превзойти их и достичь Высшего, создают преграды в виде его жены и других [дорогих людей]. (14)

Если мудрец хочет сохранить [второй] кусок ткан и, он не должен быть длиннее набедренной повязки (каупина). Покинув все, мудрец должен иметь лишь посох и чашу, за исключением [времен] бедствий. (15)

Он должен ставить свои стопы после того, как очистит [землю] собственным взглядом, и пить воду, очищенную посредством ткани. Он должен употреблять слова, очищенные истиной, и вести жизнь, руководствуясь очищенным разумом. (16) Молчание (мауна) бездеятельность и регуляция дыхания (анила-аяма) [397]суть предписания речи, тела и ума. Кто не следует им, о друже, не может стать аскетом (яти) посредством [ношения] посоха. (17)

Он должен обращаться к четырем сословиям (варнак за милостыней, исключая грешных. Он должен непрошенно войти в семь домов и довольствоваться тем, что дадут. (18)

Входя в водоем вне [селения] и купаясь там, он должен, сдержанный в речи и отдельно [от других], есть очищенные остатки [пищи, что остались после совершения требуемых подношений богам,] не оставляя ничего после себя. (19)

Он должен один скитаться по земле, непривязанный и с укрощенными чувствами, наслаждаясь Я, играя с Я, одержимый Я, зрящий то же самое [Я всюду]. (20)

Укрываясь в уединенном и защищенном [месте], со своими чистыми помыслами (ашая), [устремленными] к Моей сущности (бхава), мудрец должен созерцать единственное Я как неотличимое от Меня. (21)

Он должен рассматривать кабалу и освобождение Я через взращивание мудрости. Каббала — это рассеянность (викшепа) посредством чувств, а освобождение — управление этими [чувствами]. (22)

Поэтому мудрец, сдерживая шесть видов чувств, включая низший ум, или манас, должен скитаться [по земле] с помыслами (бхава) обо Мне. Отыскав великое удовольствие в Я, [он должен быть] отделенным от всех [низких] желаний. (23)

Он должен скитаться по земле, изобилующей добродетельными местностями, реками, горами, лесами и скитами, посещая города, веси, стоянки пастухов, постоялые дворы на караванных путях [только] с целью милостыни. (24)

Он должен идти за милостынью в основном в скиты обитающих в лесу [аскетов]. [Питаясь] злаками или травами, он обретает чистый ум (саттва), свободный от заблуждений. (25)

Он не должен замечать этот [мир], видя его тленность. С непривязанным умом он должен воздерживаться от всякой цели в этом [мире] и на том [свете]. (26)

«Этот мир, ум, речь и череда жизненных сил все суть марево (майя), [распростершееся] над Я». Рассуждая таким образом и опираясь на себя, он должен оставить эти призрачные явления и не рассматривать их [больше]. (27)

Взыскующий мудрости, лишенный привязанности, преданный Мне, беззаботный, он должен странствовать, не стесненный правилами, оставивший этапы жизни (ашрама) с [соответствующими им] предписаниями. (28)

[Даже если он] мудр (буддха), он должен играть словно дитя; [хоть он и] умен, он должен вести себя подобно глупцу; [хоть он и] учен, он должен говорить подобно безумцу; [хоть он и] воспитан (найгама), он должен вести себя подобно корове. (29)

Он не должен любить обсуждать Веды, не являясь ни крамольником, ни защитником. Он совсем не должен принимать участие в спорах по бесполезным предметам. (30)

Мудрец (дхира) не должен быть взволнован другими людьми, как и не должен сам волновать других. Он должен быть снисходителен к оскорблениям и никогда не должен беспокоить других. Что касается людей, он не должен испытывать злобы ни к кому подобно [миролюбивому] скоту. (31)

Единственное высшее Я одно покоится во всем тварном, равно как одна луна отражается во [многих] сосудах. [Все тварное] пребывает в Я, и все тварное состоит из одного и того же Я. (32)

