Уильям Годвин (William Godwin) 1756-1836

Калеб Вильямc (Things as They Are, or the Adventures of Caleb Williams) Роман (1794)

Восемнадцатилетний Калеб Вильямc, не по годам смышленый и начи­танный, после смерти родителей, бедных крестьян, живших во владе­ниях богатого сквайра Фердинанда Фокленда, становится его сек­ретарем.

Странное поведение Фокленда, который ведет замкнутый образ жизни и часто впадает в мрачную задумчивость, сменяющуюся вспышками гнева, наводит юношу на мысль о том, что его хозяина мучает какая-то тайна. По признанию самого Калеба, главной движу­щей силой, направлявшей всю его жизнь, всегда было любопытство. Пытливый ум юноши побуждает его во всем докапываться до движу­щих причин и скрытых мотивов, и он ищет объяснений тому, что так мучает Фокленда.

Коллинз, управляющий поместьем, по просьбе Калеба рассказыва­ет ему трагическую историю своего хозяина.

В юности Фокленда вдохновляли честолюбивые романтические мечты о рыцарских подвигах. Путешествуя по Италии, он неодно-

[157]

кратно доказывал свою храбрость и благородство. Вернувшись через несколько лет в Англию, он поселился в своем родовом поместье. В лице помещика Барнабы Тиррела, своего ближайшего соседа. Фок-ленд обрел смертельного врага.

Тиррел, человек недюжинной физической силы, грубый, деспотич­ный и неуравновешенный, привык безраздельно царить в местном обществе: никто не смел ни в чем ему перечить. С приездом Фокленда, который не только выгодно отличался от Тирреда умом и обходи­тельностью, но, несмотря на отсутствие физической силы, не уступал ему в мужестве, положение резко изменилось: душой общества стал Фокленд. Желая положить конец бессмысленной вражде со стороны Тиррела и опасаясь трагической развязки, Фокленд делал попытки сближения с ним, но тот еще сильнее возненавидел своего соперника. Чтобы отомстить Фокленду, Тиррел решил выдать замуж свою бед­ную родственницу, мисс Эмили Мельвиль, которая жила в его доме, за Граймза, одного из своих прихлебателей. Но Эмили отказалась. Сердце девушки уже принадлежало Aокленду, который спас ее от не­минуемой смерти во время пожара в деревне, где она гостила. Когда же Граймз, по наущению Тиррела, попытался ее обесчестить. Фок-ленд снова спас девушку, усугубив ярость своего врата. Тогда Тиррел упрятал Эмили в тюрьму по абсурдному обвинению в том, что она задолжала ему крупную сумму денег. В тюрьме несчастная девушка, Здоровье которой было подорвано нервным срывом из-за постоянных преследований своего двоюродного брата, скончалась, несмотря на все старания Фокленда вернуть ее к жизни.

После смерти Эмили все отвернулись от Тирреда, и тот, оскор­бленный и униженный, но отнюдь не раскаявшийся в своих злодея­ниях, явился незваным на общественное собрание и при всех жестоко избил Фокленда. Тиррела выставили за дверь, Фокленд вско­ре тоже покинул собрание, а через некоторое время неподалеку нашли окровавленный труп Тиррела. Суд, перед которым Фокленд выступил с блестящей речью, безоговорочно признал его невиновным в убийстве. Ответственным за эту смерть сочли Хоукинса, бывшего арендатора Тиррела. У Хоукинса были причины ненавидеть своего бывшего хозяина, который из чистого самодурства довел его до ни­щеты, а сына упрятал в тюрьму. Были найдены улики, которые сви­детельствовали против Хоукинса, и его повесили вместе с сыном, сбежавшим из тюрьмы перед самым убийством Тиррела.

На этом Коллинз заканчивает свой рассказ. Эти события, говорит он юному Калебу, так повлияли на Фокленда, что он резко изменил-

[158]

ся: перестал бывать в обществе, сделался суровым отшельником. Не­смотря на доброту к окружающим, он всегда холоден и сдержан, а обычное для него мрачное расположение духа временами сменяется припадками ярости, и тогда он похож на безумца.

Рассказ управляющего производит столь сильное впечатление на одаренного пылким воображением юношу, что он постоянно раз­мышляет над историей своего хозяина. Тщательно анализируя все ее детали, он приходит к выводу, что Хоукинс не мог быть убийцей Тиррела. Случайно обнаруженное Калебом письмо Хоукинса к Фок-ленду, который симпатизировал бедному арендатору и пытался спас­ти его от преследований Тиррела, превращает догадки в твердую уверенность. Неужели убийца — Фокленд?

Калеб начинает наблюдать за ним, подмечая его малейшие душев­ные движения. Разговаривая с Фоклендом на отвлеченные темы, юноша старается направить беседу в нужное ему русло в надежде на то, что фокленд выдаст себя неосторожным словом или жестом. Же­лание во что бы то ни стало узнать тайну своего хозяина превращает­ся у Калеба в настоящую манию, он теряет всякую осторожность и почти в открытую ведет со своим хозяином опасную игру: тонко продуманными вопросами и якобы случайными намеками он доводит Фокленда чуть ли не до безумия.

