Вульгарный материализм о познании

Вульгарными материалистами (вульгарным материализмом) вслед за Ф.Энгельсом стали называть взгляды философов материалистической ориентации середины XIX в.: Карла Фохта (Фогта) (1817 — 1895 гг.) — немецкого естествоиспытателя и философа, Якоба Молешотта (1822 — 1893 гг.) — немецкого философа и физиолога, Людвига Бюхнера (1824 — 1899 гг.) — немецкого философа, врача, естествоиспытателя. Их основными работами являются следующие: К.Фохта — "Физиологические письма", Я.Молешотта — "Круговорот жизни", Л.Бюхнера — "Сила материи" (переи­здавалась более 20 раз), "Природа и дух", "Природа и наука".

Представители вульгарного материализма выступили против натурфилософии, немецкой трансцендентально-критической философии с позиций законов сохранения материи и превращения энергии, возможно­сти перенесения объяснительной схемы дарвиновского принципа эво­люции на область социальных явлений, используя также аргументы из области исследования мозга, физиологии органов чувств, высшей нер­вной деятельности.

Вульгарные материалисты придерживались эмпиризма в гносеологии, в частности в понимании природы теории. Отрицали научный ста­тус философии, противопоставляли философию и естествознание.

В дискуссии с Вагнером, который придерживался точки зрения, согласно которой психическое не есть функция мозга, а яв­ляется самостоятельной субстанцией, которая после смерти тела мол­ниеносно перемещается в иное место мира, а впоследствии способна возвращаться обратно и воплощаться в новом теле, К.Фохт отмечал: "мысли находятся в тех же отношениях к мозгу, как желчь к печени или моча к почкам". Это было, конечно, полемическое упрощение. Фохт, как он неоднократно это пояснял, имел в виду наличие связи органа и его продукта, при этом речь не шла о характере этого продукта — идеальном (психическом, духов­ном) или вещественном.

Бюхнер подчеркивал: "Даже при самом беспристра­стном рассуждении мы не в состоянии найти аналогии и действитель­ного сходства между отделениями желчи и мочи и процессом, произво­дящим мысль в мозгу. Моча и желчь осязаемые, весомые, видимые и, сверх того, отбрасываемые и отпадающие вещества, выделяемые телом, мысль же или мышление, напротив того, не отделение, не отпадающее вещество, а деятельность или отправление известным образом скомбинированных в мозге веществ или их соединений ... Вследствие этого ум или мысль не сама материя. Мозг не вырабатывает никакого вещест­ва, подобно печени и почкам, но производит лишь деятельность, яв­ляющуюся высшим плодом и расцветом всяческой земной организации". Бюхнер настаивает на том, что в неудачном сравнении Фохта содержится правильная главная мысль: "Как не существует желчи без печени, точно так же нет и мысли без мозга; психическая деятельность есть функция или отправление мозговой субстанции".

Во многом под влиянием взглядов Бюхнера, Фохта и Молешотта в конце XIX — начале XX веков получила продолжение традиция редук­ции сложных психических процессов к физиологическим проявлениям работы мозга. При этом происходило известное отрицание идеаль­ной, регулятивной, социальной природы сознания.

Эмпириокритицизм о познании

Авенариус

Рихард Авенариус (1843 — 1896 гг.) — швейцарский философ, автор термина "эмпириокритицизм", обозначающего "надпартийную" философскую позицию, которая критически рассматривает все т.н. проверенные истины. Он автор работ: "Философия как мышление о мире по принципу наименьшей траты сил", "Критика чистого опыта", "Человеческое понятие о мире".

Авенариус пытался построить философиюкак строгую науку на ма­нер позитивных наук о природе. Под "чистым опытом" он понимал лю­бой опыт, в котором отсутствуют конкретные характеристики. Это почти обыденная трактовка опыта, когда опытом называют все — идеи, воспри­ятия предметов, образы, суждения, оценки и т.п. Различие опытных феноменов вскрывает "критика чистого опыта".

По Авенариусу, иметь опыт — думать, воображать, мечтать — зна­чит иметь во всем личный опыт. Опыт он определяет так: "Если среда — предпосылка утверждения, то последнее полагается как опыт". Опыт есть опыт в той мере, в какой он присвоен. Утверждение есть опыт, а содержание утверждения есть испытанное.

