Глава 6. научное знание как процесс
Вопрос о научном знании как процессе, т.е. проблема изменения и роста этого знания, более конкретно ставится и решается Томасом Куном (1922-1996 гг.). В своей концепции философии и методологии науки Т.Кун рассматривает развитие научного знания как процесса, в котором постоянно сменяют друг друга два основных состояния науки, которые он называет "нормальной наукой" и "экстраординарной наукой". Эти два основные состояния науки составляют, следовательно, два главных элемента ее структуры как непрерывного процесса.
Нормальная наука по Т.Куну представляет собой совокупность важнейших научных достижений, которые не просто признаются научным сообществом, но и рассматриваются и принимаются им в качестве основы своей деятельности. Для обозначения нормальной науки Т.Кун пользуется предложенным им термином "парадигма" (греч. Paradigma - пример, образец).
Парадигма представляет совокупность теоретических, методологических, технических и ценностных установок, образующих основу научных исследований, проводимых в данный исторический момент. Сам же Т.Кун определяет парадигмы следующим образом: "Под парадигмами я подразумеваю признанные всеми научные достижения, которые в течение определенного времени дают модель постановки проблем и их решений научному сообществу". Примерами или образцами "нормальной науки" или парадигмами являются, например, эвклидовая геометрия, классическая механиика, теория относительности, квантомеханическая теория, дарвинская эволюционная теория и т.д.
Парадигмальная форма существования науки, т.е. так называемая "нормальная наука" выражает и обозначает собой именно эволюционный период развития науки.
Как мы уже видели, Т.Кун рассматривает парадигму как основание или модель решения проблем, которые он называет задачами-головоломками. Однако рано или поздно научное сообщество непременно столкнется с такими новыми задачами-головоломками, решение которых невозможно на базе существующей парадигмы. Подобные, так называемые, аномальные задачи-головоломки постепенно будут накапливаться, пока, наконец, не вызовут кризисную ситуацию в соответствующей науке. Эта кризисная ситуация может быть разрешена только с помощью и на базе новой парадигмы. Именно таким путем, т.е. путем смены парадигм и происходит развитие научного знания.
Кризисную ситуацию в науке вместе с ее разрешением с помощью новой парадигмы Т.Кун называет "экстраординарной наукой". Следовательно, данным термином он обозначает революционный период в развитии науки или, проще говоря, научную революцию.
Имре Лакатос (1922-1974 гг.) предлагает несколько иную структуру процессуальности научного знания, где центральным элементом выступает так называемая научно-исследовательская программа. Свою концепцию методологии и философии науки И.Лакатос разрабатывает и выдвигает в своей работе "Доказательство и опровержение", где он, в частности, формирует свою модель обоснования и развития научного знания.
Научно-исследовательская программа представляет собой некую совокупность научных теорий, которые связаны между собой определенной последовательностью. В этой последовательности каждая теория (исключая исходную) появляется из предыдущей при добавлении к ней какой-либо вспомогательной гипотезы. Научно-исследователские программы вступают между собой в конкурентные отношения. Эта конкуренция или борьба составляют источник роста научного знания, содержание научно-познавательного процесса. В силу этого научные революции оказываются, по сути дела, ни чем иным, как сменой одних научно-исследовательских программ другими.
Процесс формирования и изменения научно-исследовательских программ подчиняется, согласно И.Лакатосу, определенным правилам или нормативам. Одни из этих правил обозначают тот путь, которым следует придерживаться при проведении научного исследования. Совокупность этих правил И.Лакатос называет "положительной эвристикой" (греч. heurisko - обыскиваю, открываю: эвристика - суть наука, исследующая творческую деятельность и ее методы, направленные на открытие нового).
Другие же из указанных правил определяют способы и приемы, которых следует избегать при научном исследовании. Эти правила в своей совокупности составляют то, что И.Лакатос называет "отрицательной эвристикой".
