Какой будет диктатура пролетариата (власть, осуществляемая трудящимися) будущего?

Сейчас думаю над тем, как сделать механизм диктатуры пролетариата, чтобы революционные лидеры, вместе с авангардом, автоматически отодвигались в сторонку по мере вовлечения трудящихся в управление государством и всем народным хозяйством.
Показать полностью..
Думаю, нужно сделать эдакий гибрид партии, профсоюзов и трудовых коллективов, объединённых в единый трудовой коллектив. То есть, вместо разрозненных профсоюзов с лидерами во главе, будет единый трудовой союз с органами самоуправления. Все трудящиеся предприятий будут автоматически становиться членами Трудового союза - трудовые коллективы отдельных предприятий и групп предприятий станут подразделениями этого единого Трудсоюза.
Это будет школа коммунизма, школа управления, механизм организации контроля за всем и вся в государстве, механизм выдвижения и разработки инициатив, главных законов государства (включая Конституцию), механизм выдвижения кандидатов в Советы и механизм отстранения от работы любых депутатов и чиновников. Достижения компьютерной техники и современные средства связи будут в помощь при объединении пролетариата - Маркс это предвидел.
Постепенно, по мере их обучения, члены трудовых коллективов будут вовлекаться в управление государством и производством. Постепенно, по мере обучения, всё больше членов Трудсоюза будут становиться членами партийной организации - когда все члены Трудсоюза станут членами партии, партия станет не нужна - ибо Трудсоюз и станет партией, а партия станет Трудсоюзом.

В Верховном Совете и прочих органах государственной власти первых двух созывов будут занимать руководящие должности выдвиженцы коммунистической партии. Трудсоюз и контрольные органы будут вправе смещать с руководящих должностей партийных выдвиженцев в любое время на основании того, если партийные выдвиженцы будут замечены в действиях по присвоению властных полномочий, ведущих к узурпации ими и их соратниками власти и в любых других антиконституционных действиях, или если партийные выдвиженцы будут проявлять признаки обюрокрачивания.
В дальнейшем, члены партии будут выдвигаться в органы государственной власти только подразделениями трудового союза на общих основаниях, а совмещение руководящих должностей и совмещение руководящих должностей с участием в органах власти будет запрещено. Право быть избранными останется только у трудящихся, производящих материальные блага. Законодательно будет установлена минимальная норма ротации при выборах в руководящие органы власти, с тем, чтобы сохранялась некоторая преемственность и наставничество – к примеру, в новом составе руководящих органов власти должно будет оставаться не более 1/3 лиц, участвовавших в прежнем составе.

Законодательно будет прописано устройство партийной вертикали, не допускающее обюрокрачивания - партийные чиновники тоже должны быть сменяемы в любое время по инициативе большинства. Партийное большинство должно состоять только из пролетариата - достаточно вспомнить, что "Лениниский набор" в партию позволил создать численный перевес пролетариата в партии и на долгие годы предотвратил возможность захвата власти изнутри партии меньшевистскими контрреволюционными элементами.

***

К вопросу о профсоюзах.

20.10.2015 - 19:24 Александр Шилов

Похоже, что в ООО "Хлебный экспресс" довольно спаянный трудовой коллектив. Так и воспользуйтесь этим моментом для создания своего собственного профсоюза, на принципиально новой основе - на самоуправлении трудящимися. Не беда, что многие трудящиеся не понимают преимуществ самоуправления профсоюзом. Лиха беда - начало! Начните объединение трудящихся в профсоюз - постепенно, в управление будут втягиваться все члены трудового коллектива, особенно, когда осознают, насколько это более эффективный способ управления профсоюзом, нежели управление сторонним руководством, толком не вникающим (да и не в силах вникнуть) в дела и беды трудового коллектива.

Само-собой разумеется, постепенно Вы сами сможете (и должны) организовать и обучение членов трудового коллектива по вопросам борьбы за свои права и участию в самоуправлении профсоюзом.

Этот, принципиально новый, профсоюз юридически можно называть тем же словом "Профсоюз", чтобы не идти в разрез с действующим законодательством. Но по сути это будет уже совершенно новая организация самозащиты трудящихся. Предлагаю название "Трудовой союз", сокращённо "Трудсоюз".

