Описание в системе научных исследований
Используемые нами понятия «научное исследование», «отдельное научное исследование» являются достаточно сильными идеализациями. Поэтому нельзя забывать, что отдельные исследования, особенно в современном научном познании, не существуют непосредственно в подобном виде. В реальном познании отдельные исследования выстраиваются в «цепочки», «деревья», «пирамиды» и еще более сложные конфигурации. Совокупности взаимосвязанных отдельных исследований образуют еще более сложные динамические компоненты познания. Отдельные исследования при этом не просто сменяют друг друга, или ведутся одно подле другого, что было в значительной степени характерным для ранних этапов научного познания. В современном, высоко динамичном научном познании отдельные исследования находятся в сложной неразрывной связи друг с другом. Эта связь характеризуется тесной преемственностью и взаимной дополнительностью результатов отдельных исследований. Рассматривая детально «историю науки, мы замечаем своего рода циклы, периоды развертывания экспериментальных исследований, чередующихся с периодами теоретического развития» (15, с. 354). Одни исследования возникают на основе других. Так, эмпирические исследования сменяются теоретическими, поставляя для последних исходный материал для выявления законов, сущности явлений объективной действительности (88, с. 18).
Отдельные исследования образуют систематические целостности, формирование которых зависит в первую очередь от характера проблем и конкретизирующих эти проблемы исследовательских задач. Остановимся кратко на соотношении проблемы и задач исследования. Со стороны общества главным требованием, которому должна удовлетворять наука как его подсистема, выступает необходимость постоянного предоставления в распоряжение сферы производства, социальной и других сфер общества все новых и новых знаний и основанных на них технологий, новых способов практической деятельности людей. Со стороны же самой науки происходит своеобразное «оборачивание» этого требования: основным внутренним требованием науки является никогда не прекращающаяся постановка и поиск решения все новых и новых проблем познавательного характера. Если практические сферы общества могут, или точнее, вынуждены довольствоваться какое-то время уже имеющимися знаниями и технологиями, способами деятельности, то наука наличными достижениями никогда не удовлетворяется, в противном случае она перестала бы быть наукой. Только при таком условии наука может поставлять практическим сферам новые виды знаний и технологий. Для самой науки, особенно современной «большой науки», любые созданные ею знания и технологии всегда являются принципиально промежуточными, преходящими результатами. Основное внимание науки приковано к постановке новых познавательных проблем, устранению имеющихся пустот, белых пятен на карте наличного знания. В то же время, наличное знание, сколь бы полным, завершенным оно ни представлялось, сколь бы тщательно организованным оно ни было, всегда принципиально неполно, неточно, то есть недостаточно. Таково действие законов развития познания.
Начало всякому отдельному научному исследованию кладет особое знание — проблемное знание, как знание о том, что мы еще только должны познать, т.е. знание о незнании. Будучи сформировано, такое знание проявляет себя в виде особого рода потребностей человека — познавательных, или гносеологических потребностей. Именно в сфере науки эти потребности приобретают свою наиболее развитую, в известном смысле, совершенную форму.
Коль скоро знание о незнании заявило о себе в виде гносеологических потребностей тех или иных исследователей, субъектов познания, оно затем ведет к началу соответствующих исследований. Поэтому, мы считаем, нет никакой особой надобности говорить о некоем «третьем мире», в котором наряду с позитивными знаниями фигурируют вопросы и проблемы, как это делает К.Поппер (см., 37, а также 99, с. 171-193). Проблемы, как и любой другой вид знания, возникают в одном и том же объективном мире в процессе познания этого мира человеком, как особой частью этого же мира, принимая вид потребностей человека в дальнейшем изучении единого объективного мира.
В данной работе мы, конечно же, не в состоянии слишком глубоко и широко рассматривать вопросы соотношения проблемы и задач исследования (см. об этом, например, 99, с. 127-140), поэтому оговорим здесь только те моменты, которые неизбежно приходится учитывать в подходе к описанию как к этапам всякого научного исследования.