Наконец Фокленд признается Калебу, что он, Фокленд, подлин­ный убийца Тиррела, стал причиной гибели невинно осужденных Хоукинсов. Но Фокленд не сломлен поражением. Он предупреждает юношу, что его ждет расплата за его ненасытное любопытство: он не прогонит его со службы, но всегда будет ненавидеть его, а если Кадеб поделится с кем-нибудь раскрытой тайной, то пусть пеняет на себя.

Юноша понимает, что фактически стал пленником Фокленда. За время своей службы у него Калеб духовно вырос и сформировался как личность, хотя и дорогой ценой. Занятый постоянной слежкой и анализом поведения Фокленда, юноша научился владеть своими чув­ствами и волей, ум его стал острым и проницательным, но он пол­ностью утратил непринужденность и жизнерадостность юности. Преклоняясь перед высокими достоинствами Фокленда, характер и образ мыслей которого он досконально изучил, Калеб сознает, на­сколько опасен может быть человек, которого вынудили признаться в совершенном преступлении.

Калеб и Фокленд словно поменялись местами. Теперь Фокленд ревниво следит за каждым шагом Калеба, и того начинает тяготить

[159]

отсутствие свободы. В поместье приезжает с визитом Валентин Форс­тер, старший брат Фокденда по матери. Форстер симпатизирует юноше, и Калеб намекает ему на то, что тяготится службой у своего хозяина.

Юноша просит у Форстера заступничества на случай преследова­ний со стороны Фокленда. Но тот догадывается о том, что юноша хочет ускользнуть из-под его власти, и требует, чтобы Калеб прекра­тил всякое общение с Форстером. Он подкрепляет свое требование угрозами, и Калеб решается бежать. Форстер посылает ему вслед слугу с письмом, в котором убеждает его вернуться в поместье брата. Калеб возвращается, но коварный Фокленд обвиняет его в' том, что он обокрал его на крупную сумму денег. В присутствии Форстера и слуг Фокленд приводит подложные доказательства виновности Кадеба, и юношу отвозят в тюрьму. Он пытается бежать, но только вторая попытка возвращает ему свободу.

Калеб едва не гибнет от рук разбойников, но их предводитель, Раймонд, которому не чуждо благородство, спасает его и берет под свою защиту. Злобного и алчного Джайнса, который ограбил и ранил беззащитного Кадеба, Раймонд изгоняет из шайки. Юноша живет среди разбойников в густой чаще леса, в старых развалинах, где хо­зяйство ведет ужасная старуха, которую местные жители боятся и считают ведьмой. Она ненавидит Калеба, так как из-за него прогнали Джайнса, который пользовался ее расположением. Юноша не участ­вует в набегах шайки, напротив, он увещевает разбойников и их гла­варя бросить воровство и ступить на честный путь.

Тем временем в округе распространяют листки с описанием внешности опасного преступника Кадеба Вильямса: за его поимку на­значена награда в сто гиней. Юноша догадывается, что старуха, кото­рая уже покушалась на его жизнь, хочет выдать его властям, и покидает шайку. Он переодевается нищим и пытается отплыть в Ир­ландию, но его хватают двое сыщиков, по ошибке приняв за одного из мошенников, ограбивших почту, и Калеб чуть было снова не попа­дает в тюрьму.

Юноша отправляется в Лондон. Сначала он постоянно переодева­ется и тщательно изменяет свою внешность. Потом он выдает себя за бедного и увечного еврейского юношу (для этого Кадеб носит под камзолом искусственный горб) и начинает зарабатывать на жизнь ли­тературным трудом. Однако его выслеживает Джайнс, который до вступления в разбойничью шайку был сыщиком, а после изгнания из

[160]

нее вернулся к своему прежнему ремеслу. Юноша попадает в туже тюрьму, из которой бежал. В отчаянии он заявляет судьям, что он ни в чем не виновен, а его бывший хозяин, Фокленд, умышленно обви­нил его в воровстве. Впервые за все время своих мытарств Кадеб объ­являет о том, что Фокленд — преступник и убийца. Но судьи испуганы тем, что бедняк решается обвинить богатого джентльмена, и отказываются выслушать показания юноши. Однако, когда на слу­шание дела Калеба Вильямса не являются ни Фокленд, ни Форстер, юношу отпускают на свободу.

Фокленд, который с помощью нанятого им Джайнса уже давно следил за каждым шагом Калеба, предлагает ему сделку: юноша дол­жен подписать бумагу с заверением в том, что Фокленд неповинен в убийстве Тиррела, и тогда Фокленд оставит юношу в покое. Но Калеб, доведенный до отчаяния преследованиями своего бывшего хо­зяина, всеже с возмущением отказывается, не желая становиться орудием несправедливости. К изумлению юноши, Фокленд не пытает­ся снова упрятать его за решетку и даже передает ему через слугу деньги.