В структуре научно-исследовательских программ И.Лакатос выделяет два элемента: "жесткое ядро" и "предохранительный или защитный пояс". "Жесткое ядро" представляет собой основное содержание научно-исследовательской программы. Иначе говоря, оно объединяет в себе условно или относительно неопровержимые фундаментальные положения научно-исследовательской программы. Поэтому можно сказать, что "жесткое ядро" составляет более консервативный или, лучше сказать, традиционный элемент структуры научно-исследовательской программы. Вот почему при столкновении этой программы с разного рода трудностями, т.е., с так называемыми аномалиями и контрфактами, следует, главным образом, защищать и спасать именно "жесткое ядро". Это, как правило, удается сделать с помощью новой вспомогательной гипотезы (ad hoc гипотеза), т.е. с помощью более удачного "предохранительного пояса". Следовательно, "отрицательная эвристика" как бы запрещает направлять опровергающую силу контрфактов или аномалий непосредственно на "жесткое ядро". Разрушительный удар этих последних должен принимать на себя "предохранительный пояс", что он, собственно, и делает, обращаясь к новой ad hoc гипотезе. Так, например, при обнаружении факта отклонения движения Сатурна от своей расчетной орбиты, определяемой на базе классической научно-исследовательской программы небесной механики, не пришлось отказаться от "жесткого ядра" указанной программы. Наоборот, это ядро было полностью сохранено и защищено при помощи нового "предохранительного пояса", включающего в себя новую ad hoc гипотезу, которая состояла в пердположительном существоании неизвестной планеты, вызывающей возмущение Сатурна, т.е. отклонение его от расчетного курса. Французский астроном Урбен Жак Жозеф Леверье (1811-1877 гг.) и английский астроном Джон Кауч Адамс (1819-1892 гг.) вычислили, независимо друг от друга (первый - в 1846 году, а второй - в 1845 году), координаты орбиты этой неизвестной тогда планеты, которая была обнаружена по этим координатам впоследствии немецким астрономом Иоганом Готфридом Галле (1811-1912 гг.) и названа Нептуном.
И.Лакатос выделяет два основных периода или этапа в развитии научно-исследовательской программы - прогрессивный и регрессивный. На прогрессивном этапе научно-исследовательской программы "положительная эвристика" успешно выполняет свою функцию по защите ее "жесткого ядра" путем выдвижения все новых гипотез ad hoc, расширяющих эмпирические и теоретические возможности программы. Однако поздно или рано будет достигнут "пункт насыщения", т.е. тот предел, у которого научно-исследовательская программа исчерпывает все свои возможности. Начиная с данного пункта, научно-исследовательская программа вступает в кризисную полосу или регрессивный период своего развития. В этой полосе или в этот период все больше и больше накапливаются отрицательные, несовместимые с "жестким ядром", программы и противоречащие ему факты, т.е., так называемые, "контрфакты", а положительная эвристика более не в состоянии защищать это "ядро". Все это образует собой объективное основание для отказа от соответствующей научно-исследовательской программы и замены ее новой. Однако этот отказ и эта замена не произойдет раньше, чем конкурирующая научно-исследовательская программа настолько упрочит свои позиции, что сможет не просто объяснить все противоречащие старой программе контрфакты, но и предсказать новые, неизвестные до тех пор факты. Именно благодаря такой смене научно-исследовательских программ и происходит рост и развитие научного знания.
Другой представитель постпозитивизма - американский философ и методолог науки - Пол (Паул) Карл Фейерабенд (1924-1996 гг.) предлагает иную методологическую концепцию, которая стала известной под названием "методологического или эпидомологического анархизма". В данной своей концепции Фейерабенд исходит из принципа "методологического плюрализма", который провозглашает равноправие всех видов или типов знания. В соответствии с этим принципом он фактически стирает грань, отделяющая науку, скажем, от мифа, считая, что проблема демаркации науки не просто надуманнной, но даже и вредной для самой науки. На основе данного подхода Фейерабенд превращает анархическую идею "вседозволенности" в главный принцип своей методологии. Так, мы читаем у него, например, следующую мысль: "Все методологические предписания имеют свои пределы и единственным "правилом", которое сохраняется, является правило "все дозволено" (или "все годится", т.е. "anything goes")".