С обыденной точки зрения проблему как таковую можно охарактеризовать как нечто недостаточно ясное, туманное, недоговоренное, преуменьшенное или преувеличенное, вызывающее возражения, короче, проблема это то, что так или и иначе мешает человеку осуществлять те или иные свои интересы, удовлетворять потребности. Более строго проблему можно охарактеризовать, как отмечалось выше, как особый вид знания, знания о незнании, как что-либо наукой нерешенное, недоказанное, нестрогое, неполное, противоречивое с точки зрения уже имеющихся наличных знаний. Проблема — это и знание о чем-то еще вообще неизученном, но так или иначе уже давшем о себе знать, прежде всего через влияние на попытки применения уже имеющегося знания, в частности, к решению других проблем.
Однако, самой по себе проблемы как особого знания о незнании, как некоторого указания на недостаточность наличного знания, в свою очередь, также недостаточно для того, чтобы началось некоторое ее исследование. Первоначальные формулировки научных проблем даются еще в ходе предшествующих исследований, посвященных другим проблемам. Изучение проблемы в рамках специального исследования начинается только тогда, когда эта проблема примет вид некоторой конкретной исследовательской задачинекоторого особого исследования. Это происходит тогда, и никак иначе, когда у одного или нескольких исследователей возникает соответствующая гносеологическая потребность разобраться в данной проблеме, заняться ею, как говорится, вплотную, включить ее в свой жизненный мир, сказали бы некоторые.
В методологии, в сфере метапознания необходимо всегда четко различать проблемы и соответствующие им, связанные с ними исследовательские задачи тех или иных исследований. Превращение проблемы в исследовательские задачи начинается, в свою очередь, с того, что исследователь (исследователи), стремясь удовлетворить свои познавательные потребности, ставят перед собой дело разработки проблемы как особую познавательную цель.
Рассматривая проблему как нечто предшествующее разрабатывающим ее исследованиям, необходимо позаботиться о том, чтобы не происходило смешения, отождествления первичных формулировок проблемы и этапов начального описания соответствующих исследований. Необходимо также не допустить смешения цели исследования в целом и целей отдельных этапов исследования, например, целей этапов начального и итогового описания. Так, иногда говорят, что всякое описание предполагает цель подтвердить или опровергнуть некоторое существующее объяснение (97, с. 130). Это приемлемо далеко не для всех подходов к описанию и его соотношению с объяснением. В подобных высказываниях, помимо того, что описание и объяснение ошибочно отождествляются со знанием, происходит также неразличение цели исследования в целом и целей этапов описания в отдельности. Происходит отождествление той цели, которую исследователь имеет в виду как основную на протяжении всего исследования, и тех промежуточных, этапных целевых установок, которые он стремится реализовать лишь в рамках того или иного этапа исследования. То же самое можно сказать и в отношении утверждения, что целью описания является наиболее полное ознакомление с предметом исследования (77, с. 40). Если имеется ознакомление на уровне только наличных знаний, данных об исследуемом предмете, тогда с этим можно согласиться. Но если речь идет и о поиске недостающих знаний о предмете, то это уже цель всего исследования в целом.
Разные проблемы превращаются в существенно различные исследовательские задачи. Проблема сама по себе не может однозначно детерминировать то, в виде каких исследовательских задач она выступит в том или ином исследовании. Оформление проблемы в виде исследовательской задачи (задач) зависит от уровня, достигнутого наукой к моменту появления и постановки проблемы. Одни проблемы оформляются сразу в виде задач на построение теории, а разрешение других проблем начинается с попыток решить задачи по фиксации хотя бы внешних доступных признаков объектов, с поиска признаков эмпирического уровня, с задач по открытию простейших эмпирических зависимостей.
Совокупность исследований, нацеленных на решение проблемы в целом, располагается в некоторую иерархию, в систему с четко фиксированным временным параметром, действующую по своеобразному «сетевому графику». Исследования, нацеленные на выявление сущности предмета, занимают верхние этажи иерархии, они проводятся позднее, чем исследования, задачами которых является разработка проблемы на уровне явления. Последние занимают нижние ярусы иерархии и проводятся на более ранних стадиях решения проблемы.
