Становление, основные принципы и понятия аналитической философии (Г. Фреге, Д. Мур, Б. Рассел, Л. Витгенштейн)
Традиции аналитической философии были заложены в конце XIX-го и начале XX-го веков в работах Готлиба Фреге (1848-1925), Джорджа Мура (1873-1958), Бертрана Рассела (1872-1970) и Людвига Витгенштейна (1989-1951).
Немецкий логик, математик и философ Г. Фреге в своих работах («Исчисление понятий», «Основные законы арифметики», «Смысл и денотат», «Понятие и вещь» и др.) заложил основы для развития логики XX-го века. Им был предложен первый вариант аксиоматического построения логики высказываний, а также формальная система арифметики, позволяющая логически обосновать сведение математики к логике. Значителен вклад Фреге в становление логической семантики. Систематическим образом он исследовал отношения между языковыми выражениями и обозначаемыми ими объектами, разработав, ставшую классической, концепцию смысла и значения терминов. В основе этой концепции лежит представление о «семантическом» треугольнике, в вершинах которого располагаются имя (термин), значение имени (объект, обозначаемый именем) и смысл имени. Идеи Фреге оказали существенное влияние на развитие не только логики, но и философии, ориентируя ее на применение методов логического анализа.
С именем философа Д. Мура связано возрождение исконно английской философской традиции эмпиризма и здравого смысла, которым он придал новый облик, связанный с пристальным вниманием к языку. Критика идеализма, защита здравого смысла и применение аналитического метода к рассмотрению вопроса о чувственных данных являются наиболее значимыми проблемами философии Мура. В своей работе «Опровержение идеализма» (1903) он подвергает критике субъективно-идеалистический принцип «существовать – значит быть воспринимаемым», считая, во-первых, что в идеализме это высказывание принимается без обоснования и, во-вторых, указывая на то, что отождествление восприятия и воспринимаемого исключает возможность осмысленно говорить об их отношении друг к другу.
В критике идеализма и обосновании позиции реализма Мур опирается на аргументы здравого смысла. Он подчеркивает, что истинность наиболее общих предложений – о существовании физических объектов, других людей и прочее – неявно заложена в самом способе нашего мышления и находит выражение в уверенности: «это мы знаем». Выяснение природы этой уверенности связано с анализом чувственных данных и языковых выражений. Если в первом случае речь идет об установлении несовпадения между полнотой предметных содержаний (то, что называется объектом) и их актуальным восприятием (относящимся к субъекту), то во втором – об определении одних высказываний с помощью других, которые логически эквивалентны первым. В прояснении понятий и высказываний, а не в открытии новых фактов о мире состоит, по мысли Мура, суть аналитического философствования. Таким образом, был дан импульс аналитическому движению в западной философии XX-го века. Вслед за Муром на эту стезю вступил Б. Рассел, который внес решающий вклад в формирование философии логического анализа.
Всемирно известный английский ученый, философ и общественный деятель Бертран Рассел родился в 1872 году в аристократической семье. Рано лишившийся родителей, он воспитывался и получил добротное домашнее образование в семье деда – лорда Джона, видного государственного деятеля эпохи королевы Виктории. В одиннадцать лет, штудируя «Начала» Евклида, Рассел приходит к мысли, что природа управляется математическими законами, мир прост и понятен, в его основе лежит математическая гармония. Эта вера в основополагающее значение математики для познания мира стала исходным пунктом для философских изысканий Рассела. Поступив в 1890 году на математический факультет Кембриджского университета, он наряду с глубоким усвоением математики самым серьезным образом изучает и философию. Во время учебы и в первые годы работы в Кембриджском университете Рассел находился под влиянием неогегельянства, но к концу 90-ых годов вслед за Муром он совершил поворот от «абсолютного идеализма» к «реализму» и эмпиризму, найдя опору для своей новой философской позиции в философских построениях Юма и Милля. В это же время Рассел познакомился с работами по математической логике, технику которой он использовал для логицистского обоснования математики, осуществленного в целом ряде своих работ. Наиболее фундаментальной из них является трехтомная «Principia Mathematika» (1910-1913), написанная совместно с А. Уайтхедом. Таким образом, восходящее к Юму общее мировоззрение эмпиризма и метод анализа, выросший из современной логики, задали особенности расселовской философии, которую можно определить как логико-аналитический эмпиризм.
