ДРУГОЙ — понятие современной философии

ДРУГОЙ — понятие современной философии, представляющее собой персонально-субъектную арти­куляцию феномена, обозначенного классической тради­цией как "свое иное" (Гегель) и обретающее статус ба­зового в рамках современного этапа развития филосо­фии постмодернизма (см. After-postmodernism), фун­дируя собой стратегическую программу "воскрешения субъекта". Данная программа формируется в поздней (современной) философии постмодернизма на основе своего рода коммуникационного поворота в артикуля­ции философской проблематики. Оформление комму­никационной (современной) версии постмодернист­ской философии осуществляется на базе синтеза идей диалогизма, высказанных в рамках неклассической фи­лософии (экзистенциальный психоанализ, современная философская антропология, философская герменевти­ка, философия католического аджорнаменто и фило­софская концепция языковых игр). — Прежде всего, сюда относятся идеи о так называемом "коммуникатив­ном существовании": "бытие-с" у Хайдеггера, "со-бытие с Д." у Сартра, "бытие-друг-с-другом" у Бинсвангера, "отношение Я — Ты вместо Я — Оно" у Бубера, "преодоление отчаяния благодаря данности Ты" у О.Ф.Больнова, "малый кайрос" как подлинность отно­шения Я с Ты у П.Тиллиха и т.п. Так, например, в рам­ках данной постмодернистской программы чрезвычай­но актуальное звучание обретает тезис Сартра "мне ну­жен другой, чтобы целостно постичь все структуры своего бытия, Для-себя отсылает к Для-другого", — подлинное бытие "Я" возможно лишь как "бытие-с-Пьером" или "бытие-с-Анной", т.е. "бытие, которое в своем бытии содержит бытие другого" (Сартр). Столь же созвучной оказывается для коммуникационной стра­тегии постмодернизма позиция Рикера, полагавшего, что "исходный образец обратимости обнаруживает себя в языке — в контексте интерлокуции. В этом отноше­нии показателен обмен личными местоимениями: когда я говорю другому "ты", он понимает это для себя как "я". Когда же он обращается ко мне во втором лице, я переживаю его для себя как первое. Обратимость затра-

гивает роли как говорящего, так и слушающего, пред­полагая — как в отправителе, так и в реципиенте сооб­щения — способность указать на себя. Но обратимы только сами роли. — Идея незаместимости учитывает личности, которые эти роли играют. И в дискурсивной практике, в отличие от языковой интерлокуции, незаместимость проявляется в фиксированном использовании местоимения "я", его закреплении". Способ бытия есть, по Сартру, "быть увиденным Д.", подобно тому, как ме­ханизм конструирования "Я" основан, по Гадамеру, на "опыте Ты", и главное содержание этого опыта есть "свободное перетекание Я в Ты". — Каждый из комму­никативных партнеров не только "является значащим для другого", но и "обусловлен другим", и именно по­этому, по словам Левинаса, "каждый, кто говорит "Я", адресуется к Другому". В такой системе отсчета воз­можна лишь единственная форма и единственный спо­соб бытия "Я" — это бытие для Д., зеркало которого за­менило собою разбитое зеркало прежнего объективно­го и объектного мира классической культуры. В проти­воположность классической философской традиции, в рамках которой определенность человеческого созна­ния задавалась его интенцией отношения к объекту (и даже в противоположность постмодернистской класси­ке, в рамках которой децентрированная субъективность неизменно была погружена в текстологически артику­лированную среду: как писал Гадамер, "игра речей и ответов доигрывается во внутренней беседе души с са­мой собой"), современная версия постмодернизма оп­ределяет сознание посредством фиксации его интенции на отношение к Д. Фигура Д. становится фундамен­тальной и конститутивной семантической структурой в современных попытках постмодернистской философии реконструировать понятие субъекта. Вектор отношения субъекта к Д., в постмодернистском его видении, — это "метафизическое желание", репрезентированное в грамматическом звательном падеже (Левинас). (В сущности, в данном моменте современная культура вновь воспроизводит в своем философском дискурсе фигуры традиционной восточной натурфилософии: в частности, в постмодернистской концепции Д. могут быть усмотрены аналогии с древнекитайской концепци­ей спонтанности "цзы-жань", предполагающей самооп­ределение сущности посредством резонирования с дру­гими (Другими) сущностями того же рода — "лэй". — Отсюда реминисценции постмодернистской филосо­фии по поводу традиционной восточной философии: программный "антиэллинизм" Деррида, обращение Кристевой к философии Китая, универсальный интерес постмодернизма к дзен-буддизму и т.п.) Результатом коммуникации выступает вновь обретенное философи­ей постмодернизма "Я" — "Я", найденное, по Делезу,

"на дне Д.". Так, по оценке Деррида, "фрагментарный человек" может быть собран только посредством Д. Та­ким образом, несущей организационно-смысловой фи­гурой современной версии постмодернистской филосо­фии становится фигура субъект-субъектных отношений (коммуникации). Центральная проблема постмодер­нистской концепции Д. конституируется как проблема подлинности коммуникации: как отмечает Лакан, "как только... ребенок столкнется с Другим, он немедленно теряет свою былую невинность и начинает защищаться от реальности посредством языка". В данном контексте даже в ситуации предельно коммуникативной, а именно — в ситуации отношения к Богу, "человеку нужна ложь, нужен посредник", ибо "не нужно веры, когда есть знание ложного мифа" (Жирар). В этом отношении подлинность субъект-субъектных отношений, позволя­ющая идентифицировать их как коммуникативные, мо­жет быть зафиксирована по такому критерию, как их неопосредованность. Максимальная степень последней возможна именно в отношении к Богу, ибо "христиан­ский посредник сам себя устраняет" (Жирар), однако Бог не может рассматриваться как Д. в полном смысле этого слова, поскольку, выступая в качестве коммуника­тивного партнера для субъективного Я, Бог, тем не ме­нее, не конституируется в качестве Д.: "Бог — не Дру­гой. Это — Бог" (Р.Гвардини).

М.А. Можейко, Д.В. Майборода