Материалистическая парадигма о сущности и природе человека

Рассмотрим вначале материалистические представления — I направление. Так как эти взгляды хорошо известны, нет не­обходимости останавливаться на их подробном изложении.

В поисках истины представляется более целесообразным обратить внимание на критический анализ этой позиции, с которым, по известным причинам, большинство советских ученых не было знакомо.

II направление выступает в двух видах — объективного и субъективного идеализма. Духовная субстанция соединяет в единое целое изменяющиеся психические состояния, находит­ся «позади» психической феноменологии.

К I направлению — материализму — примыкает позити­визм, ограничивающий все познание только чувственным опытом. Поскольку материализм часто отождествляют с нау­кой и позитивизмом, то обратим внимание на основные ут­верждения позитивистов и их рефлексивный анализ другими философами. О.Г. Конт, родоначальник позитивизма, считал его результатом общего умственного развития человека. Пред­шествующими стадиями познания, по его мнению, были тео­логическая и абстрактная. «В положительном состоянии чело­веческий ум, признавая невозможность абсолютного знания, перестает искать начала и назначения мира; отказывается по­знавать внутренние причины явлений и занимается исключи­тельно открытием их действительных законов, т.е. их неиз­менных отношений последовательности и подобия, соединяя при этом наблюдение с рассуждением» [91, с. 4]. Т.к. позити­визм предлагает общий и единственный метод для всякого на­учного познания и считает, что естественная наука по самому существу своему может дать всеобщее мировоззрение, то, ес­тественно, это философское направление становится идеоло­гией для научного сознания и тесно с ним соединяется.

С критикой позитивизма выступил B.C. Соловьев в своей работе «Кризис западной философии». Он писал, что образо­вание естественными науками всеобщего мировоззрения воз­можно только в том случае, «если объединение наук будет вместе с тем и общим объединением человеческого сознания. А для этого нужно доказать, что все действительное содержа-

ние сознания совпадает с содержанием положительной науки, т.е. ограничивается внешними явлениями и их соотношения­ми, все же остальное, находящееся в сознании... вымысел...» [166, с. 125].

Попытка рассматривать религию и философскую метафи­зику на почве внешних явлений, единственно которые и при­знает позитивизм, делает их невидимыми для него. Поэтому в религии и метафизике позитивизм видит только мифологичес­кое или абстрактное объяснение, которые с развитием науки уступают ей место. «Если позитивизм отвергает религию и ме­тафизическую философию, то это единственно вследствие су­щественного своего непонимания их содержания» — делает вывод Вл. Соловьев {166, с. 137].

Принято материализм отождествлять с наукой, поскольку позитивисты чаще всего являются сторонниками материализ­ма. Г.И. Челпанов, критикуя его, доказывает, что это учение не научное, а метафизическое.

«Если метафизика то, что недоступно нашему непосред­ственному восприятию, то материальные атомы тоже никто непосредственно ни видел, ни исследовал. До сих пор это ос­тается только научной абстракцией. Мы предположили их су­ществование, потому что эта абстракция помогает нам понять мир. Материалист делает то же самое, что и спиритуалист:

признает существование атомов позади или вне материальных явлений, невидимую силу притяжения» [204]. Таким обра­зом, материализм также оказывается одной из разновиднос­тей метафизических теорий. Хотя этот вывод и был сделан Г.И. Челпановым в 1974 г., принципиально он остается вер­ным и в 2000 г.

С точки зрения материалистов, психика (а дух отождеств­ляется ими с психикой) является продуктом «высокооргани­зованной» материи, ее «свойством». Психические явления связаны с мозгом по самому своему происхождению; психи­ческие явления возникают и существуют как деятельность мозга.

Гносеологическая проблема решается в материалистической парадигме следующим образом. Психическая деятельность — это деятельность мозга, являющаяся вместе с тем отражением, по­знанием мира; одни и те же психические явления всегда выступа­ют и в том и в другом качестве.

Серьезной критике материалистический взгляд на природу психических явлений как процессов отражения объективной ре­альности подверг Г.И. Челпанов в своей работе «Мозг и душа» [20.4].

Утверждения реализма о том, что свойства предмета суще­ствуют объективно, наши представления — только копии этих свойств; наш ум — зеркало, в котором отражаются вещи, — Чел­панов назвал наивными. Он привел аргументы о несостоятельнос­ти материализма с точки зрения происхождения, закона сохране­ния энергии, причинности.