Свои философские позиции Рассел изложил в работах: «Введение в математическую философию» (написана в 1919 году во время нахождения в тюрьме за пацифистскую деятельность), «Проблемы философии» (1912), «Наше познание внешнего мира» (1914), «Философия логического атомизма» (1918), «Анализ сознания», «Исследование значения и истины» (1940), «Человеческое познание: его сферы и границы» (1948) и др.
Всю свою жизнь Рассел вел активную общественно-политическую деятельность, выступал как публицист по проблемам современной политики, образования, морали. Литературное творчество Рассела в 1950 году было отмечено Нобелевской премией. В 1955 году совместно с А. Энштейном он стал инициатором манифеста, призывавшего ученых к борьбе за мир. В 1958 году стал первым президентом Пагоушского движения ученых за ядерное разоружение. В 1961 году за участие в демонстрации гражданского неповиновения был на короткий срок заключен в тюрьму. Философ был женат четыре раза. Вместе со второй женой, Дорой Уинфред Блэк, основал школу, но революционные педагогические методы ничем не ограниченной свободы не позволили ей просуществовать слишком долго. Будучи последовательным атеистом, Рассел неоднократно в своих статьях подвергал критике христианскую религию и мораль. В своей «Автобиографии» (1962), оглядываясь на пройденный жизненный путь, Бертран Рассел писал: «Я нахожу, что моя жизнь стоила того, чтобы быть прожитой, и я бы вновь пережил ее с радостью, если бы была возможность». Умер Рассел в 1970, не дожив два года до своего 100-летия.
Разрабатывая основные принципы и понятия своей философии, Рассел опирался, как он выражался, на «инстинкт реальности»,согласно которому допускалось существование «чувственных данных» или объектов здравого смысла (столов, стульев и т.д.), а также универсалий (белизна, равенство, справедливость и пр.), но исключалось существование, например, «единорогов», «крылатых коней» или «круглых квадратов». По его мнению, задача философа-аналитика заключается в том, чтобы найти логические способы отрицания сомнительных сущностей.
Принципиально важным для Рассела было различение «знаний-знакомств» и «знаний по описанию». Первое есть изначальное и непосредственное знание о чувственных данных и универсалиях, находящих свое языковое выражение в «именах». Второе является выводным знанием о физических объектах и психических состояниях людей, которое эксплицируется в языке через «обозначающие фразы».Логические проблемы порождаются именно обозначающими фразами. В этой связи Рассел разработал механизм анализа и исключения двусмысленных обозначающих фраз – теорию дескрипций (описаний). Суть этой теории состоит в том, чтобы свести неясные, двусмысленные выражения языка к логически ясным и непротиворечивым.
Проблему соответствия элементов языка и мира Рассел раскрывал на основе концепции «логического атомизма». Элементам реальности соответствуют имена, атомарные и молекулярные предложения. В атомарных предложениях («это красное», «это расположено справа от того» и т.п.) фиксируется обладание некоторыми свойствами или же наличие отношения. Таким предложениям в мире соответствуют атомарные факты. В молекулярных предложениях входящие в них атомарные предложения соединяются с помощью слов-связок, таких как «и», «или», «если» и др. Истинность молекулярных предложений зависит от атомарных. При этом не существует молекулярных фактов, поскольку, по Расселу, ничто в мире не соответствует связкам. Цель данной философской концепции состоит в том, чтобы дать максимально полное и точное описание реальности, соответствующее требованиям научной объективности. Способом достижения этой цели является построение логически совершенного языка, в котором каждому его знаку будут соответствовать компоненты определенного факта. В дальнейшем эти положения философии Рассела легли в основу деятельности «Венского кружка».
