Современная методология науки представляет собой систему принципов и способов организации построения теоретической и практической деятельности, а также учение об этой системе.

Теоретико-концептуальная конструкция методологии базируется на принятии научного знания как принципиально интерсубъективного и деперсонифицированного. Те методы, которые она изучает и обобщает, рассчитаны на фиксацию данного без примесей субъективных наслоений. Поэтому в современной методологии наиболее сильна абстракция или разграничение от индивидуальных, психологических, коллективистских или исторических и культурных условий. Сфера методологии - достаточно устойчивая среда, в которой арсенал средств, методов, принципов и ориентаций имеется в наличии, готов к применению.

Первоначально методология была представлена в практических формах взаимоотношений людей с объективным миром. В дальнейшем она постепенно, по мере развития умственных способностей интеллекта, переходит в специальный предмет рационального познания и фиксируется как система социально апробированных и отобранных правил и норм познания и действия, которые соотносятся с законами действительности.

Современная система методологии науки разнообразна, как и сама наука. Методология в широком смысле включает в себя:

- методологию эксперимента;

- методологию обработки эмпирических данных;

- методологию построения научных иллюзий и их проверки;

- методологию изложения научных результатов;

- методология стадий исследовательской деятельности.

Кроме того, существует и дифференциация методологии по философским и социально-научным основаниям; классификация методологии по количественно-качественному различению реальности, по формам причинности; по интерпретации научных данных и т.д.

Многоуровневость методологии, как необходимость ее развития, связана с тем, что в настоящее время исследователь, как правило, сталкивается с исключительно сложными познавательными конструкциями и ситуациями. Поэтому в современных научных исследованиях просматривается тенденция усиления методологических изысканий внутри самой науки.

И на этом основании правомерно выделяют внутрифилософскую и собственно профессиональнуюметодологию. С этой точки зрения период обособления методологии и приобретения ею самостоятельного статуса датируют 50-60-ми гг. XX столетия. При этом выделение методологии из проблемного поля философии в самостоятельную сферу объясняется тем, что философия по существу своему обращена к решению экзистенциальных проблем, а профессиональная методология создает условия для развития любой деятельности: научной, инженерной, художественной, методологической и т.д.^[71]

С другой стороны самостоятельный статус методологии можно объяснить еще и тем обстоятельством, что она включает моделирующую мир онтологию, и, вследствие того, на методологию возлагается задача изучить образцы всех видов, типов, форм, способов и стилей мышления. По В.М. Розину, наиболее важными проблемами современной методо­логии являются:

- преодоление натурализма философского и методологического мышления;

- выработка нового понимания и отношения к символическим системам и реалиям;

- антропологический и психологический горизонты научного познания;

- осмысление мира Космоса, Культуры, Реальности, того целого, которое едино для всех людей^[72].

В этом смысле концептуализация современной методологии доказывает, что за ней закреплена функция определения стратегии научного познания. Углубление взаимосвязи современных наук приводит к тому, что методы одних наук широко используются в других, относительно развитых науках, что объективно порождает необходимость методологии и межиндустриального исследования. Уже достаточно тривиальным для современной методологии является суждение, что исследование предмета требует "своих", адекватных его природе методов. Сочетание предмета и метода, их органичность выделяется методологией как одно из самых необходимых условий успеха научного исследования. Если предположить противную ситуацию, когда дисциплины пытаются изучить свой предмет с использованием неадекватных ему методов исследования, то сразу станет понятной правомерность данного методологического постулата. Подмена методов может обречь исследование на провал или облечь его в одежды антинауки, чему особенно способствуют приемы аналогии, редуцирования, связанные с переносом особенностей и характеристик одной предметной сферы на другую, либо принципиальное их упрощение.

Когда научные проблемы не могут быть разрешены старыми методами или изучаемый объект обладает такой природой, в которой старые методы неприменимы, тогда условием решения задачи становится создание новых средств и методов.

В связи с этим в современном познавательном процессе делаются попытки разработать теории, суммирующие типичные методологические достижения планирования эксперимента, многофакторного анализа. Но эти теории базируются в основном на статистических закономерностях и свидетельствуют о концептуализации современной методологии, которая не может удовлетворяться только эмпирическим исследованием.

