Изображения Бога как Творца

То, как Бог действует в качестве Творца, представляет собой предмет долгих дискуссий в христианстве. Был выдвинут ряд моделей или способов изображения того, каким образом Бог сотворил мир. Каждая из них проливает некоторый свет на этот вопрос. Как неизбежно бывает с аналогиями, существуют определенные пределы их адекватного использования, и одной из задач христианского богословия является выяснение этих пределов.

1. Эманация. В этом взгляде преобладает связываемый, в первую очередь, с богословами ранней Церкви образ света или тепла, исходящего от солнца или рукотворного источника, например, костра. Этот образ творения (намек на который содержится в Никео-Цареградском символе веры в словах "света от света") наводит на мысль о том, что творение мира можно представить как истечение от Бога творческой энергии. Точно так, как свет исходит от солнца и отражает его природу, сотворенный порядок исходит от Бога и отражает божественную природу. Исходя из этой модели, существует природная или органическая связь между Богом и творением.

Эта модель, однако, имеет свои слабые стороны, из которых можно упомянуть о двух. Во-первых, образ солнца, испускающего свет, или огня, испускающего тепло, предполагает непроизвольную эманацию, а не осознанное решение творить. Христианство последовательно подчеркивает, что акт творения основывается на предшествующем решении Божием творить, которое эта модель передает неточно. Это естественно приводит ко второй слабости, которая связана с безличной природой данной модели. Мысль о личностном Боге, выражающем Свою Личность как в самом акте творения, так и в последующем творении, трудно передать с помощью этого образа.

2. Строительство. Во многих местах Библии Бог изображается строителем, сознательно строящим мир (например, Пс. 127.1). Этот сильный образ удачно передает идею замысла, планирования и осознанного намерения творить. Этот образ важен, поскольку он привлекает внимание как к Творцу, так и к творению. Наряду с изображением искусства Творца, он также отдает должное красоте и упорядоченности творения как самим по себе, так и как свидетельствам творчества и заботы Творца.

Этот образ, однако, имеет серьезный недостаток, касающийся вопроса, уже рассмотренного в связи с диалогом Платона "Тимей". Он предусматривает в процессе творения наличие прежде существовавшей материи. Творение подразумевается как придание формы тому, что уже существовало - идея, которая, как мы уже видели, не согласуется с доктриной о творении ex nihilo. Образ Бога как строителя, похоже, подразумевает сборку мира из материала, который уже находился под рукой, что является его очевидным недостатком.

3. Художественное выражение. Многие христианские авторы различных периодов истории Церкви говорят о творении как о "произведении Божьем", сравнивая его с произведением искусства, которое само по себе прекрасно, а также передает личность своего Творца. Эта модель творения как "художественного выражения" Бога как Творца особенно хорошо показана в произведениях Джонатана Эдвардса. В своей работе "личное повествование" Дж. Эдварде говорит о своем восприятии красоты Бога Творца во время прогулки. "Идя туда, я смотрел на небо и облака, и у меня в сознании возникло сладкое чувство величия и благодати Божьей, которое я не в силах выразить".

Этот образ оказывается чрезвычайно полезным, поскольку он восполняет недостатки обеих вышеупомянутых моделей - а именно, их безличный характер. Образ Бога как художника несет в себе мысль о личном выражении в творении чего-то прекрасного. Однако, здесь также следует упомянуть о недостатках: например, эта модель может легко привести к идее о творении из прежде существовавшей материи, проводя параллель со скульптором, высекающим статую из прежде существовавшего куска мрамора. Однако, она также дает нам возможность представить творение из ничего, как в случае с автором романа, или композитором, который создает мелодию или гармонию. Она также поощряет нас искать самовыражение Божие в творении, а также добавляет богословской достоверности естественному богословию.

Присутствие Бога в мире

В каком смысле можно сказать, что Бог активно присутствует в мире? Был выработан ряд моделей для передачи всего богатства христианского понимания этого вопроса, которые, вероятно, лучше считать взаимодополняющими, а не исключающими.

