Стихотворение, написанное, вероятно, в начале 1837 года

сладость, всем конец печалям,

1.Спустись, о божий сын, Христос,
Я жду тебя в юдоли слез,
О, унеси все беды!
Меня блаженством озари
В сиянии твоей зари,
Чтоб я тебя лишь ведал!
И душой владеет радость, сердцем -

Когда мы тебя, спаситель, хвалим.

2. Когда придет последний миг, Когда увижу смерти лик, К тебе лишь полечу я; Когда очей померкнет свет, Когда исчезнет жизни след, Пойду к тебе, ликуя. И дух тебя восславит и не оставит хвалы великой — Ведь ты его владыка.

3. Скорее, радость, приходи, Тогда я на твоей груди От смерти отогреюсь!

Ведь, боже мой, тогда я всех, Кто в жизни столько дал утех, Обнять опять надеюсь.

В новой жизни бесконечной, озаренный вечным, ярким

светом,

ИЗ РУКОПИСНОГО НАСЛЕДСТВА Ф. ЭНГЕЛЬСА

Расцвету я новым цветом!

Ты приходил нам на спасенье,

От смерти нес освобожденье,

Ты зло сразил, ты счастья страж.

Сойдешь теперь на землю — значит,

Теперь все станет здесь иначе,

Ты каждому свое воздашь.

Впервые опубликовано в Marx-Engels

Gesamtausgabe. Erste Abteilung,

Bd. 2, 1930

Печатается по рукопис Перевод с немецкого На рустом языке публи>>уеты

[ 507

[РАССКАЗ О МОРСКИХ РАЗБОЙНИКАХ]

I

Однажды утром зимой 1820 г. корабль готовился отплыть от острова Кулури, древнего Саламина, на котором доблестно сражались афиняне. Это было греческое купеческое судно с многочисленной командой, доставившее в Афины мастику, гумми­арабик и т. д., а главное — дамасские клинки, кедровое дерево и тонкие азиатские ткани.

На берегу все было в движении. Капитан расхаживал среди работавших матросов, отдавая всевозможные распоряжения. Тогда один матрос прошептал другому по-итальянски:

«Филиппо, видишь ли ты этого молодого человека, который стоит там? Это новый пассажир, которого вчера вечером пригла­сил капитан; он хочет оставить его среди нас или, если он не со­гласится, бросить его в море, потому что он не должен прибыть в Стамбул, куда он направляется!» — «Но, — сказал Филиппо,— кто же этот человек?» — «Не знаю, но это, конечно, известно капитану». Тогда раздался выстрел с корабля, и все поспешили к лодкам. Капитан занял место в лодке и воскликнул: «Эй, моло­дой человек, что же вы замечтались? Идите же, мы отчаливаем!» Молодой человек, к которому относились эти слова и который до тех пор молча стоял у колонны, посмотрел и воскликнул: «Да, я иду!» — и быстро направился к лодке. Он занял место, и лодка понеслась от берега. Вскоре она подплыла к кораблю, раздался выстрел из пушки, судовая команда собралась на па­лубе, корабль быстро снялся с якоря, и бриг понесся на всех парусах по синему морю, как огромный лебедь.

Капитан, до тех пор руководивший работами матросов, по­дошел к цветущему юноше, который прислонился к перилам

508 из рукописного наследства ф. Энгельса

и печально смотрел в том направлении, где исчезали вдали вер­шины Гимета.

«Молодой человек, — сказал он ему, — зайдите ко мне в каюту, я хочу поговорить с вами об одном деле». — «С удоволь­ствием», — ответил молодой человек и последовал за капитаном.

После того как они сошли вниз, капитан предложил ему сесть и, налив ему и себе по кубку хиосского вина, сказал:

«Послушайте, я хочу сделать вам одно предложение. Но как вас зовут? И откуда вы родом?»

«Меня зовут Леон Папон, и я из Афин. А вы?»

«Капитан Леонид Специотис (из Специи). Но послушайте! Вы, конечно, принимаете нас за честных купцов? Нет, мы не та­ковы! Посмотрите на наши пушки, видимые и спрятанные, на наши боевые припасы, на наш склад оружия, и вам станет ясно, что мы только притворяемся торгашами. Знайте же, что мы лучше других, а именно, мы истые эллины, люди, еще умеющие ценить свободу, короче, мы корсары, как нас величают неверные, ко­торых мы караем. Вы нравитесь мне, и вы очень напоминаете мне моего дорогого сына, которого неверные застрелили в прош­лом году в моем присутствии, и я предложил бы вам присоеди­ниться к нам и принять участие в борьбе за свободу эллинов, причиняя вред неверным, к которым, конечно, применимы стихи Гомера:

"Eoosxat ?j|J.aQ от' àv лот' 6\шкч] "Дюс Iqtj, Kai ÜQtafAo;, xal Xaoç èu|J.(i,eXeu) IlQtâjxoio *

Если же вы не захотите сделать это, то я не ручаюсь за по­следствия; ведь, когда моя команда узнает, чтб я сообщил вам, она, наверное, потребует вашей смерти, и при всем желании я не буду в состоянии помочь вам».