Если идея найдёт отклик в разных коллективах трудящихся, то постепенно эти трудовые коллективы будут объединяться в единый "Трудсоюз", а каждое отдельный трудовой коллектив станет его подразделением.

Чтобы не отрывать этот комментарий от моих прежних доводов, перенесу пару своих комментариев, со ссылками на исходные комментарии:

"Сейчас (да и в прежние столетия) мы видим, что профсоюзы, якобы, призванные защищать интересы трудящихся, рабочих, фактически таковыми не являются. Вдумайтесь в смысл этих слов: "профессиональный союз". То есть, это должен быть союз трудящихся, объединённых по профессиональному признаку, не более того.

Буржуазные пережитки в сознании каждого из нас навязывают нам же мысль, что у профсоюза обязательно должен быть руководитель (лидер) и целая контора, управляющая профсоюзом согласно мудрым решениям (или прихоти) этого руководителя.

Похоже, что пора избавляться от стереотипов и перестать наступать на одни и те же грабли. Вот у товарища Попова есть интересная мысль, чтобы менять руководителей профсоюза, и не давать им отрываться от трудящихся, но нужно пойти дальше: у профсоюзов не должно быть ни руководителей ни лидеров, только советы профсоюзов (по сути, советы трудовых коллективов и координационные комитеты, которые будут заниматься только организационными вопросами. Ну а чтобы совсем сломать стереотипы, можно назвать организацию Трудовым Союзом (Трудсоюзом). Трудсоюз будет иметь довольно сложную структуру координации и самоуправления. Подробнее скоро представлю в своём труде о "Принципах устройства Общества народной республики".

Оригинал здесь: http://www.krasnoetv.ru/node/26032?withThread=01#comment-121406

"RE: "Профсоюзы сегодня перестали быть школой коммунизма. Они полностью перешли в лагерь буржуазии".

Вот те раз! А что, разве профсоюзы, которые родились в буржуазном обществе, фактически когда-нибудь были школой коммунизма? Профсоюзы как были, так и остались сторонними, для трудящихся, организациями, в лучшем случае, которые только могли слабо защищать права некоторых трудовых коллективов, или группы коллективов. Оторванность профсоюзов от трудовых коллективов общеизвестна - на большее эта форма объединения трудящихся не способна в принципе. По сути, профсоюзы были и остаются теми же самыми вульгарными партиями, зависящими от прихотей лидеров, не более того.

К сожалению, этой ахиллесовой пяты профсоюзов не смог увидеть В.И. Ленин, но трудно винить его в этом - он и так опередил в развитии своё время на века.

Пролетариат на сегодня может объединить, и стать реальной школой коммунизма, лишь принципиально новая форма, объединяющая по принципу принадлежности к общественному труду. Влился человек в трудовой коллектив, и он уже автоматически член Трудового союза, одного единственного на всех трудящихся общества. Каждая отрасль, каждое предприятие будет являться лишь подразделением этого единого трудового коллектива общества. Ну и подразделения Трудового союза можно организовывать ещё и по территориальному признаку, одновременно с отраслевыми признаками. Каждое подразделение Трудового союза (Трудсоюза) будет иметь выборный координационно-организационный (но не руководящий!) орган для согласования действий между подразделениями Трудсоюза, организации обсуждений, голосований, сбора инициатив от трудящихся и вынесения их на обсуждение, продвижения инициатив поддержанных большинством подразделения в другие подразделения Трудсоюза, и для их принятия Трудсоюзом в целом.

В общем, и в каждом подразделении Трудсоюза, будет организовано и обучение самоуправлению трудящихся, и обучение марксистской Политэкономии...

Вот тогда это будет действительно организация, на основе полного самоуправления, реально защищающая интересы трудящихся. Этот же Трудсоюз может стать и основой для организации будущей революционной диктатуры пролетариата - тогда под контролем пролетариата действительно окажется всё и вся в государстве, им созданном. Да и само пролетарское государство должно принципиально отличаться от буржуазного, в том числе и отсутствием лазеек для узурпации власти кем бы то ни было. А все трудящиеся должны стать учредителями этого государства, и его непосредственной и верховной властью".

