Концепции Данилевского и Шпенглера

Вплоть до ХХ века, а по сути до книги О. Шпенглера «Закат Европы», понятия культуры и цивилизации практически не различались, одно употреблялось вместо другого: они были либо буквально, либо почти синонимами. И лишь после книги Шпенглера в философии культуры определилось это различение – культуры и цивилизации.

Слово «цивилизация» происходит от латинского слова civilis – гражданский. Понятие цивилизации обыкновенно более относили к культуре городской, в отличии от некоей культуры либо традиционной, сельской, либо вообще «варварской»; цивилизация противопоставлялась варварству (например, прослеживалась историческая культурная триада: дикость, варварство, цивилизация).

Первый пункт философии культуры Шпенглера – различение культуры и цивилизации.

Второй пункт – это а) принцип множественности культур и б) принцип культурной относительности. Эти принципы можно сформулировать как а) в истории человечества не существует единой общечеловеческой культуры, но существует множество культурных образований, «организмов», локальных в пространстве и времени культур, которые взаимодействуют друг с другом, рождаются, умирают, оставляют свой след, им на смену рождаются другие культуры; история человечества есть история культур, а не культуры; и б) нет и, наверное, не может быть единой системы отсчета и оценки той или иной культуры: всякую другую культуры мы будем, с неизбежностью, оценивать и определять с «колокольни» (или «пещеры») своей культуры, сквозь «призму», или «розовые очки», собственной культуры, находящейся, при том, на определенном этапе своего жизненного пути, – а, как известно, даже у человека, по ходу его жизни, взгляды его весьма и весьма меняются, меняются ценности и вкусы: то же и с культурой, которая так или иначе определяет ценности и вкусы, мировоззренческие установки принадлежащих ей людей.

Основная проблема и пафос Данилевского заключались в то время в том, чтобы утвердить русскую культуру как самобытную, самостоятельный культурно-исторический тип, имеющий свою самоценность и собственные ценности, – в противовес агрессивной западнической идеологии, захватывающей и заражающей практически все сферы российской действительности, – от власти (бюрократическая система, заимствованная с Запада, где она была довольно органична, а на русской почве, «пересаженная», обратившаяся в паразита и монстра) до интеллигенции (инфицированной западнической нигилистической антироссийской мифологией etc.), – и немудрено, что книга Данилевского, – ибо нет пророка в своем отечестве, – осталась практически незамеченной, – потому как некому и незачем было делать ей соответствующий PR, – а ежели и была как-то замечена, то, разумеется, крайне критически и пренебрежительно, поскольку уже в то время российские СМИ, пресса, были довольно прозападными, кормившимися у соответствующего зарубежного «хозяина», совсем как ныне.

Цивилизация всю сакральную глубину культуры обращает в поверхность, выводит на поверхность. Цивилизация – торжество внешнего, означающего. Означающее доминирует над жалко теперь прозябающим означаемым (воображаемым). Тотальное торжество того, что ныне называется «шоу»: в вырождающемся искусстве, в политике, в экономике. В современной экономике, например, обратившейся в огромный дутый финансовый мыльный пузырь, в которой в соответствии с монетаристской моделью, знаки (означающие, деньги) воспроизводят «реальность» (труд), меновая стоимость (означающее) совершенно превалирует над потребительной (означаемым).

Культура, образно говоря, «вырастает» из земли, – культура, в этом смысле, довольно «естественна», «органична», – и, тем самым, предполагает определенную индивидуальность: не бывает двух совершенно одинаковых листочков на деревьях, двух совершенно одинаковых былинок, они чем-то да отличаются, резным краем, сеткой прожилок; то же и человек культуры, – он чем-то да индивидуален, немного да особенен. Цивилизация – делается механически, автоматически; способ производства, господствующий в эпохи цивилизации, более машинный, конвейерный; человек здесь собирается, подобно какому-нибудь аппарату, «монтируется»; детали его социальной сборки и он сам исключительно стандартны; способ производства человека в цивилизации, в разных цивилизациях различных культур, в той или иной мере стандартизирован. Человек здесь более не дитя полей природы, взятых в оборот властью, как это имеет место в культуре, он – совершенный продукт власти, ее сборки и способа воспроизводства.

Не «цивилизация» плоха, – она есть культурная неизбежность, – другое дело, как люди обращаются с ее плодами, во что обращают. Во что. Тотально отчуждаясь от собственной духовной сущности, обращают сами себя.

Законы образования культурно-исторических типов, по Данилевскому:

1) определенное языковое единство

2) этническое разнообразие

3) политическая независимость

4) сущность и мировоззренческие основания, культурообразующие принципы того или иного культурно-исторического типа не передаются другим культурно-историческим типам, возможно лишь некоторое сообщение между ними и культурный обмен внешних форм и оттенков;

5) период плодоношения и цветения высших форм культуры (цивилизации) достаточно короток по отношению к общему сроку жизни данного культурно-исторического типа, – подобно цветению и плодоношению растения.

