Religio: объединение разделенного

Принято считать, что религия Откровения возникла при Аврааме, первом патриархе, поэтому все разновидности религий Откровения называют "авраамическими" (или авраамической традицией).

"Религия","religio" -- латинское слово, которое означает "связь", причем это действие "связывания" имеет оттенок "повторного связывания" (дуплицирующая частица "re-"). Таким образом, в значении этого слова содержится обращение к двум качественно различным вещам, которые являются разделенными, причем в самом слове содержится намек на то, что этого разделения ранее не было, но после определенного момента оно произошло, и теперь необходимо восстановить утраченное. Самое общее понимание двух раздельных реальностей, которые предстоит связать, можно определить как пару "священное" и "профаническое". Религия – это то, что связывает профаническое со священным.

Сакральное же, в свою очередь, не знает, что такое профаническое, оно не связывает одно с другим, так как никогда не дает четкого определения относительно того, что является одним, а что – другим. Принцип сакрального – "все во всем" ("panta en panti").

Религия Откровения уникальна в том, что впервые радикально разводит посюстороннее и потустороннее. Между причиной и следствием возникает совершенная необратимость.

Трансцендентность и единственность

Рассмотрим термин "трансцендентное", т.е. "запредельное".

Религии Откровения исходят из трансцендентности божества. Трансцендентность Бога означает: Бог есть то, что лежит за пределом. Представление о пределе, составляющее важнейший элемент религии, абсолютно невозможно отыскать в структурах сакрального. Этот предел разделяет два сектора реальности – божественную и небожественную, находящуюся по эту сторону от предела. Понятие "трансцендентности" и самого предела является важнейшей парадигмой авраамизма.

Авраамизм принято называть "монотеизмом", т.е. "единобожием". Следует уточнить, что и другие (не авраамические) традиции утверждают существование единого Бога. Утверждение о единстве истока бытия – его недвойствености – встречается, например, в индусской Адвайто-Веданте.

Но это единство (недвойственность) не означает единственности. Специфика авраамизма в том, что только в нем провозглашается, что Бог не только един, но и единственен.

"Единственность Божества" означает, что Божество не передает своей природы никому другому кроме себя, т.е. миру, человечеству и т.д. Поэтому Бог единственнен, а все остальное в реальности, что не является Богом, никогда и ни при каких обстоятельствах им стать не может. Тем самым постулируется отсутствие общей меры между Первоначалом и его проявлениями, между причиной и следствием, между истоком мира и им самим.

Авраам – отец верующих

Принято считать, что именно библейский Авраам, "отец верующих", впервые утвердил подобный радикальный трансцендентализм.

Датский философ Серен Киркегор в книге "Страх и трепет" подробно описывает уникальность миссии Авраама*.

У Авраама, согласно библейскому рассказу, долго не было детей. Он усердно молился Богу, и, наконец, ему был послан первенец – Исаак. Но в один момент Бог обратился к Аврааму, сказав: "Пойди и принеси своего первенца в жертву мне", т.е. откажись от самого любимого в твоей жизни, о чем так долго молил. Авраам беспрекословно повинуется Богу и идет убивать своего сына, Исаака, приносить его в жертву.

При этом Серен Киркегор подчеркивает: вся сложность этого сюжета в том, что Бог Авраама, в отличие от других традиций, трансцендентен, предельно далек от мира. Следовательно, Авраам не мог получить приказание убить своего сына в той форме, в которой могли получить герои политеистической традиции -- в греческом или индусском мирах богам ничего не стоило проникнуть в человеческую реальность, что они постоянно и проделывали, живя с людьми бок о бок, соучаствуя в их бытии, вмешиваясь в их судьбы, подвергая испытаниям... Но тут мы имеем дело с инстанцией чисто трансцендентной. Так, кто же и каким образом отдавал приказание Аврааму убить своего сына? -- задается вопросом Киркегор. Получается, что никто не давал. Авраам, чувствуя трансцендентное влечение к несуществующему, предельно далекому Первоначалу, пошел убивать своего собственного сына- первенца. На этом, по Киркегору, основана радикально новаторская форма религиозного подвига, не известная до Авраама. Авраам следует за Откровением трансцендентного, верит в дальнее, не потому, что оно, дальнее, Божество, опытным образом предъявляет себя через иерофанию, но основываясь на радикально ином импульсе, на уникальном и парадоксальном влечении.

Греки, индусы, иранцы, японцы почитали богов, потому что боги являли им себя, транслировали им собственное бытие. В иудаизме же мы сталкиваемся с традицией, где прямой трансляции бытия, обмена энергиями между Божеством и людьми нет. Между ними отныне существует непреодолимый предел, связь онтологии прервана.

Авраам и другие иудейские праведники совершают поступки, исходя из уникального зова, который не может быть воплощен ни в какие бытийные и опытные категории. Здесь между человеком и Богом возникают специфически религиозные отношения.

Религия утверждает, что Бог есть, хотя не имеет никаких убедительных опытных доказательств этому. Сакральная традиция, со своей стороны, основывает свое представление о божественном мире на прямом опыте – на столкновении с реальностями, напрямую связанными с Божественным.

Авраамические религии

Религия Авраама получила название "иудаизм"; те, кто последовал за Авраамом, приняв уникальный, специфический подход к Откровению Божества, стали называться "иудеями". Основной священный текст иудаистической традиции – "Ветхий Завет", он включен в христианскую Библию. Собственно иудеи (и древние и современные) не признают ничего кроме "Ветхого Завета". Из этой авраамической традиции развилось два теологических ответвления: христианство и ислам.

