Заключительный очерк о сомнамбулизме, экстазе и втором зрении
455. Феномены естественного сомнамбулизма производятся самопроизвольно и независимо от всякой внешней причины; но у некоторых лиц, одарённых особой организацией, они могут быть вызваны искусственно действием магнетического агента.
Состояние, именуемое магнетическим сомнамбулизмом, отличается от естественного сомнамбулизма тем только, что оно вызвано искусственно; тогда как другое – самопроизвольно.
Естественный сомнамбулизм есть факт общеизвестный, подвергать который сомнению никому не вздумается, несмотря на всю необычность представляемых им явлений. Что же тогда может быть чрезвычайного или иррационального в сомнамбулизме магнетическом от того только, что он вызван искусственно, если это же происходит и со множеством иных вещей? Шарлатаны, говорят нам, пользовались им и злоупотребляли – вот вам и ещё один довод в пользу того, чтобы не оставлять его в их руках. Если же им завладеет наука, шарлатанство от этого будет иметь меньше влияния на массы; а пока, так как сомнамбулизм естественный или искусственный есть факт и против факта возражать не представляется возможным, то он утверждается даже вопреки сопротивлению некоторых, и это происходит и внутри самой науки, куда он проникает через множество дверей, вместо того, чтобы вступить туда через ворота; когда он целиком и полностью войдёт в пределы науки, то волей‑неволей придётся предоставить ему права гражданства.
Для Спиритизма сомнамбулизм – не просто физиологический факт, но луч света, обращённый в сторону психологии; именно здесь можно изучать душу, потому что она является открыто; при этом одно из явлений, её характеризующих, это ясновидение, не зависящее от органов обычного зрения. Те, кто оспаривают сам факт, основываются на том, что сомнамбула не всегда видит, в том числе и по воле экспериментатора, с такой ясностью, как видит она глазами. Но нужно ли удивляться тому, что если средства различны, то и последствия могут быть самыми разными? Разумно ли требовать тождественных следствий, когда орудия для их получения разнятся между собой? У души есть свои свойства, так же как у глаза – свои; нужно судить о них по ним самим, а не по аналогии.
Причина ясновидения магнетической сомнамбулы и естественной сомнамбулы совершенно тождественна: это есть свойство души, способность, присущая всем частям помещающегося в нас бестелесного существа и имеющая пределом лишь то, что является пределом самой души. Существо это видит повсюду, куда только душа его в состоянии перенестись, каково бы ни было при этом расстояние.
При видении на расстоянии сомнамбула видит вещи не из той точки пространства, где помещается её тело, а как бы с телескопическим эффектом. Она видит их наличествующими и как бы находится в том месте, что и оне, потому что её душа действительно там; поэтому‑то её тело как бы омертвевает и представляется лишённым восприимчивости до того мига, пока не вернётся душа и вновь не вступит во владение им. Это частичное отделение души от тела есть состояние неестественное, могущее длиться более или менее долго, но не до неопределённости; это также причина усталости, испытываемой телом после некоторого времени, особенно когда душа отдаётся активной работе.
Зрение души или духа не ограничено и не помещено в каком‑то конкретном органе, именно это и объясняет то обстоятельство, почему сомнамбулы не могут указать, в каком именно специальном органе оно помещается; оне видят, потому что оне видят, не зная ни как, ни почему. Если сомнамбулы обращаются к своему телу, то источник их зрения представляется им помещённым в тех центрах, в которых жизненная активность наиболее велика, главным образом в мозгу, в подложечной области или в органе, коий для них есть самая цепкая точка связи между духом и телом.
Сила сомнамбулического ясновидения имеет свои пределы. Дух, даже совершенно свободный, ограничен в своих способностях и в знаниях согласно степени совершенства, которой он достиг; и он ограничен ещё более, когда связан с материей, влияние каковой он на себе испытывает. Такова причина, из‑за которой ясновидение сомнамбул не универсально и не безупречно. И тем меньше можно рассчитывать на его безупречность, что ясновидение это отвращают от цели, которою в связи с ним задалась природа, и что его превращают в объект любопытства и экспериментирования.
