Сформулируйте тезис и аргументы, определите способ обоснования тезиса.
11.3.1. В речи по делу Мироновича Н. П. Карабичевский развивает мысль о вероятной причастности Семеновой к преступлению, опираясь на данные медицинской экспертизы: «В своем… блестящем и вместе с тем научном заключении профессор Белинский… доказал нам, что этот аномальный психопатический склад подсудимой нисколько не исключает (если, наоборот, не способствует) возможности самого тяжелого преступления, особливо если подобной натурой руководит другая, более сильная воля…» К мнению профессора Белинского… присоединился другой эксперт, психиатр-практик Чечот, остановившись на… строго научном выводе: «Душевное состояние психопатизма не исключает для лица, одержимого таким состоянием, возможности совершения самого тяжкого преступления. Такой человек, при известных условиях, способен совершить всякое преступление, без малейшего угрызения совести. Ради удачи того, что создала его болезненная фантазия, он способен идти на погибель». Психопат – тип, лишь недавно установленный в медицинской науке. Этот субъект безусловно ненормальный и притом, как доказано, неизлечимый… Таким психопатическим субъектом эксперты-психиатры считают Семенову».
11.3.2. В работе «О развитии революционных идей в России» А. И. Герцен утверждает, что история нашей литературы – это мартиролог, или реестр каторги. «Погибают даже те, которых пощадило правительство, – едва успев расцвести, они спешат расстаться с жизнью… Рылеев повешен Николаем. Пушкин убит на дуэли… Грибоедов предательски убит в Тегеране. Лермонтов убит на дуэли, тридцати лет, на Кавказе. Веневитинов убит обществом, двадцати двух лет. Кольцов убит своей семьей, тридцати трех лет. Белинский убит, тридцати пяти лет, голодом и нищетой… Баратынский умер после двенадцатилетней ссылки. Бестужев погиб на Кавказе, совсем еще молодым, после сибирской каторги».
11.3.3. Выступая на так называемом «школьном процессе», адвокат В. Л. Россельс, в частности, сказал: «Директор школы – человек, личные нравственные качества которого нам не внушаю сомнений, но его педагогические приемы, методы воспитания вызывают тревогу… Школьники Болотов и Карев одобряют избиение Зорина. Узнает об этом директор и не находит лучшего способа бороться с открыто выраженным мнением подростков, как исключение их из школы. Но это не все. Для того, чтобы вновь быть принятыми в школу, от обоих исключенных требуется очень немногое. Они должны подать письменное заявление, что “осознали” неправильность своих высказываний и “раскаиваются”. И что же?! Чуть ли не на следующий день они подают заявления, что “осознали”, “раскаялись” и они возвращаются в школу. Такова награда за лицемерие! Школьники получили предметный урок того, что действительные убеждения следует скрывать, а открыто высказывать то, в чем ты, может быть, и не убежден, но что угодно начальству, и “жизнь твоя будет сладка и приятна”».
11.3.4. Герой романа У. Митчела «Живи с молнией» Э. Горин следующим образом обсоновал свое предположение, что именно его собеседник, Арни С. Хэйр, предложил кандидатуру Горина для работы в крупном государственном учреждении: «Арни подумал, потом растянул губы в лягушечью улыбку. – Ладно, Эрик, я вам скажу. Но сначала ответьте на один вопрос. Почему вы пришли ко мне? – Очень просто. Вчера вечером, как вам, вероятно, известно, мы с Хольцером пили коктейль. Я не понимал, в чем дело, пока он не упомянул о моем фрезерном станке. Откуда он мог о нем узнать? Это пустяки, конечно, но все-таки довольно странно. Только два человека могли ему об этом рассказать – вы и Тернбал. Сегодня утром я выяснил, что Тернбала он не знает. – Вы правы, все это, конечно, сущие пустяки. – Да, но к этому надо прибавить, что вы нисколько не удивились, когда я вам позвонил. Правда, вчера днем вы меня видели на улице, но все-таки следовало бы меня немножко расспросить. Вы этого не сделали, потому что вам чертовски хорошо известно, зачем я тут».
11.3.5. «Мне снова, уже не впервые, пришло в голову, что причина и следствие в организации Тивериджа почему-то никогда не сопровождают друг друга немедленно. Джо был убит через двое суток после того, как показал коричневую бумагу в Ливерпуле. Предупреждение мне по телефону последовало через два дня после того, как я начал распространяться о проволоке, погубившей Билла. Для истории с фургоном потребовалось не менее суток. Бристольская проволока была натянута для меня через два дня после моей экскурсии в контору "Такси Маркони". Можно было подумать, что утренние телефонные звонки Тивериджа к Филдеру – единственное средство связи между ними и что Филдер не имеет других путей для передачи срочной информации своему "председателю" или получения инструкций от него» (Фрэнсис Д. Фаворит).
11.3.6. «Вот ваше письмо, – начала она (Авдотья Романовна), положив его на стол… Вы намекаете на преступление, совершенное будто бы братом. Вы слишком ясно намекаете, вы не смеете теперь отговариваться. Знайте же, что я еще до вас слышала об этой глупой сказке и не верю ей ни в одном слове. Это гнусное и смешное подозрение. Я знаю историю и как и отчего она выдумалась. У вас не может быть никаких доказательств. Вы обещали доказать: говорите же! Но заранее знайте, что я вам не верю! Не верю!.. – Что же касается до вашего брата, то что я вам скажу? Вы сейчас его видели сами. Каков? – Не на этом же одном вы основываете? – Нет, не на этом, а на его собственных словах. Вот сюда два вечера сряду он приходил к Софье Семеновне. Я вам показывал, где они сидели. Он сообщил ей полную свою исповедь. Он убийца. Он убил старуху чиновницу, процентщицу, у которой и сам закладывал вещи; убил тоже сестру ее, торговку, по имени Лизавету, нечаянно вошедшую во время убийства сестры. Убил он их обеих топором, который принес с собою. Он их убил, чтоб ограбить, и ограбил; взял деньги и кой-какие вещи... Он сам это всё передавал слово в слово Софье Семеновне, которая одна и знает секрет, но в убийстве не участвовала ни словом, ни делом, а, напротив, ужаснулась так же, как и вы теперь. Будьте покойны, она его не выдаст» (Достоевский Ф. М. Преступление и наказание).
11.3.7. «Всем известна история другого философа, который измыслил знаменитую теорию о том, что лошадь может существовать без пищи. И он успешно доказал ее тем, что довел ежедневную порцию пищи, получаемую его собственной лошадью, до одной соломинки; несомненно он сделал бы ее чрезвычайно горячим и резвым животным, если бы она не пала за сутки до того дня, как ей предстояло перейти на отменную порцию воздуха. К несчастью для экспериментальной философии той женщины, чьим заботам и покровительству был поручен Оливер Твист, к таким же результатам обычно приводило применение ее системы; потому что в ту самую минуту, когда дитя научалось поддерживать в себе жизнь ничтожной долей самой непитательной пищи, по превратности судьбы, в восьми с половиной случаях из десяти, оно или заболевало от голода и холода, или по недосмотру падало в огонь, или погибало от удушья. В любом из этих случаев несчастный малютка отправлялся в иной мир…» (Диккенс Ч. Приключения Оливера Твиста).