Вместе с тем важно учитывать, что значительное многообразие методов науки и сама творческая природа научного мышления делают проблематичной возможность построения единой теории научной методологии в строгом смысле слова-теории, которая давала бы полное и систематическое описание всех существующих возможных методов. Поэтому реальным предметом методологического анализа является не создание подобной теории, а исследование общей структуры и типологии существующих методов, а также проблемы взаимосвязи различных методов в научном исследовании.

Один из аспектов этой проблемы образует вопрос о роли философской методологии в научном познании, которая имела, имеет и будет иметь решающее значение в определении судьбы научного исследования во всех науках (естественных, социальных и технических), так как именно философия как всеобщая методология задает основное направление любого исследования, принципы подхода к объекту изучения и является отправной точкой при мировоззренческой оценке полученных результатов.

Как показывает история современного познания адекватными философскими методами, выходящим на уровень методологии всего процесса развития наук, являются диалектика и материализм:

- методологическая роль материализма,без азбучных истин, заключается в том, что он срывает завесу сверхъестественности со сложных явлений природы и общества и человеческого сознания и ориентирует науку на раскрытие естественных,объективных связей, обязывает ученого оставаться на почве надежно установленных фактов;

- методологическая роль научной диалектики в том, что она формирует наиболее общие законы познания и на этой основе формирует содержательное творческое мышление, отражающее диалектику самой действительности, освобождая исследователя от субъективизма в подборе и объяснении фактов, односторонности, вооружая способностью разрешать противоречия как в познании, так и в самой действительности.

Весомым компонентом современного методологического исследования являются средства познания, в которых находит свое материальное воплощение специфика методов отдельных наук (ускорители частиц в микрофизике, различные датчики, фиксирующие работу органов, - в медицине и т.п.). Кажется, понятия "куматоид", "case studies", "абдукция" кажутся чуждыми слуху, воспитанному на звучании привычных методологических языковых конструктов. Вместе с тем именно они указывают на то, что отличительная особенность современного этапа развития методологии заключена во введении принципиально новых понятийных образований, которые часто уходят своим происхождением в сферу конкретных (частных) наук. К таким понятиям можно отнести, например, популярные ныне синергетические понятия «бифуркация», «флуктуация», «диссипация», «аттрактора», а также инновационное понятие «куматоида» (греч. - волна). Означая определенного рода плавающий объект, он отражает системное качество объектов и характеризуется тем, что может появляться, образовываться. И исчезать, распадаться. Он не репрезентирует всех своих элементов одновременно, а как бы представляет их своеобразным "чувственно-сверхчувственным" образом. Скажем, такой системный объект, как русский народ, не может быть представим и локализован в определенном пространственно-временном участке. Невозможно, иными словами, собрать всех представителей русского народа с тем, чтобы объект был целостно представлен. И вместе с тем этот объект не фиктивен, а реален, наблюдаем и изучаем. Он во многом определяет направление всего цивилизационно-исторического процесса в целом.

Другой наиболее простой и легкодоступный пример - студенческая группа. Она представляет собой некий плавающий объект, то исчезающий, то появляющийся, который обнаруживает себя не во всех системах взаимодействий. Так, после окончания учебных занятий группы как целостного объекта уже нет, тогда как в определенных, институционально запрограммированных ситуациях (номер группы, количество студентов, структура, общие характеристики) она как объект обнаруживается и самоидентифицируется. Кроме того, такой куматоид поддерживается и внеинституционально, подпитываемый многообразными импульсами: дружбой, соперничеством и прочими отношениями между членами группы.

Особенность куматоида в том, что он не только безразличен к пространственно-временной локализации, но и не привязан жестко к самому субстрату - материалу, его составляющему. Его качества системные, они зависят от входящих в него элементов, от их присутствия либо отсутствия и в особенности от траектории их развития или поведения. Куматоид нельзя однозначно идентифицировать с одним определенным качеством или же с набором подобных качеств, вещественным образом закрепленных. Вся социальная жизнь сплошь наводнена этакими плавающими объектами - куматоидами. Еще одной характеристикой куматоида следует признать определенную предикативность его функционирования, например: быть народом, быть учителем, быть той или иной социальной группой. От куматоида даже с учетом его динамики ожидается некое воспроизведение наиболее типических характериологических особенностей и образцов поведения.