Разработка темы сознания у Рассела связана с выдвижением теории «нейтрального монизма». Опираясь на достижения психологии (бихевиоризм), редуцирующей психику к действию, а также современной физики, «дематериализующей материю» (материя, по Расселу, есть логическая функция, представляющая удобное обозначение для сферы действия каузальных законов), британский философ выступил против традиционного философского разделения действительности на материю и дух. Мир, по мнению Рассела, состоит из единого «вещества», которое онтологически «нейтрально». Но в психологии и в физике действуют разные каузальные закономерности. И физические и психические данные – это конструкции.
Идеи Фреге, Мура и Рассела оказали глубокое воздействие на Людвига Витгенштейна, которого по праву считают одним из наиболее оригинальных и глубоких мыслителей XX-го века, оказавшего колоссальное влияние на проблематику и стиль современного философствования. Он родился 26 апреля 1889 года в Вене младшим (восьмым) ребенком в семье Карла Витгенштейна, основателя сталелитейной промышленности Австрии. После окончания Реальной школы в Линце в 1906 году Людвиг Витгенштейн поступает в Высшую техническую школу Берлина, а с 1908 по 1911 год специализируется как исследователь-конструктор в техническом университете Манчестера. В эти годы Витгенштейна увлекли проблемы чистой математики и ее оснований. Он знакомиться с работой Рассела «Принципы математики» и вскоре становиться его учеником. Период ученичества длился недолго, уже первые результаты самостоятельных логико-философских изысканий Витгенштейна вызывали впечатления незаурядности.
Исследования проблем философии математики и логики, которые молодой австрийский философ вел в 1913- 1918 годах, в том числе и в окопах первой мировой войны, нашли свое отражение в подготовленной к изданию рукописи, получившей название «Логико-философский трактат». Отказавшись от ее публикации в 1919 году с предложенным Расселом предисловием, Витгенштейн почти на десять лет оставляет философию. После смерти отца он передает свою долю наследства родным братьям и сестрам, а также по анонимному завещанию ведущим деятелям культуры Австрии (Рильке, Траклю и др.) и зарабатывает на жизнь собственным трудом, учительствуя сначала в Вене, а потом в деревнях верхней Австрии.
В 1929 году Витгенштейн возвращается в Кембридж и защищает диссертацию по философии математики на основе Логико-философского трактата, который был опубликован на немецком и английском языках в 1921 и 1922 годах и к тому времени был признан одной из базовых работ логического позитивизма. Но автор трактата находит в нем серьезные упущения и видит необходимость новых логико-философских поисков. В 30-40-е годы Витгенштейн напряженно работает над новой концепцией языка, изложенной в его незаконченном труде «Философские исследования», который был издан после смерти философа.
Во время Второй мировой войны Витгенштейн работал санитаром в госпитале, затем в медицинской лаборатории в Ньюкасле. С 1947 года он оставляет чтение лекций и полностью отдается исследовательской работе. К весне 1949 года была закончена вторая часть «Философских исследований», но все больше чувствуется недомогание: Витгенштейн заболевает раком. В последние годы жизни он создает новую работу (издатели назовут ее «О достоверности»), делает записи по философии психологии. Людвиг Витгенштейн умер 28 апреля 1951 года в Кембридже.
В философской эволюции Витгенштейна отчетливо просматриваются два этапа: 1912 – 1920, творческим центром которого является «Логико-философский трактат», и 1929 – 1951, определенный напряженной работой над «Философскими исследованиями». По сути дела, австрийский философ создал две, отличающиеся друг от друга концепции, каждая из которых стимулировала развитие двух разных школ философии анализа. В первой акцент делался на логический анализ как метод прояснения языка, установления «прозрачной» корреляции между миром фактов и знанием, выраженном в стройной логической форме. И в этом смысле Витгенштейн продолжал дело Фреге и Рассела. Во второй концепции предметом исследования становится логическое поведение понятий, связанное с прагматикой языка, вплетенного в многообразные «формы жизни» людей. Этой программе «позднего» Витгенштейна были близки поиски Мура.
