Тождественны ли Прекрасное, Истинное и Доброе (Любовь)?

Да, отвечают христианские мыслители, потому что все это — воплощения Бога.

Нет, говорят романтики, потому что истина бывает низкой, а любовь — злой.

Лев Толстой заключает: чем ближе мы подходим к красоте, тем дальше удаляемся от добра.

Единственна ли истина?

Да, утверждают Сократ, Платон и вслед за ними христианские мыслители, потому что мера всех вещей — единственный Бог.

Нет, настаивают софисты и их последователи, многие мыслители Ренессанса и постмодерна, потому что мера всех вещей — человек, а людей много и они различны.

У каждого человека свой мир. Поэтому на вопрос: сколько людей, столько миров и истин? — вполне логичен ответ "Да". Вернее было бы сказать, что каждый человек имеет свою собственную точку зрения и видит мир по-своему, в некоем уникальном ракурсе. Вот как пишет об этом великий философ и выдающийся математик, один из создателей дифференциального исчисления Готфрид Вильгельм Лейбниц (1646-1716): "Подобно тому как один и тот же город, рассматриваемый с разных сторон, каждый раз кажется иным, так и весь мир производит впечатление многих миров, хотя в действительности есть только различные точки зрения, различные перспективы единого мира" ¹.

И вместе стем, существует ли объективный мир, один-единственный, общий для всех? Конечно.

Концепция единственности истины, доведенная до логического предела, превращается в фанатизм. Концепция множественности истины, доведенная до логического предела, превращается в релятивизм. И первое, и второе — порочные крайности, точно так же, как

¹ Виппер Б. Р. Введение в историческое изучение искусства. — М., 1985. — С. 195.

крайний субъективизм, граничащий с психической патологией, и последовательный конформизм, приводящий к утрате собственного лица. Вспомните об аристотелевской золотой середине!

Проблема состоит в том, как правильно сочетать противоположные воззрения, как найти между ними золотую середину. Ведь каждый человек одновременно — и уникальное, неповторимое существо, такое, которого никогда раньше не было и никогда после не будет, и вместе с тем — один из членов человеческого сообщества, звено в цепи поколений. Он живет в собственном, единственном мире и вместе с тем — в обществе, в окружении других людей, в объективном мире. Его человеческая природа уникальна, но может проявиться только в общении с другими людьми. Отдельный человек может стать воплощением культуры, ее носителем, но только в том случае, если получит образование ивоспитание, то есть культура будет ему передана от общества, от окружающих его людей.

Ведь человеческая культура двуедина. Она представляет собой, по словам Г. Кнабе, систему диалектических противоречий, производных от одного, центрального противоречия — между индивидом и родом [89, гл. 1]. В основе культуры лежит непрестанное взаимодействие обобщающих тенденций и форм с тенденциями и формами, направленными на запечатление человека в его неповторимости. Эти тенденции нераздельны инеслиянны, как ипостаси Троицы. Нельзя выразить себя, не обращаясь к обществу, не пользуясь его опытом и его языком, то есть не отвлекаясь от себя в собственной неповторимости, как нельзя построить общество, которое бы не состояло из индивидов, не выражало бы себя через отдельных людей [57, 47—48].

Quot;Человек — единственное существо, для которого собственное существование является проблемой", — пишет Э. Фромм в книге "Человек для самого себя" [110, 61]. Проблема — это то, что лежит между противоположностями. Однако обозначить, очертить проблему, сформулировав две противоположные истины, как это делают скептики, — это только начало. Пушкин пишет о том, что скептицизм есть только первый шаг умствования. Проблема может быть решена, но только для конкретного человека в конкретных обстоятельствах. Вспомним еще раз Гегеля: истина всегда конкретна.

Этика и эстетика — разделы философии, а философия — наука не ответов, но вопросов, и каждый должен сам отыскивать ответы.