Космическое призвание человека. Основные вехи на пути к Богочеловечеству и ноосфере.

Все человеческие элементы образуют цельный и универсальный организм, организм всечеловеческий, как вечное тело Божие и вечную душу мира. Этот организм, т.е. София, т.е. "душа мира" /в другом месте Вл. Соловьев называет её "ангел-хранитель мира"/, одухотворяет Вселенную, так, что их невозможно отделить друг от друга. У С. Булгакова София занимает месте между Богом и миром; она есть божественная идея, предмет любви Божьей, любовь любви. София приемлет любовь Бога и зачинает в себе ее. Она есть "вечная Женственность" и может быть названа божеством. По отношению к мировой множественности София есть органическое единство всех его тварей - и человека, и человечества в том числе, - она есть энтелехия мира / это греч. слово имеет смысл: нахождение в состоянии полной осуществленности, осуществленность /. Каждая тварь с положительной стороны может быть названа софийной, с отрицательной - материальной / чистое и бессодержательное бытие/. Мир Софии стоит по ту сторону материи.

П. А. Флоренский рассматривал Софию как четвёртую ипостась; к ней самой можно применить логику троичности, и тогда она предстанет как: 1) разум твари, смысл, истина или правда ее; 2) духовность твари, святость, чистота и непорочность её, т.е. красота.

София рассматривалась, и как Церковь в ее небесном и земном проявлениях, т.е. она зиждется на совокупности всех личностей, начавших очищение. В итоге отгадывается такая картина: София всей твари есть человечество; София человечества есть Церковь; София Церкви есть Церковь Святых; София последней есть Матерь Божия. В этом состоит социологическая концепция бытия.

Её положения находят конкретизацию в лице человечества и человека. Вл. Соловьёв увидел в Софии "произведённое единство", начало человечества, или идеального, т.е. нормального человека. Человечество в таком видении становится Богочеловечеством. Это понятие не умопостигаемое, оно даётся нам интуитивно, в нашей вере в Христа и изначальной приверженности Софии.

И вместе с тем, оно охватывает все множество человеческих элементов, реальным единством которых является София; именно поэтому каждый из этих элементов должен быть признан вечным в абсолютном или идеальном порядке. Итак, когда мы говорим о вечности человечества, то имплицитно подразумеваем вечность каждой отдельной личности. Без этой вечности само человечество было бы призрачно.

Таким образом, мы обретаем единый цельный образ Христианства; Оно не есть только религия личного спасения, но религия преображения мира, религия социальная и космическая. Оно содержит в себе Церковь - "богочеловеческое богостроительство" /Н. Бердяев/ для спасения всего мира. Церковь Вл. Соловьёв называл Софией. Мы видим как понятие "София" трансформируется в понятие "Богочеловечество" и обосновывает единство всех христиан.

Идея богочеловечества не умоляет однако значения личности. Личность согласно Вл. Соловьёву, имеет безусловное значение. Это положение вытекает из её божественной природы; личность вполне свободно внутри себя соединяется с божественным началом. Иначе говоря, каждый человек носит в себе безусловное божественное значение. "В этом Утверждении, -отмечает Вл. Соловьев, - сходится Христианство с современной мирской цивилизацией". Заметим очень важное обстоятельство, содержащееся в этом утверждении: не отбросить современную цивилизацию, а "охристианить" ее /такую же мысль позже выскажет и Н. Бердяев/.

Безусловность, т.е. бесконечность, абсолютность личности, по Вл. Соловьеву, имеет два значения: отрицательное и положительное. Отрицательная безусловность состоит в способности переступить за всякое конечное, ограниченное содержание; в способности не останавливаться на нём, не удовлетворяться им, а требовать большего. Не удовлетворяясь никаким кoнечным условным содержанием, человек заявляет свою отрицательную безусловность, составляющую залог его бесконечного развития.

Но неудовлетворенность всяким конечным содержанием есть тем самым требование всецелой действительности, полноты содержания. В стремлении личности обладать полнотой содержания выражается положительная безусловность. Без неё отрицательная безусловность не имеет никакого значения, или, вернее сказать, имеет значение безысходного внутреннего противоречия. В таком противоречии увидел Вл. Соловьёв современное ему сознание.

Западная цивилизация освободила человеческое сознание от всех внешних ограничений, признала отрицательную безусловность личности. Но она тек самым "санкционировала" и невозможность её удовлетворения. Человек западной цивилизации осознаёт себя внутренне свободным, а между тем он в действительности является лишь одной и бесконечно малой точкой в мировом пространстве, т.е. ограниченное и преходящее явление, со всех сторон ограниченный и зависящий от других фактов. Это касается не только отдельного человека, но и человечества.

В этом видит Вл. Соловьёв "роковое и трагическое противоречие": человек есть всё для себя, а между тем его существование является условным и проблематичным. Человеческое Я безусловно в возможности и ничтожно в действительности. В этом противоречии - зло и страдание, в нём - несвобода, внутреннее рабство человека. Освобождение от него может состоять только в достижении того безусловного содержания, той полноты бытия, которая утверждается бесконечным стремлением человеческого Я. Прежде чем достичь этого в жизни, человек должен достичь этого в сознании осознать это как идею в себе.

И здесь предстоит преодолеть пороки как традиционной формы религии, так и современной цивилизации. Если первая исходит из веры в Бога, но не проводит этой веры до конца, то вторая исходит из веры в человека и тоже не проводит её до конца. Между тем, последовательно проведённые и до конца осуществлённые обе эти веры - вере в Бога и вера в человека - сходятся в единой полной и всецелой истине Богочеловечества.

Человек всегда будет играть существенную роль во всемирной драме. Это вытекает из того, что, хотя он и есть прежде всего природное явление и в силу этого имеет эмпирический характер; вместе с тем он имеет в себе нечто особенное, неподдающееся никакой формуле и, несмотря на это, налагающее определённый индивидуальный отпечаток на все его действия. Эта особенность и есть нечто неизменное во всех обстоятельствах; этот внутренний индивидуальный характер личности является чем-то безусловным и составляет то активное начало, которое позволяет человеку быть действующим липом истории, а на жалкой песчинкой, затерянной в бесконечном космосе.