Данилевский пишет о том, что культурно-исторический тип может иметь 4 основания своего создания: религиозный, собственной культурный (художественный), социально-политический (государственный) и экономический.

Одни культурно-исторические типы, по Данилевскому, в большей степени осуществляют у себя лишь некое одно из этих оснований (например, древнегреческий тип – собственно культурное, художественное основание; римская культура – государственное социально-политическое основание), другие – два, третьи – три; однако, вот, замечает Данилевский, к сожалению, еще ни один культурно-исторический тип в истории человечества не осуществил все четыре основания в себе, не осуществил их так, чтобы они были все достаточно развиты и находились в гармонии. Данилевский надеялся, что подобное осуществление возможно в сфере культуры русской («славянской»).

Изначальный стиль культуры определяет всё дальнейшее стилистическое развертывание культуры, что особенно заметно в формах и стилях ее искусства: один стиль, принадлежащий некоей данной эпохе, сменяет другой, – маньеризм, например, сменяется барокко, а барокко – рококо; но все эти стили своего времени определены некой изначальной стилистической парадигмой, как семенем, из которого развивается всё растение культуры и искусства: сначала два листочка, потом листья более усложненные, затем бутончики, – и каждый имеет свою ценность и красоту, свои форму и содержание, – но все они предопределены неким первоначальным стилистическим зернышком, прообразом этой культуры.

Этапы становления культуры, по Шпенглеру:

а) мифо-символическая,

б) ранняя,

в) высокая метафизически-религиозная,

г) поздняя,

д) цивилизация.

Данилевский полагает, что культурно-исторические типы всё же определенным образом сообщаются друг с другом, и это сообщение может быть нескольких видов:

а) «пересадка», – пример «пересадки» колонизация

б) «прививка»

в) «удобрение»

г) «перекрестное опыление»

4. Этногенетическая концепция культуры Л.Н.Гумилёва

Пассионарность – явление, по сути, природное. Шпенглер и Данилевский тоже говорили, что культура органична, «вырастает из земли», есть особый отпрыск, форма природы-жизни. Пассионарность – следствие мутагенного воздействия биосферы на человека, солнечной активности, космической энергии, вкупе с иными биосферными факторами, которые творят определенную, возможно, генетическую мутацию в том или ином топосе.

Замечательный античный философ Гераклит как-то сказал две, казалось бы простые, но очень точные фразы: «всем правит молния» и «всякая тварь (ползающее) бичом пасется».

«Всем правит молния» – следствие гераклитовского представления об Огне (метафоре Огня) как сути мироздания; так вот, «всем правит молния» – это будто сказано о том, что Гумилев впоследствии назовет пассионарным толчком. Выражение «всякая тварь (ползающее, пресмыкающееся) бичом пасется» более «приземлено», сказано, будто, непосредственно о человеческой власти, о том, как пастух пасет свои стада или властитель – подданных; но, взгляните, в кого обращается вчерашнее «пресмыкающееся», которое затронул удар пассионарной, «биосферной», молнии, «бича»: из лягушачьей, перспектива его бытия, по выражению Шпенглера, становится орлиной!

Культура, в концепции Гумилева, есть производное деятельности этноса, скорее сказать даже – суперэтноса. Великие культуры создаются суперэтносами. «Культурно-исторические типы» Данилевского – суперэтническое производное (вспомните один из его законов образования культурно-исторического типа – «внутреннее культурно-этническое разнообразие»).

Суперэтнос (этнос), затронутый пассионарным толчком, в своем становлении переживает определенные этапы, фазы развития:

1.Фаза пассионарного подъема

2.Акматическая фаза

3.Фаза надлома

4.Инерционная фаза

5.Фаза обскурации

«В фазе этнической инерции способность к расширению ареала снижается, и наступает пора воздействий на ландшафты собственной страны. Растет техносфера, т.е. количество нужных и ненужных зданий, изделий, памятников, утвари, – разумеется, за счет природных ресурсов… Облик этого упадка обманчив. На него надета маска благополучия и процветания… Но это – утешительный самообман, рассеивающийся после того, как наступает последний, и на этот раз роковой фазовый переход…» (Л.Н. Гумилев)

И еще один, важный, нюанс: пассионарность, разумеется, не есть панацея в разрешении всех проблем культуры; кроме нее имеет место множество других факторов становления (или вырождения) культуры; причем эти факторы могут совершенно подавить пассионарный всплеск и заглушить возможное культурное развитие, – это факторы и климатические, и ландшафтные, и экономические, и национальные etc., – а могут, напротив, эти факторы, и катализировать процесс.