Творческая роль человека в научном исследовании.

В процессе научного творчества взаимодействуют интуиция и логика. Один из центральных моментов творчества — как возника­ют новые идеи. В момент озарения логика может быть отключена. Способность не проходить мимо случайностей, замечать их и давать им соответствующее истолкование — важная сторона творчества. Когда В. Гершель в 1781 г. открыл планету Уран, оказалось, что мно­гие астрономы уже наблюдали это небесное тело (не менее 200 заре­гистрированных наблюдений), но выяснилось, что некоторые фи­зики встречались с этим видом излучения и рассматривали его как помеху, из-за которой портятся фотографические пластинки.

Разумеется, случай благоприятствует подготовленному уму. Способность к научным открытиям проявляется у людей, с детства Отличавшихся любознательностью и получивших такую подготовку и образование, которые не подавили умение видеть события и про­цессы под неожиданным углом зрения.

Творчество — индивидуальный акт, глубоко личный, несо­мненно, подверженный влиянию предрассудков, предвзятых мне­ний. Критерии оценки нового в науке одинаковы для всех ученыхмира. Новое открытие проверяется путем сопоставления его с уже известными, устоявшимися взглядами в науке. Одно из условий научного открытия — способность обращать внимание на стран­ности, на необычные, пусть кажущиеся незначительными, собы­тия. Ученые спорят о том, возможна ли в науке «счастливая до­гадка». Некоторые считают, что догадка всегда связана со слепой верой, отказом от критического суждения. Однако догадка может быть «дикой», сделанной «наугад», но она может быть основанной на глубоком размышлении.

Известный ученый Луи Пастер говорил, что его открытия ос­нованы на разнообразных взглядах, взятых из разных областей науки. Например, процесс брожения винограда послужил ему подсказкой для разгадки механизма гниения мяса. Изобретатель паровой машины Джеймс Уайт утверждал, что начал свою работу исходя из аналогии между потоком пара и потоком воды в гидрав­лической турбине.

Существует общее впечатление, что все, во что мы верим, мо­жет быть доказанным или же по крайней мере может быть показа­но как нечто весьма вероятное. Многие понимают, что вера, кото­рую нельзя обосновать, является неразумной верой. В основном этот взгляд правилен. Знание обычно противопоставляется вере, которая во многом отказывается от сомнения и доказательств. В то же время вера является необходимым элементом процесса познания.

Английский философ Б. Рассел иллюстрирует эту мысль такими рассуждениями. Почти все наши обычные убеждения выводятся или могут быть выведены из других убеждений, которые могут рас­сматриваться в качестве их основы. Как правило, эта основа или забыта, или никогда не осознавалась. Философ рассуждает: пред­ставим себе настойчивого Сократа, который, не удовлетворясь ни­каким основанием, продолжает требовать основание. Идя от обыч­ных повседневных взглядов, мы можем пойти назад, от пункта к пункту, пока не достигнем некоторого общего принципа. Так, в про­цессе познания ученый может подвернуть сомнению все, с чем он работает. В то же время ему приходится опираться на самоочевид­ные истины. Степени самоочевидности важны в познании.

Наука провозглашает: истина не достижима, пока человек огра­ничивается ближайшей сферой своего непосредственного опыта. Вместо того чтобы описывать отдельные и изолированные факты, наука стремится дать всесторонний взгляд на мир. Наука ищет в явлениях не одну только простоту — она ищет порядок. Существо­вание регулярностей, единой формы в явлениях природы — в дви­жении планет, во вращении Солнца и Луны, смене времен года — было одним из первых великих открытий человечества.

Наука — последняя ступень в умственном развитии человечест­ва. Ее можно считать высшим и наиболее специфичным достижением человеческой культуры. К науке можно применить слова Ар­химеда: «Дайте мне точку опоры и я переверну мир». Однако не следует понимать науку только как множество открытий. В Древ­нем Китае был изобретен порох, изготовлялись бумага, шелк. Поя­вились различные технические приспособления вроде коромысла. Однако наука там не появилась, ибо для появления науки важно, чтобы отдельные открытия сложились в относительную целостность. Это произошло в античной Греции.

Научные знания предполагают и объяснение фактов, осмысление их во всей системе понятий данной науки. Житейское познание кон­статирует, да и то весьма поверхностно, как протекает то или иное событие. Научное познание отвечает на вопрос не только как, но и почему оно протекает именно таким образом. (Во всяком случае, ответ на подобный вопрос является идеалом научного знания.) На­учное знание не терпит бездоказательности: то или иное утвержде­ние становится научным лишь тогда, когда оно обосновано. Науч­ное — это прежде всего объяснительное знание. Сущность научного знания заключается в понимании действительности в ее прошлом, насто­ящем и будущем, в достоверном обобщении фактов, в том, что за случайным оно находит необходимое, закономерное, за единичным - общее, и на этой основе осуществляет предвидение различных явлений. Предсказательная сила — один из главных критериев для оценки научной теории. Про­цесс научного познания носит по самой своей сущности творческий характер. Законы, управляющие процессами природы, общества и человеческого бытия, не просто вписаны в наши непосредственные впечатления, они составляют бесконечно разнообразный мир, под­лежащий исследованию, открытию и осмыслению. Этот познавательный процесс включает в себя и интуицию, и догадку, и вымысел, и здравый смысл.

Научное знание охватывает в принципе что-то все ясе относи­тельно простое, что можно более или менее строго обобщить, убе­дительно доказать, ввести в рамки законов, причинного объясне­ния, словом, то, что укладывается в принятые в научном сообществе парадигмы. В научном знании реальность облекается в форму от­влеченных понятий и категорий, общих принципов и законов, ко­торые зачастую превращаются в крайне абстрактные формулы ма­тематики и вообще в различного рода формализующие знаки, на­пример химические, в диаграммы, схемы, кривые, графики и т.п. Но жизнь, особенно человеческие судьбы, на много порядков сложнее всех наших научных представлений, где все «разложено по по­лочкам», поэтому у человека извечна и неистребима потребность выхода за пределы строго доказательного знания и погружения в царство таинственного, чувствуемого интуитивно, схватываемого не в строго и гладко «обтесанных» научных понятиях, а в каких-то «размытых», но очень важных символических образах, тончайших ассоциациях, предчувствиях и т.п.

При всем различии житейской смекалки «профанов» и абстракт­ных конструкций «высокой» науки у них есть глубоко общее — идея ориентировки в мире.

Ключом и в житейском, и в научном познании является узна­вание, т.е. узнавание уже известного. Это глубокое замечание С.Л. Франка объясняет принципиальную недостаточность научного познания и в то же время открывает нетривиальный путь «в глубь» самой теории знания.

К научному познанию также тесно примыкает практическое зна­ние. Различие между ними состоит в основном в целевой установке. Если главной фигурой научного познания является ученый, член академического сообщества, то для практического познания — ин­женер или промышленный управляющий. Цель ученого — открытие закономерности, общего принципа, «узнавание» новой идеи. Цель инженера — создание новой вещи (прибора, устройства, компьютер­ной программы, промышленной технологии и т.д.) на основе уже полностью известных, зафиксированных принципов.