Оригинал здесь: http://www.krasnoetv.ru/node/26125?withThread=06#comment-121915

***

Ну так, уважаемый Михаил Васильевич и все преподаватели «Красного университета», теперь Вы поведаете всем слушателям «Красного университета» и всем зрителям «Красного ТВ», когда же в СССР все управляли по очереди и успели привыкнуть, чтобы никто не управлял? То бишь, когда в СССР был реальный, а не декларативный(!) социализм или даже коммунизм, при котором ещё и каждому по потребности? Кто-нибудь желает привести конкретные факты? Не старайтесь, таких фактов нет – есть только одни декларации и тактика политической борьбы ради достижения главной цели. Зато есть многочисленные факты, подтверждающие, что в СССР ни одного дня не было ни коммунизма (разве что микроскопический процент коммунизма присутствовал), ни социализма, ни даже диктатуры пролетариата, без которой общество не может вступить даже в первый этап (выражаясь полюбившимся всем выражением «в первую фазу», появившемуся благодаря неправильному переводу на русский язык «Критики Готской программы») длительного(!) переходного периода от капитализма к коммунизму. Напоминаю, что социализм, в научном смысле, это и есть первый этап длительного переходного периода от капитализма к коммунизму. Кстати, именно у профессора Попова М.В. фазы становления коммунистического общества во время длительного переходного периода от капитализма к коммунизму превратились в фазы коммунизма. Но если, следуя Логике профессора Попова, переходный период от капитализма к коммунизму уже коммунизм, тогда зачем Маркс с Энгельсом так тщательно доказывали весь этот «сыр-бор», что «Между капиталистическим и коммунистическим обществом(выделено мной, А. Шилов) лежит период революционного превращения первого во второе. Этому периоду соответствует и политический переходный период, и государство этого периода не может быть ничем иным, кроме как революционной диктатурой пролетариата»? То есть, между капитализмом и коммунизмом, а не во время коммунизма! А зачем тогда уничтожение классов, в том числе пролетариата, в течение переходного периода от капитализма к коммунизму, если согласно профессору Попову диктатура пролетариата и есть коммунизм? А между тем, разница между переходным периодом от капитализма к коммунизму и коммунизмом очевидна: «...нельзя назвать сумерки, сколько бы при этом ни было света, ясным днем...», (И. Дицген, «Религия социал-демократии. Шесть проповедей»). Прошу заметить, что Маркс не употреблял выражений вроде «первая фаза коммунизма», когда писал о переходном периоде к коммунизму, поскольку переходный период от капитализма к коммунизму, лишь период становления коммунистического общества (который можно разделить на этапы). И хоть во время переходного периода от капитализма к коммунизму появляется всё больше коммунистических признаков (как ночь переходит в день и постепенно прибавляется света во время восхода солнца), но это ещё не коммунизм, поскольку во время переходного периода присутствуют и некоторые признаки капитализма, коих не станет вовсе только после заключительного этапа переходного периода. Слово «этап» для обозначения различных периодов становления коммунистического общества во время длительного переходного периода от коммунизма к капитализму подходит намного больше, чем слово «фаза», поскольку фаза чаще предполагает развитие и спад до нуля во время одной фазы – например, в течение одной фазы рост и спад луны. - А в нашем случае происходит поэтапное развитие (целая цепочка становлений) общества, которое не закончится даже при полном установлении коммунизма. Не сомневаюсь, что и у коммунизма будут свои этапы развития, поэтому считаю неприемлемым применять выражение «фазы коммунизма» к переходному периоду от капитализма к коммунизму, который является лишь периодом становления коммунизма.