Калеб уезжает в уэлльс и живет в небольшом городке, где занима­ется починкой часов и преподаванием математики. Однако и здесь его настигает месть Фокленда: внезапно и безо всяких объяснений все друзья Калеба отворачиваются от него, и он остается без работы.

Кадеб покидает уэлльс, с тем чтобы уехать в Голландию, но Джайнс выслеживает его и сообщает, что Фокленд прибегнет к край­ним мерам, если юноша попытается покинуть пределы Англии. Калеб скитается по стране, нигде не находя себе пристанища. Наконец он принимает решение: мир должен узнать о его мытарствах и страш­ную правду об их главном виновнике. Юноша подробно описывает историю своих злоключений и приезжает в город, где живет Фок-ленд. Он является к судье, называет себя и требует возбудить дело против своего бывшего хозяина, совершившего убийство. Судья нехо­тя соглашается провести частное следствие в присутствии Фокленда и нескольких джентльменов.

Калеб произносит страстную речь, в которой превозносит благо­родство и ум Фокленда, и корит себя за то, что вовремя не раскрыл перед ним свое сердце, фокленд — убийца, но он совершил преступ­ление, слепо мстя за перенесенное унижение. Продолжая жить ради призрака утраченной чести, Фокленд продолжал творить добро и до­казал, что заслуживает всеобщей любви и уважения, а он, Калеб, до­стоин лишь презрения за то, что невольно стал обвинителем такого

[161]

прекрасного человека, который был вынужден преследовать своего бывшего слугу.

Фокленд потрясен. Он признает, что Калеб победил в этой нерав­ной борьбе, проявив благородство, которое он, Фокленд, к несчастью, не распознал в нем прежде. Фокленд сокрушается, что из-за своей чрезмерной подозрительности не оценил юношу по достоинству. Фокленд признается перед присутствующими в своей виновности и через три дня умирает. Кадеб в отчаянии: разоблачение Фокленда не принесло ему желанного избавления от страданий. Юноша считает себя убийцей Фокленда и отныне будет мучиться угрызениями совес­ти. С горечью проклиная человеческое общество, Кадеб в своих за­писках говорит, что оно — «заболоченная и прогнившая почва, из которой всякий благородный побег, взрастая, впитывает отраву». Калеб заканчивает свои записки апологией Фокленда, выражая на­дежду на то, что благодаря им история этой благородной души будет понята до конца.

В. В. Рынкевич

[162]

ИСПАНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

[163]

Мигель де Сервантес Сааведра (Miguel de Cervantes Saavedra) 1547 - 1616

Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский (El ingenioso hidalgo Don Quijote de la Mancha) - Роман (ч. I — 1605, ч. II - 1615)

В некоем селе Ламанчском жил-был один идальго, чье имущество за­ключалось в фамильном копье, древнем щите, тощей кляче да борзой собаке. Фамилия его была не то Кехана, не то Кесада, точно неиз­вестно, да и неважно. Лет ему было около пятидесяти, телом он был сухопар, лицом худощав и дни напролет читал рыцарские романы, отчего ум его пришел в полное расстройство, и ему вздумалось сде­латься странствующим рыцарем. Он начистил принадлежавшие его предкам доспехи, приделал к шишаку картонное забрало, дал своей старой кляче звучное имя Росинант, а себя переименовал в Дон Ки­хота Ламанчского. Поскольку странствующий рыцарь обязательно должен быть влюблен, идальго, поразмыслив, избрал себе даму серд­ца: Альдонсу Лоренсо и нарек ее Дульсинеей Тобосской, ибо родом она была из Тобосо. Облачившись в свои доспехи, Дон Кихот отпра­вился в путь, воображая себя героем рыцарского романа. Проехав целый день, он устал и направился к постоялому двору, приняв его за замок. Неказистая наружность идальго и его возвышенные речи всех рассмешили, но добродушный хозяин накормил и напоил его, хотя

[165]

это было нелегко: Дон Кихот ни за что не хотел снимать шлем, ме­шавший ему есть и пить. Дон Кихот попросил хозяина замка, т. е. постоялого двора, посвятить его в рыцари, а перед тем решил провес­ти ночь в бдении над оружием, положив его на водопойное корыто. Хозяин спросил, есть ли у Дон Кихота деньги, но Дон Кихот ни в одном романе не читал про деньги и не взял их с собой. Хозяин разъ­яснил ему, что хотя такие простые и необходимые вещи, как деньги или чистые сорочки, не упоминаются в романах, это вовсе не значит, что у рыцарей не было ни того, ни другого. Ночью один погонщик хотел напоить мулов и снял с водопойного корыта доспехи Дон Ки­хота, за что получил удар копьем, так что хозяин, считавший Дон Ки­хота сумасшедшим, решил поскорее посвятить его в рыцари, чтобы избавиться от столь неудобного постояльца. Он уверил его, что обряд посвящения состоит в подзатыльнике и ударе шпагой по спине и после отъезда Дон Кихота произнес на радостях не менее высокопар­ную, хотя и не столь пространную речь, чем новоиспеченный рыцарь.