Взяв за аксиому постулат Декарта о протяженности мате­рии как ее сущностном свойстве и о способности к мышлению только духовной субстанции, Г.И. Челпанов говорил, что «протя­женное» — мозг — не может стать источником непротяженно­го — мысли.

Допустить утверждение, по его мнению, что «материя мыс­лит», можно только в том случае, если признать, что атом изна­чально имеет сознание. Мысль есть сама по себе реальность, а «свойство» есть лишь форма нашего восприятия, «свойство» от­крывается мыслью, поэтому сама мысль не может быть свой­ством (материи). Иначе получается, что свойство открывается «свойством».

Допустить, что материя сама по себе мыслит, это значит связать материальное с нематериальным, непротяженное с про­тяженным.

Г.И. Челпанов указывает на то, что утверждение материали­стов о том, что «психическое есть движение вещества», якобы, имеющее научные доказательства, является ошибочным [204]. Ошибка эта, по его мнению, обусловлена неправильным употребле­нием слов. Никто не скажет, что акты воли, желания, веры изме­ряются пространственно. Мысль или идея могут относиться к протяженным величинам, но нельзя говорить о протяжении их са­мих. Физиологи, как правило, отождествляют нервный процесс, происходящий в мозгу, с психическим процессом и переносят при этом характеристику движения физического, нервного процесса на психическое явление, сопровождающее этот процесс. Употребление выражений «ощущение продвигается, проникает в корковую зону» вместо точного и правильного «раздражение распространяется по нервному волокну и достигает зоны в коре» — приводит к подмене понятий, и в результате — к переносу свойств мозгового физичес­кого процесса на принципиально иной, психический процесс.

Материалисты, говоря о психических процессах, фактически всегда думают о физиологических, и это грубое отождествление одной реальности с другой, невидение, а отсюда и непонимание их разницы, сопровождается часто агрессивной защитой своей оши-

бочной позиции. Даже в конце XX в. находятся ученые, которые утверждают, что, измерив электрический потенциал некоего нейронного ансамбля, они могут «прочитать» мысль испытуемого. Т.к. мысль не имеет ничего общего с пространством, то нельзя и сказать, что она есть движение вещества или определенное физи­ческое состояние вещества.

С точки зрения материалистов, психическая деятельность есть деятельность мозга, взаимодействующего с внешним Миром. Мозг — орган психической деятельности, источником ее является мир, воздействующий на мозг. Подробно анализируя воздействия на человека источников внешней среды и возникновение порождае­мых ими ощущений, Г.И.Челпанов показал несостоятельность те­ории наивного реализма, рассматривая звук и свет, простран­ство, время под разными углами зрений: физическим, физиологи­ческим и психологическим.

Так, с точки зрения физической, и звук и свет представляют собой колебания внешней среды, с точки зрения физиологической — это физико-химические процессы в рецепторах и зонах мозга; с точки зрения психологической — это высота, тембр слухового ощущения или форма, цвет зрительного ощущения.

Ощущение и восприятие цвета как психический феномен не тождественны электромагнитному колебанию определенной час­тоты как физическому феномену — это разные реальности, не сводимые и не подменяющие одна другую.

Об этом же в 1974 г. говорил и Л.М. Веккер: «...загадочная эмпирическая особенность всех психических процессов ... феноме­нологически характеризуется тем, что психические процессы не­доступны прямому чувственному наблюдению. Своему носителю — субъекту психический процесс открывает свойства объекта, ос­тавляя совершенно скрытыми изменения в субстрате, составляю­щие механизм этого процесса. ...Изменения в субстрате ...откры­ты для стороннего наблюдателя, но не раскрывают перед ним ха­рактеристик психического процесса другого (наблюдаемого — Л.Ш.) человека» [38, с. 15].

Звук и свет не существуют объективно: «Объективно» суще­ствуют только колебания внешней среды.

Нужно ухо, чтобы существовал звук.

Нужен глаз, чтобы солнце могло светить.

И нужен кто-то, кто бы осознал (воспринял) физико-хими­ческий процесс в анализаторе как цвет или звук.

Осознание того, что процесс, происходящий в субстрате, скрыт для носителя этого процесса, а результат этого процесса выступает для субъекта как внешний по отношению к нему объект — побуждает ученых отнести «чудо психического» к 1-й из 7 мировых загадок (Дюбуа-Раймон).