Таким образом, исследовательские задачи, связанные с определенной проблемой, решаются в определенной объективно заданной последовательности. Можно согласиться с положением о том, что когда проделана предварительная аналитическая работа, то ставится более зрелая задача: теоретически воспроизвести предмет, определить его место в системе других предметов и явлений (1, с. 181). Согласны мы и с положением о том, что применение того или иного способа описания зависит от задачи описания (91, с. 52), с тем лишь дополнением, что характер описания зависит т от задачи исследования в целом.
Если бы для решения проблемы все необходимые данные были бы налицо, то такая проблема, превратившись в исследовательскую задачу, решалась бы в ходе некоторого отдельного исследования, сколь бы грандиозной она ни казалась на первый взгляд. Но реальная практика научного познания отвергает такой предельный путь как нетипичный. Постановка и разрешение любой достаточно значимой проблемы предполагает разбиение ее на целый ряд более конкретных исследовательских задач, для решения которых, в свою очередь, требуется провести множество отдельных исследований. Познание не есть простое, непосредственное отражение объективной реальности. Оно представляет собой сложный «процесс ряда абстракций, формирования, образования понятий, законовets., каковые понятия, законы ets. (мышление, наука = «логическая идея») и с х в а т ы в а ю т условно, приблизительно универсальную закономерность вечно движущейся и развивающейся природы» (60а, с. 164). «Человек не может охватить=отразить=отобразить природы в с е й, полностью, ее «непосредственной цельности», он может лишь в е ч н о приближаться к этому» (там же).
В связи со сказанным выше, уместно ввести понятие «составного исследования». Под составным исследованием мы понимаем такое исследование, в пределах которого ставится и решается некоторая проблема целиком. Это такое исследование, в котором проблема совпадает с его исходной общей задачей, полное решение которой откладывается до той поры, пока не будут решены задачи более частные, промежуточные, касающиеся отдельных сторон, частей проблемы. Составное исследование является ближайшей по отношению к отдельным единичным исследованиям системой, в которой последние выступают в качестве особых элементов.
Составное исследование интересно тем, что в нем происходит разрыв этапа начального описания, точнее его переход, перетекание в этапы начального описания соответствующих промежуточных («леммати-ческих») исследований. Это происходит следующим образом: в процессе начального описания составного исследования исходная проблема конкретизируется настолько, что могут быть отчетливо сформулированы, в качестве самостоятельных, более частные исследовательские задачи. Эти задачи, в свою очередь, могут быть решены только в ходе проведения особых, промежуточных исследований. Здесь-то и происходит «разрыв», или переход этапа начального описания составного исследования в этапы начального описания промежуточных, «лемматических» исследований. Затем, когда необходимые промежуточные исследования проведены, их этапы итогового описания вновь «вливаются» в этап начального описания составного исследования и затем уже осуществляется этап поиска составного исследования.
Отмеченное усложнение проблематики описания проявилось в нашем исследовании довольно рано и своеобразно. На одном из ранних этапов своего исследования мы исходили из идеи о трех этапах описания: 1) начального, 2) итогового и … 3) промежуточного этапа описания. Тогда мы исходили из анализа описания в чрезмерно тесной связи с объяснением и предсказанием, вслед за многими другими исследователями неоправданно сближая их. Позднее стало ясно, что описание — это существенно отличный от объяснения и предсказания вид этапной научной деятельности. В свою очередь, объяснение и предсказание стали пониматься нами как особые поисковые этапные формы различных типов исследований. Предсказательные исследования, кстати, могут проводиться до собственно объяснительных, по крайней мере, до объяснительных исследований высших порядков. Пример с исследованием Д.И.Менделеева является хорошей иллюстрацией этому. Стало ясно, что достаточно различать два вида основных этапов описания. Другое дело, что в составном исследовании этапы начального и итогового описания могут многократно повторяться в качестве этапов промежуточных, «лемматических» исследований. Однако, это не пустое, не «дурное» повторение. Смысл такого повторения этапов описания заключается в том, что оно есть повторение в рамках определенного цикла работы, подобно цикличности в работе любого механизма. Это повторение по форме, реализующее себя в отношении постоянно изменяющегося содержания.