В своих работах "Против метода. Наброски анархической теории познания" (1975 г.) и "Наука в свободном обществе" (1973 г.) Фейрабенд выдвигает и обосновывает два своих принципа, а именно: принцип теоретической устойчивости и принцип размножения числа гипотез (так называемый принцип пролиферации).
Принцип теоретической устойчивости диктует или предписывает ученому сохранить некую верность теории, которой пользуется научное сообщество в данный момент, несмотря на увеличение количества противоречащих ей фактов.
Принцип неограниченного размножения числа гипотез, наоборот, предписывает или рекомендует ученому не доверять ни одной из существующих теорий. Его Фейерабенд называет "The principle of proliferation", т.е. "принципом пролиферации" (англ. Proliferation - размножение, разрастание путем новообразования от лат. Proles - потомство - ferry нести).
Принципу пролиферации нужно следовать независимо от того, существуют ли опровергающие данную теорию факты или нет. Более того, принцип пролиферации никоим образом и ни в каком смысле не совместим с принципом фальсифицируемости и в качестве критерия демаркации науки, поскольку подобного критерия, согласно Фейерабенду, нет и быть не может.
Итак, рост научного знания, с точки зрения Фейерабенда, происходит именно на базе взаимодействия двух его принципов - принципа теоретической устойчивости и принципа пролиферации. Дело в том, что именно в результате этого взаимодействия появляется новое знание и, тем самым, обеспечивается непрерывность научно-познавательного процесса.
В отличие от большинства методологов и философов науки французский философ и историк культуры Мишель Поль Фуко (1926-1984 гг.) разрабатывает свою методологическую концепцию на базе гуманитарного знания. В своей главной работе "Слова и вещи: археология гуманитарных наук" (1966 г.) М.Фуко Формирует основное понятие своей методологии - понятие "эпистема" (греч. Episteme - знание).
Эпистема, согласно М.Фуко, - это скрытые структуры сознания, которые определяют тип мышления или миропонимания, господствующий в той или иной эпохе. Иными словами, она представляет собой познавательное поле или пространство знания, определяющее собой способ выражения и описания "бытия порядка". Более конкретно М.Фуко рассматривает эпистему как непосредственно наблюдаемую систему взаимоотношений между "словами" и "вещами", определяющую собой основное содержание того способа миропонимания, который превалирует в данной исторической эпохе и который служит основанием для выдвижения различных идей и концепций.
В своей упомянутой выше работе М.Фуко выделяет три эпистемы в истории европейской культуры вообще и в европейской истории познания, в частности: возрождение (ХV-ХVI вв.), классический рационализм (ХVII-ХVIII вв.) и современность (ХIХ-ХХ вв.). Главное основание или основной критерий их различия - это соотношение "слов" и "вещей", а стало быть, то место, которое занимает язык в культуре и познании.
Итак, в основе каждой из указанных эпистем лежит, по мнению М.Фуко, определенный тип взаимодействия между "вещами" и "словами". Так, в основе возрожденской эпистемы лежит тот тип взаимоотношений "слов" и "вещей", при котором происходит их фактическое отождествление. Здесь "слова" и "язык" в целом рассматриваются как вещь среди вещей. В эпистеме "классический рационализм" "слова" отделяются от "вещей" и поэтому их связь с этими последними опосредствуется мысленными представлениями. В данной эпистеме язык становится средством выражения "вещей" через мысли. И, наконец, в современной эпистеме язык полностью превращается в самостоятельную по отношению к "вещам" силу, действующую, наряду с "жизнью" и "трудом". "Язык", "жизнь" и "труд" являются предметами трех основных наук - филологии, биологии и политэкономии, которые образуют три опорные пункта современного научного познания. Их связующим звеном является человек. Однако Фуко выдвигает тезис о "смерти человека". Он, конечно, имеет ввиду не физическое исчезновение человека, а исчезновение его в качестве основного ядра современной эпистемы. Следовательно, Фуко своим тезисом "человек умирает, остаются структуры" предсказывает скорую смену современной эпистемы новой. Данный тезис стал впоследствии девизом структуралистского движения.