«Что вы говорите? Корсары? Вы предлагаете мне присоеди­ниться к вам? Немедленно! Я должен получить возможность отомстить убийцам моего отца! О, я с удовольствием вступлю в ваши ряды, буду с ожесточением бороться против мусульман, буду истреблять их, как скот!»

«Прекрасно! Леон, ты нравишься мне таким! Выпьем же бутылку хиосского вина за новый союз!» И старый кутила снова налил вина, все время подбадривая своего более умеренного товарища словами: «Пей же, Леон!», пока бутылка не была осу­шена.

• Будет некогда день, и погибнет высокая Троя, Древний погибнет Приам и народ копьеносца Приама. (Гомер. Илиада. Песнь четвертая). Ред.

РАССКАЗ О МОРСКИХ РАЗБОЙНИКАХ

А затем он обошел со своим новым товарищем корабль и пока­зал ему запасы. Прежде всего они вошли в помещение, в котором хранилось оружие. Там висели всякого рода пышные костюмы, узкие матросские куртки, широкие кафтаны, высокие шапки, небольшие греческие фуражки, широкие тюрбаны, узкие франк­ские брюки и широкие турецкие панталоны, персидские узор­чатые жилеты, венгерские гусарские куртки, русские шубы — все было выставлено напоказ в больших шкафах. Стены были по­крыты оружием всех народов, всяким огнестрельным оружием — от небольших карманных пистолетов до тяжелых трехствольных мушкетов; всякого рода мечи, дамасские клинки, испанские шпаги, широкие немецкие мочи, короткие итальянские кинжелы, серповидные турецкие сабли висели на своих местах, тщатель­но подобранные. По углам стояли вместилища для копий, так что все пространство в комнате было использовано. Затем они пошли в пороховой склад. Там стояли восемь больших бочек, в каждой из которых было сто фунтов пороху, и четыре неболь­ших десятифунтовых; в трех бочках лежали бомбы, в двух более вместительных — гранаты; шкафы у стен были наполнены кув­шинами и горшками, в которых, кроме пороха, находились куски свинца, камни, куски железа. Затем они пошли в помещение, где Леонид показал ему несколько мешков с пушечными ядрами. Затем они снова поднялись к пушкам. С обеих сторон стояло по двенадцать пушек большого калибра, на шканцах еще два 48-фунтовых орудия. Между ними повсюду стояли малокали­берные вращающиеся пушки, всего около тридцати орудий. В каюте, куда они вернулись, Леонид показал Леону три ящика, наполненные ружьями и пулями, и два ящика с дробью.

«Что же, в хорошем состоянии наш корабль?» — спросил он его. «В превосходном, — ответил Леон, — нельзя желать ни­чего лучшего. — Но позвольте мне теперь взглянуть вдаль с палубы».

Он поднялся наверх, но вскоре опять прислонился к перилам. Они плыли как раз против мыса Колоне, древнего Суния, и Леон опять грустно смотрел на исчезавшие вершины Гимета. Тогда Леонид сказал ему:

«Ну, парень, почему ты так грустен, пойдем на шканцы, и расскажи мне о твоей прежней жизни».

Леон последовал за ним и рассказал следующее.

И

Скоро мне будет шестнадцать лет. Моего отца звали Григо­рий Папон, он был купец; мою "мать звали Диана. Меня зо­вут Леон, мою сестру-близнеца зовут Зоя, а моего младшего

ИЗ РУКОПИСНОГО НАСЛЕДСТВА Ф. ЭНГЕЛЬСА

брата Алексей. Около трех месяцев тому назад афинский паша уви­дел молодую рабыню, которую мой отец воспитал вместе с нами. Он тотчас же потребовал ее, а когда мой отец отказался уступить ее, он поклялся отомстить и сдержал свою клятву на гибель нам. А именно, однажды вечером, когда мы сидели спокойно вместе, и я, рабыня Селима, Зоя и Алексей пели песни под звуки кифары, явились арнауты паши, схватили нашего дорогого отца и Се-лиму и увели их, а нас они вытолкали и оставили в беспомощ­ном состоянии. Мы ушли и, наконец, добрались до того места перед воротами, где стояла старинная македонская крепость. Там мы зашли к сострадательным крестьянам, которые дали нам хлеба и немного мяса. Оттуда мы пошли в направлении к Пирею. Но увы! Моя сестра настолько ослабела, что упала в полубессознательном состоянии под оливковым деревом. Я же хотел вернуться в город и искать помощи у родных. Несмотря на просьбы матери, я потел и, когда дошел до Акрополя и собрался подняться вверх, нашел — представьте себе мою ра­дость! — моего отца. Я не могу описать вам, с каким восторгом я бросился ему на шею и как я представлял себе наше счастье и радость матери. Но мне очень скоро пришлось разочароваться, потому что, едва лишь мы сделали несколько шагов, как уви­дели приближавшегося к нам начальника арнаутов, из которых состояла свита паши. Он узнал моего отца, обнажил саблю и бросился на него. Мой отец взял в правую руку найденную им суковатую палку и стоял, а турок, нанося удары, разрубил саблей палку пополам и ранил отца в плечо, затем он еще раз нанес моему безоружному отцу удар саблей по голове, так что он упал на землю. Я поднял упавшую палку и бросил ее турку в лицо; он выронил саблю, но с яростью выхватил из-под пояса молот и ударил им меня по голове с такою силою, что я упал без сознания.