Дон Кихот повернул домой, чтобы заластить деньгами и сорочка­ми. По пути он увидел, как дюжий сельчанин колотит мальчишку-пастуха. Рыцарь вступился за пастушка, и сельчанин обещал ему не обижать мальчишку и заплатить ему все, что должен. Дон Кихот в восторге от своего благодеяния поехал дальше, а сельчанин, как толь­ко заступник обиженных скрылся из глаз, избил пастушка до полу­смерти. Встречные купцы, которых Дон Кихот заставлял признать Дульсинею Тобосскую самой прекрасной дамой на свете, стали над ним насмехаться, а когда он ринулся на них с копьем, отдубасили его, так что домой он прибыл избитый и обессиленный. Священник и цирюльник, односельчане Дон Кихота, с которыми он часто спорил о рыцарских романах, решили сжечь зловредные книги, от которых он повредился в уме. Они просмотрели библиотеку Дон Кихота и почти ничего не оставили от нее, кроме «Амадиса Галльского» и еще нескольких книг. Дон Кихот предложил одному хлебопашцу — Санчо Пансе — стать его оруженосцем и столько ему наговорил и наобещал, что тот согласился. И вот однажды ночью Дон Кихот сел на Росинанта, Санчо, мечтавший стать губернатором острова, — на осла, и они тайком выехали из села. По дороге они увидели ветряные мельницы, которые Дон Кихот принял за великанов. Когда он бро­сился на мельницу с копьем, крыло ее повернулось и разнесло копье в щепки, а Дон Кихота сбросило на землю.

На постоялом дворе, где они остановились переночевать, служанка стала пробираться в темноте к погонщику, с которым договорилась о свидании, но по ошибке наткнулась на Дон Кихота, который решил,

[166]

что это влюбленная в него дочь хозяина замка. Поднялся переполох, завязалась драка, и Дон Кихоту, а особенно ни в чем не повинному Санчо Пансе, здорово досталось. Когда Дон Кихот, а вслед за ним и Санчо отказались платить за постой, несколько случившихся там людей стащили Санчо с осла и стали подбрасывать на одеяле, как со­баку во время карнавала.

Когда Дон Кихот и Санчо поехали дальше, рыцарь принял стадо баранов за вражескую рать и стал крушить врагов направо и налево, и только град камней, который пастухи обрушили на него, остановил его. Глядя на грустное лицо Дон Кихота, Санчо придумал ему прозви­ще: Рыцарь Печального Образа. Как-то ночью Дон Кихот и Санчо ус­лышали зловещий стук, но когда рассвело, оказалось, что это сукновальные молоты. Рыцарь был смущен, и его жажда подвигов ос­талась на сей раз неутоленной. Цирюльника, который в дождь надел на голову медный таз, Дон Кихот принял за рыцаря в шлеме Мамбрина, а поскольку Дон Кихот дал клятву завладеть этим шлемом, он отобрал у цирюльника таз и очень возгордился своим подвигом. Затем он освободил каторжников, которых вели на галеры, и потребовал, чтобы они отправились к Дульсинее и передали ей привет от ее верного рыцаря, но каторжники не захотели, а когда Дон Кихот стал настаивать, побили его камнями.

В Сьерре Морене один из каторжников — Хинес де Пасамонте — похитил у Санчо осла, и Дон Кихот пообещал отдать Санчо трех из пяти ослов, которые были у него в имении. В горах они нашли чемодан, где оказалось кое-что из белья и кучка золотых монет, а также книжка со стихами. Деньги Дон Кихот отдал Санчо, а книжку взял себе. Хозяином чемодана оказался Карденьо — полу­безумный юноша, который начал рассказывать Дон Кихоту историю своей несчастной любви, но недорассказал, потому что они поссори­лись из-за того, что Карденьо мимоходом дурно отозвался о королеве Мадасиме. Дон Кихот написал любовное письмо Дульсинее и записку своей племяннице, где просил ее выдать «подателю первого ослиного векселя» трех ослят, и, побезумствовав для приличия, то есть сняв штаны и несколько раз перекувырнувшись, послал Санчо отнести письма. Оставшись один, Дон Кихот предался покаянию. Он стал ду­мать, чему лучше подражать: буйному помешательству Роланда или меланхолическому помешательству Амадиса. Решив, что Амадис ему ближе, он стал сочинять стихи, посвященные прекрасной Дульсинее. Санчо Панса по пути домой встретил священника и цирюльника — своих односельчан, и они попросили его показать им письмо Дон Ки­хота к Дульсинее, но оказалось, что рыцарь забыл дать ему письма, и

