Преднаука и становление первых форм теоретической науки.

Основной проблемой данной темы является проблема генезиса рационального мышления. Как бы ни трактовалась рациональность, очевидно, что на первых этапах человеческой истории и в дальнейшем она несла на себе глубокую печать мифологического мышления. Отсюда вытекает закономерный вопрос: что является критерием рациональности? Может быть, количество мифологических элементов, ассоциаций, образов и т.п., которые содержит та или иная доктрина? Нет. Здесь важен сам глубинный способ мышления, который является показателем степени рациональности той или иной доктрины. Иными словами, мы должны исходить не из содержания, а из логической формы (структуры) исследуемого исторического текста. В этом плане нас интересует проблема перехода от мифа к логосу.

Первобытное мышление не знает абстракции. Миф, будучи «хранителем» коллективного опыта родовой общины, являлся регулятором поведения. Он был органически связан с ритуалом, и они нередко выступали вместе. Ритуалы и мифы, передаваемые из поколения в поколение, беспрекословно соблюдались. В этом смысле вера первобытного человека – это не религиозная вера, а доверие через внушение (суггестию). Отсюда чувство принадлежности индивида к коллективу общины и восприятие себя через «Мы», а значит, и возможность «веры на слово», заблуждений, абсурдов. Коллективная власть в мифе и ритуале осуществлялась над индивидом в символически-авторитарной форме. Это определяло важную роль предка – тотема. Функция мифа состояла в мобилизации сил коллектива для сплоченности, от которой зависело выживание общины, рода. Миф был призван максимально подчинить жизнь индивида интересам сплочения. Слова мифа тождественны формам поведения: любое изменение в словах ведет к хаосу.

Клод Леви-Стросс (1908–2000) утверждал, что архаический миф имеет познавательную функцию. Так ли это? Дело в том, что жизнедеятельность первобытного общества синкретична (нерасчленена), целостна. Первобытная трудовая деятельность, быт, изготовление орудий труда проникнуты мифологическим сознанием. Производительная деятельность первобытного человека еще не обособилась в самостоятельную область и существует как момент целостного образа жизни; она так рутинна и проста, что не требует осмысления, т.е. она не является предметом рефлексии, которая невозможна в силу отсутствия абстрактного мышления. Орудийная деятельность первобытного человека не осознается им как что-то особенное и не отделяется от таких действий, как ходьба, бег, плавание. Мелкие технические усовершенствования быта осуществлялись на протяжении столетий столь медленно, что общественное сознание не было способно выделить их, остановить на них свое внимание. Конечно, первобытный человек искусно делает предметы быта: корзины, ткани, украшения, удивительные по тонкости и точности исполнения. Но это не более чем ловкость, искусность, которая образовалась в результате упражнения. В целом индивид первобытной эпохи не отделяет себя от рода, не рефлектирует над собой. В качестве примера можно привести исследования А. Ф. Лосевым (1893–1988) структуры корякского, алеутского и чукотского языков. Выяснилось, что здесь мышление с трудом расчленяет вещи; мифология же либо отсутствует, либо находится в стадии становления.

Но каково же отношение религии к знанию? Гегель называл мифологическое сознание «непосредственной», «естественной» религией. Но очень трудно определить границу между мифологией и религией. Роднит их культ, который в обоих случаях авторитарен и абсолютен. В то же время много между ними различий.

1. Миф – это универсальная, единственная на определенном этапе форма общественного сознания. Религия же появляется вместе с искусством, политическим сознанием, с выделением умственного труда в самостоятельную специализированную деятельность.

2. Носителем мифологического сознания является общество в целом. Религия же возникает на основе образования специальных групп священнослужителей (жрецов), занимающихся производством религиозной идеологии профессионально.

3. Имеются различия в формах регуляции поведения. Миф существует тогда, когда индивиды не отделяют себя друг от друга, а поведение регулируется непосредственно через запреты. Религия существует в условиях дифференциации общины, появления частной собственности. Поведение в данном случае регулируется опосредованно через воздействие на духовный мир. Действует религия уже наряду с политико-правовыми регуляторами. Она вырастает в специальный социальный институт.