***

Кстати, в отдельно взятом государстве возможно построить лишь «неполный коммунизм» (по Ленину), который не будет коммунизмом в научном смысле этого слова, поскольку общество вынуждено будет сохранить некоторые государственные механизмы для самозащиты и внешних сношений, а это существенное родимое пятно капитализма, которое может быть причиной реставрации иных родимых пятен капитализма. При этом, уже в первом этапе переходного периода от капитализма к коммунизму необходимо будет создать две денежные системы, одна из которых будет играть роль марксовых квитанций и позволит перейти к продуктообмену, постепенно отменяя товарный обмен, а вторая будет для внешнеэкономической деятельности, и которая попутно будет предотвращать отток продуктов труда заграницу, поскольку иностранные граждане будут покупать у пролетарского государства продукт труда членов общества как товар по мировым ценам. Внешнеэкономическая денежная система также позволит членам коммунистического общества путешествовать по миру, переезжать на жительство в другие страны, и «накапливать» для этого средства на внешнеэкономических счетах. – Хочешь уехать жить заграницу? – пожалуйста, даже заработанные тобой средства бери с собой (за минусом прибавочного труда для общества), но обратно перебежчиков не берём, - создавайте себе условия для лучшей жизни там, куда переехали, если затоскуете (а ведь будут тосковать, вкусив плодов кап. антагонизма!) по коммунистическому обществу. Таким образом получается, что государство до последних дней существования (пока не отомрёт вместе с другими государствами мира) будет эксплуатировать трудящихся, не давая им деклассироваться. – При этом неважно, что пролетариат сам будет управлять обобществлёнными средствами производства посредством государства, - государство всегда (пока не отомрёт) будет выступать как «идеальный совокупный капиталист» (Энгельс). И закон стоимости при «неполном коммунизме» будет продолжать применяться, но лишь к внешней торговле и прочим внешнеэкономическим отношениям.

Ну а благодаря Великой Октябрьской революции, трудам Ленина, Сталина и практике построения социализма в СССР, марксизм обогатился ещё и переходным периодом к переходному периоду (к его первому этапу – социализму), необходимым для создания рабочих из крестьян, и воспитания грамотного пролетариата, способного самостоятельно управлять государством, из неграмотных сельских и городских рабочих при помощи эксплуатации рабочих совокупным капиталистом, коим является государство при ГМК. – См. все, без изъяна(!), работы, черновики и наброски Ленина с 39 по 45 том ПСС Ленина 5 изд., и при этом ни на минуту не забывайте, что термины «социализм» и «коммунизм» Ленин часто употреблял не в научном, а политическом их смысле. – Это делалось Лениным отчасти из-за тактики политической борьбы, отчасти для краткости... – И ни на минуту нельзя забывать, что труды Ленина невозможно понять в отрыве от контекста этих трудов, в отрыве от контекста меняющейся истории, в отрыве от всех причинно-следственных связей, в отрыве от контекста трудов Маркса и Энгельса. Итак, благодаря трудам Ленина (и Сталина, и рабочего класса СССР) и попытке построения социализма в СССР, теперь мы видим, что и диктатура пролетариата должна пройти период становления, который тоже можно условно разделить на этапы.

И ещё о диалектике.

Как Вам такая, материалистическая, диалектика, которую я применил к изучению истории СССР, уважаемые преподаватели «Красного университета»?

Ну а та диалектика, которую Вы, уважаемый Михаил Васильевич, столь безуспешно применяете к истории, есть идеалистическая диалектика Гегеля, а не материалистическая диалектика Маркса, Энгельса, Дицгена, Ленина, Сталина; - Сие есть то самое колебание между материализмом и идеализмом, если хотите, словами Дицгена и Ленина, то это и есть та самая «гнусная партия середины».

Не в силах понять, с помощью идеализированной диалектики Гегеля, материалистической диалектики Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина, Вы продолжаете упрямо талдычить и навязывать слушателям «Красного университета» свои ошибочные выводы об истории СССР!!! Причём, Вы, тем самым, повторяете ошибки коммунистов-большевиков (Ленина в том числе), решивших, что непонимающие марксизм буржуазные профессоры смогут обучить марксизму пролетариат. А получалось на деле так, что профессоры, вроде Преображенского, могли научить студентов лишь тому, что знали сами, - И из «Института красной профессуры» получилась фабрика каутскианства для пополнения рядов троцкистов и прочих контрреволюционных элементов. И никакие стимулы, никакие угрозы расстрелом, никакая борьба с «Бухаринской школой», не заставят каутскианцев понимать марксизм и вести обучение правильно!