Интересно отметить, что именно необходимость проведения составных исследований лежит в основе формирования групповых субъектов научного познания, школ, направлений и т.п. Ибо такой основой не может быть, например, то, что различные исследователи в разных местах оказываются носителями одного и того же наличного знания.
Иерархичность составного исследования, а следовательно, и определенную иерархичность этапов описания промежуточных исследований, нельзя смешивать с выделением некоторыми исследователями так называемых уровней описания, о чем много говорят представители системного подхода. Так, В.Н.Садовский отмечает наличие трех, как минимум, уровней описания системы: 1) с точки зрения целостных свойств системы; 2) с точки зрения внутреннего состояния системы; 3) с точки зрения понимания системы как подсистемы более широкой системы (108, с. 107). Об этом же говорит С.П.Никаноров (см. 83, с. 61), а также некоторые другие исследователи-системщики. Здесь фиксируется сложность не описания как такового, а сложность самого объекта исследования. Здесь обнаруживается сложность знания, отражающего сложный объект. Но здесь не идет речи об уровнях описания как такового, понимаемого как особый вид этапной познавательной деятельности. Если же говорить об иерархичности самого описания, его этапов, то ее следует искать среди различных типов отношений и связей между функциями описания, а также среди различных отношений и связей многочисленных познавательных процедур на этапах описания. Функции и процедуры описания реализуются в определенной системе, о чем более подробно будет сказано в следующем разделе.
Приведем пример разрыва этапа начального описания составного исследования. В качестве такого примера мы выбрали исследование, проведенное одним ученым — Ю.В.Кнорозовым, посвященное решению проблемы прочтения дошедших до наших дней текстов на языке майя. Изложение этого примера мы основываем на сравнительно небольшой, но очень четкой, по нашему мнению, статье В.А.Кузьмищева (55).
1) Начальное описание составного исследования до разрыва. Познакомившись с имевшимися данными о письменности майя, известными так называемыми кодексами майя, Ю.В.Кнорозов «не без удивления обнаружил огромные пустоты в исследованиях» (55, с. 11). Это подтолкнуло его к принятию решения разобраться в данном вопросе, попытаться все-таки прочитать тексты майя. Но чтобы решить эту общую задачу, как выяснилось, необходимо было провести несколько промежуточных исследований. Исходную задачу — прочесть рукописи майя — Ю.В.Кнорозов конкретизирует (разбивает) на следующие более частные задачи: 1) определить систему письменности майя; 2) установить точное значение каждого знака языка майя. В этом-то месте и происходит разрыв этапа начального описания основного исследования, его переход в этапы начального описания двух промежуточных исследований.
2) Промежуточные исследования. Промежуточное исследование с целью решить задачу определения системы письменности майя, в свою очередь, распалось на ряд еще более частных промежуточных исследований следующего уровня, так как для определения системы письма майя необходимо было сопоставить тексты майя с текстами, записанными другими уже известными системами письма. Таких известных систем письма оказалось пять: а) пиктография, б) простая алфавитная система, в) слоговая система, г) морфемное письмо, д) иероглифическое письмо или смешанная система, в которой часть знаков передает морфемы, а другая часть — звуки и слога. Смешанная система и оказалась наиболее близкой к системе письма майя. В ходе названных промежуточных исследований систем письма средством анализа Ю.В.Кнорозова были методы математической лингвистики и, прежде всего разработанный им самим метод позиционной статистики.
В процессе промежуточного исследования с целью решения подзадачи установления точного значения каждого знака языка майя Ю.В.Кнорозов анализирует известный «алфавит Ланды» — епископа Юкатана Диего де Ланда, применяя, опять же, метод позиционной статистики. В результате этого исследования каждый из знаков языка майя получил свой «паспорт». Основных знаков оказалось около 300. В «паспорте» знаков языка майя отмечался характер их функционирования, а также местоположение в «блоке» — сочетании знаков (55, с. 13).