4. В отличие от мифа религия расщепляет, удваивает мир на мир священный (сакральный) и мирской (профанный). В религии уже невозможно общение с богом на равных.

5. В религии имеет место и другое удвоение – на мир естественный и мир сверхъестественный (чудесный). Мифологическое сознание не знает такого различия. Так, евангелисты подчеркивают способность Христа творить чудеса, дабы отличить его от тех, кто причастен к естественному ходу жизни и смерти; его деяния – исключения из правил.

6. В религии изменяется функция Бога. Мифологические боги не знают морали, к ним неприложимы этические оценки. Бог же религий антропоморфен. В то же время он священен, ибо является носителем высших этических принципов. Религиозная этика возводит моральные императивы в абсолют, так как считает, что релятивизм в морали неизбежно ведет к аморализму, самоистреблению человечества. Так, например, Моисей соизмеряет свою деятельность в соответствии с десятью заповедями, сформулированными как общечеловеческие «категорические императивы» и составляющими основу автономной морали.

Гегель считал религию формой знания, но это ошибка. Религия в своем генезисе не подчинена функции производства знания в объективной форме; она не обладает познавательными функция ми. Религия – преемница мифологии и не производит знания в систематизированной, и тем более теоретической, форме. (Самое слабое место даже самых репрезентативных религий – христианства, буддизма, ислама – их понимание природы и человеческого мышления.) Природный, растительный и животный мир для раннего христианства, например, не представляет самостоятельного интереса, а служит в качестве аллегории для описания человеческого поведения и человеческой морали. Функции религии преимущественно регулятивные, достигаемые на психологической суггестивной и сакральной основе. Что же касается науки, то ее можно определить как производство знаний. Но проблема в том, что рациональное познание, которое зиждется на противопоставлении объекта и субъекта, привносит в мир много негативного. Наука считает, что смысл в мир вносит только человек (человеческое сообщество, культура)? Следствием же такой рода подхода является лишение природы ее онтологического значения. Это, в частности, выражается в превращении природы технотронной цивилизацией всвоего рода «сырье». Но как же решить проблему рационализации и порождаемые ею различного рода кризисы, например, экологический? Экологический кризис – это не главным образом продукт индустриальной цивилизации в ее предметно-вещественной форме (в виде машин, фабрик, заводов, электро– и атомных станций и т.п.); это продукт особого, характерного для Нового времени типа ментальности, определяющего и наше сегодняшнее отношение к природе, и понимание ее. Концепция Нового времени сводилась к тому, что природа – это объект, используемый человеком в своих целях. Человек же – это преобразователь, насильник. В этом случае из природы изымается «целевая причина». Вот почему столь важным является философское переосмысление проблемы рациональности.

8. Становление опытной науки в новоевропейской культуре.

Период с 1540 по 1650 г. характеризуется торжеством опытного (экспериментального) подхода к изучаемым явлениям: открытие кровообращения Гарвеем (1628), установление магнитных свойств Земли Гильбертом (1600), прогресс техники, открытие и применение телескопа и микроскопа, утверждение идеи гелиоцентризма и принципа идеализации Г. Галилеем.

Формирование опытной науки связано с изменяющимися представлениями человека о его взаимосвязи с природой. Человек должен представить себя активным началом в исследовании природы, и это связано с зарождением идеи экспериментального исследования в культуре Нового времени.

Принято считать, что в XIV – XV веках естествознание близко подошло к созданию методов новой науки. Этому предшествовал прогресс ремесленного производства, рост городов, успешные торговые контакты с арабским Востоком. Возрождены основные натуралистические книги Аристотеля, а также труды, содержащие методологию его натуралистического опыта и наблюдения. В результате – усиление интересов к естественнонаучным идеям и исследованиям.

Модель математического объяснения становится моделью идеального знания, даже теологическая аргументация формулируется согласно математико-дедуктивному методу.