В качестве доказательства «необходимости» изучения Логики Гегеля Вы, тов. Попов, любите повторять выражение Ленина, вырванное Вами из контекста всех философских тетрадей Ленина «Нельзя вполне понять „Капитала» Маркса и особенно его I главы, не проштудировав и не поняв всей Логики Гегеля», однако, забывая, что эти тетради не предназначались Лениным для публикации. К тому же, Вы не замечаете в том же конспекте Ленина других фраз Ленина, например, «Маркс применил диалектику Гегеля в ее рациональной форме к политической экономии». Вы «забыли» также, что конспектируя труды Гегеля, равно как и других философов, включая Фейербаха и Дицгена, Ленин тут же тщательно анализировал их, отметал лишнее, подвергал критике или исправлял ошибочное с материалистической точки зрения, это и есть значение фразы Ленина «проштудировать». Мало того, Вы «забыли», что изначально Маркс был не просто гегельянцем, а «...примыкал к кружку «левых гегельянцев» (Бруно Бауэр и др.), которые стремились делать из философии Гегеля атеистические и револю­ционные выводы...» (Ленин, «КАРЛ МАРКС, (КРАТКИЙ БИОГРАФИЧЕСКИЙ ОЧЕРК С ИЗЛОЖЕНИЕМ МАРКСИЗМА)»). Далее Вам неплохо бы «вспомнить»: «...Что касается Фейербаха, который всё же в известном отношении является посредствующим звеном между философией Гегеля и нашей теорией...» «С другой стороны, классическая немецкая философия переживает за границей... что-то вроде возрождения...» «...Ввиду этого мне казалось всё более и более своевременным изложить в сжатой систематической форме наше отношение к гегелевской философии, — как мы из неё исходили и как мы с ней порвали(здесь и далее выделено мной, А. Шилов). Точно так же я считал, что за нами остаётся неоплаченный долг чести: полное признание того влияния, которое в наш период бури и натиска оказал на нас Фейербах в большей мере, чем какой-нибудь другой философ после Гегеля...» «...Но зато в одной старой тетради Маркса я нашёл одиннадцать тезисов о Фейербахе, которые и напечатаны в качестве приложения. Это — наскоро набросанные заметки, подлежавшие дальнейшей разработке и отнюдь не предназначавшиеся для печати. Но они неоценимы как первый документ, содержащий в себе гениальный зародыш нового мировоззрения», (Энгельс, «Людвиг Фейербах и конец немецкой классической философии. Предисловие»).

Далее из труда Энгельса «Людвиг Фейербах и конец немецкой классической философии» мы узнаём, что труд кантианца Гегеля, сколь бы ни был он значителен, значителен лишь для той эпохи, в которой жил Гегель, и которая закончилась вместе с монархией:

«...Место отмирающей действительности занимает новая, жизнеспособная действительность, занимает мирно, если старое достаточно рассудительно, чтобы умереть без сопротивления, — насильственно, если оно противится этой необходимости. Таким образом, это гегелевское положение благодаря самой гегелевской диалектике превращается в свою противоположность: всё действительное в области человеческой истории становится со временем неразумным, оно, следовательно, неразумно уже по самой своей природе, заранее обременено неразумностью; а всё, что есть в человеческих головах разумного, предназначено к тому, чтобы стать действительным, как бы ни противоречило оно существующей кажущейся действительности. По всем правилам гегелевского метода мышления, тезис о разумности всего действительного превращается в другой тезис: достойно гибели всё то, что существует... (В том числе, достойна гибели и философия Гегеля, и гегелевский диалектический метод, в связи с появлением материалистического диалектического метода Маркса и Энгельса! – А. Шилов)

...Но именно в том и состояло истинное значение и революционный характер гегелевской философии (которой, как завершением всего философского движения со времени Канта, мы должны здесь ограничить наше рассмотрение), что она раз и навсегда разделалась со всяким представлением об окончательном характере результатов человеческого мышления и действия. Истина, которую должна познать философия, представлялась Гегелю уже не в виде собрания готовых догматических положений, которые остаётся только зазубрить, раз они открыты; истина теперь заключалась в самом процессе познания, в длительном историческом развитии науки, поднимающейся с низших ступеней знания на всё более высокие, но никогда не достигающей такой точки, от которой она, найдя некоторую так называемую абсолютную истину, уже не могла бы пойти дальше и где ей не оставалось бы ничего больше, как, сложа руки, с изумлением созерцать эту добытую абсолютную истину. И так обстоит дело не только в философском, но и во всяком другом познании, а равно и в области практического действия...