Философско-методологические концепции роста научного знания, естественно, не могли обойтись без постановки и решения такой важнейшей проблемы, как проблемы взаимодействия традиции и новации в развитии науки. Под традицией вообще следует понимать привязанность к прошлому, которая проявляется, в частности, в принятии и использовании его наследия в качестве основания для дальнейшей деятельности. Новация же представляет собой преодоление традиции в таком ее понимании, т.е. выход за ее пределы. Следовательно, если традиция обозначает принцип постоянства и неизменности, то новация, наоборот, выражает собой принцип изменчивости и текучести.
Научную традицию в рассмотренных нами выше концепциях роста научного знания выражают и олицетворяют такие основополагающие понятия, как "нормальная наука" или "парадигма" у Т.Куна, "жесткое ядро" научно-исследовательской программы у И.Лакатоса, принцип теоретической устойчивости у П.Фейерабенда и "эпистема" или конкретный тип взаимодействия "слов" и "вещей" у М.Фуко. Со своей стороны, научная новация в указанных концепциях обозначается через такие понятия, как "экстраординарная наука" или "научная революция", "смена научно-исследовательских программ", "пролиферация" или "размножение гипотез" и "смена эпистем".
Среди упомянутых концепций развития научного знания можно, на мой взгляд, выделить в качестве основной концепцию Т.Куна, поскольку большинство других концепций представляет собой, в известном смысле, ее видоизмененные варианты. Вот почему мы решили рассматривать проблему взаимодействия традиции и новации в развитии науки именно на базе куновской концепции роста научного знания.
"Нормальная наука" или "парадигма" выражают собой, как уже заметили, именно традиционный элемент в структуре научного знания как процесса. Послушаем, как сам Т.Кун обозначает эту мысль. "Нормальная наука, - пишет он, - представляет собой исследование, прочно опирающееся на одно или несколько прошлых достижений, которые в течение некоторого времени признаются определенным научным сообществом как основа для развития его дальнейшей практической деятельности". Именно эти прошлые достижения, т.е. научные традиции, лежащие в основе деятельности научного сообщества, и составляет то, что Т.Кун называет "парадигмой". Они-то и определяют характер и направленность работы ученого в периоде так называемой "нормальной науки".
Т.Кун, продолжая свои размышления о парадигмальной деятельности ученого как деятельности, выражающей научную традицию, отмечает: "При ближайшем рассмотрении этой деятельности в историческом контексте или в современной лаборатории создается впечатление, будто бы природу пытаются втиснуть в парадигму как в заранее сколоченную и довольно тесную коробку. Цель нормальной науки ни в коей мере не требует предсказания новых видов явлений: явления, которые не вмещаются в эту коробку, часто, в сущности, вообще упускаются из виду. Ученые в русле нормальной науки не ставят себе цели создания новых теорий, обычно, к тому же, они нетерпимы и к созданию таких теорий другими".
Вот вам и сила традиции, которая не просто вынуждает ученого самому отказаться от создания новых теорий, но и принуждает его требовать того же самого от других ученых.
Итак, при так называемой "нормальной науке" ученый строго следует сложившейся научной традиции и ни коим образом сознательно не стремится к установлению новых принципиальных знаний. Однако, это ничуть не воспрепятствует, по убеждению Т.Куна, процессу развития науки, а наоборот, содействует ему. Данный свой взгляд Т.Кун пытается объяснить следующим образом: "Нормальная наука не ставит своей целью нахождение нового факта или теории, и успех в нормальном научном исследовании состоит вовсе не в этом. Тем не менее, новые явления, о существовании которых никто не подозревал, вновь и вновь открываются научным исследованиям, а радикально новые теории опять и опять изобретаются учеными. История даже наводит на мысль, что научное предприятие издало исключительно мощную технику для того, чтобы преподносить сюрпризы подобного рода".