Авенариус говорит о социальном опыте, о коммуникативном про­цессе, о средствах выражения, вербальном поведении. Невербализован­ный, не выраженный в языке, опыт, согласно Авенариусу, есть противо­речие в определении. Он рассматривает опыт как необъятную массу опытных утверждений, служащих материалом для критики. В свою оче­редь критика исследует опытные условия.

Один из выводов критики "чистого опыта" Авенариуса — возвращение к "естественному понятию мира". Существует множество понятий мира, и все они суть исторические конструкции, включая "истины в себе и для себя": знание, верование и опыт, которые связаны с кон­кретными и различными социальными средами. Критика призвана очис­тить понятие о мире от разночтений, мифологических и философских фантазий, чтобы получить, в конце концов, универсальную концепцию мира, значимую везде и для всех.

Естественная концепция мира, по Авенариусу, состоит из трех основных положений: 1) Существуют индивиды; 2) Существуют элементы окру­жающей среды;
3) Между индивидами и элементами среды есть множест­во отношений, также как и между элементами самой среды. Элементы среды форми­руют предпосылки, то, о чем нечто говорится. Среда определяет че­ловеческий опыт посредством нервной системы. Последняя зависит не только от воздействий среды, но и от потребляемой пищи. Опыт есть непрерывная цепь жизненных реакций организма на среду. Аутентич­ны все виды опыта, включая сновидения и бред безумца. Критика опыта, отмечает Авенариус, имеет дело не с данными внешнего мира, а с данными языкового поведения человека. В этом смысле критика, фактически, выступает как метафилософия, в рамках которой критик под­вергает анализу формулируемые кем-то утверждения.

В чистом опыте каждый человек как бы застигнут в определенной ситуации. Индивид и среда связаны так, что это соотношение нельзя отменить. Индивид и среда противоположны, но оба как реальности принадлежат одному опыту. Авенариус пишет: «Когда, например, гово­рят: "Я вижу дерево", — это значит: "Я и дерево есть содержание одной и той же данности"». То, что критик описывает, есть опыт интеракции, взаимодействия среды и нервной системы инди­вида. Это событие, состоящее из элементов (например, "зеленое", "твердое", и т.п.) и характеристик ("приятное", "красивое" и т.п.). Кроме подобных элементов и характеристик нет ничего другого. Так Авенариус элиминирует различие между физическим и пси­хическим. Есть только разные виды биологической зависимости индиви­да от среды, но реального дуализма опыта нет, как нет серьезной разницы между вещью и мыслью, материей и духом.

По Авенариусу, нет никакого основания говорить, что Я наделено некими категориальными структурами. То, что наша центральная нерв­ная система позволяет нам иметь комплекс представлений, означает лишь то, что мы хорошо адаптированы к среде. Так появляется известный принцип "экономии мышления". С одной стороны, мышление рас­сматривается как продукт прогрессивного приспособления к среде, как максимальный результат минимальных условий. С другой — философия становится критикой чистого опыта, задача которой — очис­тить культурную среду от ненужных продуктов умственной деятельнос­ти (например, материалистических или спиритуалистических взглядов на мир) ввиду бесплодности и неразрешимости споров между ними.

Спор становится бесплодным, когда единый мир делится на "душу" и "тело". Пока я уверен, говорит Аве­нариус, что дерево существует не только для меня, но и другие в состоянии его воспринимать, я не нарушаю законной аналогии между "Я" и мне подобными. Но когда я утверждаю, что дерево дано мне в форме образа, представления и т.п., яввожу — интроектирую — дере­во, предполагаю, что у меня может не быть того, что есть у другого. Интроекция, таким образом, перешагивая опыт, взламывает естественное единство мира, деля его на внешний и внутренний, бытие и мышление, тело и душу, объект и субъект. После интроекции любая по­пытка привести продукты мысли в согласие с опытом обречена на пора­жение. Открывается источник нескончаемых проблем. Избавляться от таких проблем Авенариус предлагает через трактовку теоретической и практической деятельности как модификаций централь­ной нервной системы. Он склоняется к тому, чтобы понимать всю психическую жизнь, включая ту, которая связана с наукой, в качестве биологического феномена с соответствующими законами отбора, приспособления, борьбы за существование (ср. вульгарный материализм).

Авенариус подвергся критике со стороны представителей практически всех современных ему направ­лений в философии, будучи обвинен как в материализме (Вундт), так и в идеализме (Ленин). Не следует забывать, однако, что Аве­нариус фактически предвосхитил идеи кибернетики и кибернетического моделирования, общей теории систем, др.