[167]

Санчо стал цитировать письмо наизусть, перевирая текст так, что вместо «бесстрастная сеньора» у него получилось «безотказная сеньо­ра» и т. п. Священник и цирюльник стали изобретать средство выма­нить Дон Кихота из Бедной Стремнины, где он предавался покаянию, и доставить в родную деревню, чтобы там излечить его от помешательства. Они просили Санчо передать Дон Кихоту, что Дульсинея велела ему немедленно явиться к ней. Они уверили Санчо, что вся эта затея поможет Дон Кихоту стать если не императором, то хотя бы королем, и Санчо в ожидании милостей охотно согласился им помогать. Санчо поехал к Дон Кихоту, а священник и цирюльник остались ждать его в лесу, но вдруг услышали стихи — это был Карденьо, который поведал им свою горестную повесть с начала до конца: вероломный друг Фернандо похитил его возлюбленную Лусинду и женился на ней. Когда Карденьо закончил рассказ, послышался грустный голос и появилась прекрасная девушка, переодетая в муж­ское платье. Это оказалась Доротея, соблазненная Фернандо, который обещал на ней жениться, но покинул ее ради Лусинды. Доротея рас­сказала, что Лусинда после обручения с Фернандо собиралась покон­чить с собой, ибо считала себя женой Карденьо и дала согласие на брак с Фернандо только по настоянию родителей. Доротея же, узнав, что он не женился на Лусинде, возымела надежду вернуть его, но нигде не могла его найти. Карденьо открыл Доротее, что он и есть истинный супруг Лусинды, и они решили вместе добиваться возвра­щения «того, что им принадлежит по праву». Карденьо обещал Доро­тее, что, если Фернандо не вернется к ней, он вызовет его на поединок.

Санчо передал Дон Кихоту, что Дульсинея призывает его к себе, но тот ответил, что не предстанет перед ней, покуда не совершит подвигов, «милости ее достойных». Доротея вызвалась помочь выма­нить Дон Кихота из лесу и, назвавшись принцессой Микомиконской, сказала, что прибыла из далекой страны, до которой дошел слух о славном рыцаре Дон Кихоте, дабы просить его заступничества. Дон Кихот не мог отказать даме и отправился в Микомикону. Навстречу им попался путник на осле — это был Хинес де Пасамонте, каторж­ник, которого освободил Дон Кихот и который украл у Санчо осла. Санчо забрал себе осла, и все поздравили его с этой удачей. У источ­ника они увидели мальчика — того самого пастушка, за которого не­давно вступился Дон Кихот. Пастушок рассказал, что заступничество идальго ему вышло боком, и проклинал на чем свет стоит всех стран­ствующих рыцарей, чем привел Дон Кихота в ярость и смущение.

Добравшись до того самого постоялого двора, где Санчо подбра-

[168]

сыпали на одеяле, путники остановились на ночлег. Ночью из чулана, где отдыхал Дон Кихот, выбежал перепуганный Санчо Панса: Дон Кихот во сне сражался с врагами и размахивал мечом во все стороны. Над его изголовьем висели бурдюки с вином, и он, приняв их за ве­ликанов, пропорол их и залил все вином, которое Санчо с перепугу принял за кровь. К постоялому двору подъехала еще одна компания:

дама в маске и несколько мужчин. Любопытный священник попы­тался расспросить слугу о том, кто эти люди, но слуга и сам не знал, он сказал только, что дама, судя по одежде, монахиня или собирается в монастырь, но, видно, не по своей воле, и она вздыхала и плакала всю дорогу. Оказалось, что это Аусинда, которая решила удалиться в монастырь, раз не может соединиться со своим супругом Карденьо, но Фернандо похитил ее оттуда. Увидев дона Фернандо, Доротея бро­силась ему в ноги и стала умолять его вернуться к ней. Он внял ее мольбам, Лусинда же радовалась, воссоединившись с Карденьо, и лишь Санчо огорчался, ибо считал Доротею принцессой Микомиконской и надеялся, что она осыплет его господина милостями и ему тоже кое-что перепадет. Дон Кихот считал, что все уладилось благода­ря тому, что он победил великана, а когда ему рассказали о проды­рявленном бурдюке, назвал это чарами злого волшебника. Священник и цирюльник рассказали всем о помешательстве Дон Кихота, и Доро­тея с Фернандо решили не бросать его, а доставить в деревню, до ко­торой оставалось не больше двух дней пути. Доротея сказала Дон Кихоту, что счастьем своим она обязана ему, и продолжала играть на­чатую роль. К постоялому двору подъехали мужчина и женщина-мав­ританка, Мужчина оказался капитаном от инфантерии, попавшим в плен во время битвы при Лепанто. Прекрасная мавританка помогла ему бежать и хотела креститься и стать его женой. Вслед за ними по­явился судья с дочерью, оказавшийся родным братом капитана и не­сказанно обрадовавшийся, что капитан, от которого долго не было вестей, жив. Судья не был смущен его плачевным видом, ибо капитан был ограблен в пути французами. Ночью Доротея услышала песню погонщика мулов и разбудила дочь судьи Клару, чтобы девушка тоже послушала ее, но оказалось, что певец вовсе не погонщик мулов, а переодетый сын знатных и богатых родителей по имени Луис, влюб­ленный в Клару. Она не очень знатного происхождения, поэтому влюбленные боялись, что его отец не даст согласия на их брак. К по­стоялому двору подъехала новая группа всадников: это отец Луиса снарядил за сыном погоню. Луис, которого слуги отца хотели препро­водить домой, отказался ехать с ними и попросил руки Клары.