Результаты промежуточных исследований были изложены Кнорозовым в книге «Письменность индейцев майя», изданной в Ленинграде в 1963 г. Издание этой книги знаменовало возвращение к решению исходной общей задачи — прочтению рукописей майя. Здесь происходит восстановление этапа начального описания составного исследования, когда результаты промежуточных исследований были включены в состав наличного знания, привлеченного для решения задачи прочтения, и с полным правом могли быть использованы. Только после этого осуществляется решение задачи, собственно, прочтения рукописей майя, то есть этап поиска составного исследования, завершившийся написанием второй книги — «Иероглифические рукописи майя» (1975 г.), содержавшей перевод всех четырех уцелевших рукописей майя.
Обратим теперь внимание на два следующих методологических факта. Во-первых, нередко на познание в целом смотрят как на отдельное исследование, перенося на него признаки последнего, и наоборот — признаки познания в целом переносят на отдельное исследование. Широкое хождение и до сих пор имеют такие представления о познании в целом, как, например, следующее: познание начинается с собирания эмпирического материала (фактов) путем наблюдения и эксперимента, с первичной систематизации и описания этого материала. Завершается же познание теоретическим обобщением фактов, их теоретическим объяснением путем открытия законов природы, в виде создания теорий и выработки общей научной картины мира (см. 44, с. 65). Несколько иначе выглядит смешение научного исследования и познания в целом в следующем высказывании: «поскольку научное описание можно охарактеризовать как этап в развитии познания, то в целях выяснения природы первого логично остановиться на закономерностях последнего, указывающих на направленность и этапность. В научном познании действительно имеет место такая закономерность. Она заключается в том, что познание в науке представляет собой бесконечный процесс движения от явления к сущности» (46, с. 155).
Исследование, даже очень масштабное, и познание в целом — это далеко не одно и то же. Если отдельное исследование любого масштаба мы с полным правом можем рассматривать как конечный процесс, начинающийся с постановки определенной проблемы (задачи), и завершающийся определенным ее разрешением, то о познании в целом мы этого сказать не можем. О познании в целом мы можем лишь post factum сказать, что оно имело начало, уходящее вглубь тысячелетий, что объективно оно направлено на все более и более адекватное отражение действительности в сознании людей, и что своим результатом на той или иной стадии развития оно имеет определенную совокупность (систему) наличных знаний о действительности, не лишенную элементов заблуждения.
Научное исследование и научное познание в целом не могут соотноситься непосредственно. Между ними обнаруживается целый ряд промежуточных уровней: 1) уровень отдельных областей исследований,
2) уровень отдельных наук, 3) уровень систем близких отдельных конкретных наук, наконец, 4) уровень основных родов познания — естествознания, социально-гуманитарного познания и, как мы теперь считаем, метапознания — сферы познания, изучающей закономерности самого познания.
Второй методологический факт, на который хотелось бы здесь обратить внимание, связан с тем, что очень часто в методологической литературе происходит отождествление этапных форм познания с отдельными исследованиями в целом. Например, это присутствует в так называемом «феноменологическом описании». Вопрос о феноменологическом описании нужно рассматривать в методологии под двумя существенно различными углами зрения: 1) в плане широко распространенной в западной методологии концепции «описательной науки», и 2) с точки зрения становления новых областей науки при наличии альтернативных или близких им других, уже имеющихся областей.
Концепция «описательной науки», или феноменологическая программа обоснования науки, объявляет описание конечной целью всякого научного исследования, а объяснение — метафизикой, лишенной научного статуса. То есть вопрос об объяснении как познании сущности сводится к описанию чувственных данных и лишается таким образом самостоятельного значения. Характерным моментом концепции «описательной науки» является трактовка законов науки как простых средств систематизации чувственных данных, как схем описания, в частности, так называемого экономного описания (Э.Мах). Законы науки в этой концепции понимаются как инструмент упрощенного описания чувственных данных (см. об этом 5). В этой концепции «феноменологическое описание» отождествляется с эмпирическими исследованиями, эмпирическим этапом познания в целом. Все другие виды исследований так или иначе сводятся, или редуцируются, к эмпирическому исследованию, эмпирическому уровню познания.