Христианство вышло из иудейского религиозного контекста, сложилось на основе "Ветхого Завета", принимая фундаментальные богословские предпосылки авраамической традиции. Поэтому (с некоторой натяжкой) христианство – по крайне мере в некоторых его версиях -- можно причислить к авраамизму. Основные параметры веры, религиозного подвига и ветхозаветной этики христианство принимает и наследует.

К авраамизму принадлежит и исламская религия. Она также бесспорно является религией Откровения.

По общепринятой классификации три традиции -- иудаизм, христианство и ислам – составляют религии в строгом смысле слова.

В религии – в отличие от сакральных традиций -- утверждается отсутствие общей меры между миром и Божеством. Этот принцип лежит в основе ортодоксальных богословских концепций иудаизма, христианства и ислама.

В качестве наглядного доказательства прямой преемственности авраамическому богословию "Ветхий Завет" (у иудеев -- "Тора") включен в основной канон христианской Библии, а "Коран" постоянно ссылается на него, включая пророка Мухаммеда в цепь ветхозаветных пророков и праведников (мусульмане считают, что Мухаммед – последний из этой цепи).

Трудно точно выяснить, чем был на самом деле древней иудаизм, поскольку в "Ветхом Завете" и во всей авраамической традиции содержится множество элементов сакрального понимания мира. Эта авраамическая сакральность в целом по своей структуре аналогична иным сакральным традициям нерелигиозного характера; уникальным же достоянием авраамизма как религии является именно догматическое богословие, исходящее из неснимаемого различия между миром и его Творцом, чего нет и не может быть во всех остальных сакральных традициях.

В авраамизме впервые были резко изменены пропорции между миром и его Первопричиной. Для всех остальных сакральных традиций -- индуизма, буддизма, китайской традиции, японского синтоизма, архаических культов и т.д. -- между миром и Богом такого неснимаемого противоречия нет. Мир и Бог там взаимосвязаны, мир является прямым продолжением Божества, различие природы мира и природы Бога лишь в степени чистоты.

Творение из ничто

Особенность авраамической традиции основывается на фундаментальном богословском утверждении, также неизвестном вне иудаистического контекста: "мир создан из ничто"*.

Идея творения из ничто описывается термином "креационизм". Бог здесь в первую очередь творец, единственная реальность, кроме которой ничего нет, а так как в каком-то смысле мир все же есть, хотя и не таким образом, как Бог, то бытие мира требует особого объяснения. Это объяснение дается через идею "творения из ничто", волевого действия Божества, приводящего по своему желанию ничто к своеобразному и довольно парадоксальному "бытию".

Идея "творения", "создания", "изготовления" лежит в самой основе религии Откровения, является ключом ко всему корпусу теологий, к ней относящихся*.

Креационизм и касты

Разные касты по-разному -- в зависимости от своей природы – называют, описывают и определяют Божество, которому поклоняются.

Брахманы, жрецы воспринимают Божество как истину, бытие, сущее и Сущего. Это довольно абстрактное онтологическое и метафизическое понимание Божества, вполне внятное, однако, для людей особого склада -- склонных к созерцанию.

Для кшатриев, воинов, традиционное определение Бога связано со стихией власти, Бог для них – Царь, Господин, Владыка по преимуществу.

И, наконец, вайшьи – третья каста производителей – видят Бога как Творца.

Религия Откровения неразрывно связана с креационизмом, с идеей творения мира из ничто. Обнаруживается параллель между креационистской формой восприятия священного и пониманием его третьей кастой.

Брахманическая сакральность

Понимание сакрального жреческой (и отчасти воинской) кастой соотносится с принципом манифестационизма.

Манифестационизм есть понимание видимого мира как прямого проявления мира невидимого и божественного. Это отношение характерно для законченных сакральных холистских традиций, соответствует изначальному взгляду человечества. Здесь Божество проявляет из себя мир как часть самого себя.

Манифестационизм существенно отличается от креационизма, т.е. от представления об искусственном творении (создании) видимого мира какой-то трансцендентной инстанцией. Понимание истока мира как проявления фундаментально противостоит его пониманию как результата акта творения. Богословие высших каст, как правило, основано именно на манифестационизме.

Схема проявления (манифестации) имеет свои парадоксальные стороны. Проявляя самого себя, Божество как бы удаляется от самого себя, скрывает свою полноту. Но это удаление (сокрытие) никогда не абсолютно, поскольку, как только видимость удаления (сокрытия) Бога от мира становится критической, Бог забирает мир назад -- в себя. Этот ритмический процесс -- с точки зрения манифестационизма – не имеет ни начала, ни конца.

Индуизм говорит в этом случае о "днях и ночах Брахмы". Брахма -- высшее Божество, Сущий. Брахма обнаруживает себя в начале мира, по видимости удаляясь от самого себя, представляя свою бесконечность как конечность и свою вечность как время. Когда космическая игра заканчивается, он снова вбирает мир в самого себя.

Такой манифестационистский подход лежит в основе наиболее полного сакрального понимания Политического.

Брахманическая традиция точнее всего отражает природу сакрального. Наиболее законченные структуры сакрального общества несут на себе отпечаток именно брахманического понимания природы реальности, откуда берут свое начало различные конкретные структуры Политического.