Оксфордская школа сыграла значительную роль в развитии и распространении естествознания. Главная роль в становлении школы принадлежит францисканцу Роберту Гроссетесту (Большеголовому).

Его научные интересы концентрировались вокруг оптики, математики (особенно геометрии), астрономии. Гроссетеста называли ярким теоретиком и практиком экспериментального естествознания. В своих работах он высказывал мысли о том, что изучение явлений начинается с опыта, посредством их анализа устанавливается некоторое общее положение, рассматриваемое как гипотеза. На основе гипотезы дедуктивно выводятся следствия, опытная проверка которых устанавливает их истинность или ложность. Эти свои идеи исследователь проводил в опытах над преломлением света. Он размышлял также над распространением звуковых колебаний, над морскими приливами, над явлениями из области медицины. Для проверки гипотез Гроссетест использовал методы фальсификации и верификации.

Метод фальсификации используется там, где нет еще никакой рациональной теории, и естествоиспытатель вынужден произвести отбор подходящих гипотез, то есть отбросить то, что «не соответствует природе вещей». Метод верификации предполагает установление зависимостей путем наблюдения и проверку их в изолирующем эксперименте.

В построении объяснительных схем и в выборе между ними Гроссетест руководствовался двумя общими «метафизическими» принципами:

 Принцип единообразия природы – все причины всегда единообразны в своих действиях, из разнородных действий следует вывод о разнородных причинах и наоборот.

Этот принцип служил для отбора теорий, а также руководил процессом индукции.

 Принцип экономии – если одна вещь доказана из многих предпосылок, а другая вещь – из немногих предпосылок, одинаково ясных, то лучшая из них та, которая доказана из немногих, потому что она быстрее дает знание.

Гроссетест пытался выработать общую методологию естественнонаучного исследования, исходя из идей Аристотеля.

Наиболее фундаментальным достижением оксфордской школы являются теория света и оптика, которые могут пониматься как основа некоторой универсальной физической теории.

К ученикам Гроссетеста относят английского натурфилософа и богослова Роджера Бэкона. Мировоззрение Бэкона формировалось под влиянием естественнонаучных интересов оксфордского кружка, с одной стороны, с другой же стороны – в неприятии умозрительных рассуждения схоластиков. Схоластике Бэкон противопоставлял программу практического назначения знания, с помощью которого человек может добиться своего могущества и улучшения жизни. Ему принадлежат идеи, которые предвосхитили будущее развитие науки и техники: суда без гребцов, управляемые одним человеком, колесницы без коней, летательные аппараты и другое.

Бэкон создает энциклопедию, в которой значительное место отводит математике. Он считает, что математика достоверна и несомненна, и с ее помощью необходимо проверять все остальные науки. Математика – самая легкая из наук, ибо она «доступна уму каждого», следовательно, с нее надо начинать обучение детей.

Бэкон считал, что все науки должны познаваться с помощью математических доказательств, доходящих до истин, а не с помощью диалектических и софистических доводов. Благодаря применению математики наука может достигнуть очевидности и истинности. Но для получения истинных знаний одних только математических доказательств недостаточно. Для лучшего понимания и устранения сомнений необходим опыт.

Роджер Бэкон выделял два основных способа познания – с помощью доказательств и из опыта. Один из них приобретается посредством внешних чувств – человек может полагаться на свои органы чувств, на свидетельства очевидцев, на специально изготовленные инструменты. Однако этого внешнего опыта недостаточно, ибо он не вполне удостоверяет относительно «телесных» вещей из-за трудности познания и совсем не касается «духовных» вещей. Поэтому необходим другой вид опыта – опыт «внутренний», который становится возможным только в мистических состояниях избранных благодаря обретению внутреннего озарения. Второй вид опыта гораздо лучше первого. Допускает Бэкон и третью разновидность опыта – праопыт, которым всемогущий бог наделил святых отцом и пророков. Бог открыл им науки через внутреннее озарение.