По замыслу автора «Логико-философского трактата», в аналитической процедуре должна быть ясно выявлена сущность любого высказывания (осмысленного утверждения о той или иной ситуации), а тем самым раскрыта и форма постижения факта как основы подлинного знания о мире. Предложение в Трактате определяется как универсальная форма изображения действительности. В этом случае, базисными принципами логической аналитики являются: во-первых,пониманиепредметных терминов языка как имен объектов, во-вторых, элементарных высказываний – как логических образов простейших ситуаций (конфигураций объектов), в-третьих,сложных высказываний – как логических комбинаций элементарных предложений, с которыми соотнесены факты. Таким образом, совокупность истинных высказываний – это не что иное, как картина мира.
В Трактате вводятся понятия «мир», «факты», «объекты». Разъясняется, что мир состоит из фактов (а не вещей), что факты бывают сложные (составные) и простые (уже не делимые далее на более дробные). Элементарные факты (события) состоят из объектов в той или иной их связи (конфигурации). Объекты в отличие от событий просты и постоянны, поэтому они выделены в качестве субстанции мира. События как конфигурации объектов подвижны и изменчивы. Таковы исходные онтологические постулаты концепции логического анализа, изложенные в Трактате. Рассел принял эту концепцию и назвал ее логическим атомизмом. Витгенштейн не возражал.
В логическом атомизме предложена модель соотношения языка, логики и реальности, проясняющая границы познавательных возможностей в постижении мира. Эти границы задаются структурой языка. Осмысленно может быть только то, что находит свое выражение в языке. Все, что располагается за пределами языковой экспликации (выражения), следует признать бессмысленным. Как считал автор Трактата, «все, что вообще может быть сказано, может быть сказано ясно, о том же, что высказыванию не поддается, следует молчать». Совокупность осмысленных высказываний представляет собой информативные повествования о фактах и событиях мира, они охватывают все содержание знания. Но кроме содержания есть форма знания, которую обеспечивает логика. По мысли Витгенштейна, логика не теория, а отражение мира, но осуществляемое с формальной стороны. Логика обеспечивает формальный аналитический аппарат («строительные леса») знания, но ни о чем не информирует, не повествует. Вместе с тем, если истинность или ложность фактических предложений невозможно установить из них самих, то истинность (ложность) предложений логики распознается по их символической структуре. Логические предложения либо тавтологии, либо противоречия. В этой связи формы логики, как и математические формы, становятся инструментом анализа содержаний знания (фактических предложений). Таким образом, выявляется логическая «грамматика» языка, которая одновременно задает логический «каркас» мира и обеспечивает ясность и проверяемость знания о фактах мира.
Из сказанного становится очевидным, что функция философии – это логическое прояснение мыслей,эксплицированных в языке. Философия, которая оперирует концептуальными высказываниями, не повествует о фактах мира, ее высказывания бессмысленны (как и высказывания логики), но не бессмыслицы. Проблемы философии – это проблемы непонимания логики языка. Тогда суть философии – это критика языка, ее работа состоит из разъяснений, а результат - не в «философских предложениях», а в достижении их ясности. Философия, таким образом, не учение, а деятельность.
Исследуя область логического разумения, то есть того, что может быть сказано, Витгенштейн также выявил роль невысказываемого в философском мироуяснении.То, о чем невозможно говорить, должно быть показано, продемонстрировано в действии. Религиозная вера, различение добра и зла, справедливость, смысл жизни и многое другое, связанное с духовным опытом человека, не подвластно словам и постигается в деле, в поступке, в прохождении жизненного пути. Со временем все очевиднее стало, что эти темы были главными для Витгенштейна.