Мах

Эрнст Мах (1838 — 1916 гг.) — австрийский философ, физик, ректор немецкого университета в Праге. Автор работ: "Механика. Историко-критический очерк ее развития", "Анализ ощущений и отношение физического к психическому", "Принципы учения о теплоте", "Научно-популярные лекции", "Познание и заблуждение", др.

Независимо от Авенариуса, Мах пришел к точке зрения на позна­ние как на процесс прогрессивной адаптации к среде. Он писал: "Мир не заключается в таинственных сущностях, которые, также загадочно действуя одна на другую, порождают доступные нам ощущения. Цвета, звуки, пространство, время и т.п. связаны между собой, как по-раз­ному связаны чувства и волевая предрасположенность. Из столь пест­рой ткани выделяется то, что относительно стабильнее и продолжитель­нее, вследствие чего отпечатано в памяти и выражено в словах. Так, относительно устойчивые комплексы, функционально распределенные в пространстве и во времени, именно поэтому обретают специфические имена и обозначаются как тела..."

Ощущение есть глобальный факт, форма приспособления живого организма к среде. Его механизмы — результат эволюции видов. Мах пишет: "Становится понятным феномен памяти ..., кото­рая выше индивида. Психология спенсеровского и дарвиновского типа, вдохновленная эволюционной теорией, но основанная на частных пози­тивных исследованиях, обобщает результаты более богатые, чем все предыдущие спекуляции ... Вещь, тело, материя суть не что иное, как связь элементов, цветов, звуков и т.п., не что иное, как так называемые знаки" (выделено нами — СХ).

Основу научного знания составляют не факты, а ощущения. Мах, как и Авенариус, делает акцент на биологической функции науки. Он утверждает: "Предложить человеческому существу максимально воз­можную и полную ориентацию развитой во всех отношениях чувственно­сти. Другой научный идеал не только не реализуем, но и не имеет никакого смысла". Научное исследование лишь продолжает и совершен­ствует процесс жизни, благодаря которому низшие животные посредст­вом органов и поведения приспосабливаются к среде. "Наука возникает всегда как процесс адаптации идей к определенной сфере опыта. Результаты процесса — элементы мышления, способные предста­вить эту сферу как целое. Результаты, естественно, получаются раз­ные, в зависимости от типа и широты опытной сферы. Если опытный сектор расширяется или объединяются до того разобщенные сферы, эле­менты привычного мышления показывают свою недостаточность, чтобы представить более широкую сферу. В борьбе между приобретенной при­вычкой и адаптивным усилием возникают проблемы, исчезающие после завершения адаптации и возникающие вновь через некоторое время". Относительно проблем Мах замечает: "Разногласие между мыслями и фактами или разногласие между мыслями — вот источник проблемы".

Проблемы разрешаются с помощью гипотез. "Глав­ная роль гипотезы, — пишет Мах, — вести к новым наблюдениям и новым исследованиям, способным подтвердить, опровергнуть или изменить наши построения. Короче, значение гипотезы — в расширении нашего опыта". Гипотезы в качестве попыток приспособления к среде, даю­щих нечто новое, а значит странное, суть не что иное, как "усовершенствование инстинктивного мышления, в них мы можем найти все зве­нья цепочки".

Воображение снабжает нас огромным разнообразием идей, которые, проходя через фильтр доказательств, показывают свое соответствие или несоответствие фактам, свою истинность или ложность. "Адаптация" мыслей к фактам есть наблюдение. Взаим­ная "адаптация" мыслей друг к другу есть теория. С другой стороны, наблюдение и теория не существуют раздельно, ибо почти всегда наб­людение уже заражено теорией, и если оно достаточно весомо, то, в свою очередь, воздействует на теорию, подтверждает, опровергает или корректирует ее.

Эксперимент, согласно Маху, дает понимание относительной зависимости элементов некоторого феномена, либо понимание их независимости.

Фундаментальный метод науки — "метод вариаций". Наука формирует представление о межфеноменальной зависимости. Чем более развита наука, тем реже она прибегает к понятиям причины и следствия. Два последние — это предварительные понятия, они "неточны и неполны": "понятие функции позволяет намного лучше представить связь элементов между собой".