Когда я очнулся, умирающий отец лежал около меня. Он сказал: «Леон, мой сын, беги, беги отсюда! Тебе угрожает опа­сность! Свободна ли мать?» Когда я дал утвердительный ответ, он сказал: «Направляйтесь в Кулури, а оттуда в Навплию, там у меня есть друзья!» Я спросил: «Отец, как зовут твоего убий­цу?» — «Леон, его зовут Мустафа-бей; боже, будь милостив к моей бедной душе!» — и с этими словами он скончался. Я обнял труп, кричал, стонал, звал на помощь, но он был мертв, и никто не пришел на помощь. Наконец, я со слезами встал, опоясался поясом дорогого отца, прикрепил к нему саблю убийцы и по­клялся не расставаться ни с поясом, ни с саблей до тех пор, пока кровь моего отца не будет омыта турецкой кровью. Затем я на­правился за город, но, — о ужас! — дорогих мне людей не было

РАССКАЗ О МОРСКИХ РАЗБОЙНИКАХ

там! Лежавшие там окровавленный кинжал, окровавленное по­крывало моей матери и фуражка Алексея доказывали, что и там было совершено насилие. Вот фуражка, которую я теперь ношу; вот кинжал (он показал красивый турецкий кинжал, висевший у пояса), а покрывало я ношу с тех пор на груди под хитоном *.

Лишь тогда я подумал о своей ране. Я начал чувствовать боль, приподнял фуражку, тогда кровь снова потекла по моему лицу. Я лег под деревом и обвязал голову платком.

Я заснул и во сне видел отца таким, каким он подходил ко мне, — свежим и в цвете сил, а возле него мать, Зою и Алексея, которые приподнимали меня; но тут подошли турки, а убийца отца с криком упал. Когда я очнулся, я увидел, что лежал в повозке, а передо мной стоял старик, который уговаривал меня быть спокойным и повез меня.

Он привез меня в поселок Св. Николая и вылечил меня там. Я прожил у него четыре недели, затем он дал мне денег и привез на своей лодке на остров Кулури. Там я расстался с ним, и в знак памяти мы разделили между собой пиастр. Здесь я пробыл несколько дней, потому что не представлялось возможности уехать. Дальнейшее известно вам.

III

Таков приблизительно был рассказ молодого Папона. За­тем Леонид взял его за руку, пошел с ним в оружейный склад и предложил ему выбрать оружие. Из одежды он взял легкие греческие панталоны и короткий голубой кафтан. Из оружия он взял короткий двуствольный мушкет, две пары двустволь­ных пистолетов и молот.

Леонид сказал: «Так возьми же себе и саблю или, по край­ней мере, ножны к ней». — «Нет, — сказал Леон, — с этой саблей я не расстанусь, и она останется обнаженной, пока я сам не добуду себе ножен».

Тем временем начало темнеть. Они подплыли к острову Зея. Не подходя к берегу, они убрали все паруса и пустили с вер­хушки главной мачты ракету. Тотчас же подплыла лодка, на которой виднелся крест. В ней находилось шесть вооруженных людей, которые привязали лодку к кораблю и взобрались на палубу. Леонид представил им нового товарища, которого они сердечно приветствовали. Затем Леонид сказал:

«Ну, Стефанос, что же ты выследил?»

Стефанос: «Там, в городской гавани, стоит турецкое купече­ское судно; я побывал там, переодевшись торговцем. Но, Леонид,

* — Туника. Нижняя одежда греков: xixùv или xiftàv.

ИЗ РУКОПИСНОГО ЙАСЛЕДСТВА Ф. ЭНГЕЛЬСА

как ты думаешь, кого я увидел там? Представь себе, вот этот наш старый товарищ, Дукас, был там в качестве раба. Я спас его в ящике. На корабле всего только три пушки, но команда сильна и хорошо вооружена; там около тридцати турок. Но я привлек на нашу сторону двух пассажиров-греков, которые едут в Афины. Они намерены занять пороховой склад».

Леонид: «Ах, превосходно! Оставайтесь здесь, подождите немного!» — Он сбегал в каюту, вернулся с тремя бутылками вина и осушил их с Леоном и с шестью вновь прибывшими. При этом он сказал: «Посмотрим, сколько же нас теперь всего: вас шесть, на корабле двадцать человек, еще Леон и я — всего 28, двое турок-пассажиров, едущих в Серфо, из которых один янычар. — Нотос!»

Нотос пришел на зов.