По Бэкону, Бог, недовольный людьми, сообщает им только частичную истину, правду смешивает с ложью. Только опираясь на опыт, люди могут выявить истину, но в полном объеме она не может быть доступна никому.

Бэкон подчеркивал, что «голое доказательство», не сопровождаемое опытом, не может доставить полного удовлетворения. Философ заключает: «Опытная наука – владычица умозрительных наук». Опыт включает в себя физику, в которую входят алхимия, астрономия, астрология, медицина, в известном смысле и математика. Согласно Бэкону, опытная наука, являясь источником новых истин, не входящих в эмпирическое содержание других наук, должна обеспечить верификацию (подтверждение или опровержение) умозрительных начал. Кроме того, опытная наука предписывает, как делать орудия, как ими пользоваться, рассуждает обо всех тайнах природы и повелевает остальными науками.

Английский философ и логик Уильям Оккам внес большой вклад в развитие логического учения. Основные работы – «Распорядок», «Избранное», «Свод всей логики». В эпоху Оккама в формировании знания преобладали вербальные псевдообобщения, которые становились тормозом развития действительно научного, предметного знания. Для разрушения этого препятствия использовалась знаменитая «бритва Оккама» - утверждение: «Без необходимости не следует утверждать многого». Другая формулировка – «То, что можно объяснить посредством меньшего, не следует выражать посредством большего». В дальнейшем выработана более краткая формулировка – «Сущностей не следует умножать без необходимости», что означает, что каждый термин обозначает лишь определенный предмет.

Оккам развивает учение о существовании двух разновидностей знания:

 знание интуитивное – наглядное, включающее в себя как ощущение, так и внутреннее переживание его. С него и начинается основанное на опыте знание. Основное назначение интуитивного знания – констатировать наличие той или иной вещи.

 Знание абстрагированное – это общее знание, которое тоже можно непосредственно постичь в душе, но оно относится к множеству единичных вещей. В отличие от интуитивного знания абстрагированное может отвлекаться от существования или несуществования вещей.

Теорию общих понятий Оккам называет терминизмом. Термин – простейший элемент всякого знания, всегда выраженного словом. Будучи единичным, оно становится общим (в уме) в связи с тем или иным значением, которое ему придается. Различаются две разновидности терминов:

 естественные термины, которые могут быть непосредственно отнесены к соответствующим вещам;

 искусственные термины, которые условны. Словам придается то или иное значение, относимое не к одной, а ко многим вещам.

Из двух разновидностей терминов вытекает два рода наук: реальные, трактующие о самом бытии; и рациональные, рассматривающие понятия с точки зрения их отношения не к вещам, а к другим понятиям. Пример науки второго рода – логика.

7 Организаций науки и логические нормы научного мышления в средневековых университетах.

Первые университеты появляются именно в период развития схоластической философии: 1158-Болонья, 1168-Кембридж, 1200-Париж, 1209-Оксфорд. Основой появления университетов были школы вида: 1) монастырские (хранители книг); 2) кафедральные (начальном образование); 3) придворные (светские манер) Причина появления университетов - цеховая организация проф-ой д-ти.

ЦЕХ: ученик-подмастерье-мастер, а в УНИВ-Т: школяр – бакалавр – магистр(доктор). Структура универ-ов включала 4 факультета: философский – 6 лет; медицинский и юридический по 20-25 лет, и теологический 15-16 лет. На артистич (фил.) изучали: 1.Тривиум (грамматика, риторика, диалектика) и 2.Квариум (арифметика, геометрия, астрономия, музыка). Учились с 14-20 лет. Занятия включали лекции и семинары. Лекции: ординаторные (читались в 1-й пол.дня без вопросов) и экстраординарные (2-ая пол. дня, с вопросами). Диспуты: открытые (все желающ.) и закрытые.

Развитие логических норм научного мышления и организаций науки в средневековых университетах.