Другой принципиальной новацией в современной методологии является ведение исследований по типу "case studies" - ситуационных исследований. Последние опираются на методологию междисциплинарных исследований, но предполагают изучение индивидуальных субъектов, локальных групповых мировоззрений и ситуаций. Термин "case studies" отражает наличие прецедента, такого индивидуализированного объекта, который находится под наблюдением и не вписывается в устоявшиеся каноны объяснения. Считается, что сама идея ситуационной методологии восходит к идеографическому методу баденской школы неокантианства. "Нам придется принять во внимание ситуационную детерминацию в качестве неотъемлемого фактора познания, подобно тому, как мы должны будем принять теорию реляционизма и теорию меняющегося базиса мышления, мы должны отвергнуть представление о существовании "сферы истины в себе" как вредную и недоказуемую гипотезу"^[73].

Различают два типа ситуационного исследования: текстуальные и полевые. В обоих типах придается первостепенное значение локальной детерминации. Последняя конкретизируется понятием "внутренней социальности" и понимается как замкнутая система неявных предпосылок знания, складывающихся под влиянием специфических для данной группы и ситуации форм деятельности и общения, как "концептуальный каркас" и социокультурный контекст, определяющий значение и смысл отдельных слов и поступков. Преимущества ситуационных исследований состоят в том, что в них содержание системы знания раскрывается в контексте конечного набора условий, конкретных и особых форм жизненных ситуаций, приоткрывая тем самым завесу над тайнами реального познавательного процесса.

Кроме того современная методология сознает ограниченную универсальность своих традиционных методов. Так, гипотетико-дедуктивный метод подвергается критике на том основании, что начинает с готовых гипотез и проскакивает фазу "заключения к наилучшему объяснению фактов". Последняя названа абдукцией, что означает умозаключение от эмпирических фактов к объясняющей их гипотезе^[74]. Такого рода умозаключения широко используются в быту и на практике. Не замечая того, каждый человек при поиске объяснений обращается к абдукции. Врач по симптомам болезни ищет ее причину, детектив по оставшимся следам преступления ищет преступника. Таким же образом и ученый, пытаясь отыскать наиболее удачное объяснение происходящему, пользуется методом абдукции. И хотя термин не имеет такой популярности и признанности, как индукция и дедукция, значимость отражаемой им процедуры в построении новой и эффективной методологической стратегии весьма существенна.

Принципиальному переосмыслению подвергается и эксперимент, который считается наиболее характерной чертой классической науки, но не может быть применен в языкознании, истории, астрономии (по этическим соображениям в медицине). Часто говорят о мысленном эксперименте как проекте некоторой деятельности, основанной на теоретической концепции. Он предполагает работу с некоторыми идеальными конструктами, а следовательно, он уже не столько приписан к ведомству эмпирического, сколько являет собой средство теоретического уровня движения мысли.

В современную методологию также вводится понятие "нестрогое мышление", которое обнаруживает возможность эвристического использования всех доселе заявивших о себе способов освоения материала. Оно открывает возможность "мозгового штурма", где объект будет подвергнут мыслительному препарированию с целью получения панорамного знания о нем и видения результатов его функционирования.

Поскольку современная научная теория наряду с аксиоматическим базисом и логикой использует и интуицию, то методология реагирует на это признанием роли интуитивного суждения. Тем самым сокращается разрыв между гуманитарными и естественными науками. Достижения же компьютерной революции, в условиях которой ученый во все более возрастающей степени освобождается от рутинных формально-логических операций и передает их машине, позволяет открыть новые возможности для творчества. Благодаря этому происходит расширение поля исследуемых объектов и процессов, нестандартных решений и нетрадиционных подходов.

С учетом всего сказанного, в современном познании выделяется несколько сущностных черт, характеризующих "методологические новации" конца ХХ века:

- это усиление роли междисциплинарного комплекса программ в изучении объектов;

- укрепление парадигмы целостности и интегративности, осознание необходимости глобального всестороннего взгляда на мир;

- широкое внедрение идей и методов синергетики, стихийно-спонтанного структурогенеза;

- выдвижение на передовые позиции нового понятийного и категориального аппарата, отображающего постнеклассическую стадию эволюции научной картины мира, его нестабильность, неопределенность и хаосомность;

- внедрение в научное исследование темпорального фактора и многоальтернативной, ветвящейся графики прогностики;

- изменение содержания категорий "объективность" и "субъективность", сближение методов естественных и социальных наук;

- усиление значения нетрадиционных средств и методов исследования, граничащих со сферой внерационального постижения действительности.