«Возьми с собой Протоса и Тараса в каюту, обезоружь ту­рок и приведи их сюда». Он пошел. Леонид воскликнул: «Ми-калис!» «Здесь!» — ответил поспешно прибежавший Микалис.

«Немедленно зарядите орудия, приготовьте легкие орудия, зарядите три пушки картечью и ядрами, остальные свинцом, стеклом, камнями и железом! Принесите шестьдесят гранат, две бомбы и ящик с ядрами! Пусть все вооружатся!» Его прика­зание было исполнено. «А теперь, — сказал он, обращаясь к Леону, — теперь мой сын, тебе представляется возможность в первый раз сражаться в наших рядах. Держись храбро. Как только корабль вступит в борьбу с нами, будь возле меня, делай то же, что я буду делать. Только не прыгай на корабль до меня; ты легко можешь поплатиться жизнью».

«Да, — сказал Стефанос, — я знаю это. Представь себе, Леон, я прыгнул с двумя молодыми людьми твоего возраста на неприятельский корабль; враги перерубили крюк, и мы были отрезаны. Мы защищались, но, после того как оба моих това­рища были убиты, я был почти раздавлен толпой и получил сильный удар в голову; рубец еще и теперь виден, и я, наверное, погиб бы, если бы наши не взяли тем временем корабль снова на абордаж».

Затем пришел Нотос с двумя турками, у одного из которых рука была перевязана. Нотос сказал Леониду:

«Смотри, вот они. Они оказали отчаянное сопротивление. Этот янычар нанес бедному Протосу такой удар, что он вряд ли выздоровеет, но зато я разрубил ему руку, в то время как Тарас схватил другого и повалил его на пол».

«Да, — сказал янычар, — это была ловкая штука, одолеть нас, мирно сидевших в каюте! Но они тяжко поплатились за это, и это утешает меня».

РАССКАЗ О МОРСКИХ РАЗБОЙНИКАХ 513

«О, — ответил Леонид, — в вашей храбрости я никогда не со­мневался. Но вы будете вознаграждены; если вы хотите, я высажу вас завтра утром на Термин; однако пусть каждый из вас даст мне пятьдесят пиастров выкупных денег». Они охотно согласились и дали отвести себя назад в каюту, где остались под надзором Нотоса, между тем как Леонид подошел к Протосу, лежавшему на циновке. Он осмотрел рану и увидал, что удар был нанесен серповидной саблей по черепу, который был повреж­ден в одном месте. Рана была смертельна, но еще можно было на­деяться на выздоровление. Он наложил пластырь и пошел с Леоном спать. Последнему он отвел койку возле своей.

Ночью их разбудили. Перед ними стоял Стефанос.

«Скорее вставайте, на севере показывается парус. Его мож­но видеть при свете фонаря». Оба они немедленно вооружились. Леонид открыл шкаф и дал Леону мешок с пулями, мешок с дробью и большой красивый рог с порохом. Сам он запасся бое­выми припасами, и оба они поднялись на палубу.

«Микалис, — сказал капитан, — где легкие вращающиеся орудия, заряженные ядрами?»

Когда ему их показали, он стал у одного из них, у другого Леон, у третьего Стефанос.

Команда собралась на палубе. Леонид произвел подсчет. Всего с ним оказалось двадцать шесть. Он вызвал Нотоса, ко­торый пришел и стал у одной 48-фунтовой пушки, а у другой стал Микалис. Легкие вращающиеся орудия были под.боком.

Все стали смотреть на фонарь. Подплыли близко к нему. Тогда фонарь потух, и пришлось плыть в том же направлении. Несколько раз фонарь опять показывался, но в конце концов исчез.

Рассвело. Море было покрыто туманом. Мало-помалу он рассеялся. Тогда Стефанос, который сидел на мачте, воскликнул: «Я вижу корабль! Это тот же самый, на котором я побывал в гавани на Зее».

Теперь и Леонид увидел его в подзорную трубу; Стефанос спу­стился вниз. Тотчас же поплыли на всех парусах, чтобы настиг­нуть корабль, и вскоре все увидели его. Подняли турецкий флаг и стали приближаться к нему. Приблизительно через три часа к нему подплыли почти на расстояние выстрела. Тогда Леонид приказал снять турецкий флаг и поднять черно-красный флаг с белым крестом. Но турецкий корабль еще до этого повернул на северо-запад и поплыл на всех парусах, чтобы добраться до Макронизи. Вскоре, однако, Леонид приблизился к нему, и немедленно по его приказанию было пущено ядро в оснастку неприятельского корабля. Турки тотчас же ответили, но стали

ИЗ РУКОПИСНОГО НАСЛЕДСТВА Ф. ЭНГЕЛЬСА

отступать. Тогда Леонид воскликнул: «Микалис, с твоими пят­надцатью, идите и гребите изо всех сил! Мы должны его захва­тить! Нотос! Иди на нос и стреляй в неприятеля, как только мы подъедем на половину расстояния выстрела! Тарас со своими пятью останется здесь».