Для эпохи средневековья (II в. н. э. — XIV—XV вв.) характерны религиозная картина мира и «стиль социокультурного поведения», опирающийся на теологические ценности. Философия, как и наука, выступают «служанками» богословия. Положения, расходящиеся с христианскими догматами, осуждаются. Наука оценивается как интеллектуальное устремление, лишенное свободы поиска и скованное предрассудками и заблуждениями. Задачи научного исследования направляются на достижение благодати и спасения.

Первый этап развития средневековой философии связан с патристикой (II – VI в.) – Василий Великий, Августин Блаженный, Тертуллиан. Патристы обсуждали проблемы сущности Бога, движение истории к определенной конечной цели, соотношение свободы воли и спасения души, веры и разума, авторитета и разума. В этот период богословие было вынуждено пользоваться правилами логического мышления, что наталкивало религиозную мысль на противоречия, парадоксы и несуразности.

В IX—XII вв. появляется схоластика – Альбер Великий, Фома Аквинский, Абеляр и др. Схоласты защищают основные догматы официальной теологической доктрины, культивируют навыки интеллектуального мышления. Основной путь постижения Бога видится в логике и рассуждениях. Развитие схоластики связано с эволюцией системы образования от монастырских и городских школ в период ранней схоластики к Парижскому и Оксфордскому университетам в период зрелой схоластики.

Средневековая схоластика характеризуется мощным развитием норм логического мышления. Происходит экстраполяция, т.е. перенос структуры логического суждения, его субъектно-предикатного членения на бытие. В сфере бытия выделяются первичные непредикативные сущности (универсалии) и вторичные предикативные, указывающие на индивидуальные качества. Средневековая логика исходит из позиции жесткой определенности понятий и точности смысла. Схоластика строит свою логическую систему на базе неформализованных языковых средств, учитывает богатство естественного языка. Схоластическая логика включает:

1) древнюю логику, основанную на комментариях «Категорий» Аристотеля (до середины XII в.);

2) «новую логику», основанную на знакомстве с «Аналитикой», «Топикой» и «Софистических опровержениях» Аристотеля (конец XII-XIII вв.);

3) современную логику, связанную с систематической разработкой логической проблематики и созданием самостоятельных логических компендиумов (XIV в.).

В рамках средневековой схоластики заложены теоретические и операциональные основания математической логики; внесен вклад в развитие теории высказывания и теорию логического следования, разработаны теория логических парадоксов и теория субпозиции, теория беспредпосылочности и сознательных формулировок аксиом, методология сопоставления взаимоисключающих высказываний, анализ логического характера вопросительных предложений и пр. С периодом схоластики связывают становление европейского стиля мышления и разработки категориального аппарата.

Согласно Фоме Аквинскому, философские дисциплины, которые получают свое знание от разума, должны быть дополнены наукой, священной и основанной на откровении. Священное учение есть наука – теология, которая к другим наукам прибегает как к подчиненным ей служанкам. Таким образом, в средневековье был создан критерий истинности, основанный на авторитете Бога.

На протяжении всего Средневековья важнейшей составляю­щей образования являлась логика, которой отводилось значитель­ное место в трудах многих авторов. Рассмотрим одну из более поздних концепций логики, принадлежащую РаймундуЛуллию (1235—1315). В ней логика определяется как такое искусства, с помощью которого истина может быть отличаема от лжи (дву­значное толкование истинности). Весьма плодотворно в истори­ческой перспективе понимание Луллием задачи логики. Так как логики, подобно самому Аристотелю, ставили перед сшей нау­кой задачу доказательства истин, а не их открытия, то именно такую задачу и поставил перед собой Луллий — дополнить логи­ку доказательства логикой открытий. С этой целью он изложил свои попытки механического моделирования логического мыш­ления, с помощью которого даже человек средних способностей сможет открывать новые истины и убеждаться в непоколебимой истинности только католической религии.