Концепция «описательной науки» пришла к своему завершению еще в 20-х годах ХХ в. И это закономерно. Становление нормальных теоретических исследований, дающих именно объяснение соответствующих явлений действительности, началось еще в Х1Х в., когда «в каждой отдельной области исследований стала прямо-таки неустранимой необходимость упорядочить … материал систематически и сообразно его внутренней связи … становится неустранимой задача приведения в правильную связь между собой отдельных областей знания» (121, с. 366). К 20-м годам ХХ в. теоретические объяснительные исследования окончательно конституировали себя, особенно в физике с появлением теории относительности.
Начало обсуждению «феноменологического описания» во втором аспекте, в связи со становлением новых областей познания, положил, как мы считаем, В.Гейзенберг, который одним из первых стал активно употреблять термин «феноменологический» применительно к микрофизическим исследованиям, как, например, в следующем высказывании: «Под «феноменологической» теорией понимают такую формулировку закономерностей в области наблюдаемых физических явлений, в которой не делается попытки свести описываемые связи к лежащим в их основе общим законам природы, через которые они могли бы быть понятыми» (28, с. 731). Очевидно, что здесь речь идет не о собственно описании, а скорее о целых исследованиях в становящейся новой области физики и даже об этой новой области физики в целом. С точки зрения описания как этапов всякого научного исследования можно считать, что здесь может идти речь о соответствующих этапах исследований в появляющихся новых областях науки. Этапы описания в таких исследованиях сочетают в себе, с одной стороны, признаки описания в «чисто» эмпирических исследованиях, с другой — признаки описания в теоретических исследованиях. Последнее происходит в связи с тем, что на этапах начального описания исследования во вновь появляющихся областях, фактически, связаны с теоретическими проблемами (задачами), но для решения которых нет еще соответствующих средств — знаний, методов и т.д. Можно утверждать, что исследования в таких областях являются составными, но находятся, в своей основной массе, в том пункте, когда исходная проблема (задача) уже сформулирована и должна быть разбита на промежуточные задачи, для решения которых еще только должны быть проведены необходимые промежуточные, «лемматические» исследования.
Все отдельные исследования любой области научного познания могут быть отнесены к одному из следующих видов: 1) эмпирическим, 2) теоретическим или 3) метатеоретическим исследованиям. Эмпирические исследования, как уже отмечалось, имеют своими задачами выявление новых признаков объективной действительности на уровне явлений (открытие новых явлений). Теоретические исследования направлены на выявление законов, сущности предметов некоторой отдельной области действительности. Метатеоретическими исследования в данном случае мы называем исследования, задачами которых является выявление глубинной сущности предметов, общей для нескольких или даже для всех областей объективного мира. К метатеоретическим исследованиям можно, таким образом, отнести исследования в «чистой» математике, в теоретической кибернетике, исследования в рамках общей теории систем, в формальной логике, а также большинство философских исследований.
Как показывает практика современного научного познания, между исследованиями указанных трех видов нет непроходимых границ. Более того, они все тесно взаимосвязаны и при определенных условиях переходят друг в друга.
В рамках более сложных, более масштабных компонентов научного познания отдельные исследования также стыкуются между собой звеньями, этапами явно описательного характера, то есть этапами начального или итогового описания, в зависимости от характера стыковки, подобно тому, как это происходит внутри отдельного исследования. Специфику, например, стыковки составных исследований заключается в том, что, если внутри составного исследования системообразующим фактором выступает смысловое единство задач промежуточных исследований, то в случае стыковки самих составных исследований таким фактором является уже смысловое единство проблем, которые решаются в ходе отдельных составных исследований.