Подобно понятиям причины и следствия, критике Маха подвергает­ся и понятие субстанции, материи: "Остается один тип устойчивости — связь (или отношение). Ни субстанция, ни материя не могут быть чем-то безусловно устойчивым. То, что мы называем мате­рией, есть определенная регулярная связь элементов (ощущений). Ощу­щения человека, так же как ощущения разных людей, обычно взаимным образом зависимы. В этом состоит материя".

Всякое исследование начинается с проблем, за которыми стоит длительная биологическая и культурная эволюция вида. Мах пишет: "Большая часть концептуальной адаптации состоялась бес­сознательно и невольно, ведомая сенсорными факторами. Эта адапта­ция стала достаточно широкой и соответствует большей части предс­тавляемых фактов. Если мы встречаемся с фактом, сильно контрастирующим с обычным ходом нашего мышления, и не можем непосредственно ощутить его определяющий фактор (повод для новой дифференциации), то возникает проблема. Новое, непривычное, удивительное действует как стимул, притягивая к себе внимание. Практические мотивы, интел­лектуальный дискомфорт вызывает желание избавиться от противоречия, и это ведет к новой концептуальной адаптации. Так возникает интенциональная понятийная адаптация, т.е. исследование".

Исследование восстанавливает адаптацию открыти­ем "элементов того же вида, присутствующих как фактическое разнообразие". "Только так становятся возможным и описание и син­тетическая коммуникация фактов". Так возникает понятие Маха о науке, эко­номящей мышление. Научные законы позволяют отслеживать путь позна­ния в наиболее широком спектре фактов с наименьшим интеллектуальным усилием: "Задача науки — искать константу в есте­ственных явлениях, способах их связи и взаимозависимости. Ясное и полное научное описание делает бесполезным повторный опыт, экономит тем самым на мышлении. При выявленной взаимозависимости двух феноменов, наблюдение одного делает ненужным наблюдение другого, опре­деленного первым. Также и в описании может быть сэкономлен труд благодаря методам, позволяющим описывать один раз кратчайшим путем наибольшее количество фактов".

"Вся наука имеет целью заменить, т.е. сэконо­мить, опыт, мысленно репродуцируя и предвосхищая факты. Эти репро­дукции более подвижны в непосредственном опыте и в некоторых аспе­ктах его заменяют. Не нужно много ума, чтобы понять, что экономи­ческая функция науки совпадает с самой ее сущностью ... В обучении учитель передает ученику опыт, составленный из знаний других, эко­номя опыт и время ученика. Опытное знание целых поколений становит­ся собственностью нового поколения и хранится в виде книг в библиотеках. Подобно этому и язык как средство общения есть инструмент экономии".

Мы никогда не воспроизводим факты полностью, но только в важных для нас аспектах, продолжает Мах. И в этом тоже проявляется тенденция к экономии. Классификацияи описание взаимозависимостей и в целом процесс научного познания обладает смыслом экономии усилий. Именно поэтому наука должна оставаться в экспериментальной сфере. Причем вначале "наука была только сред­ством выживания, затем, по мере возрастания ее требований, о материальной нужде перестают думать".

Человек — часть природы, поэтому между инстинктом и разумом, согласно Маху, нет противоречия. Ум совершенствует то, что заложено в природных импульсах. Язык, сознание, разум суть результаты эволюции и представляют собой мощные инструменты развития. У науки есть и своя собственная длинная история. Тот, кому "знаком весь путь развития науки, — пишет Мах, — оценит важность любого нау­чного движения более свободным и корректным образом, чем тот, кто, ограниченный собственным жизненным горизонтом, видит только сегод­няшнее направление науки".

Будучи автором популярно известной истории механики, Мах, тем не менее, критиковал попытки распространения механических законов и понятий на другие области науки. В частности, он пишет: "В особенности я не откажусь от моей критики абсолютного пространства и времени, которые продолжаю считать концептуальными чудовищами. Даже Ньютон, так много говоря о них, никакого эффективного использования им не находит". С другой стороны, Мах так и не принял теорию относительности, и даже идею существования атомов.

Идеи Маха оказали сильное влияние на представителей конвенционализма и неопозитивизма (см. ниже). На обвинения Ленина в субъек­тивном идеализме, Мах спокойно заметил: "В моих словах просто отражены общепринятые мнения, и если я прев­ратился в идеалиста, берклианца, то в этих грехах вряд ли повинен".