На постоялый двор прибыл другой цирюльник, тот самый, у кото-

[169]

рого Дон Кихот отнял «шлем Мамбрина», и стал требовать возвраще­ния своего таза. Началась перепалка, и священник потихоньку отдал ему за таз восемь реалов, чтобы ее прекратить. Меж тем один из слу­чившихся на постоялом дворе стражников узнал Дон Кихота по при­метам, ибо его разыскивали как преступника за то, что он освободил каторжников, и священнику стоило большого труда убедить стражни­ков не арестовывать Дон Кихота, поскольку тот не в своем уме. Свя­щенник и цирюльник смастерили из падок нечто вроде удобной клетки и сговорились с одним человеком, который ехал мимо на волах, что он отвезет Дон Кихота в родную деревню. Но потом они выпустили Дон Кихота из клетки под честное слово, и он пытался отобрать у молящихся статую непорочной девы, считая ее знатной сеньорой, нуждающейся в защите. Наконец Дон Кихот прибыл домой, где ключница и племянница уложили его в постель и стали за ним ухаживать, а Санчо пошел к жене, которой пообещал, что в сле­дующий раз он уж непременно вернется графом или губернатором острова, причем не какого-нибудь захудалого, а самого лучшего.

После того как ключница и племянница целый месяц выхаживали Дон Кихота, священник и цирюльник решили его навестить. Речи его были разумными, и они подумали, что помешательство его прошло, но как только разговор отдаленно коснулся рыцарства, стало ясно, что Дон Кихот неизлечимо болен. Санчо также навестил Дон Кихота и рассказал ему, что из Саламанки вернулся сыних соседа бакалавр Самсон Карраско, который сказал, что вышла в свет история Дон Кихота, написанная Сидом Ахметом Бен-инхали, где описаны все приключения его и Санчо Пансы. Дон Кихот пригласил к себе Сам­сона Карраско и расспросил его о книге. Бакалавр перечислил все ее достоинства и недостатки и рассказал, что ею зачитываются все от мала до велика, особенно же ее любят слуги. Дон Кихот и Санчо Панса решили отправиться в новое путешествие и через несколько дней тайком выехали из деревни. Самсон проводил их и просил Дон Кихота сообщать обо всех своих удачах и неудачах. Дон Кихот по со­вету Самсона направился в Сарагосу, где должен был состояться ры­царский турнир, но прежде решил заехать в Тобосо, чтобы получить благословение Дульсинеи. Прибыв в Тобосо, Дон Кихот стал спраши­вать у Санчо, где дворец Дульсинеи, но Санчо не мог отыскать его в темноте. Он думал, что Дон Кихот знает это сам, но Дон Кихот объ­яснил ему, что никогда не видел не только дворца Дульсинеи, но и ее самое, ибо влюбился в нее по слухам. Санчо ответил, что видел ее и привез ответ на письмо Дон Кихота тоже по слухам. Чтобы обман не всплыл, Санчо постарался как можно скорее увезти своего господина

[170]

из Тобосо и уговорил его подождать в лесу, пока он, Санчо, съездит в город поговорить с Дульсинеей. Он сообразил, что раз Дон Кихот ни­когда не видел Дульсинею, то можно выдать за нее любую женщину и, увидев трех крестьянок на ослицах, сказал Дон Кихоту, что к нему едет Дульсинея с придворными дамами. Дон Кихот и Санчо пали перед одной из крестьянок на колени, крестьянкаже грубо на них прикрикнула. Дон Кихот усмотрел во всей этой истории колдовство злого волшебника и был весьма опечален, что вместо красавицы се­ньоры увидел крестьянку-дурнушку.