Механизм, описанный им, представляет собой систему семи концентрических кругов, каждый из которых содержит группу сходных понятий. На одном из них, например, помещались такие «субстанции», как бог, ангел, человек, небо и др., на другом — соответствующие им абсолютные предикаты, такие, как могуще­ство, знание, благость, длительность и др., на третьем — такие относительные предикаты, как великое, благое и др. Вращение кругов относительно друг друга дает разнообразные комбинации терминов, представляющие собой новые понятия (благой бог, ве­ликий бог, великая благость бога и т. п.). Логический механизм Луллия заключал в себе весьма значительную идею формализа­ции логических действий посредством оперирования различны­ми общими знаками. Связь такого рода логической техники с христианско-католической теологией более чем внешняя (вряд ли с ее помощью невозможно было обратить в христианство ни одно­го язычника). Но историки логики последних десятилетий квали­фицируютЛуллия как предшественника комбинаторных методов в новейшей логике. Не случайно в дальнейшем логический меха­низмЛуллия (сама его идея) был высоко оценен Лейбницем, счи­тающимся отцом математической логики.

Систему образования на первых порах в средневековье пред­ставляли монастырские школы, которые готовили священнослу­жителей. Более высокий класс школ, тоже готовивших священ­нослужителей, представляли собой так называемые епископские школы, начавшие появляться примерно с VШ в. В их деятельно­сти принимал участие епископ и приближенные к нему духовные лица, а повседневное обучение осуществляли специально подго­товленные учителя.

Что же касается содержания обучения во всех этих школах, то его первую ступень составляло светское знание, а вторую, выс­шую, — теология. Светским знанием назывались те семь «сво­бодных искусств», которые сложились еще в поздней античнос­ти. Но по сравнению с римской эпохой содержание этих искусств было значительно урезано, так как приспосабливалось к выпол­нению религиозно-церковных и богословских функций. Грамма­тика, например, сводилась к изучению правил латинского языка, языка Священного писания. Риторика была сведена церковью к умению составления проповедей, а затем и к умению составления различных документов. Арифметика, необходимая для элемен­тарного счета, получала также функцию мистического истолкова­ния чисел, встречающихся в Священном писании. Геометрия вклю­чала в себя некоторые, порой весьма фантастические, сведения относительно различных стран и земель, а также и населявших их народов. Музыка целиком была сведена к искусству организа­ции церковного песнопения. Астрономия стала предметом, с по­мощью которого можно было прежде всего определять сроки на­ступления христианских праздников.

В дальнейшем, наряду с церковными школами, стали возни­кать и светские. Среди таких школ выделялись юридические (пра­вовые). Нередко они возникали из светских же школ риторики. Усложнение экономики и всей жизни с необходимостью требова­ло правовых знаний. В Болонье уже в конце XI в. возник один из первых европейских университетов, который в течение всех Сред­них веков играл роль первого научного и преподавательского центра по изучению юриспруденции.

Средневековая наука. Организация науки в средневековых университетах.

В середине XII – 1‑й половине XIII столетия в средневековой Европе происходят примечательные для интеллектуальной истории Запада события: открываются первые университеты. В 1158 г. в Болонье в соответствии с хартией Фридриха I Барбароссы, в которой говорилось об universitas, было основано первое организованное сообщество студентов, получающих комплексное образование, и определено место их коллективного существования наподобие современных университетов. На протяжении XII–XIII вв. университеты появились в Кембридже, Неаполе, Монпелье, Саламанке, Падуе, Тулузе, однако наибольшую известность и решающее значение для развития научной мысли эпохи Средневековья получили Парижский (1200) и Оксфордский (1178) университеты.

Воспринявший традиции образовательных сообществ предшествующего столетия и сосредоточивший в себе такие величайшие умы средневековой Европы, как Пьер Абеляр, Александр Гэльский, Бонавентура, епископы Парижа, Гильом из Оверни и ЭтьенТемпье, а также знаменитые Альберт Великий и Фома Аквинский, Парижский университет обрел к XIII в. статус интеллектуального центра средневековой Европы, привлекавшего не только французов, но и выходцев из Италии, Германии и Англии.