Из перечисленных особенностей научного познания, безусловно, не все могут претендовать на роль индикаторов "методологических новаций", не все свободны от внутренней противоречивости самой формулировки. Однако уже сама фиксация факта "методологической новаторики" весьма значима своей практической потребностью в методологическом обеспечений ученых, практических работников, специалистов-профессионалов всех типов. Все это говорит об уровне методологической культуры общества, предполагающем действовать не путем проб и ошибок, а предпочитают методологическое обеспечение на всех уровнях познания. К способам получения такого результата, хотя это находится в области прогноза, тем не менее, предъявляют требования научной обоснованности. Методологическая культура репрезентируется методологическим сознанием ученого и превращается в фактор его деятельности, органично вплетаясь в познавательный процесс, усиливая его методологическую вооруженность.

Принципиально инновационным оказывается также стремление современной методологии к осознанию постаналитического способа мышления. С одной стороны, оно связано со стремлением к историко-критической реконструкции теории на три сферы анализа: исторического, критического и теоретического. С другой, оно предполагает учет отношений и зависимости теории и политики. Отрадно, что постаналитическое мышление не ограничивается блужданием в лабиринте лингвистического анализа. Его интересы простираются от эстетики до философии истории и политики. Постаналитизм решительно отказывается от ограничений аналитической философии, связанных с ее принципиальной склонностью к формализованным структурам и игнорированием историко-литературных форм образованности "континентальной мысли". Постаналитизм заглядывает за аналитический горизонт видит многообразие современной действительности и тех отношений, которые просятся быть распознанными, став объектом исследования методологической мысли. В этой части видится претензия на синтез на укоренение эпистемологии в социальной онтологии.

Наконец, взгляд на современную методологию будет неполон, если не обратить внимания на существование своего рода "методологических барьеров". Утверждающаяся научная парадигма ниспосылает всем научным сообществам стереотипизированные стандарты и образцы исследования, в чем можно заметить следы методологической экспансии, когда современные ученые переступают "методологические барьеры". Например, в свое время конвенциализм А. Пуанкаре прямо подсказывал рецепт для принятия конвенций - соглашений между учеными. Но тогда главное заключалось не только в том, что надо было просто договориться, ибо этот процесс не так прост и легок, как кажется. Наиболее типичны для ученой среды именно споры, полемика, столкновения противоположных точек зрения и позиций.

Вместе с тем к методологическим барьерам относится объективно существующий механизм методологической инерции, когда переход к новой методологической стратегии оказывается довольно болезненной для исследователя процедурой. Здесь возникает до­полнительная проблема относительно того, может ли ученый сознательно преодолевать предрасположенность к определенному методу познания, насколько инвариантен его стиль и способ мышления при решении познавательных задач. Поэтому приоритетным для переднего края современной методологии является принятие теоретико-вероятност­ного стиля мышления, в контексте которого мышление, не признающее идею случайности и альтернативности, является примитивным.

Исходя из этой посылки, для современной методологии, как и в прежние времена, весьма остра проблема экспликации эмпирического и теоретического. Развитие научного познания показало, что изменения в теоретическом аппарате могут совершаться и без непосредственной стимуляции со стороны эмпирии. Более того, теории могут стимулировать эмпирические исследования, подсказывать им, где искать, что наблюдать и фиксировать. Это в свою очередь показывает, что не всегда эмпирический уровень исследования обладает безусловной первичностью, его первичность и базисность не является необходимым и обязательным признаком развития научного знания.

Поэтому теоретический уровень нельзя свести только к рациональному способу миропостижения, точно так же, как нельзя свести эмпирический уровень только к чувст­венному, потому что на обоих уровнях познания присутствуют и мышление, и чувства. Взаимодействие, единство чувственного и рационального имеет место на обоих уровнях познания с различной мерой преобладания. Описание данных восприятия, фиксация ре­зультатов наблюдения, все то, что относится к эмпирическому уровню, нельзя предста­вить как чисто чувственную деятельность. Оно нуждается в определенном теоретически нагруженном языке, в конкретных категориях, понятиях и принципах. Получение резуль­татов на теоретическом уровне не есть прерогатива сугубо рациональной сферы. Воспри­ятие чертежей, графиков, схем предполагает чувственную деятельность; особо значимыми оказываются процессы воображения. Поэтому подмена категорий теоретическое - мыс­лительное (рациональное), эмпирическое - чувственное (сенситивное) неправомерно.