В лесу Дон Кихот и Санчо встретили влюбленного в Касильдею Вандальскую Рыцаря Зеркал, который хвастался, что победил самого Дон Кихота. Дон Кихот возмутился и вызвал Рыцаря Зеркал на по­единок, по условиям которого побежденный должен был сдаться на милость победителя. Не успел Рыцарь Зеркал приготовиться к бою, как Дон Кихот уже напал на него и чуть не прикончил, но оружено­сец Рыцаря Зеркал завопил, что его господин — не кто иной, как Самсон Карраско, который надеялся таким хитроумным способом вернуть Дон Кихота домой. Но увы, Самсон был побежден, и Дон Кихот, уверенный, что злые волшебники заменили облик Рыцаря Зер­кал обликом Самсона Карраско, снова двинулся по дороге в Сарагосу. В пути его догнал Дьего де Миранда, и два идальго поехали вместе. Навстречу им ехала повозка, в которой везли львов. Дон Кихот по­требовал, чтобы клетку с огромным львом открыли, и собрался изру­бить его на куски. Перепуганный сторож открыл клетку, но лев не вышел из нее, бесстрашный же Дон Кихот отныне стал именовать себя Рыцарем Львов. Погостив у дона Дьего, Дон Кихот продолжал путь и прибыл в село, где праздновали свадьбу Китерии Прекрасной и Камачо Богатого. Перед венчанием к Китерии подошел Басильо Бедный, сосед Китерии, с детства влюбленный в нее, и у всех на гла­зах пронзил себе грудь мечом. Он соглашался исповедаться перед смертью, только если священник обвенчает его с Китерией и он умрет ее супругом. Все уговаривали Китерию сжалиться над страдаль­цем — ведь он вот-вот испустит дух, и Китерия, овдовев, сможет выйти замуж за Камачо. Китерия дала Басильо руку, но как только их обвенчали, Басильо вскочил на ноги живой и здоровый — он все это подстроил, чтобы жениться на любимой, и она, похоже, была с ним в сговоре. Камачо же по здравом размышлении почел за лучшее не обижаться: зачем ему жена, которая любит другого? Три дня про­быв у новобрачных, Дон Кихот и Санчо двинулись дальше.

Дон Кихот решил спуститься в пещеру Монтесиноса. Санчо и сту­дент-проводник обвязали его веревкой, и он начал спускаться. Когда

[171]

все сто брасов веревки были размотаны, они подождали с полчаса и начали тянуть веревку, что оказалось так легко, словно на ней не было груза, и лишь последние двадцать брасов тянуть было тяжело. Когда они извлекли Дон Кихота, глаза его были закрыты и им с тру­дом удалось растолкать его. Дон Кихот рассказал, что видел в пещере много чудес, видел героев старинных романсов Монтесиноса и Дурандарта, а также заколдованную Дульсинею, которая даже попросила у него в долг шесть реалов. На сей раз его рассказ показался неправдо­подобным даже Санчо, который хорошо знал, что за волшебник за­колдовал Дульсинею, но Дон Кихот твердо стоял на своем. Когда они добрались до постоялого двора, который Дон Кихот против обыкно­вения не счел замком, туда явился маэсе Педро с обезьяной-прорица­тельницей и райком. Обезьяна узнала Дон Кихота и Санчо Пансу и все о них рассказала, а когда началось представление, Дон Кихот, по­жалев благородных героев, бросился с мечом на их преследователей и перебил всех кукол. Правда, потом он щедро заплатил Педро за раз­рушенный раек, так что тот был не в обиде. На самом деле это был Хинес де Пасамонте, скрывавшийся от властей и занявшийся ремес­лом раешника — поэтому он все знал о Дон Кихоте и Санчо, обычно же, прежде чем войти в село, он расспрашивал в окрестностях про его жителей и за небольшую мзду «угадывал» прошлое.

Как-то раз, выехав на закате на зеленый луг, Дон Кихот увидел скопление народа — то была соколиная охота герцога и герцогини. Герцогиня читала книгу о Дон Кихоте и была преисполнена уважени­ем к нему. Она и герцог пригласили его в свой замок и приняли как почетного гостя. Они и их челядь сыграли с Дон Кихотом и Санчо много шуток и не переставали дивиться рассудительности и безумию Дон Кихота, а также смекалке и простодушию Санчо, который в конце концов поверил, что Дульсинея заколдована, хотя сам же вы­ступал в качестве колдуна и сам все это подстроил. На колеснице к Дон Кихоту прибыл волшебник Мерлин и возвестил, что, для того чтобы расколдовать Дульсинею, Санчо должен добровольно три тыся­чи триста раз огреть себя плетью по голым ягодицам. Санчо воспро­тивился, но герцог обещал ему остров, и Санчо согласился, тем более что срок бичевания не был ограничен и можно было это делать по­степенно. В замок прибыла графиня Трифальди, она же Горевана, — дуэнья принцессы Метонимии. Волшебник Злосмрад обратил прин­цессу и ее мужа Треньбреньо в статуи, а у дуэньи Гореваны и двенад­цати других дуэний начали расти бороды. Расколдовать их всех мог только доблестный рыцарь Дон Кихот. Злосмрад обещал прислать за Дон Кихотом коня, который быстро домчит его и Санчо до королев-

[172]

ства Кандайя, где доблестный рыцарь сразится с Злосмрадом. Дон Кихот, полный решимости избавить дуэний от бород, вместе с Санчо сел с завязанными глазами на деревянного коня и думал, что они летят по воздуху, меж тем как слуги герцога обдували их воздухом из мехов. «Прилетев» обратно в сад герцога, они обнаружили послание Злосмрада, где он писал, что Дон Кихот расколдовал всех однимтем, что на это приключение отважился. Санчо не терпелось посмотреть на лица дуэний без бород, но весь отряд дуэний уже исчез. Санчо стал готовиться управлять обещанным островом, и Дон Кихот дал ему столько разумных наставлений, что поразил герцога и герцоги­ню — во всем, что не касалось рыцарства, он «выказывал ум ясный и обширный».