Корабль понесся быстрей. Они все ближе и ближе подплы­вали к добыче. Между тем Леонид приказал:

«Ты, Тарас, иди, как только вернется Микалис, на правую сторону к орудиям; Стефанос пусть обслуживает орудия на кор­ме; Леон пусть останется со мной!»

Тогда Нотос выстрелил из своей двенадцатифуптовой пушки, затем раздались выстрелы еще из пяти орудий, и парус неприя­тельского корабля свалился вместе с верхушкой мачты и повис на снастях. Раздался радостный крик; выстрелили из пушек еще раз, и бугшприт корабля разбился вдребезги. Турки не могли ускользнуть. Корабль подплыл ближе, и тогда Лео­нид и Леон быстро выстрелили из своих вращающихся пушек. Несколько человек упало, но выстрелы не произвели большого эффекта. Микалис вернулся, турки были совсем близко, стре­ляли с обеих сторон, и турки храбро отстреливались. Тогда Леонид приказал одновременно выстрелить из всех орудий и подплыл к неприятелю. Раздались выстрелы из вращающихся пушек; палуба неприятеля почти опустела; тогда греческий ко­рабль взял противника на абордаж. Микалис и его отряд, Лео­нид и Леон стояли у крюка; они выстрелили в неприятеля из ружей, привели в движение крюк, и Микалис и Леон моменталь­но очутились на неприятельском корабле. Леон вынул пистолет и застрелил первого попавшегося; он размахивал саблей, и турки падали один за другим. Тогда Микалис упал, но Леонид уже тут, эллины пробиваются вперед, начинается ожесточенный бой; греки, оставшиеся на своем корабле, храбро стреляют, и вскоре несколько турок складывают оружие. Тогда на палубу взбегает огромный арнаут, размахивает саблей и кричит:

«Как, мусульмане, вы хотите дать неверным перебить себя? Возьмите ваши сабли и изрубите собак!»

Он бежит вперед и убивает одного эллина. «Где вождь?» — восклицает он. «Здесь», — кричит Леонид и устремляется впе­ред. Они сражаются. Леонид остается хладнокровным под тя­желыми, ожесточенными ударами своего врага. Последний в слепой, безумной ярости бежит вперед и наносит своему про­тивнику удар в левую руку. Тогда Леонид сильным ударом своего широкого меча разрубает саблю врага, наносит еще один удар, и кровь струится из груди турка. Но подбегает дру­гой турок и наносит ему в лицо удар, от которого тот падает.

РАССКАЗ О МОРСКИХ РАЗБОЙНИКАХ 515

Увидав это, Леон убивает убийцу, задерживает врага, и тот сдается.

Раненый же вождь высаживается на своей лодке с десятью человеками на острове Макронизи.

IV

Теперь он обозревает поле битвы. Двенадцать турок убиты, восемь ранены, пять сдались, десять ускользнули.

Но и четыре грека убиты; Микалис был при смерти; Нотос ранен ny.ireii в бедро, капитан получил удар, и еще трое легко ранены. И Леон получил легкую огнестрельную рану в голову и рубец на левой руке.

Стефанос подошел к нему. «Ты храбро сражался, Леон, но ты дол/Кон идти к Леониду. Что такое, у тебя идет кровь?»

«Ах, немного, это ничего не значит. Мне всего досадней, что от нас ускользнул проклятый арнаут. Я охотно убил бы его».

Он подошел к Леониду. Последний сказал: «Леон, ты возь­мешь на себя командование вместо Нотоса до его выздоровле­ния. До тех пор, пока я не буду в состоянии исполнять свои обязанности, главным начальником будет Стефанос. Иди к Мика-лису иузнай, в каком он состоянии».

Он повиновался. «Он очень слаб; у него огнестрельная рана в груди и бедро ранено саблей. Но Тарас еще надеется».

Стефанос вернулся. «На корабле имеется груз: хлопок для Афин ибоеприпасы для Навплии. Кроме того, финики, кокосо­вые орехи, фиги имножество всякого рода товаров для продажи».

«Доставь все ценное с корабля сюда и плыви к гавани Раф-ти», — сказал Леонид. «Леон, иди туда вместе со Стефаносом. Допросите пленных, прими к сведению все их показания».

Он пошел. Показания пленных были приблизительно таковы. Это был торговый корабль, принадлежащий купцу Мюраду из Измира *, Его брат Али командовал на корабле и именно он ранил Леона. Они доплыли до Сикии, где им сообщили, что вблизи появились корсары. Поэтому они взяли с собой вчера еще десять человек в Афины. Тогда они увидели корабль, и на них было произведено нападение. На вопрос, где греческие пас­сажиры, они ответили, что одного бросили в море, а другого убил Али, узнав корсарский корабль.

Затем осмотрели корабль. Кроме вышеуказанных запасов, нашли еще множество оружия и боевых припасов, а также сукно

Смирны.

ИЗ РУКОПИСНОГО НАСЛЕДСТВА Ф. ЭНГЕЛЬСА

и одежду. Но лучше всего было то, что были найдены три мешка с золотом, в каждом 5 000 пиастров. Они были перенесены в каюту греческого корабля.