...Однако здесь необходимо заметить следующее: вышеприведённые взгляды не даны Гегелем в такой резкой форме. Это вывод, к которому неизбежно приводит его метод, но этот вывод никогда не был сделан им самим с такой определённостью, и по той простой причине, что Гегель вынужден был строить систему, а философская система, по установившемуся порядку, должна была завершиться абсолютной истиной того или иного рода. И тот же Гегель, который, особенно в своей «Логике» ⁷, подчёркивает, что эта вечная истина есть не что иное, как самлогический (resp. *: исторический) процесс, — тот же самый Гегель видит себя вынужденным положить конец этому процессу, так как надо же было ему на чём-то закончить свою систему. В «Логике» этот конец он снова может сделать началом, потому что там конечная точка, абсолютная идея, — абсолютная лишь постольку, поскольку он абсолютно ничего не способен сказать о ней, — «отчуждает» себя (то есть превращается) в природу, а потом в духе, — то есть в мышлении и в истории, — снова возвращается к самой себе. Но в конце всей философии для подобного возврата к началу оставался только один путь. А именно, нужно было так представить себе конец истории: человечество приходит к познанию как раз этой абсолютной идеи и объявляет, что это познание абсолютной идеи достигнуто в гегелевской философии. Но это значило провозгласить абсолютной истиной всё догматическое содержание системы Гегеля и тем стать в противоречие с его диалектическим методом, разрушающим всё догматическое. Это означало задушить революционную сторону под тяжестью непомерно разросшейся консервативной стороны, — и не только в области философского познания, но и в исторической практике.Человечество, которое в лице Гегеля додумалось до абсолютной идеи, должно было и в практической области оказаться ушедшим вперёд так далеко, что для него уже стало возможным воплощение этой абсолютной идеи в действительность. Абсолютная идея не должна была, значит, предъявлять своим современникам слишком высокие практические политические требования...

...Требовать от философии разрешения всех противоречий, значит требовать, чтобы один философ сделал такое дело, какое в состоянии выполнить только всё человечество в своём поступательном развитии. Раз мы поняли это, — а этим мы больше, чем кому-нибудь, обязаны Гегелю, — то всей философии в старом смысле слова приходит конец. Мы оставляем в покое недостижимую на этом пути и для каждого человека в отдельности «абсолютную истину» и зато устремляемся в погоню за достижимыми для нас относительными истинами по пути положительных наук и обобщения их результатов при помощи диалектического мышления. Гегелем вообще завершается философия, с одной стороны, потому, что его система представляет собойвеличественный итог всего предыдущего развития философии, а с другой — потому, что он сам, хотя и бессознательно, указывает нам путь, ведущий из этого лабиринта систем к действительному положительному познанию мира...

...У всех философов преходящей оказывается как раз «система», и именно потому, что системы возникают из непреходящей потребности человеческого духа: потребности преодолеть все противоречия. Но если бы все противоречия были раз навсегда устранены, то мы пришли бы к так называемой абсолютной истине, — всемирная история была бы закончена и в то же время должна была бы продолжаться, хотя ей уже ничего не оставалось бы делать. Таким образом, тут получается новое, неразрешимое противоречие. Взятое в целом, учение Гегеля оставляло, как мы видели, широкий простор для самых различных практических партийных воззрений. А практическое значение имели в тогдашней теоретической жизни Германии прежде всего две вещи — религия и политика. Человек, придававший главное значение системе Гегеля, мог быть довольно консервативным в каждой из этих областей. Тот же, кто главным считал диалектический метод, мог и в религии и в политике принадлежать к самой крайней оппозиции...»

Не правда ли, весьма интересная характеристика дана Энгельсом всем тем, кто считает диалектический метод Гегеля главным? И самое интересное в том, что этот вывод Энгельса и на сегодня соответствует действительности. – Все, кто продолжает считать главным диалектический метод Гегеля, становятся в той или иной степени оппозиционными к теории Маркса и Энгельса. – Все, кто считает главной систему Гегеля, не могут прийти к правильному пониманию истории, впадая в крайности, идеализм, догматизм, мечутся от материализма к гегельянству и обратно («гнусная партия середины», согласно И. Дицгену и Ленину).