Вырабатывая твердость и уповая на судьбу, он не должен унывать, когда не получает пищи, как и не радоваться, когда имеет ее. (33)

Он должен желать пищи, поскольку она предназначена поддерживать жизнь. Посредством ее человек может рассуждать об истине, познав которую, он освобождается. (34)

Мудрец должен принимать всякую пищу, какую бы ему не посылала судьба, превосходную или иную; равным образом [он должен принимать] всякую предоставляемую одежду и постель. (35)

Знающий (джнянин) должен практиковать очищение, втягивание [воды для полоскания рта], омовение и иные предписания, но не ввиду [каких бы то ни было письменных] указаний, а подобно Мне, Господу, делающему все ради забавы. (36)

Для него нет никаких так называемых недоразумений, [а если и бывают,] они рассеиваются при виде Меня. Покуда не пришел конец плоти, он радуется некоему видению Меня. Затем он соединяется со Мной. (37)

Захваченный Я (атмаван), кому претят действия, вызывающие страдание, [но кто] не освоил Мое учение (дхарма), должен идти к мудрецу, [который может послужить ему как] учитель (гуру). (38)

Нацеленный на Меня как учитель, он должен трудиться преданно, с верой и безропотно, пока не познает Абсолют (брахман). (39)

Однако возница непослушных чувств, который не усмирил шесть видов [чувств, включая низший ум], который лишен мудрости и бесстрастия, и [который к тому же] ведет жизнь [аскета, носящего] тройной посох… (40)

…он, разрушитель добродетели (дхарма), обманывает себя и богов (сура), а также Меня, покоящегося в нем самом. Со своими непереваренными (апаква) страстями (кашая) он лишается нашего мира и загробного. (41)

Образ жизни (дхарма) монаха [включает] спокойствие (шама) и невреждение, подвижничество лесного обитателя и [чистое] видение (икша), защиту тварного и жертвоподношение (иджья), свойственные домохозяину, служение наставнику, характерное для дваждырожденного брахмана. (42)

Целомудрие, подвижничество, чистота, довольство и доброта к тварному также являются обязанностями домохозяина. Более всего желанно поклонение Мне. (43)

Тот, кто поклоняется Мне таким образом, постоянно [выполняя] свои обязанности, и привязан и устремлен только ко Мне во всем тварном, вскоре обрящет мою любовь. (44)

О Уддхава, через неколебимую преданность он приходит ко Мне, великому Господу всех миров, Абсолюту, конечной причине, началу и концу всех тварей и вещей. (45)

Со своей сущностью (саттва), очищенной тем самым посредством [выполнения] своих обязанностей, познав Мое состояние, наделенный мудростью и знанием, он вскоре обретает Меня. (46)

Вкупе с преданностью Мне эта обязанность (дхарма), связанная с сословиями (варна) и ступенями жизни (ашрама), [и которая] отмечена [подобающим] поведением воистину благоприятствует высшему (нишреяса) Благу. (47)

Я изложил тебе, о друже, [то,] что ты просил у Меня: как верующий (бхакта), упорствующий в [осуществлении] своих обязанностей, обретает Меня, высшего Вседержителя (пара). (48)

Алхимия ненависти

Возможно, самое необычное учение Бхагавата-пураны — «йога ненависти» (двеша-йога), согласно которой человек, всем существом ненавидящий Божественное, способен обрести Богопознание так же скоро, как и тот, кто глубоко любит Господа. Мудрец Парада, поборник религии Бхагаваты, разъясняет это следующим образом:

Все человеческие эмоции покоятся на неверном понимании «я» и «мое». Абсолют, всеобщее Я, лишен как чувства «я», так и эмоций. (7.13) Посему всякий должен искать единения с Богом через дружбу либо вражду, миролюбие либо страх, любовь либо влечение. Божественное не усматривает различия ни в чем. (7.1.25)

Нарада упоминает Кансу, который обрел Бога посредством страха, и Шишупалу, царя страны Чеди, который обрел Бога через ненависть. Действительно, ненависть Шишупалы взращивалась на протяжении нескольких перерождений. Он был повелителем демонов, Хираньякашипу («имеющий золотую одежду»), который мучал своего сына Прахладу за его почитание Вишну, но был растерзан Богом, принявшим облик Нарасимхи («Человек-лев»), В другом рождении Шишупала был демоном Раваной, которого умертвил Рама, воплощение Вишну.