Привлекающий определенной ясностью в решении проблемы различения методологии гуманитарного и естественнонаучного знания оказывается подход, предложенный Г. X. фон Вригтом. Используя существующие традиции в философии науки - аристотелевскую и галилеевскую, - он предлагает первую связать с телеономией, а вторую - с каузальностью. Причем телеономия и телеономическое создает эффект понимания, каузальность и каузальное - эффект объяснения. Особенно важно то, что телеономическое связывается с гуманитарными науками, а каузальное - с естественными. И в том и в другом случае имеет место номос - закон, но номические (установленные законом) отношения проявляются по-разному. Каузальное объяснение обычно указывает на прошлое: "Это произошло, потому что произошло то", - типическая языковая конструкция таких объяснений. Таким образом, в них предполагается номическая связь между причинным фактором и фактором-следствием. В простейшем случае это отношение достаточной обусловленности.

Телеологические объясненияуказывают на будущее: "Это случилось для того, чтобы произошло то". В отличие от каузального объяснения допущение номической связи включено в телеологическое объяснение более сложным образом, так сказать, косвенно. Например, утверждая, что "он бежит для того, чтобы успеть на поезд", я тем самым указываю, что этот человек считает при данных обстоятельствах необходимым и, может быть, достаточным бежать, если он хочет попасть на станцию до отхода поезда. Его убеждение может оказаться ошибочным. Независимо от этого мое объяснение его действия может быть правильным^[75].

Телеологические рассуждения всегда были связаны с признанием цели - "того, ради чего" (по определению Аристотеля). Следовательно, телеономность методологии гуманитарного знания имеет в виду цель и направленность отражательного процесса, его какую-то финальную конструкцию, а не просто факт регистрации происходящего. Исходя из предложенного подхода, даже если признать, что история не имеет цели, ее отражение с намерением постижения ей эту цель предписывает. Оно постоянно пытается ответить на вопрос "Для чего?" Поэтому можно сделать вывод, что методология гуманитарного познания человекосоразмерна, она строится с расчетом включения в себя целей и смыслов человеческой деятельности. Человек, с его желаниями, стремлениями и "свободной волей", становится необходимым и направляющим компонентом методологии научного познания.

С этой точки зрения, никакая сфера человеческого духа, и философия в том числе, не может вобрать всю совокупность специально-научных знаний о мироздании. Мало того, философия не может быть наукой всех наук, стоять над частными дисциплинами, равно как она не может быть одной из частных наук в ряду прочих. Поэтому многолетний спор философии и науки о том, в чем больше нуждается общество: в философии или науке и какова действительная взаимосвязь, породил множество точек зрения:

Что касается философии и ее соотношения с наукой, следует, в первую очередь, заметить, что место философии в научном познании измеряется не рамками отдельного опыта, а развитием науки в целом. А это определяется, во-вторых, разработкой методологических проблем: анализ понятийно-логического аппарата, способов построения теории, соотношения эмпирического и теоретического уровней познания, т.е. все то, что носит непосредственно философский характер и требует объединения усилий философов и представителей соответствующих наук.

В-третьих, место философии в данном соотношении выявляется на уровне выдвижения и обоснования фундаментальных гипотез, построения теорий, выявления и разрешения внутренних противоречий теории, раскрытия сущности исходных понятий науки, осмысление новых принципиальных факторов и выводов из них, разработки методов исследования.

В-четвертых, особенно важна роль философского анализа в кризисных ситуациях и революциях в науке, отражающих диалектический путь познания, где выход из кризиса достигается путем обращения их к философским основаниям и предпосылкам соответствующей науки (физики, химии, физиологии, генетики, психоанализа и т.д.).

В-пятых, наконец, пренебрежение философии как в прошлом, так и в современных условиях, как правило ведет к грубым ошибкам мировоззренческого и методологического характера, о чем в свое время справедливо отмечал Ф.Энгельс, что философия мстит за себя тем естествоиспытателям, которые покинули ее. А величайшие ученые такие, как Гейзенберг, Планк, де Бройль, Борн, Эйнштейн и Фок всегда подчеркивали громадную роль философского мировоззрения и методологии в научном исследовании.