Герцог отправил Санчо с многочисленной свитой в городок, кото­рому надлежало сойти за остров, ибо Санчо не знал, что острова бы­вают только в море, а не на суше. Там ему торжественно вручили ключи от города и объявили пожизненным губернатором острова Баратарии. Для начала ему предстояло разрешить тяжбу между крес­тьянином и портным. Крестьянин принес портному сукно и спросил, выйдет ли из него колпак. Услышав, что выйдет, он спросил, не вый­дет ли два колпака, а узнав, что выйдет и два, захотел получить три, потом четыре и остановился на пяти. Когда же он пришел получать колпаки, они оказались как раз ему на палец. Он рассердился и отка­зался платить портному за работу и вдобавок стал требовать назад сукно или деньги за него. Санчо подумал и вынес приговор: портному за работу не платить, крестьянину сукна не возвращать, а колпачки пожертвовать заключенным. Затем к Санчо явились два старика, один из которых давным-давно взял у другого в долг десять золотых и утверждал, что вернул, меж тем как заимодавец говорил, что денег этих не получал. Санчо заставил должника поклясться, что он вернул долг, и тот, дав заимодавцу на минутку подержать свой посох, по­клялся. Увидев это, Санчо догадался, что деньги спрятаны в посохе, и вернул их заимодавцу. Вслед за ними явилась женщина, таща за руку мужчину, который ее якобы изнасиловал. Санчо велел мужчине от­дать женщине свой кошелек и отпустил женщину домой. Когда она вышла, Санчо велел мужчине догнать ее и отобрать кошелек, но жен­щина так сопротивлялась, что это ему не удалось. Санчо сразу понял, что женщина оклеветала мужчину: если бы она проявила хоть поло­вину бесстрашия, с каким защищала кошелек, когда защищала свою честь, мужчина и то не смог бы ее одолеть. Поэтому Санчо вернул кошелек мужчине, а женщину прогнал с острова. Все подивились мудрости Санчо и справедливости его приговоров. Когда Санчо сел за

[173]

уставленный яствами стол, ему ничего не удалось съесть: стоило ему протянуть руку к какому-нибудь блюду, как доктор Педро Нестерпи­мо де Наука приказывал убрать его, говоря, что оно вредно для здо­ровья. Санчо написал письмо своей жене Тересе, к которому герцогиня присовокупила письмо от себя и нитку кораллов, а паж герцога доставил письма и подарки Тересе, переполошив всю дерев­ню. Тереса обрадовалась и написала очень разумные ответы, а также послала герцогине полмеры отборных желудей и сыр.

На Баратарию напал неприятель, и Санчо должен был с оружием в руках защищать остров. Ему принесли два щита и привязали один спереди, а другой сзади так туго, что он не мог пошевельнуться. Как только он попытался сдвинуться с места, он упал и остался лежать, зажатый между двумя щитами. Вокруг него бегали, он слышал крики, звон оружия, по его щиту яростно рубили мечом и наконец раздались крики: «Победа! Неприятель разбит!» Все стали поздрав­лять Санчо с победой, но он, как только его подняли, оседлал осла и поехал к Дон Кихоту, сказав, что десяти дней губернаторства с него довольно, что он не рожден ни для сражений, ни для богатства, и не хочет подчиняться ни нахальному лекарю, ни кому другому. Дон Кихот начал тяготиться праздной жизнью, которую вел у герцога, и вместе с Санчо покинул замок. На постоялом дворе, где они остано­вились на ночлег, им повстречались дон Хуан и дон Херонимо, читав­шие анонимную вторую часть «Дон Кихота», которую Дон Кихот и Санчо Панса сочли клеветой на себя. Там говорилось, что Дон Кихот разлюбил Дульсинею, меж тем как он любил ее по-прежнему, там было перепутано имя жены Санчо и было полно других несообразностей. Узнав, что в этой книге описан турнир в Сарагосе с участием Дон Кихота, изобиловавший всякими глупостями. Дон Кихот решил ехать не в Сарагосу, а в Барселону, чтобы все видели, что Дон Кихот, изображенный в анонимной второй части, — вовсе не тот, которого описал Сид Ахмет Бен-инхали.

В Барселоне Дон Кихот сразился с рыцарем Белой Луны и потер­пел поражение. Рыцарь Белой Луны