Нетрудно заметить, что в данном высказывании появление нового знания не получает сколько-нибудь вразумительного, а, стало быть, и надлежащего объяснения. И в самом деле, если ученый действует в строго традиционном духе и будет сопротивляться всяким новациям, то как тогда в принципе могут возникать так называемые "радикально новые теории" и кем они создаются? Как бы отвечая на подобный вопрос, Т.Кун отмечает, что эти теории "создаются непреднамеренно в ходе игры по одному набору правил, но их восприятие требует разработки другого набора правил". Однако данный подход не снимает противоречие между традицией и новацией в науке, не дает подлинное решение этого противоречия, а лишь отодвигает его. И действительно, даже если предположить, что новые научные теории создаются непреднамеренно, то все-равно, надо объяснить, как и кем разрабатывается хотя бы тот набор нетрадиционных правил, согласно которым воспринимаются эти теории.
Итак, хотя проблема перехода от традиции к новации и ставится Т.Куном в своей концепции роста научного знания, однако, она не находит здесь своего подлинного решения. Данное обстоятельство вынудило некоторых западных исследователей предложить свои иные варианты решения указанной проблемы, среди которых следует выделить теорию или концепцию, так называемых, "пришельцев" и "перебежчиков". Согласно этой концепции, любые радикально новые научные теории создаются именно теми учеными, которые, якобы, "перешли" или "перебежали" в данную научную область, в которой они делают свои фундаментальные открытия из другой сферы научного творчества. Успех подобных ученых предопределяется, якобы, двумя следующими обстоятельствами. Во-первых, они свободны от той научной традиции, которая господствует в той сфере научного знания, куда они "перебежали" и которая ограничивает свободу изначально работающих в этой сфере ученых в поисках кардинально нового знания. Во-вторых, указанные ученые вносят в новую сферу научного знания иные методы исследования до тех пор не применявшиеся в этой сфере. И то и другое делают взгляд ученых-перебежчиков на положение дел в новой научной области более свежим, независимым и творчески продуктивным, что способствует преодолению им традиции и созданию новации.
Концепция "перебежчиков" или "пришельцев" вызывает, на наш взгляд, серьезные сомнения и возражения. Во-первых, хотя в истории науки некоторые видные ученые и были, так называемыми, "перебежчиками" или "пришельцами", однако, отсюда еще ни коим образом не следует, что именно "перебежчик" или "пришелец" является доминирующим типом ученого-творца, т.е. ученого как создателя радикально нового научного знания. Совсем наоборот, подавляющее большинство выдающихся ученых, внесших решающий вклад в дело развития научного знания, "перебежчиками" или "пришельцами" не были. Так, нельзя, например, считать перебежчиками-пришельцами ни Коперника, ни Галалея, ни Ньютона, ни Лавуазье, ни Дарвина, ни Маркса, ни Фрейда, ни Эйнштейна, ни Бора. И этот список великих новаторов в науке можно продолжать без конца.
Во-вторых, концепция "пришельцев" фактически рассматривает традицию, особенно в той области, где создается принципиально новая научная теория только как препятствие, как тормоз развития науки, что, конечно, является неприемлемым.
В-третьих, указанная концепция забывает, что так называемый ученый-перебежчик приходит в новую область научного знания со своей традицией, т.е. с той традицией, которая выработалась в той научной сфере, пределы которой он покинул, поэтому остается непонятным, как указанному ученому удается, все-таки, выйти за пределы этой традиции, которая непременно накладывает определенные отпечатки, в том числе, и запретительного характера на его научную деятельность вообще, в том числе, и его деятельность в новой научной области.
Все сказанное показывает, что проблема традиции и новации в науке (да и не только в науке), в принципе, не может быть надлежащим образом решена на базе метафизического метода, который, по сути дела, абстрактно, т.е. абсолютно противопоставляет указанные противоположности друг другу и, тем самым, делает их переход друг в друга в принципе невозможным.