Можно следующим образом продемонстрировать сущность научного описания, понимаемого как начальный и заключительный этапы всякого исследования, начиная с элементарного, и кончая самым сложным, используя категории диалектического материализма. Фундаментальная, глубинная сущность описания, как и поиска, как и всего исследования, и даже познания в целом, одна и та же, едина: это непрекращающаяся борьба, противоречивое единство познанного и непознанного, знания и незнания, истины и заблуждения, истины абсолютной и истины относительной. Эти противоположности, благодаря мыслящему человеку, находятся в постоянной динамике, в постоянных смещениях. Этапы отдельного исследования (но не познания в целом) соотносятся с определенными сторонами противоречивого единства познания. Своей ближайшей сущностью отдельные этапы научного исследования имеют некоторое стадиальное качество, связанное с разрешением того или иного познавательного противоречия, составляющего содержание соответствующей проблемы, той или иной ее части.
Отдельное простое или составное исследование, или некоторая их совокупность, система, представляют собой некоторый относительно самостоятельный и относительно завершенный диалектический цикл. Этот цикл характеризуется, в свою очередь, стадиями возникновения некоторого познавательного противоречия, выявления его специфики в виде проблемы (задачи); подготовки противоречия к снятию; стадией собственно разрешения противоречия, то есть нахождением решения проблемы (задачи); наконец, стадией окончательного снятия противоречия, то есть превращением проблемы и найденного ее решения в некоторый относительно завершенный фрагмент наличного знания.
Выявление, осознание противоречия, его оформление в виде проблемы, конкретизация проблемы в виде некоторой совокупности исследовательских задач (построение «дерева задач»), а также подготовка этого гносеологического противоречия к разрешению, снятию путем количественного накопления необходимого наличного материала — все это составляет сущностное содержание этапа начального описания всякого исследования, как первой стадии диалектического цикла отдельного исследования.
Когда проблема (познавательное противоречие) превращается в отчетливую схему путей поиска, тогда начинает осуществляться следующий этап диалектического цикла исследования, называемый здесь нами «этапом поиска решения задачи (проблемы)». Это этап качественного преобразования проблемной ситуации, всего привлеченного на этапе начального описания наличного материала — знаний, методов, других средств. Такое преобразование носит явно выраженный прерывистый, дискретный характер, изобилует различными скачками (скачки, «броски» мысли). Движение исследователя по намеченным путям поиска завершается всегда некоторым, пусть и малозаметным, как в случае эмпирических исследований, скачком, в результате которого появляется некоторый новый элемент, новое знание того или иного вида, претендующее на роль решения задачи (проблемы). Далее исследователь осуществляет движение по пути суммирования решений отдельных промежуточных задач, если таковые имеются, где происходит скачек, связанный с появлением решения исходной задачи (проблемы) в целом.
Когда реализованы все возможные пути поиска решений, как подзадач, так и исходной задачи (проблемы) в целом, поисковая часть исследования завершается и наступает заключительная стадия диалектического цикла исследования — итогового описания. На этой стадии новое качество — некоторое новое знание — систематически оформляется в некоторое относительно завершенное единство, происходит его определенное закрепление.
Приведенная характеристика диалектического цикла исследования относится, прежде всего, к составным исследованиям, а также к их объединениям в еще более сложные фигуры. Следует, однако, сделать некоторое уточнение. Будучи в целом циклом, составное исследование включает в себя некоторое количество диалектических циклов различных размерностей, связанных с промежуточными, «лемматическими» исследованиями. Полный цикл составного исследования, тем более, некоторого их объединения, является, таким образом, некоторым диалектическим циклом циклов. Основная размерность составного исследования на один или несколько порядков выше, чем у составляющих его промежуточных исследований.
Вообще, в реальном познании нужно различать два существенно различных типа диалектической цикличности. Это, во-первых, цикличность, которая присуща познанию как деятельности познающих субъектов, исследователей. Охарактеризованная только что цикличность отдельных исследований и их систем относится именно к этому типу цикличности познания. Во-вторых, это цикличность, которая связана с познанием, как системой всего наличного знания на данный момент времени. Этот тип цикличности познания (знания) имеет место в силу иерархической организации самой объективной действительности как всеобщего объекта научного познания. Иерархичность, сложность объективного мира вынуждает познающего человека осваивать содержание мира как бы по отдельным «слоям». Второй тип цикличности познания связан с тем, какой очередной «слой» содержания действительности снимается на данном этапе, а также с тем, какие средства при этом используются.