1. Монархическая модель. Согласно этому взгляду, Бог правит миром как суверенный государь. Все события полностью подвластны Его руководству и контролю. Мы уже видели, что идея о "всемогуществе" требует тщательного определения, прежде чем ее можно применить по отношению к Богу. Тем не менее, эта конкретная модель четче всего передает идею о силе Божьей как в творении, так и в искуплении. Божественная сила проявляется как в творении мира, так и в воскрешении Христа из мертвых. Эта модель имеет и некоторые недостатки, наиболее явным из которых кажется то, что она поощряет веру в Бога силы, оставляя в стороне или даже подавляя более нежные образы Бога как матери или пастыря.

2. Деистическая модель. Деизм традиционно отстаивал идею о том, что Бог сотворил мир и наделил его способностью развиваться и функционировать без необходимости Его постоянного присутствия или вмешательства. Эта точка зрения, которая стала особенно влиятельной вXVIII веке, рассматривает мир как часы, в роли часовщика которых выступает Сам Бог. Бог устроил мир таким образом, что он впоследствии может развиваться самостоятельно. Эта модель имеет ряд достоинств, немаловажным из которых представляется идея об упорядоченности и разумном устройстве сотворенного миропорядка (это особенно ценилось в век ньютоновской физики). Однако, сведение к минимуму идеи о постоянном божественном присутствии в мире, и особенно, отсутствие какой-либо идеи о зависимости творения от постоянной божественной поддержки, сделали ее ущербной в глазах многих авторов.

3. Неотомистская модель. Основываясь на взглядах Фомы Аквинского о причинности (выраженных в его "пяти путях"), его позднейшие последователи разработали идею о сложной сети первичных и вторичных источников. Этому подходу удается, настаивая на постоянном присутствии и деятельности Бога в творении, избежать трудностей деизма, связанных с "отсутствующим Богом". Бог рассматривается как первопричина, а вторичной причиной считаются естественные факторы. Согласно этому взгляду, Бог создает эти вторичные причины, а затем действует через них.

Каждая вторичная причина - например, люди или силы природы -имеет определенную характеристику или наклонность, отражающие ее конкретную роль или место в творении. Бог действует через эти вторичные причины, как столяр действует посредством пилы или музыкант -посредством своей скрипки. Хотя Бог может действовать и без вторичных причин (как это происходит в чудесах), обычным средством божественных действий оказываются эти вторичные причины. Следовательно, о женщине, любящей своего сына, можно сказать, что она выражает любовь Божью, поскольку Бог является первопричиной этой любви. Тем не менее, реальность и отчетливость этой вторичной причины сохраняются; несмотря на то, что в этой любви подразумевается Бог, она остается любовью женщины к своему сыну.

Этот подход отдает должное целостности и реальности естественных причин и требует, чтобы за естественной причинностью мы видели первопричину, которая есть Бог. Однако, этот взгляд, как и многие другие, сталкивается с трудностями, связанными с проблемой зла. Предположение о том, что благая первопричина (Бог) вынуждена действовать через неправильные вторичные причины (людей или природные процессы), выглядит привлекательным; нельзя ожидать, что даже хороший скрипач сможет хорошо играть на плохом инструменте. Однако, вторичные причины, через которые сейчас действует Бог, были созданы Тем же Богом. Проблема, таким образом, оказывается не решенной, а возвращающейся к предыдущей стадии.

4. Процессуальная мысль. Как было отмечено а нашем вышеприведенном подробном рассмотрении этого взгляды (см. раздел "Бог в процессуальной мысли"), ему удается избежать многих трудностей с которыми сталкиваются рассмотренные выше модели. Идея о "сочувствующем влиянии" избегает понятия о Боге как власти и таким образом избавляет Его от ответственности за зло и недостатки в мире. Согласно этому взгляду, Бог может попытаться повлиять на события в рамках процесса. Бог рассматривается как творческий участник космоса. Однако, для этой модели понятие о Боге, контролирующем ход событий, является совершенно неприемлемым и невозможным в силу ее определяющих особенностей. Зло, таким образом, нельзя приписать Богу. Тем не менее, представляется, что эта модель лишает Бога большинства традиционных свойств, что вызывает у многих скептическое отношение к ее богословской достоверности. Действительно ли имеется в виду Бог? Это распространенное замечание отражает неприемлемость этой модели для большинства богословов.