Между Сунием и полуостровом Арголидой находится неболь­шой скалистый и необитаемый остров *, к которому поплыл Леонид. Пристали на следующее утро. А так как Али и турки, наверное, побудили бы еврипского или афинского пашу послать против разбойников корабль, турок высадили там, дали им немного провизии, две сабли и ружье с патронами для того, что­бы они могли питаться зайцами и т. п., которых много водится на таких островах.

Собирались отплывать, но не оказалось Лоопа. Оп пошел на охоту, его искали; вдруг раздался выстрел, побежали в этом направлении и нашли Леона, истекавшего кровью; рядом с ним лежал застреленный турок, а другой турок с окровавлен­ной саблей Леона стоял тут же. Стефанос, который шел впе­реди, напал на турка. После непродолжительной борьбы оп выбил у врага саблю, повалил его на землю и отрубил ему голову.

Подошло еще несколько человек, Леопа положили на носилки из ветвей и понесли. Тарас, осмотревший раны, увидал, что турок ранил его в голову, в бедро и слегка в руку.

Наконец, раненый пришел в себя. Его первый вопрос был: «Где моя сабля?» Когда ее показали ему, он сказал: «Где тот турок, который ранил меня?»

«Я убил его, — сказал Стефанос, — но лежи спокойно, ты опасно ранен».

Рана в голову была опасна; перенести раненого на корабль значило бы повредить ему; поэтому решили схватить турок и высадить их на берег Морей, а Леона, Микалиса, который еще был в опасном положении, Нотоса и Леонида оставить на остро­ве вместе с тремя товарищами для ухода за ними. Стефанос на­меревался заехать за ними через несколько недель. Турок опять собрали, но одного не доставало. Однако вдали показался турец­кий корабль, и поэтому корабль корсаров со Стефаносом по­плыл на парусах. Но кроме раненых и Тараса с его двумя помощ­никами, осталось еще пять человек, которые должны были доставить турецкий корабль в Эпину, и они отплыли на следу­ющий день.

Леон заметно поправлялся. Через шесть дней он уже мог встать с постели и немного ходить. И Микалис через неделю смог уже выходить из небольшой хижины, которую они постро-

♦ — носящий название Сан Джорджио ди Аопарра.

PAC1CKA3 О МОРСКИХ РАЗБОЙНИКАХ 517

или. Леонид и Нотос уже почти выздоровели и часто ходили на охоту. Однажды Нотос вернулся и сказал:

«Я видел одного турка, но он поспешил убежать. Мы должны быть осторожны». На следующий день он опять пошел на охоту с Леонидом. Они встретили дикую козу. Они разделились. Но­тос пошел лесом; вдруг раздается выстрел, Нотос падает, а турок, держа в левой руке пистолет, а в правой кинжал, бро­сается на него, наклоняется, заносит кинжал, но раненый под­нимается, вынимает пистолет и стреляет в мусульманина. Вско­ре греки собрались вместе. Турок был мертв, его пуля попала Нотосу в грудь, но рукоятка его кинжала задержала пулю, и рана была неопасна.

Нотоса отнесли в хижину, и он целую неделю не мог вста­вать. Затем все выздоровели, но провизия была израсходована, и на острове трудно било добывать пропитание охотой.

V

Они прожили на острове четыре недели, когда за ними явил­ся Стефанос. Он продал турецкий корабль английскому купцу в Фессалонике за 10 000 пиастров, а другому купцу хлопок за 4 000 пиастров. Корабль корсаров был заново экипирован, при­бавились три пушки, количество боевых припасов утроилось, и было много иного рода оружия. Положение получивших хо­рошее вознаграждение разбойников улучшилось. Теперь ко­рабль поплыл к Кандии. Когда они увидели Милос, показался корабль, по-видимому, турецкий. Леонид гонится за ним и пре­следует его до Милосского -залива. Там находится несколько небольших островов, закрывающих вход в залив. Корабль укры­вается здесь под защиту пушек, установленных в доке гавани. Оказывается, что это египетская галера. Начинается ожесто­ченный бой. Греки стреляют храбро; но вдруг в залив входит турецкий корабль и нападает — это был небольшой военный корабль — на греков с тыла. Тогда Леонид берет турок на абор­даж, посылает к ним Стефаноса, и после непродолжительной борьбы корабль захвачен.