Для специальных наук характерно, то, что они, как известно, служат отдельным конкретным потребностям общества: технике, экономике, искусству врачевания, искусству обучения, законодательству и др. Они изучают свой специфический срез действительности, свой фрагмент бытия. Частные науки ограничиваются отдельными частями мира. Согласно Гегелю, научное мышление погружено в конечный материал и ограничено рассудочным постижением конечного. Философию же интересует мир в целом. Она не может примириться с частностью, ибо устремлена к целостному постижению универсума. Философия задумывается о мировом целом, о всеохватывающем единстве всего сущего, она ищет ответ на вопрос: «Что есть сущее, поскольку оно есть?» В этом смысле справедливо определение философии как науки «о первоначалах и первопричинах».

Кроме того, частные науки обращены к явлениям и процессам реальности, существующим объективно, независимо ни от человека, ни от человечества. Их не интересует ценностная шкала человеческих смыслов, они безоценочны. Свои выводы наука формулирует в теориях, законах и формулах, вынося за скобки личностное, эмоциональное отношение ученого к изучаемым явлениям и тем социальным последствиям, к которым может привести то или иное открытие. Фигура ученого, строй его мыслей и темперамент, характер исповеданий и жизненных предпочтений также не вызывают особого интереса. Закон тяготения, квадратные уравнения, система элементов Менделеева, законы термодинамики объективны. Их действие реально и не зависит от мнений, настроений и личности ученого.

Мир в глазах философа - не просто статичный пласт реальности, но живое динамичное целое. Это многообразие взаимодействий, в котором переплетены причина и следствие, цикличность и спонтанность, упорядоченность и деструкция, силы добра и зла, гармонии и хаоса. Философствующий разум определяет свое отношение к миру. Поэтому основной вопрос философии и формулируется как вопрос об отношении мышления к бытию.

С другой стороны, представители отдельных наук исходят из определенных представлений, которые принимаются как нечто данное, не требующее обоснования. Ни один из узких специалистов в процессе непосредственной научной деятельности не задается вопросом, как возникла его дисциплина и как она возможна, в чем ее собственная специфика, методы и отличие от других наук. Но если эти проблемы затрагиваются, естествоиспытатель вступает в сферу философских вопросов естествознания, медицины или педагогики, философии права. Философия же в первую очередь стремится выяснить исходные предпосылки всякого знания, в том числе и собственно философского. Она направлена на выявление таких достоверных основ, которые могли бы служить точкой отсчета и критерием для понимания и оценки всего остального (отличия истины от мнения, эмпирии от теории, свободы от произвола, насилия от власти).

Поэтому, предельные, пограничные вопросы, которыми отдельная познавательная область либо начинается, либо заканчивается, - излюбленная тема философских размышлений. Независимо от узости, конкретности области познания той или иной сферы природы и социального познания, любая наука занимает свое достойное место как сфера человеческой деятельности, главнейшей функцией которой является выработка и систематизация объективных знаний о действительности. Она есть одна из форм общественного сознания, направленная на предметное постижение мира, предполагающая получение нового знания.

Цель науки всегда была связана с описанием, объяснением и предсказанием процессов и явлений действительности на основе открываемых ею законов. С этой точки зрения, система наук условно делится на естественные, общественные и технические.

Естествознание– система наук о природе, одна из важнейших областей человеческого знания, теоретическая основа промышленности, сельского хозяйства, техники, медицины; научный фундамент философии, диалектического понимания природы.

Общественные(социальные, гуманитарные) науки – совокупность наук об обществе и человеке, отличающиеся от наук о природе (естествознания) и практическом использовании ее знаков.

Общественные науки представляют собой систему всех областей знания об обществе, законах его возникновения и развития; о его структурах, отдельных элементах этой структуры и различных сторонах общественной жизни; общественном бытии, общественном сознании и взаимодействии; о человеке, его формирование, его деятельности, развитии, положении; о человеческих общностях: классах, нациях, группах и отношениях между ними; о материальной и духовной культуре.

Технические науки в широком понимании (включая сельскохозяйственные и медицинские науки) стоят на стыке между естественными и социальными, в том числе и математика, стоящая на стыке между естествознанием (главным образов физика) и философией (главным образом логикой).

При этом важно иметь ввиду, что в современных условиях на грани естественных математических и технических наук помещается кибернетика, выросшая на основе решения задачи автоматизации производственно-технических процессов и средств массовой коммуникации и информатизации широчайших сторон социальной действительности.

С этой точки зрения информационная инфраструктура, развития и основанная на слиянии ЭВМ, систем связи (в том числе космической) и баз знаний, в новом столетии становится важнейшим фактором в дальнейшем развитии электронной и вычислительной техники, в которой внесли огромный вклад советские и российские ученые.