Обсуждаемая проблема может найти свое надлежащее решение, на наш взгляд, только на основе диалектического метода, который расматривает традицию и новацию вообще, в том числе и в науке, как конкретные, относительные, словно диалектические, противоположности, которые не просто взаимоисключают друг друга, но и в то же самое время, вступают между собой в отношения взаимообусловленности друг с другом и взаимопроникновения друг в друга.
Следовательно, согласно диалектическому подходу, традиция (в том числе, и научная) из самой себя порождает на определенном этапе своего развития свою противоположность - новацию (в том числе, и научную). Это происходит в соответствии с диалектическими закономерностями. Так, в рамках существующей, скажем, научной традиции, накапливаются все новые и новые расходящиеся или несовместимые с ней факты. Эти факты сначала существенно не сказываются на харктере и содержании этой традиции. Однако рано или поздно чисто количественное накопление этих фактов непременно приводит к качественному изменению традиции, к ее преодолению, которое реально осуществляется в виде новации, в виде радикально новой теории. Однако эта новация, полностью победив и закрепившись, сама становится новой традицией и т.д. В роли повивальной бабки этой новации выступает, как обычно, оригинальный, не традиционно мыслящий ученый, независимо от того, пришелец или перебежчик он в данную научную область или изначально работающий в ней. Дело в том, что традиционно мыслящий ученый, т.е. ученый, полностью пребывающий во власти своей научной традиции и преклоняющийся перед ее авторитетом либо не замечает новых, противоречащих эти традиции фактов и явлений, либо же сознательно игнорирует и отметает их. В отличие от него ученый, оригинально, нетрадиционно мыслящий, наоборот, фиксирует свое внимание именно на этих фактах и явлениях и пытается осмысливать их, несмотря на то, что они резко расходятся с существующей научной традицией. Только подобный подход может, как нам представляется, адекватно решить проблему соотношения традиций и новаций в науке, и тем самым, выявить и обозначить реальный, внутренний механизм развития научного знания.
В связи со сказанным приобретает важную значимость вопрос о структуре научной традиции. Этот вопрос ставился еще Т.Куном в своем учении о дисциплинарной матрице, в котором он более конкретно обозначает содержание своего понятия "парадигма". В структуре этой матрицы существуют компоненты (элементы) различных видов или типов, среди которых он особо выделяет следующие четыре:
а) символические обобщения, которые составляют важнейший аспект научной теории или закона;
б) концептуальные модели, которые суть метафизические части парадигм, выражающие собой общепризнанные предписания типа: "теплота представляет собой кинетическую энергию частей, составляющих тело";
в) ценностные нормы и установки, которые признаются научным сообществом одной из главных опор своей деятельности;
г) образцы или примеры решений конкретных проблем и задач или того, что сам Т.Кун называет задачами-головоломками.
Первые два компонента дисциплинарной матрицы полностью выражаются и обозначаются через слово, словесный текст, т.е. через язык. Что же касается третьего и части четвертого элементов указанной матрицы, то они, как правило, вербально не выразимы, т.е. они передаются не опосредованно через слово или с помощью языка, а непосредственно, скажем, от учителя ученику по образцам поведения, умения, наглядных способов решений и т.д.
Следует заметить, что несколько ранее, чем Т.Кун, британский химик и философ науки венгерского происхождения Майкл Полани (1891-1976 гг.) еще в конце 50-х годов нынешнего столетия различал два основных элемента или компонента в структуре передачи научного наследия, т.е. в структуре научной традиции, а именно: явное знание и знание неявное. В своей работе "Личностное знание" М.Полани обосновывает тезис о существовании двух типов знания: явного или артикулярного, выраженного в понятиях и суждениях и неявного, имплицитного, не артикулярного, выраженного не через слово, а через телесные навыки, схемы восприятия и практические умения. По поводу этого неявного знания М.Полани писал, что "в самом сердце науки существуют области практического знания, которые через формулировки передать невозможно".
Именно эти практические знания или умения, передаваемые непосредственными способами, т.е по образцам от учителя к ученику, М.Полани и называет неявным или молчаливым знанием ("tacit knowleg" - в переводе с английского означает "молчаливое знание").