Продолжаем изучение труда Энгельса, и вместе с ним открываем труды Фейербаха, положившие начало концу гегелевской философии в целом, и гегелевской диалектике в частности:

«...Мы не станем подробнее рассматривать эту сторону процесса разложения гегелевской школы. Для нас важнее следующее: практические потребности их борьбы против положительной религии привели многих из самых решительных младогегельянцев к англо-французскому материализму. И тут они вступили в конфликт с системой своей школы. В то время как материализм рассматривает природу как единственно действительное, в гегелевской системе природа является всего лишь «отчуждением» абсолютной идеи, как бы её деградацией; во всяком случае, мышление и его мыслительный продукт, идея, являются здесь первичным, а природа — производным, существующим лишь благодаря тому, что идея снизошла до этого. В этом противоречии и путались на разные лады младогегельянцы.

Тогда появилось сочинение Фейербаха «Сущность христианства». Одним ударом рассеяло оно это противоречие, снова и без обиняков провозгласив торжество материализма. Природа существует независимо от какой бы то ни было философии. Она есть та основа, на которой выросли мы, люди, сами продукты природы. Вне природы и человека нет ничего, и высшие существа, созданные нашей религиозной фантазией, это — лишь фантастические отражения нашей собственной сущности. Заклятие было снято; «система» была взорвана и отброшена в сторону, противоречие разрешено простым обнаружением того обстоятельства, что оно существует только в воображении. — Надо было пережить освободительное действие этой книги, чтобы составить себе представление об этом. Воодушевление было всеобщим: все мы стали сразу фейербахианцами...

...Во-вторых, Фейербах был совершенно прав, когда говорил, что исключительно естественнонаучный материализм «составляет основу здания человеческого знания, но ещё не самое здание». Ибо мы живём не только в природе, но и в человеческом обществе, которое не в меньшей мере, чем природа, имеет свою историю развития и свою науку. Задача, следовательно, состояла в том, чтобы согласовать науку об обществе, то есть всю совокупность так называемых исторических и философских наук, с материалистическим основанием и перестроить её соответственно этому основанию. Но Фейербаху не суждено было сделать это...

...И никто не критиковал более резко бессильный кантовский «категорический императив» (бессильный потому, что требует невозможного, следовательно, никогда не приходит ни к чему действительному), никто не осмеивал более жестоко насаждённую Шиллером филистерскую наклонность помечтать о неосуществимых идеалах (см., например, «Феноменологию» 17), — чем это делал законченный идеалист Гегель...

...Но шаг, которого не сделал Фейербах, всё-таки надо было сделать. Надо было заменить культ абстрактного человека, это ядро новой религии Фейербаха, наукой о действительных людях и их историческом развитии. Это дальнейшее развитие фейербаховской точки зрения, выходящее за пределы философии Фейербаха, начато было в 1845 г. Марксом в книге «Святое семейство», (Ф. Энгельс, «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии» с приложением: К. Маркс. «Тезисы о Фейербахе»).

Итак, из труда Энгельса, и с учётом трудов и высказываний Маркса, И. Дицгена и Ленина, становится совершенно ясно, что Маркс и Энгельс были лишь учениками Гегеля, но не его последователями. «...Я поэтому открыто объявил себя учеником этого великого мыслителя и в главе о теории стоимости местами даже кокетничал характерной для Гегеля манерой выражения...», (К, Маркс, «Послесловие ко второму изданию» «Капитала»). А сам Гегель был учеником Канта (кантианцем) и во многом остался верен идеализму (поповщине), что в значительной степени и повлияло на его диалектику. В большей же степени на Маркса и Энгельса оказал влияние другой их учитель, Фейербах, революционные труды которого совершили переворот в сознании Маркса и Энгельса. Но Фейербах, в силу влияния пережитков в сознании, не смог довести до логического завершения материалистические изыскания, - за него это сделали Маркс и Энгельс, создав совершенно новую науку, новый метод познания, материалистическую диалектику, в корне отличную от любой философской диалектики и диалектики Гегеля в частности. Изучив труды Фейербаха, Маркс и Энгельс вернулись к диалектике Гегеля с тем, чтобы уже проанализировав её с материалистической точки зрения взять из неё самое рациональное и истолковать взятое у Гегеля материалистически (перевернуть с головы на ноги). Что конкретно было ими взято у Гегеля, как это рациональное было истолковано Марксом и Энгельсом, можно отчасти найти в трудах Ленина и И. Дицгена, но в большей степени в трудах самих Маркса и Энгельса. Об этом и писал Ленин, в том числе делая пометки для себя в своих философских тетрадях и в работах, предназначенных им для публикации, об этом писали и сами Маркс с Энгельсом. С каким-то непостижимым упорством многие профессоры продолжают не замечать абсолютно всё, что писали об этом Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин, но цепляясь за единственную «спасительную» «соломинку» в философских тетрадях Ленина: «Нельзя вполне понять „Капитала» Маркса и особенно его I главы, не проштудировав и не поняв всей Логики Гегеля». Разумеется, не проштудировав и поняв Логики Гегеля невозможно понять, что же Маркс и Энгельс нашли в ней рационального, а затем ещё и перевернули с ног на голову, истолковав материалистически для того, чтобы это стало материалистической диалектикой. Но нельзя придавать главное значение «системе Гегеля», гегелевскому диалектическому методу, поскольку и Маркс, и Энгельс, и Ленин в один голос говорят о противоположности метода Маркса и Энгельса методу Гегеля:

«...Спрашивается, упоми­нается ли тут хоть бы словом о триадах, трихотомиях, непререкаемости диалектическо­го процесса и т. П. чепухе, против которой так рыцарски воюет г. Михайловский? И Маркс вслед за этим описанием пря­мо говорит, что его метод — «прямо противоположен» методу Гегеля. По Гегелю, раз­витие идеи, по диалектическим законам триады, определяет собой развитие действи­тельности. Только в этом случае, разумеется, и можно толковать о значении триад, о непререкаемости диалектического процесса. По-моему — наоборот — говорит Маркс: «идеальное есть только отражение материального». И все дело сводится таким образом к «позитивному пониманию настоящего и его необходимого развития»: для триад не остается и другого места, как роль крышки и шелухи («я кокетничал гегелевским язы­ком», — говорит Маркс в этом же послесловии), которой способны интересоваться од­ни филистеры...», (Ленин, ПСС, т.1, с. 168).

Это ранние труды Ленина – предвижу я доводы оппонентов. Ну если ранние труды Ленина и поздние труды Энгельса Вас не устраивают, тогда извольте прочесть поздние труды Маркса:

«...Мистификация, которую претерпела диалектика в руках Гегеля, отнюдь не помешала тому, что именно Гегель первый дал всеобъемлющее и сознательное изображение ее всеобщих форм движения. У Гегеля диалектика стоит на голове. Надо ее поставить на ноги, чтобы вскрыть под мистической оболочкой рациональное зерно.

В своей мистифицированной форме диалектика стала немецкой модой (а ещё и постсоветской модой! – А. Шилов), так как казалось, будто она прославляет существующее положение вещей. В своем рациональном виде диалектика внушает буржуазии и ее доктринерам-идеологам лишь злобу и ужас, так как в позитивное понимание существующего она включает в то же время понимание его отрицания, его необходимой гибели, каждую осуществленную форму она рассматривает в движении, следовательно также и с ее преходящей стороны, она ни перед чем не преклоняется и по самому существу своему критична и революционна...», (Карл Маркс, «Послесловие ко второму изданию «Капитала»).

«...Что­бы выдержать эту борьбу и провести ее до конца с полным успехом, естественник дол­жен быть современным материалистом, сознательным сторонником того материализма,который представлен Марксом, то есть должен быть диалектическим материалистом. Чтобы достигнуть этой цели, сотрудники журнала «Под Знаменем Марксизма» должны организовать систематическое изучение диалектики Гегеля с материалистической точ­ки зрения, т. е. той диалектики, которую Маркс практически применял и в своем «Ка­питале» и в своих исторических и политических работах и применял с таким успехом, что теперь каждый день пробуждения новых классов к жизни и к борьбе на Востоке (Япония, Индия, Китай), — т. е. тех сотен миллионов человечества, которые составля­ют большую часть населения земли и которые своей исторической бездеятельностью и своим историческим сном обусловливали до сих пор застой и гниение во многих пере­довых государствах Европы, — каждый день пробуждения к жизни новых народов и новых классов все больше и больше подтверждает марксизм. Конечно, работа такого изучения, такого истолкования и такой пропаганды гегелевской диалектики чрезвычай­но трудна, и, несомненно, первые опыты в этом отношении будут связаны с ош