Но тем временем раздается залп с фортов, и греческий ко­рабль тонет. Его наскоро направляют на прибрежную мель, на которую он и садится. Но команда поднимается на захваченный турецкий корабль, ожесточенно преследует галеру, берет ее на абордаж. Леон прыгает на галеру, другие, в том числе и Стефа­нос, следуют за ним, и они нападают. Леон все время сражается впереди всех и обагряет свой меч кровью мусульман; он

ИЗ РУКОПИСНОГО НАСЛЕДСТВА Ф. ЭНГЕЛЬСА

с ожесточением дерется, Стефанос следует за ним, и они пробива­ются вперед. Вдруг Леон видит перед собой начальника непри­ятелей, огромного египтянина. Он сражается с ним, но ни один из них пе может одолеть другого; наконец, Леон ранит своего противника в левую руку; тогда последний вынимает пистолет, стреляет, но попадает не в Леона, а в другого эллина, и падает под ударами своего храброго противника. После того как он упал, корабль был захвачен. Немногие уцелевшие турки сда­ются, и их высаживают на берег; Тарас в турецком костюме идет в форт для переговоров о починке корабля. Корыстолюби­вый паша соглашается за подарок в триста пиастров, но тайно посылает лодку в Сифапто, где находилось несколько кораблей турецкого флота. Лодка нашла их, и все три корабля пемедлсило понеслись на всех парусах. Нотос и Тарас выехали, на своей лодке из залива, увидали корабли и сообщили Леониду об их приближении. Последний приказывает части своих матросов поскорее перебраться на турецкие корабли п велит им туда перенести заряды для ручного огнестрельного оружия и несколь­ко пушек, но большую часть команды, и том числе и тридцать новобранцев с острова Милоса, он поместил на своем корабле. Леон, командовавший небольшим военным кораблем, располо­жился у входа в гавань. Подплывают турки. Сперва прибли­жается один корабль. Леон стреляет из всех орудий сразу в носо­вую часть корабля, поворачивает корабль, берет его на абордаж и переходит на него со всей командой. Но с другой стороны под­ходит следующий корабль, высылает свою команду, и начи­нается ожесточенный бой. Леон храбро сражается. Несколько турок падают под его ударами, но и некоторым храбрым эл­линам пришлось испустить последний вздох под ударами турец­ких мечей, и счастье склоняется на сторону варваров, которых было втрое больше. Вдруг Леон видит убийцу своего отца. Уви­дев огромного арнаута, который только что убил старого эллина, он ожесточается. Он кричит ему: «Гункиаз (убийца), сражайся с юношами!» Арнаут оборачивается и сражается; он вдвое сильнее эллина, но последний борется с большим ожесточением. Они яростно дерутся. Удар следует за ударом. Леон ранит тур­ка в руку, и тот теряет саблю. Но турок выхватывает из-под пояса хорошо знакомый молот и с ожесточением, вызванным яростью и болью, наносит удары Леону. Вскоре широкая по­верхность молота во второй раз ударяет по высокому челу Ле­она, и Леон падает под непрерывными сильными ударами турка. «Этот уже в аду! — восклицает он. — Теперь примемся за других». Но почти все они уже убиты, лишь немногие, лишив­шись оружия, взяты в плен.

РАССКАЗ О МОРСКИХ РАЗБОЙНИКАХ

Между тем два других корабля вошли в гавань и занялись преследованием Леонида, который со всей своей командой и с деньгами перебрался на галеру и, ускользнув от преследований врагов, благополучно выехал из гавани в открытое море и по­плыл на всех парусах в Бело ГГауло, где он рассчитывал полу­чить сведения о Леоне и об остальных.

Написано Ф. Энгельсом в 18,37 г. Печатается по рукописи

впервые опубликовано па русском тыке Перевод с немецкого

в Сочипошях К. Маркса и Ф. Энгельса,

Jujd., т. II, 1939 г. и }ia ятке оригинала

о Marx-Engels Gesamtausgabe. Erste

Abteilung, Bd. г, 1930

ПОЕДИНОК ЭТЕОКЛА И ПОЛИНИКА ²⁹⁴

Молвите мне, почему на город могучий кадмейцев Эллинов мчатся отряды и быстрые кони несутся? Белые взявши щиты, бойцы летят по равнине, И вдоль длинных стен они блистают оружьем.

Против великого града мощного Агенорида Движется войско аргивских мужей, в доспехах могучих, И данайцев вожди идут, неся разрушенье Фивам — здесь Парфенопей, Тидей, Капаней, с ними рядом Амфиарай владыка, с ним Гиппомедонт благородный, Царь Адраст, Полиник, владыка мужей — и все вместе На колесницах стремительных к городу Кадма несутся.

Вот на равнине блистают щиты с медной выпуклой бляхой. Копья железные, также мечи, рукоять у которых Кована серебром... Как змея, незаметно подкравшись, Вдруг сжимает овцу, дыханье ее затрудняя, — Так данайцы пришли, окружив семивратные Фивы.

Копья поднявши, в строю стояли они, угрожая, Но тут из города воины вышли с блистающей медью, И среди них Этеокл, Эдипа сын богоравный, Воин могучий и дерзкоотважный в сражениях ратных, Только лишь в место одно враги сошлись ради битвы, Передовые бойцы беотийцев и славных аргивян Воины — копья, щиты смешав, завязали сраженье. Шум возбудился ужасный... Кровавые струи отвсюду Славная Дирка несет, полноводный Йемен окровавлен; А боец бойца разит, тяжело ударяя.