Следовательно, в структуре научного наследия или научной традиции можно выделить, согласно концепции М.Полани, два основных компонента: явное (или вербализованное) знание и неявное (невербализованное) знание. В соответствии с этим некоторые авторы стали различать научные традиции двух типов: традиции вербализованные и традиции невербализованные.
Что же касается новации, то и она представляет собой достаточно сложное явление. В ее структуре можно выделить, на наш взгляд, также два главных элемента: эволюционный и революционный. Эволюционный элемент новации - это суть такое новое научное знание, которое появляется постепенно и непрерывно. Революционный же ее элемент представляет собой новое научное знание, появляющееся внезапно и скачкооразно. Именно поэтому революционный элемент включает в себя ломки старых научных представлений. Оба элемента тесно вплетены, органически соединены между собой. И в этом своем органическом единстве они образуют то, что мы называем научной новацией.
К этому следует добавить, что научная новация и научная традиция составляют диалектическое единство, которое образует собой непосредственное содержание научного знания как процесса, процесса развития науки.
ГЛАВА 7. ИДЕАЛ НАУЧНОСТИ
В науке, на каждом историческом этапе ее развития, мы различаем определенные идеалы, ценностные нормы, целевые установки, которые в своей совокупности и образуют то, что мы обычно называем научным идеалом или идеалом научности. В содержании понятия "идеал научности" можно выделить следующие элементы или компоненты:
во-первых, форму доказательности и обоснованности научного знания. Эта форма в разные исторические эпохи получает конкретное выражение и наполняется особым содержанием;
во-вторых, форму описания, объяснения и предвидения как важнейших функций научного знания. Эта форма также получает свою конкретизацию в той или иной исторической эпохе;
в-третьих, господство тех или иных методов научного исследования. И хотя еще К.Маркс говорил о том, что метод исследования должен соответствовать своему предмету, но, тем не менее, в разные исторические эпохи выдвигаются на первый план те или иные методы;
в-четвертых, ценностные нормы и целевые установки, которые в своей совокупности определяют характер как взаимоотношения ученых между собой внутри самого научного сообщества, так и их взаимоотношения с обществом;
в-пятых, социокультурные условия существования науки, которые выражают собой не только ее социокультурную обусловленность, но и ее влияние на общество и культуру.
Все указанные моменты образуют некое единство, которое и составляет, как уже заметили, содержание, так называемого, идеала научности. На основе сказанного можно заключить, что данное содержание принимает конкретный вид и выражается в конкретных формах на разных этапах развития научного знания. Однако принято сводить все эти формы к двум основным типам идеала научности: классическому и неклассическому или современному. Попытаемся остановиться несколько подробно на каждом из этих типов и охарактеризовать их.
Итак, что такое классический идеал научности и каково его содержание? Следует отметить, прежде всего, что классический идеал научности ориентирован на установление истины. Поэтому все функции научного знания как бы подчиняются этой главной цели научного познания. В свете указанного факта становится понятным и то, почему классический идеал научности отводит исключительно важное место именно доказательности и обоснованности научного знания. Ведь истинное знание, непременно, должно иметь достаточное основание, т.е. твердый экспериментально-логический фундамент. Данное требование классического идеала научности современные исследователи стали именовать "фундаментализмом". Этот "фундаментализм" получил отчетливое выражение, в частности, через принцип достаточного основания, который получает особый статус в обосновании научного знания, начиная с Лейбница.
Фундаменталистская парадигма научности особенно обострила вопрос об источнике или начале знания. И это естественно, ибо без решения данного вопроса нельзя установить достаточно твердый фундамент для обоснования научного знания.
В методологическом отношении классический идеал научности выдвигает на первый план принцип редукционизма. Ведь именно на базе этого принципа данный идеал объявляет эталоном научности то одна, то другая область научного знания. Так, по мнению одних философов (например, Ф.Бэкона) именно естествознание вообще и физика, в частности, являются таким эталоном, тогда как , согласно другим философам (например, Р.Декарта) им становится математика вообще и аналитическая геометрия, в частности. При этом следует заметить, что в зависимости от того, какая именно конкретная сфера нучного знания выдвигается в качестве эталона научности, обычно различаются разные формы классического идеала научности, а именно: математическая, физическая и гуманитарная формы.