5. Экзистенциализм. Значение экзистенциализма как философии человеческого существования было исследовано выше (см. раздел "Экзистенциализм: философия человеческого опыта" в предыдущей главе). Представляется, что этому подходу удается избежать сложных вопросов, связанных с природой божественного присутствия в мире. Как было отмечено выше, экзистенциализм сосредоточивается на божественном присутствии в мире. "Присутствие Бога", таким образом, радикально ограничивается воздействием или впечатлением, оказанным на субъективный мир личного опыта. Рассказ Рудольфа Бультмана о функциях "керигмы" наводит на мысль о том, что Бог встречается с отдельными людьми через христианское послание, а затем достигает присутствия в их жизни в преобразованной личностной форме. Здесь имеется очевидное сходство с описанным выше неотомистским подходом, в котором "керигма" выполняет роль вторичной причины.

Избегая многих трудностей, традиционно связанных с идеей о божественном присутствии в мире, представляется, что этот подход сводит божественное присутствие к субъективному бытию индивидуума. Бог действует лишь в личностном бытии; поэтому бессмысленно говорить о том, что Бог действует в мире. Таким образом, нельзя говорить о том, что Бог действовал в воскресении (как в монархической модели); с точки зрения Бультмана, воскресение явилось событием в личном переживании учеников, а не во внешнем мире как таковом. Здесь вновь утрачивается значительный элемент специфически христианского понимания Бога!

6. Диалогический персонализм. Эта модель, основанная на философии Мартина Бубера (см. раздел "Диалогический персонализм" в данной главе), связана с описанным выше экзистенциальным подходом. Здесь присутствие Бога связывается с идеей о непосредственных отношениях. Бог воспринимается как присутствующий в контексте отношений. "Ты противостоит я, но я вхожу в прямую связь с оно" (Мартин Бубер). Присутствие Бога, таким образом, локализуется или сосредоточивается в понятии о столкновении с чем-то, не поддающимся определению, которое признается как "Ты". Сильные и слабые стороны этого подхода аналогичны сильным и слабым сторонам рассмотренной выше экзистенциальной модели.

СВЯТОЙ ДУХ

Доктрина о Святом Духе заслуживает своей отдельной главы. Святой Дух долгое время был "золушкой" Троицы. Другие две сестры могли отправляться на богословские балы; Святой Дух каждый раз оставался дома. Однако, сейчас времена изменились. Возникновение харизматического движения в практически каждой Церкви основного течения обеспечило Святому Духу видное место в богословии. Новое ощущение реальности и силы Духа оказало серьезное воздействие на богословские рассуждения о Личности и работе Святого Духа.

Модели Святого Духа

"Бог есть дух" (Ин.4:24). Но что же это говорит нам о Боге? В английском языке используется по крайней мере три слова - "wind" ("дуновение"), "breath" ("дыхание") и "spirit" ("дух") - для перевода одного древнееврейского термина - "ruach". Это важное древнееврейское слово имеет глубину значения, которую практически невозможно передать на какой-либо из европейских языков. "Ruach", традиционно переводимое как "дух", имеет целый спектр значений, каждое из которых проливает некоторый свет на сложные ассоциации, связанные с христианским понятием о Святом Духе.

1. Дух как дуновение. Ветхозаветные авторы тщательно следят за тем, чтобы не отождествлять Бога с ветром и тем самым не низводить Его до уровня силы природы. Тем не менее, проводится параллель между силой ветра и силой Божьей. Говорить о Боге как о духе означает вызывать в уме образ все заполняющей энергии Господа господствующих и напоминать Израилю о всемогуществе Бога, Который вывел Израиль из Египта. Этот образ духа как искупительной силы, вероятно, выражен в своей наиболее яркой форме в рассказе об исходе из Египта, во время которого мощный ветер раздвигает Чермное море. (Исх. 14:21). Здесь, идея о "ruach" передает как силу, так и искупительный замысел Божий.

Образ ветра позволяет передать и отчетливо представить многогранность человеческого восприятия Бога. Ветхозаветные авторы осознавали, что Бог воспринимается по-разному. Иногда Он воспринимается как судья, осуждающий Израиль за своенравность; в других случаях, Бог воспринимается как Тот, Кто освежает избранный народ, как вода освежает сухую землю. Образ ветра (дуновения) удачно передает обе эти идеи.

