Слово о погибели Русской земли

Этот небольшой, но емкий памятник был открыт всего лишь столетие с небольшим назад, в конце XIX в., но долгое время, вплоть до начала 50-х гг. XX в. рукопись считалась безвозвратно утерянной и была вновь найдена в 1953 г. Второй список рукописи был обнаружен в 1933 г. В обоих списках "Слово…" являлось своеобразным предисловием к Житию Александра Невского, что вызвало острую дискуссию среди филологов и историков: считать ли "Слово…" частью Жития или самостоятельным произведением. Большинство исследователей предполагает, что "Слово…" является лишь вступлением к какому-то отдельному большому произведению, связанному с татаро-монгольским нашествием, продолжение которого так и не найдено. Сочинение явно написано по самым свежим следам татаро-монгольского разорения. Некоторые авторы, в том числе М.Н. Тихомиров, склонялись к дате, близкой поражению на Калке. Но, видимо, правы те, кто относит "Слово…" ко времени между 4 марта 1238 г. (поражением русских войск от монголо-татар на р. Сити и гибелью великого князя владимирского Юрия Всеволодовича) и 1246 г. (кончиной великого князя владимирского Ярослава Всеволодовича).

"Слово о погибели Русской земли" — это первый известный нам сегодня памятник отечественной религиозно-философской мысли, в котором отразились впечатления древнерусского книжника от монголо-татарского нашествия. Видимо, "Слово" представляло собой сочетание похвалы и плача. В похвале, — а именно она и сохранилась, — воспеваются былые могущество и красота Русской земли, возглавляемой отважными князьями и сохраняющей свою православную веру. "Всего еси испольнена земля Руская, о прававерьная вера хрестияньская!" — восклицает автор "Слова".

Автор "Слова" вспоминает огромные пределы, которые еще недавно занимало Русское государство, тем самым призывая к восстановлению исторического территориального единства державы: "Отселе до угоръ и до ляховъ, до чаховъ, от чаховъ до ятвязи и от ятвязи до литвы, до немець, от немець до корелы, от корелы до Устьюга, где тамо бяху тоймици погании, и за Дышючимъ моремъ; от моря до болгаръ, от болгаръ до буртасъ, от буртасъ до чермисъ, от чермисъ до моръдви…"

Обращается автор и к исторической памяти, вспоминает великих русских князей которые и создали столь великое государство — Всеволода Большое Гнездо, Юрия Долгорукого, Владимира Мономаха, Ярослава Мудрого… Именно в их времена Русь была столь велика, что другие народы ее страшились и радовались, тому, что Русь от них далеко. Даже византийский император от страха посылает русскому князю великие дары: "И жюръ Мануилъ цесарегородскый опасъ имея, поне и великыя дары посылаша к нему, абы под нимъ великый князь Володимеръ Цесарягорода не взял".

А главная причина, почему покорились Руси многие народы, — Божия помощь. Ведь русские князья не просто тешили свои воинскую славу в походах, но утверждали в них христианскую веру. И в этом автору "Слова" видится глубочайший смысл — Господь "покорял" русским князьям "поганьскыя страны" не просто русским князьям, но всему христианскому народу, прославившемуся своим благочестие: "То все покорено было Богомъ крестияньскому языку, поганьскыя страны"7.

Однако в этой хвалебной песне явно слышны ноты небывалой ранее горечи. Ведь столь красочное и поэтическое описание Русской земли необходимы автору для того, чтобы показать, — какая красота, какое могущество и какая вера оказались утраченными в результате татарского завоевания. И повествование плавно переходит в плач по погибшей Руси, нынешние дни которой автор "Слова" называет "дни болезнь крестияном".

Таким образом, в "Слове" впервые в древнерусской религиозно-философской мысли была сформулирована и выражена идея гибели Руси.

Необходимо отметить одну очень важную деталь, характерную для "Слова", — гибель Руси, в понимании автора, означает и гибель красоты. Красота, в сознании древнерусского человека, — это ведь не только эстетическая категория. Красота — это форма, которая обрамляет все Божие Творение, представляет собой совершенную целостность внешних и внутренних качеств того или иного явления. Следовательно, "многыми красотами" прославленная, а ныне уже погибшая Русь, представлялась автору "Слова" как своеобразный идеал, как воплощенное Божие создание, которое русские люди не смогли сохранить.