В качестве существенного момента классического идеала научности можно выделить еще и автономизацию науки. Ранее мы достаточно подробно остановились на этом процессе. Здесь следует лишь отметить то, что классический идеал научности именно через данный процесс пытался решать проблему взаимообусловленности и вообще взаимодействия науки и общества.
В неклассической или современной парадигме идеала научности фундаментализм и методологический редукционизм классического идеала научности подвергаются критике. Правда, следует сразу же оговориться и заметить, что не все современные направления методологии и философии науки единодушны в этой критике. Так, например, марксистская методология и философия науки не подвергает принципиальному сомнению тезис указанного идеала научности об истинности научного знания. Как раз наоборот она, как мы уже могли убедиться, разбирая некоторые аспекты марксистской теории истины, не просто воспринимает этот тезис, но и развивает его дальше.
Что же касается позитивистской и постпозитивистской традиций в методологии или философии науки, то они подвергают критике не просто указанный тезис, но и фундаментализм классического идеала научности вообще.
Неклассический или современный идеал научности, который находится еще в процессе становления, характеризуется, по мнению некоторых исследователей, такими существенными признаками, как антифундаментализмом, прагматической эффективностью, экстернализмом и плюрализмом.
В господствующих или влиятельных на Западе направлениях в методологии и философии науки тезис об истинности научного знания подвергается принципиальной критике. Так, факт существовавания объективной истины здесь либо вообще отрицается, либо же допускается в качестве конечного стимула развития научного знания при твердом убеждении в том, что истина не постижима и не достижима. В силу этого научное знание никогда не может иметь окончательно, т.е. абсолютно достоверного характера. Оно, в лучшем случае, может иметь относительную и условную достоверность. Иначе говоря, научное знание может иметь лишь вероятностный статус. В соответствии с данным подходом проблема твердого фундамента научного знания естественно отпадает сама по себе.
Таким образом, большинство современных западных методологов и философов науки производят, по сути дела, дефундаментализацию научного знания. При этом они, так или иначе, отрицают возможность свести научности к какому-либо эталону. Такого эталона нет и поэтому указанные специалисты подвергают критике методологического редукционизма классический идеал научности.
Решающим моментом научности в рассматриваемых отношениях некоторые ведущие западные авторы считают эффективность научного знания. Понятие "эффективность" было разработано сначала в праксеологии (греч. prakticos - деятельный. Праксеология - это раздел социологии, изучающий методику и исследования различных видов человеческой деятельности под углом зрения их эффективности).
Под "эффективностью" понимается степень реального осуществления поставленной цели. Следовательно, эффективной признается именно та деятельность, которая максимально реализует свою цель. В таком понимании эффективность и составляет важнейший аспект научности согласно современной парадигме. Современный идеал научности расходится с классическим ее идеалом и в оценке значения и роли социокультурных условий в качестве фактора, влияющего на состояние и развитие науки.
Как мы уже видели, классический идеал научности объявляет и провозглашает полную автономизацию науки. Это означает, что он отрывает, по сути дела, науку от той социокультурной среды, в которой она функционирует и развивается. Иначе выражаясь, указанный идеал научности отличается так называемым интерналистическим подходом, согласно которому процесс функционирования и развития науки происходит по сугубо внутренним причинам и факторам, т.е. в соответствии с присущими ей одной внутренними закономерностями.
Неклассический, современный идеал научности, исходит из противоположной позиции в решении проблемы отношения науки и общества, известной под названием экстернализма. Согласно экстернализму функционирование и развитие научного знания определяется, в том числе, и внешними по отношению к нему социокультурными условиями.
Следовательно, согласно современной парадигме научности, такие моменты, как уровень культурной образованности ученого, его мировоззренческие установки, его морально-этичес<