Борьба ф.броделя за «новую историю». исследование материальной цивилизации 15-18 вв.

Интересы Броделя-историка связаны с экономическим направлением в исторической науке. Из его работ следует выделить трехтомное исследование "Материальная цивилизация, экономика и капитализм. XV — XVIII вв” .

В ходе работы над книгой Броделю пришлось столкнуться со множеством проблем, связанных с необходимостью обработки огромной массы документов. В экономической истории исследователь-историк сталкивается со всеми теми проблемами, которые вытекают из существа его науки: перед ним — глобальная история людей, хотя и рассматриваемая с определенной точки зрения.

Наиболее существенной чертой экономики доиндустриального периода ему представляется сосуществование жесткого и неподвижного, тяжеловесного механизма все еще примитивной экономики с локальным и ограниченным, но в то же время живым и мощным ростом современных экономических структур.

В книге ФернануБроделю пришлось использовать два термина: "мир-экономика" и "мировая экономика", причем первое понятие важнее, чем первое. Если под мировой экономикой понимается экономика мира, взятого в целом, то под выражением мир-экономика, он понимал экономику лишь некоторой части нашей планеты в той мере, в какой она образует экономически единое целое.

Мир-экономика всегда имеет полюс, центр, представленный господствующим городом, в прошлом городом-государством, ныне — столицей, я хочу сказать — экономической столицей. Впрочем, в пределах одного и того же мира-экономики возможно одновременное существование двух центров, например, Рим - Александрия эпохи Августа, Антония и Клеопатры, Лондон и Амстердам в XVIII веке до окончательного устранения господства Голландии.

Любой мир-экономика состоит из ряда концентрически расположенных зон. Срединную зону образует область, расположенная вокруг центра — таковы Соединенные провинции (но не все Соединенные провинции) в XVII веке, когда над миром господствует Амстердам; такой зоной становится Англия (но не вся Англия), когда, начиная с 80-х годов XVIII века, Лондон окончательно занимает место Амстердама. Далее, вокруг срединной зоны располагаются промежуточные зоны. И, наконец, следует весьма обширная периферия, которая оказывается не участницей, а подчиненной и зависимой территорией. В таких периферийных зонах жизнь людей напоминает Чистилище или даже Ад. Достаточным же условием для этого является просто их географическое положение.

Эти сосуществующие экономики, связанные между собой крайне ограниченными обменами, делят между собой почти все населенное пространство планеты, исключая ту территорию, где торговля слабо развита.

Стране с огромными ресурсами проще жить в замкнутом мире-экономике, наприер: Россия до появления Петра Великого представляла собой мир-экономику, живший своей жизнью и замкнутый в себе. Огромная Оттоманская империя до конца XVIII века также представляла собой один из таких миров-экономик. В то же время, империя Карла V или Филиппа II, несмотря на свои огромные размеры, не была отдельным миром-экономикой: с самого своего появления она оказалась включенной в широкую сеть древней и живучей экономики, образовавшейся на основе европейской. Ибо еще до 1492 года, до путешествия Христофора Колумба, Европа и Средиземноморье уже представляли собой мир-экономику с центром в славной Венеции. Этот мир расширится в результате Великих географических открытий, захватит Атлантику, острова и побережье американского континента, медленно проникая в его глубь; он будет также наращивать связи с другими, пока еще самостоятельными мирами-экономиками — Индией, Малайским архипелагом, Китаем. В то же время в самой Европе произойдет смещение его центра тяжести с Юга на Север, в Антверпен, а затем — в Амстердам, а не — заметьте — в центры Испанской или Португальской империй — Севилью и Лиссабон.

Медленно деформируясь миры-экономики отражают глубинную историю мира. Задача состоит в том, чтобы показать, каким образом последовательный ряд миров-экономик, создававшихся на основе Европы и европейской экспансии, объясняют — или не объясняют — игры капитализма и его собственную экспансию.

Эти типичные миры-экономики явились матрицами европейского, а затем и мирового капитализма. Каждый раз при утрате прежнего центра происходит возвышение нового, как если бы мир-экономика не мог существовать без центра тяжести, без некоего полюса. Такие утраты старого и обретения нового центра происходят, однако, редко, что еще более подчеркивает значение этих событий. В случае Европы и примыкающих зон, которые она как бы аннексировала, возникновение единого центра произошло в 80-е годы XIV века, и таким центром стала Венеция. Около 1500 года произошел внезапный гигантский скачок, в результате которого центр переместился из Венеции в Антверпен, затем, в 1550-1560 годы, центр вернулся в (90) Средиземноморье, но на этот раз в Геную, наконец, в 1590-1610 — новое перемещение — в Амстердам, остававшийся устойчивым экономическим центром европейской зоны в течение почти двух веков. Лишь в период между 1780 и 1815 годами этот центр переместится в Лондон. В 1929 году, преодолев Атлантический океан, он оказывается в Нью-Йорке.

«Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV- XVIII вв.», отстоящая от «Средиземноморья» на 30 лет, повторила и актуализировала успех, который выпал на долю этой более ранней работы, но также утвердила за Броделем место одного из первых мэтров в послевоенном интернационале историков.

«Материальная цивилизация» — это работа, которая сама по себе является итогом исследований и дискуссий целой жизни. Но этот итог нельзя считать окончательным, ибо он представляет собой, так же как и «Средиземноморье», достаточно подвижные рамки, позволяющие изменять и корректировать отдельные элементы, не ставя под сомнение весомость целого.