Даже К. Маркс признавал психическое тайной и загадкой, когда говорил, что непонятно почему световое воздействие вещи на зрительный нерв воспринимается не как субъективное раздра­жение самого зрительного нерва, а как объективная форма вещи, находящейся вне нас. И Ленин предостерегал от смешения идеа­лизма с материализмом, хорошо понимая «специфику» психичес­кой феноменологии: «Что мысль и материя «действительны», т.е. существуют, это верно. Но назвать мысль материальной — зна­чит сделать ошибочный шаг к смешению материализма с идеализ­мом» [100, с. 2577.

Советские философы отстаивали тезис об идеальности пси­хического. Но «психическое» выступало у них как «свойство неко­торого класса физиологических процессов мозга», как «субъектив­ное выражение соответствующих нейродинамических комплексов» [61], как «соотношение высшего и низшего, простого и сложного» [129], как «мозговой функциональный орган» [101]. Такие пред­ставления не решали «загадку», также как и определение психики как «системного» свойства.

Другой аргумент Г.И. Челпапова против сведения психического к материальным явлениям дает рассмотрение действия закона со--хранения энергии. Закон сохранения энергии, установленный в ес­тествознании, утверждает, что физическая энергия может пре­вращаться только в физическую же (потенциальную, кинетичес­кую) и ни во что другое.

Т.к. сознание не есть ни кинетическая, ни потенциальная энергия, то движение материальных частиц мозга не может пре­вратиться в сознание или психический процесс. Следовательно, утверждение, что движение в мозгу частиц есть причина мыс­ли — ложно.

В противном случае надо признать ложность закона сохране­ния энергии.

Об этом же писал и В. Вундт в «Основаниях физиологической психологии» в 1886 г. — «закон сохранения энергии нарушался бы всякий раз, когда телесная причина производила бы духовное дей­ствие». Р. Майер, открывший закон сохранения энергии, не позво­лял применять его к духовным явлениям.

По мнению психологов-материалистов, психические явления возникают именно тогда, когда в ходе рефлекторной деятельнос­ти мозга появляются ощущения, и отраженный в них раздражи­тель выступает в качестве объекта. Именно с этим связан «ска­чок», переход к психическим явлениям.Физиологическое таким об­разом выступает как «причина» психического.

Утверждение рефлекторности психической деятельности оз­начает характеристику способа ее детерминации — извне. Вне­шняя детерминация признается материалистами единственным

источником психического. Г.И. Челпанов по этому поводу пишет:

«Причинная связь между физическим и психическим была бы дока­зана, если бы можно было зафиксировать промежуток времени между окончанием физического процесса и началом психического. Но такие экспериментальные факты отсутствуют» [204]. Надо добавить, что они отсутствуют и в настоящее время — в 2000 г.

Утверждая рефлекторный характер психических явлений, ма­териалисты часто отождествляют психическое со «средним» зве­ном рефлекса: физиологический процесс, начавшись в рецепторе и достигнув центральной зоны, «превращается» там в психический образ, а затем психический процесс «превращаясь» опять в физио­логический, распространяется по нервному волокну эфферектора и выражается во внешнем (физическом) действии. По этому по­воду физиолог Терпига пишет: «Физический процесс не может, достигши известной части мозга, внезапно превратиться в нечто невещественное, чтобы по прошествии некоторого времени, или в другой части мозга снова возникнуть в форме вещественного про­цесса» [цит. по 204].

В мозге нет прерывности, анатомически неизвестно, чтобы где-нибудь нервная система прерывалась. Те, кто допускает пре­вращение нервного движения в сознание, видят это таким обра­зом, что, якобы, в известном пункте нервная деятельность пре­кращается и вслед за этим прекращением наступает психическая деятельность. Утверждение, что физическое — причина психи­ческого,-ему предшествующая, не имеет экспериментальных дока­зательств.

По мнению Дюбуа-Раймона — психические процессы стоят вне закона физической причинности. Рефлекторное (физиологи­ческое) описание элементарного действия (например, оглядывание на окрик по имени) и психологическое описание не совпадают. Следовательно, корректно говорить только об одновременности протекания физических и психических процессов.

«Сказать, что в мире существует только материя, нельзя, следует признать, что есть еще нечто, что дает начало психи­ческим явлениям ...Реальна не только материя, но реально и пси­хическое. ...Если нет причинной связи между физическим и психи­ческим, то значит, для психического есть другие источники»,— пишет Г.И. Челпанов [204, с. 132]. По его мнению, корректно только сказать: физические изменения в мозгу вызывают психи­ческие процессы, но нельзя сказать — порождают, «превращают­

ся».