В «Философских исследованиях», разочаровавшись в идее совершенного логического языка, противопоставленного миру, Витгенштейн обращается к естественному языку, к реальной речевой практике. Нужно, как он считает, преодолеть представление, согласно которому язык всегда функционирует одинаково и всегда служит одной и той же цели, а именно: передаче мысли о вещах. На самом деле нет единой логической основы разнообразного мыслительно-речевого поведения людей. Каждый вид деятельности вписан в определенный коммуникативный контекст и подчиняется своей собственной логике. Жизнь языку (как системы знаков) дает его применение, а значение этих знаков определяется формами и способами их употребления.
При таком подходе базовыми структурами языка уже признаются не элементарные предложения, соотнесенные с «атомарными» событиями, а динамичные функциональные системы языка, его практики, которые Витгенштейн назвал языковыми играми. Языковые игры – это модели работы языка, образцы речевой практики, единство мысли, слова и дела, а также обстоятельств, при которых все это вместе взятое работает. Язык в данной концепции становится частью самого мира, формой социальной жизни, а аналитический метод все в большей степени сближается с лингвистической работой. Следует заметить при этом, что функция философии, заявленная еще в Трактате, остается для Витгенштейна неизменной – это творческий практикум концептуальных прояснений, не учение или теория, а деяние.
8.3. Логический позитивизм «Венского кружка» и философия науки. Критический рационализм К. Поппера
Идеи Рассела, Мура, Витгенштейна (периода «Логико-философского трактата») легли в основу программы деятельности философов и ученых «Венского кружка». Кружок сложился на кафедре натуральной философии Венского университета, которую после смерти Э. Маха возглавил М. Шлик (1882-1936). Признанными лидерами «Венского кружка», наряду со Шликом, были Р. Карнап (1891-1970) и О. Нейрат (1882-1945), вокруг которых вскоре образовалось сообщество исследователей, поставивших перед собой масштабную задачу – реформировать науку и философию. Члены кружка установили тесные связи с представителями львовско-варшавской школы (К. Айдукевич, Я. Лукасевич, А. Тарский), а также с Берлинским обществом эмпирической философии (Г. Рейхенбах, К. Гемпель, В. Дубислав и др.). В 1929 году на конференции в Праге Нейрат от имени кружка выступил с манифестом «Научное понимание мира. Венский кружок», в котором были сформулированы основные принципы логического позитивизма (неопозитивизма). С 1930 по 1940 годы «Венский кружок» издавал журнал «Erkentnis» и организовал ряд международных конгрессов по философии науки. Вторая мировая война оборвала деятельность кружка. В 1936 году был убит руководитель кружка Шлик, уехал в Чикаго Карнап. Постепенно члены «Венского кружка» и их соратники из Германии, Чехословакии, Польши эмигрировали в Англию и США. Кружок прекратил свое существование, но оказал значительное влияние на распространение идей неопозитивизма в Великобритании, США и Скандинавских странах.
Опираясь на «Логико-философский трактат» Витгенштейна, представители «Венского кружка» (неопозитивисты) предложили в качестве своей программы: радикальную критику традиционной метафизики на основе принципов эмпиризма, позитивизма и логического анализа; разработку структуры научного знания, опираясь на положение о базисном характере эмпирического исследования; проведение демаркации между научным и ненаучным знанием, выдвинув в качестве основного критерия такого разграничения редукционистскую схему (сведение сложных высказываний к простым) и верифицируемость (чувственно-эмпирическую разрешимость) научных высказываний.