Здесь мы встречаемся с важнейшим впоследствии для всего русского самосознания признаком — представление об идеале непосредственно связано с понятием красоты, как некой полноты и цельности. Иначе говоря, с одной стороны, идеал не может быть некрасив, а, с другой стороны, красота — это отличительный признак идеала. Впрочем, как показывает история философии, проблема соотношения идеала и красоты не имеет однозначного решения. Во всяком случае, эта проблема постоянно будет оставаться предметом размышлений для отечественных мыслителей.

И еще одну очень важную идею можно увидеть в этом кратком по объему памятнику русской религиозно-философской жизни — путь возможного спасения Руси. В самом деле, автор "Слова" не только воспевает "золотой век" Русского государства, но и предоставляет своим читателям образ того государства, которым должна стать Русь.

Основные принципы такой Руси вполне читаются — территориальное единство, экономическое могущество ("бесщисленные городы великыи", "селы дивныи",) авторитетная и честная власть ("князья грозныи", "бояры честныи", "вельможи многыи"), столь же авторитетная церковь ("винограды обителныи", "домы церьковныи"). В религиозно-философском плане важно то, что в "Слове" подчеркивается и природное единство Руси. И вся эта красота освящена христианской верой и Божией помощью.

По сути дела, в "Слове" сформулированы, так сказать, "вечные принципы", которые должны лежать в основе всякого государства. Следовательно, сам путь спасения лежит в реализации на практике этих принципов, в устроение самой Руси на этих "вечных основах". Таким образом, "Слово" представляет собой не просто "плач" по утерянному или "торжественный гимн в честь родины", но и формулирует важнейшие задачи, которые должно поставить перед собой Русское государство в новой, трагической, исторической реальности.

Предисловие и подготовка текста – С.В. Перевезенцев. Текст "Слова…" дается на древнерусском языке по реконструкции Ю.К. Бегунова в изд.: Бегунов Ю.К. Памятник русской литературы XIII в. "Слово о погибели Русской земли". М.-Л., 1965. Автор резонно отметил, что как и "Слово о полку Игореве", памятник имел ритмический характер.

I

О светло светлая

и украсно украшена

земля Русьская!

И многыми красотами удивлена еси:

озеры многыми,

удивлена еси реками и кладязьми месточестьными,

горами крутыми,

холми высокими,

дубравами частыми,

польми дивными,

зверьми разноличьными,

птицами бещислеными,

городы великыми,

селы дивными,

винограды обителными,

домы церковными

и князьями грозными,

бояры честными,

вельможи многами –

всего еси испольнена

земля Руськая,

о правоверная

вера хрестияньская.

II

Отселе до Угоръ,

От Угоръ и до Ляховъ,

от Ляховъ до Чаховъ,

от Чаховъ до Ятвязи

и от Ятвязи до Литвы,

от Литвы до Немець,

от Немець до Корелы,

от Корелы до Устюга,

где тамо бяху Тоймичи погании,

и за Дышючимъ моремъ.

От моря до Болгарь,

от Болгарь до Буртасъ,

от Буртасъ до Черемисъ,

от Черемисъ до Моръдви –

то все покорено было богомъ

крестияньскому языку поганьскыя страны:

великому князю Всеволоду,

отцю его Юрью, князю Кыевьскому,

деду его Володимеру и Манамаху,

которымъ то Половьци

дети своя полошаху в колыбели.

А Литва из болота

на светъ не выникываху.

А Угры твердяху

каменыи городы железными вороты,

абы на нихъ великый Володимеръ тамо не възехалъ.

А Немци радовахуся,

Далече будуче за синимъ моремъ.

Буртаси, Черемиси, Веда и Моръдва

Бортьничаху на князя великого Володимера.

И кюръ Мануилъ цесарегородскый, опасъ имея,

поне и великыя дары посылаше к нему,

абы подъ нимъ великый князь Володимеръ

Цесарягорода не взялъ.

III

А в ты дни болезнь крестияномъ от великаго Ярослава

И до Володимера,

И до нынешняго Ярослава,

И до брата его Юрья, князя Володимерьскаго. …