Именно в этот период (в конце 20 века) наблюдается невиданный масштаб развития науки, когда объем научной деятельности, рост научной информации, открытий, числа научных работников удваивается в среднем примерно каждые 5-10 лет. А в развитии науки, как известно, чередуются нормальные и революционные периоды, так называемые научные революции, которые приводят к изменению ее структуры, принципов познания, категорий, методов и форм организации.

Наконец, при выявлении соотношений философии и науки следует учитывать, что философия основывается на теоретико-рефлексивном и духовно-практическом отношении субъекта к объекту. Она оказывает активное воздействие на социальное бытие посредством формирования новых идеалов, норм и культурных ценностей. К ее основным исторически сложившимся разделам относятся онтология, гносеология, логика, диалектика, этика, эстетика, в том числе и такие разделы, как философская антропология, аксиология, теория культуры, социальная философия, история философии, философия религии, философия методологии, философия науки и пр. При этом, главные тенденции развития философии связаны с осмыслением таких проблем, как мир и место человека в этом мире, судьбы современной цивилизации, единство и многообразие культур, природа человеческого познания, бытие и язык.

Философия стремится найти предельные основания и регулятивы всякого сознательного отношения к действительности. Поэтому философское знание выступает не в виде логически упорядоченной схемы, а принимает вид развернутого обсуждения, детального формулирования всех трудностей анализа, критического сопоставления и оценки возможных путей решения поставленной проблемы. Отсюда, в философии важен не только достигнутый результат, но и путь к этому результату.

Когда И. Ньютон воскликнул: «Физика, бойся метафизики!» (философии), он протестовал против того, что в философии невозможно найти единственный удовлетворяющий опыт на поставленный вопрос. И если наука реализует достаточно строгую форму организации, то философия не может похвастаться подобной однозначностью. Она всякий раз сталкивается с выстраиванием множества вариантов обоснований и опровержений. В ней нет таких истин, которые не вызывали бы возражений.

С другой стороны, в науке по традиции движение происходит на основе накопления полученных результатов. Здесь уместен образ копилки, в которой скапливаются крупицы истинных знаний. Философия, напротив, не может довольствоваться заимствованием полученных результатов. Нельзя удовлетвориться ответом на вопрос о смысле жизни, предложенным средневековыми мыслителями. Каждая эпоха по-своему ставит и решает этот вопрос. Развитие философии не укладывается в рамки смены концепций, теорий и парадигм. Специфика философии проявляется в том, что она применяет особый метод рефлексии. Это как бы челночное движение, предполагающее возвращение к исходным предпосылкам и обогащение новым содержанием.

С этой точки зрения, наука опирается на факты, их экспериментальную проверку. Философия же отстоит от сферы повседневности и уносится в мир сущностей, постигаемых только умом, что недоступно чувственному познанию. Вопросы «Что есть красота, истина, добро, справедливость?» выходят за рамки эмпирических обобщений. Красота не только прекрасный кувшин, цветок, кристалл или самая прекрасная из девушек. Философское понимание красоты ориентировано на постижение этого явления с точки зрения всеобщего. Оно выходит за пределы эмпирической данности, трансцендирует к сущностному определению.

Разъясняя специфику философии, британский логик, философ и социолог Бертран Рассел утверждал, что философия «является чем-то промежуточным между теологией и наукой. Подобно теологии, она состоит в спекуляциях по поводу предметов, относительно которых точное знание оказывалось до сих пор недостижимым; но подобно науке, она взывает скорее к человеческому разуму, чем к авторитету, будь то авторитет традиции или откровения»^[76]. Философия, по его мнению, как бы Ничейная Земля между наукой и теологией, открытая, однако, для атак с обеих сторон. На многие философские вопросы: "Что есть мудрость, добро и красота, в чем смысл жизни?" нельзя найти ответ в научной лаборатории. Не устраивают версии богословов со ссылкой на акт творения и авторитет Священного писания. Такие вопросы, неразрешимые с точки зрения науки и теологии, оказываются уделом философии.

Язык философии существенно отличается как от языка науки с его четкой фиксацией термина и предмета, так и от языка поэтического, в котором реальность лишь образно намечается, а также от языка обыденного, где предметность обозначается в рамках утилитарных потребностей. Философия, предполагая разговор о мире с точки зрения вс