Следует помнить, что Израиль граничил со Средиземным морем на западе и с великой пустыней на востоке. Когда ветер дул с востока, он воспринимался как моросящий туман из мелкого песка, который обжигал растительность и иссушал землю. Рассказы путешественников об этом ветре свидетельствуют о его невероятной силе и мощи. Песчаная буря заслоняет даже солнечный свет. Этот ветер рассматривался библейскими авторами как модель того, как Бог демонстрирует конечность и мимолетность творения. "Засыхает трава; увядает цвет, когда дунет на него дуновение Господа" (Ис.40:7). Считалось, что Бог уничтожает человеческую гордыню как обжигающий восточный ветер, как аравийский сирокко (см. Пс.102:15-18; Иер.4:11). Также, как вырастает растение, свежее и зеленое, лишь чтобы иссохнуть под порывом горячего ветра пустыни, так человеческие империи возникают лишь чтобы пасть перед лицом Божьим.

Когда пророк Исайя писал свою книгу, Израиль находился в плену в Вавилоне. Многим казалось, что великая Вавилонская империя - это постоянное историческое явление, которое ничто не может изменить. И все же, провозглашая грядущее разрушение империи, пророк утверждает мимолетность человеческих достижений перед дуновением Господа. Один Бог остается постоянным - все остальное находится в состоянии течения и перемен. "Трава засыхает, цвет увядает; а слово Бога нашего пребудет вечно" (Ис.40:8).

Однако, западные ветры были совершенно другими. Западные и юго-западные ветры, дующие с моря, приносили зимой дожди в иссушенную землю. Летом западные ветры приносили не дождь, а прохладу. Этот нежное прохладное веяние ослабляло интенсивность пустынной жары. Так же, как ветер приносит свежесть, увлажняя сухую землю зимой и охлаждая ее летом, так Бог приносит свежесть удовлетворения духовных нужд человека. В целом ряде сильных образов ветхозаветные авторы сравнивают Бога с дождем, приносимым западным ветром и освежающим землю (Ос.6:3).

2. Дух как дыхание. Идея о духе ассоциируется с жизнью. Когда Бог сотворил Адама, Он вдохнул в него дыхание жизни, в результате чего тот стал живым существом (Быт.2:7). Основное различие между живым человеком и мертвым заключается в том, что первый дышит, а второй не дышит. Это привело к мысли о том, что жизнь зависит от дыхания. Бог вдыхает дыхание жизни в пустые оболочки и тем самым приводит их к жизни. Бог оживил Адама, вдохнув в него. Знаменитое видение долины сухих костей (Иез.37:1-14) также служит иллюстрацией этого: могут ли эти сухие кости ожить? Кости оживают лишь тогда, когда в них входит дыхание. Модель Бога как духа, таким образом, несет в себе основополагающую истину о том, что Бог дает жизнь и может даже вернуть к жизни мертвых.

Таким образом, важно отметить, что "ruach" часто связывается с трудами Божьими при творении (например, Быт.1:2; Иов.26:12-13; 33:4; Пс. 103:27-31), хотя точная роль Духа в творении остается неопределенной. Совершенно очевидно, что существует определенная связь между "Духом" и животворением.

3. Дух как харизма. Термин "харизма" означает "исполнение человека духом Божьим", благодаря которому этот человек способен выполнять действия, которые иначе были бы невозможны. Дар мудрости часто изображается следствием исполненности Духом (Быт.41:38-39; Исх.28:3,35:31; Втор.34:9). Временами Ветхий Завет приписывает дар руководства или военной доблести влиянию Духа (Суд.14:6,19; 15:14,15) Однако, наиболее убедительный аспект этой черты Духа связан с вопросом о пророчестве.

Ветхий Завет дает мало пояснений относительно вдохновения, водительства или мотивации пророков Святым Духом. В эпоху перед Вавилонским пленением пророчество ассоциировалось с экстатическим восприятием Бога, связанным с буйным поведением (1 Цар.10:6, 19:24). Тем не менее, пророчество стало постепенно ассоциироваться с сообщением, а не поведением пророков. Пророческое свидетельство основывалось на исполненности Духом (Ис.61:1; Иез.26:1-2; Мих.3:8; Зах.7:12), придающем подлинность пророческому сообщению, которое обычно называли "словом [dabhar] Господним".