Онтологические построения Витгенштейна логические позитивисты переформулировали в гносеологические принципы. Атомарные факты они заменили чувственными переживаниями субъекта и их комбинациями, сделав вывод: всякое знание есть знание о том, что дано в чувственных переживаниях. Атомарные предложение стали называться у логических позитивистов протокольными предложениями, истинность которых несомненна для субъекта, поскольку они выражают то, что дано в чувственных восприятиях. Все функции знания сводятся к описанию. Если мир представляет собой комбинацию чувственных впечатлений, а знание может относиться только к чувственным впечатлениям, то оно представляет собой лишь фиксацию этих впечатлений.
Реализация названных принципов, прежде всего, означала отрицание традиционной философии (метафизики), коль скоро она задавалась вопросом о том, что лежит за данностями чувственного опыта субъекта. Логические позитивисты либо отрицают существование мира вне чувственных впечатлений, либо считают, что о нем ничего нельзя сказать. За философией сохраняется одна задача – это анализ научных высказываний. Какова же модель науки, предлагаемая в рамках неопозитивистской программы?
Во-первых, научное познание истолковывается, исходя из структур символической логики. В основе науки, по мнению неопозитивистов, лежат протокольные предложения, выражающие чувственные переживания субъекта. Истинность этих предложений абсолютно достоверна. Их совокупность образует твердый эмпирический базис науки.Общие, теоретические суждения в науке имеют смысл только тогда, когда их можно свести (редуцировать) к простым, эмпирически достоверным протокольным предложениям.
Обоснование эмпирического базиса, таким образом, связано с разработкой языка эмпирического описания, логической формы протокольных предложений. В отношении этой формы неопозитивисты не сходились во мнениях. Карнап считал, что эти предложения должны состоять из слов, в которых фиксируются чувственные переживания. Нейрат находил главный отличительный признак протокола в том, что в него входит имя протоколирующего лица. Шлик настаивал на констатирующем характере предложений протокола, который предполагает наличие слов «здесь» и «теперь», имеющие смысл лишь в конкретной ситуации. Обобщая все эти характеристики, можно предположить, что протокольное предложение должно было выглядеть примерно так: «Я сейчас вижу круглое и зеленое».
Однако, как показывает нехитрый анализ, используемые в примере слова «круглый» и «зеленый» (а вместе с ними и многие другие, употребляемые в простейших предложениях слова) относятся не только к сиюминутному индивидуальному ощущению, но, по сути дела, - к бесконечному классу ощущений как индивидуальных, так и коллективных. Они выражают то, что является общим для ощущений этого класса и представляют собой универсалии. Кроме того, эти слова являются понятиями, которые связаны с другими понятиями и подчиняются определенным законам языка. Таким образом, сохранить в языке «чистое» чувственное переживание невозможно, не добавляя к нему рационального, абстрактного элемента. Пытаясь преодолеть сложности, связанные проблемой чувственной разрешимости эмпирического базиса науки логические позитивисты вынуждены были дополнить феноменалистскую установку (признание безусловной достоверности чувственно данного) разработками интерсубъективных схем построения научного знания (физикализм, наблюдаемость и др.), которые означали неустранимость теоретического конструирования на уровне эмпирического исследования.
Во-вторых, модель науки, разрабатываемая неопозитивизмом, предполагала проведение строгой демаркации между научным знанием и другими формами духовной деятельности – философией, религией, искусством и др. В качестве критерия демаркации был избран принцип верифицируемости: предложение научно только в том случае, если оно сводимо к протокольным предложениям, и его истинность устанавливается наблюдением; если же сведение к протоколу невозможно (предложение неверифицируемо) – оно лежит вне науки. Верифицируемость является не только критерием демаркации, но и критерием осмысленности: только верифицируемые предложения имеют смысл, неверифицируемые предложения бессмысленны. В частности, предложения философии неверифицируемы, следовательно, они не только лежат вне науки, но и просто бессмысленны.