Сама мысль, что ненависть может обернуться путем к Богу, звучащая кощунственно для обычного слуха, логически вытекает из древнего эзотерического учения о том, что мы становимся тем, о чем размышляем. Глубокая ненависть, которую развил в себе Шишупала к Господу Вишну, возымела свое действие, поскольку он думал о Боге непрестанно, и тем самым в конце концов растворился в нем. Это доказывает, что духовный процесс определяется направленностью внимания. Естественно, чтобы подобная сильная отрицательная эмоция оказала свое освобождающее действие, необходимы еще нужные кармические предпосылки. Полная ненависть столь же невозможна для обычного человека, как и совершенная любовь.

Дэви-бхагавата

В связи с великой Бхагавата-пураной заслуживает краткого упоминания и Дэви-бхагавата. Несмотря на свою заметную роль в традиции шактов, это лишь слепок Бхагава-та-пураны , где представлена живая традиция богопочитания среди тех, кто поклоняется Божественному в его женском обличим. Эта младшая Пурана была составлена, возможно, в двенадцатом или тринадцатом веке н. э.

IV. ГИТА-ГОВИНДА

Если Бхагавата-пурана, верная своей синкретической пуранической природе, занята всевозможными теологическими, философскими и космологическими вопросами помимо повествований о героической жизни Кришны, то чуть более поздняя Гита-говинда («Воспетый [в песнях] Говинда») посвящена исключительно прославлению любви Господа Кришны к своей дорогой пастушке Радхе. Имя Говинда представляет собой одно из многочисленных прозваний Кришны. Буквально оно означает «искатель коров» — богочеловек был пастухом во Вриндаване. Но есть и эзотерический смысл у этого имени, поскольку санскритское слово го означает не только «корова», но и «мудрость». Поэтому Говинда предстает как искатель гносиса (джняна).

Эта санскритская поэма бенгальского сочинителя двенадцатого века Джаядэвы, придворного поэта царя Лакшманасены, — глубокая аллегория любви между личным Богом и самим человеком, в которой звучат сильные эротические мотивы. Здесь отразилась новая тенденция в вишнуитском движении богопочитания, совпавшая с его распространением на север Индостана. Неожиданно большое значение приобретает образ Радхи как олицетворение женского начала Божественного. Признаваясь подруге, Радха так излагает свои любовные отношения с Кришной:

Тайно ночью я подходила к его дому, скрываясь в зарослях, где он подстерегал меня. Боязливо я озиралась повсюду, тогда как он смеялся, предвкушая сладость (рати) близости; О подруга! Пусть сокрушитель демона Кешина страстно лобзает меня. Я трепещу, томясь от любовных желаний! (2.11) Я робела при нашем первом свидании. Он был любезен со мной, осыпая меня похвалами. Я томно в ответ улыбалась ему, а он освобождал мои чресла от одежды. (2.12)

Он положил меня на травяное ложе. Затем долго покоился на моей груди, когда я ласкала и целовала его. Обняв меня, он припал к моей нижней губе. (2.13)

Я закрыла глаза, поддаваясь истоме. Волос на его щеках ощетинился от моих ласк. Все мое тело покрылось испариной, а он был неспокоен, опьяненный своей страстью. (2.14)

Радха тоскует по своему любимому, как разбуженное сердце томится по Богу. Отражая крайний дух тантры, Гита-говинда широко пользуется чувственными метафорами для передачи телесной страсти, которую испытывает верующий, когда он или она созерцает Бога. Своей эротической откровенностью она превосходит литературу подобного жанра мистиков средневекового христианства.