Университет по своей структуре состоял из нескольких отделов, или факультетов. Первый из них, факультет «свободных искусств» (atrium), был наиболее многочисленным и считался подготовительным для трех других факультетов: медицинского, юридического и теологического – самого малочисленного, но обучение на котором было самым продолжительным. Поскольку теологии отводилось столь важное место, а также учитывая популярность Парижского университета в среде интеллектуалов того времени, главы католической церкви в лице папы Иннокентия III и его преемника Григория IX хорошо осознавали, что университет в Париже не просто образовательное учреждение:

«"Studiumparisiense"– это духовная и нравственная сила, значение которой не ограничивалось ни Парижем, ни Францией, но охватывало весь христианский мир и всю Церковь».

Следовательно, Парижский университет мог стать как рупором католической церкви, «мощным средством воздействия… для распространения религиозной истины во всем мире», так и «неисчерпаемым источником заблуждений, способным отравить целый христианский мир».

В стремлении избежать инакомыслия и утвердить Парижский университет в качестве источника истинного знания и обретают смысл декреты папской курии, в которых запретили сначала преподавание римского права, затем – в 1215 г. – преподавание физики и метафизики Аристотеля, и, наконец, в них появились призывы necphilosophosseostenent– не делать из себя философов и касаться на занятиях только тех вопросов, разъяснение которым можно найти в Священном писании и трудах Святых Отцов. Таким образом Парижский университет оказался в плену противоречивых тенденций: превратиться в центр беспристрастных исследований, связанных с изучением античного наследия, но всегда стоящих перед опасностью впасть в инакомыслие, либо подчинить исследование религиозным целям и тем самым оказаться на службе теократического догматизма.

Средневековое миропонимание исходило прежде всего из догмата сотворения Богом мира exnihilo– из ничего. Тем самым все сущее в мире оказывалось впервые возникшим и пребывающим в своем существовании по благой божественной воле и усилию, а следовательно, и обнаруживающим свою ценность благодаря причастности к божественному совершенству. Бытие сущего выстраивается, таким образом, всвоего рода иерархию, каждая следующая ступень которой отличается от ниже расположенной уменьшением степени земного, «тварного», смертного и увеличением божественной, духовной и бессмертной составляющей. Соответственно иерархии сущих выстраивается и иерархия знания. Наиболее совершенной и достойной изучения становится наука о божественном, в то время как остальные науки, касающиеся сотворенных природных вещей, подчиняются ей – оказываются так называемыми «служанками теологии».

«Ни одна умозрительная наука, – рассуждает Фома Аквинский, – не может считаться превосходнее другой, если только не превосходит ее либо несомненностью [своихосновоположений], либо большим достоинством предмета [своего изучения]»[8].

И относительно обоих критериев наиболее совершенной наукой оказывается теология, или богословие:

«В смысле большей несомненности потому, что все прочие науки устанавливают свои основоположения в естественном свете человеческого разума, коему свойственно заблуждаться, тогда как эта (теология. – Ю. Ш.) устанавливает свои основоположения в свете божественного знания, не подверженного заблуждениям; в смысле же большего достоинства своего предмета потому, что эта наука преимущественно говорит о вещах, превышающих возможности человеческого разума, в то время как прочие науки изучают только те вещи, кои разум приемлет»[9].

Когда природа перестает быть тем, что способно само себя производить, как это было в античности, и когда природное сущее оказывается самым низким в иерархии бытия, то и изучение природы ради нее самой перестает быть занятием достойным и если и возможным, то только ради прославления божественного совершенства, одарившего ее бытием.

Источником познания для средневекового ученого является не что иное, как божественное Слово, данное человеку в Священном Писании и трудах Отцов Церкви. И в этом смысле средневековый ученый есть, с одной стороны, буквально знаток священных текстов, а с другой – способный и во всем сущем услышать и узреть божественный Глагол. Все сущее оказывается тем самым совокупностью символов, указующих на высший смысл, заложенный божественным участием. Все, что ни происходит в сотворенном мире, говорит не