Однако, верифицируемость как критерий демаркации и осмысленности в силу своей радикальной «жесткости» не только отсекал философию, но и плодотворную часть науки – ее концептуальные построения, теоретические положения, законы, поскольку они, как правило, относятся не к чувственно воспринимаемым, а к идеализированным объектам. Большая часть научных положений, законов имеет форму общих предложений, например: «Все тела при нагревании расширяются». Для верификации подобных предложений требуется бесконечно большое число частных предложений: «Тело А при нагревании расширяется», «Тело В при нагревании расширяется» и т.д. Но процедура построения и проверки бесконечного множества протокольных предложений невозможна. Получалось, что законы науки неверифицируемы и должны быть объявлены бессмысленными. Это обстоятельство заставило неопозитивистов искать другие, более «мягкие» варианты демаркационного критерия, например: частичной верифицируемости, логической возможности верифицируемости и др. В этом случае четкость критерия размывалась. Становилось очевидным, что попытки провести абсолютную границу между научным и вненаучным знанием не реалистичны.
Сложности, возникшие на пути решения как проблемы построения эмпирического языка науки, обеспечивающего безусловную достоверность ее эмпирического базиса, так и проблемы демаркации между наукой и другими формами духовной деятельности на основе принципа верификации поставили под сомнение плодотворность предложенной «Венским кружком» модели науки. Кроме того, реальная практика научной деятельности не вписывалась в жесткие схемы логического анализа неопозитивистов. Вместе с тем, следует признать, что неопозитивизм внес существенный вкладв разработку логических методов анализа науки, поставил проблему разграничения научного и вненаучного знания, стимулировал становление философии науки как самостоятельной дисциплины философского знания.
Возникшие в рамках неопозитивистской программы философии и методологии науки проблемы, попытался снять один из первых критиков «Венского кружка» Карл Поппер (1902 – 1994), автор работ «Логика исследования» (1934), «Открытое общество и его враги» (1945), «Логика научного открытия» (1959), «Предложения и опровержения» (1963), «Объективное знание» (1972) и др. Если ни одно общее предложение нельзя вполне обосновать с помощью частных предложений, то, напротив, оно опровергается всего лишь одним противоречащим ему частным предложением. Исходя из этого логического соображения, а также представления о том, что наука, если и не дает нам бесспорную истину, то, безусловно, освобождает наше знание от заблуждений и предрассудков, Поппер предложил в качестве критерия идентификации научного знания принцип фальсифицируемости.
Всякую теорию можно рассматривать как запрет на существование некоторых фактов. Например, если согласно определенной теории делается вывод, что «все рыбы дышат жабрами», то одновременно справедливо утверждение - «неверно, что существуют рыбы, не дышащие жабрами». Такие формы базисных протокольных предложений Поппер называет «потенциальными фальсификаторами» теории. Как только обнаруживается факт, запрещаемый теорией (в нашем примере – рыбы, которые не дышат жабрами), а тем самым устанавливается ложность базисного отрицательного предложения, то исходная теория считается опровергнутой. Таким образом, фальсифицируемость определяется следующим образом: теория фальсифицируема, если класс ее потенциальных фальсификаторов не пуст. Кроме того, фальсифицируемость (эмпирическая опровержимость) становится критерием демаркации научного знания. К науке может быть отнесено только то, что предполагает возможность фальсификации.
Предложенная Поппером концепция науки, сняв одни, породила новые проблемы. Во-первых, не ясно было, почему при фальсифицируемости отбрасывается теория, а не факт, который этой теории противоречит. Во-вторых, согласно концепции получалось, что существуют только ложные теории. В-третьих, метод работы науки превращался исключительно в метод проб и ошибок. Однако Поппер внес существенный вклад в философию науки. Он раздвинул ее границы, поскольку основной проблемой философии науки сделал проблему развития знания, анализ формирования и смены научных теорий, тогда как логический позитивизм сводил методологию науки к исследованию структуры знания и его эмпирического оправдания. В свою очередь, методологический анализ знания стимулировал обращение к реальной истории развития науки. Таким образом, именно с Поппера начался процесс трансформации логического позитивизма в постпозитивизм.