Циклы познания второго рода, то есть в аспекте учета всего наличного знания, характеризуются особой последовательностью своих стадий, этапов, состояний, не совпадающей с последовательностью циклов познания как деятельности познающих людей, исследователей — с этапами исследований. Цикличность познания второго рода можно представить, например, как следующий ряд состояний наличного знания:
1) Исходное состояние, характеризующееся некоторой относительнойсогласованностью всех частей наличного знания, определяемой критериями, принятыми на данном этапе познания (в частности, научными критериями, хотя и не обязательно, так как научным типам познания исторически предшествует ряд донаучных типов).
2) Состояние некоторой рассогласованности, противоречивости наличных знаний, возникающее в результате появления элементов нового знания, не укладывающихся в принятую структуру имеющегося наличного знания.
3) Состояние активной динамики, обработки элементов нового знания.
4) Состояние активной переработки всей системы наличного знания.
5) Некоторое новое состояние относительной согласованности наличного знания, с включенными в него новыми элементами, определяемое критериями, принятыми уже на этом этапе познания.
Оба указанные типы цикличности познания тесно взаимосвязаны. Реальное познание есть их единство. Но это не может считаться оправданием их полного отождествления. Такое отождествление на проблематике описания отражается в том, что описание начинает трактоваться в качестве этапа познания в целом, например, как некоторый этап первоначального накопления знаний, данных. Такое «описание» объявляется нередко началом всего познания, началом науки вообще. Что принципиально неверно.
Применительно к нашей — этапной — трактовке описания второй тип цикличности познания, как ряда состояний наличного знания, важно учитывать потому, что это позволяет более точно, более строго определять цикличность отдельных исследований, проводимых в рамках того или иного состояния цикла познания как системы всех наличных знаний на данный момент. Цикличность познания, связанная с изменением состояний наличного знания, его структуры, во многом определяет параметры цикличности отдельных исследований, ведущихся в соответствующее время. Причем, как этапов описания, так и этапов поиска. Цикличность познания как ряда состояний всего наличного знания лежит в основе того, какие именно типы отдельных исследований преобладают в тот или иной период времени в той или иной области познания.
В данной работе мы сознательно ограничили себя анализом описания лишь в аспекте цикличности первого рода, то есть цикличности в деятельности познающего человека, исследователя. Рассмотрение описания и других форм познания через систематическое сопоставления двух типов цикличности остается задачей некоторого особого, будущего исследования. Приведем, однако, следующие замечания.
Учитывая оба типа цикличности познания, можно проследить исторические этапы познания, характеризующиеся преобладанием отдельных исследований определенного вида, например, эмпирических исследований или теоретических. Так, можно говорить о таком этапе познания, когда преобладали разрозненные отдельные исследования, хотя в них уже прослеживается характерная описательно-поисковая структура. Этот этап можно ограничить следующими временными рамками: исследования Архимеда, Эвклида, с одной стороны, и исследования начала Нового времени — с другой. Далее можно выделить этап, на котором преобладающими становятся последовательности, или цепочки отдельных исследований, исследования, проводившиеся одно после другого. Границы этого этапа: Новое время — конец Х1Х – начало ХХ вв. Следующий этап, к которому относится современная наука, — это этап, на котором преобладают многомерные, многоступенчатые связи отдельных исследований. Признаком начала этого этапа можно считать образование первых крупных лабораторий, школ, типа школы Резерфорда в Кембридже, где начинают создаваться коллективные (групповые) субъекты познания с детальным разделением научного труда. Кстати, следующая характеристика познания, данная К.Марксом, относится к этапу цепочечных исследований. Он писал: «В отличие от других архитекторов, наука не только рисует воздушные замки, но и возводит отдельные жилые этажи здания, прежде чем заложить его фундамент» (66, с. 43).