В первых рядах борьбу ведет Этеокл разъяренный, Медным копьем он нещадно разит — и воинов много

ПОЕДИНОК ЭТЕОКЛА И ПОЛИНИКА

В черную землю легло, пораженных оружием острым. Но, увидав Полиника могучего, что среди первых Бился аргивян, к Афине воззвал Агенора потомок: «Зевса эгидодержавного дочь, Паллада, внемли мне: Если я приносил тебе в жертву когда-либо бедра Тучные коз и быков, ты мое исполни желанье: Дай мне копьем поразить летящим, с длинною тенью, Воина грудь вон того, из славного рода Эдипа, Брата родимого мне, вон того — Полиника героя, Что пришел из безводного Аргоса; пусть и отчизна Будет его сравнена с землей, пусть аргивяне гибнут». К брату он обратил потом крылатое слово: «Слушай же, сын Эдипа царя, Пол аник велегласный: Сердце в родимой груди велит мне сразиться с тобою, Первым из всех подойди к богоравному ты Этеоклу!»

Так он промолвил. А брат обратился к владычице Гере: «Выслушай, Гера, меня, громовержца сестра и супруга, Ибо ныне я твой: сочетался я браком с Аргеей, Дочерью милой Адраста, царя меднолатных аргивян-Дай мне могучего ныне убить царя Этеокла, Клятвопреступника — Фивам своим изменил он». Так он промолвил. Тогда Этеокл, владыка могучий, Выйдя в средину, бойцов фаланги раздвинул. Встав на равнине, сказал он, к двум сторонам обращаясь: «Слушайте ныне меня, данайцев сыны и аргивян! Дух мой в груди велит такое мне слово промолвить: Хоть толпы аргивян гибнут в свирепом сраженье И беотийское племя, все ж делу конца мы не видим. Ныне дух мне велит в поединке с братом сразиться, Так я скажу, и пусть Зевс мне свидетелем будет: Если он меня поразит длиннолезвенной медью, Пусть тогда царствует он над всем кадмейским народом, Если ж его я убью, коль копью даст силу Афина, Почести я получу от отчизны, моим будет царство, Вы же, аргивяне, снова в любезный свой дом возвратитесь».

Так он сказал, возбудив ликованье фивян и ахеян. Вот, коней оставив, бойцы разошлись по равнине, Сняли оружье свое, его положивши на землю,' Рядом с собой, ибо мало вокруг земли оставалось.

Вот пускает копье Этеоклова сила святая, Но, заметив его, отражает черную Керу Агенорид богоравный — и мимо оно пролетело. Против него среброкованный меч свой высоко вздымая, Вышел тогда Полиник богоравный, не медля нисколько. —

ИЗ РУКОПИСНОГО НАСЛЕДСТВА Ф. ЭНГЕЛЬСА

Бросились тут друг на друга, подобно львам кровожадным,

Братья родные, отца одного родимые дети,

Тут опустилась и ночь, золотой развязавши свой пояс,

Меч свой направив тяжелой рукой, один поразил им

Брата — и черная кровь полилась мгновенно из раны-

Но когда острый меч вонзился в грудь Этеокла,

Меч его, панцырь пронзив, поразил царя Полиника. —

Оба упали на землю, и мгла им очи застлала.

Братья лежали, друг друга сразив длиинолезвенной медью.

Так, Эдипа, царя беспорочного, род пресечен был.

Впервые опубликовано в Marx-I']iigels Печатается по рукописи

Gesamlauxi'uhe. Krsfe Ableitung,

Bd 2 1!)<10 Перевод с древнегреческого

На русском языке публикуется впервые

( 523

ПРИЛОЖЕНИЯ

[СВИДЕТЕЛЬСТВО О РОЖДЕНИИ ФРИДРИХА ЭНГЕЛЬСА

БЛРМКП, 1820 г., 5 Д1ЖЛ15РЯ,

пмгшскл из записей актов гражданского состояния

U ВЛРМЕНК1

№ 659. Рождение Фридриха Энгельса, 28 ноября 1820 г.

В тысяча восемьсот двадцатом году, пятого декабря в три с половиной часа пополудни предо мною, Петером Вихелъхаузе­ком, уполномоченным барменской обтципы, явился купец г-н Фридрих Энгельс, имеющий место жительства в Ирухер Ротте, с заявлением, что во вторник двадцать восьмого числа ноября месяца в девять часов вечера у него от его супруги Элизабет Франциски Маврикии, урожденной ван Хаар, родился ребенок мужеского пола, которому он дал имя Фридрих.

Свидетелями при атом акте были: г-н Петер Готфрид Шмитс, двадцати шести лет, секретарь, имеющий место жительства в Гемарке, и г-н Иоганн Якоб Хельмес, тридцати двух лет, секре­тарь, имеющий место жительства в Вертер Ротте-

По прочтении подписали явившиеся:

Фридрих Энгельс, Як. Шмитс, И. Хельмес. Уполномоченный Вихельхаузен

Впервые, опубликовано па русском языке Печатается по рукописи

Перевод с немецкого

в Сочинениях К. Маркса и Ф. Энгельса,

1 изд., т. II, 1929 и на языке оригинала

в Marx-Engels Gesamtausgabe. Erste

Abteilung, Bd. 2, 1930

524]