В состоянии высвобождения, в котором находится дух сомнамбулы, он легче вступает в общение с другими воплощёнными или невоплощёнными духами; это общение устанавливается посредством соприкосновения флюидов, составляющих перисприты и служащих для передачи мысли так же, как электрический кабель. Сомнамбула, стало быть, не нуждается в том, чтобы мысль была облечена в слово: она чувствует её и угадывает; именно это делает её в высшей степени чувствительной и доступной влияниям нравственной атмосферы, в каковую она оказывается помещённой. В этом также причина того, что присутствие большого количества зрителей, и особенно любопытных, настроенных более или менее недоброжелательно, существенно вредит проявлению этих способностей, коие, так сказать, замыкаются на самих себе и раскрываются со всею свободой лишь в узком кругу симпатизирующих людей. Присутствие лиц недоброжелательных и антипатичных оказывает на сомнамбулу такое же действие, какое прикосновение руки производит на мимозу.
Сомнамбула видит одновременно как свой дух, так и своё тело; это, так сказать, два существа, представляющих для неё двойственность духовного и физического существования и всё же перепутывающихся друг с другом из‑за множества объединяющих их связей. Сомнамбула не всегда сознаёт такое положение дел, и эта двойственность нередко приводит к тому, что сомнамбула говорит о себе, как если бы она говорила о ком‑то третьем; от того это бывает, что либо физическое существо говорит духовному, либо же существо духовное говорит физическому.
С каждым новым физическим существованием у духа происходит прирост знаний и опыта. Он частично забывает приобретённое в пору его воплощения в материи слишком грубой, но вспоминает всё это, будучи духом. Именно поэтому некоторые сомнамбулы обнаруживают знания, превосходящие степень их образованности и даже явные их интеллектуальные способности. Умственные способности, общий уровень культуры сомнамбулы в состоянии бдения не имеют значения, в состоянии транса она может показать любые знания. В зависимости от обстоятельств и намеченной цели сомнамбула может почерпнуть эти знании в своём собственном опыте, в ясном видении вещей наличествующих или в советах, которые она получает от других духов; но так как её собственный дух развит в большей или меньшей мере, то и то, что она говорит, оказывается справедливым лишь в большей или меньшей степени.
В феноменах сомнамбулизма, как естественного, так и искусственного, Провидение являет неопровержимое доказательство существования и самостоятельности души и позволяет нам присутствовать на величественном зрелище её высвобождения; в них же она раскрывает перед нами книгу нашей судьбы. Когда сомнамбула описывает то, что происходит на расстоянии, очевидно то, что она действительно видит это, и видит не физическими глазами; она видит и самоё себя и ощущает собственное перемещение в пространстве: стало быть, при всём этом присутствует нечто от неё самой, и это нечто, не будучи её телом, не может быть не чем иным, как её душой или духом. В то время как человек вязнет в изощрённых софизмах абстрактной и невразумительной метафизики, чтобы найти причины нашего нравственного существования, Бог ежедневно ставит перед его глазами, влагает ему в руки самые простые и самые явные средства для изучения экспериментальной психологии.
Экстаз – это такое состояние, в котором независимость души и тела проявляется наиболее ощутимым образом и делается в некотором роде осязаемой.
В сновидениях и сомнамбулизме душа блуждает в мирах земных; но в экстазе она проникает в некий неведомый мир, в мир эфирных духов, с коими она вступает в общение, не переходя, однако, определённых пределов, которых она не смогла бы переступить, не разорвав полностью связей, соединяющих её с телом. Её окружает яркое, совершенно необычное сияние, неведомые на земле гармонии чаруют её, невыразимое блаженство наполняет собою всё её существо: она до срока вкушает небесной благодати, и можно сказать, что она ставит ногу на порог вечности.
В состоянии экстаза тело для души почти совершенно исчезает; в нём сохраняется лишь органическая жизнь, и весьма ощутимо, что душа удерживается при нём лишь одною‑единственною нитью, которую ещё одно, уже последнее, усилие могло бы перервать безвозвратно.
В этом состоянии все земные мысли исчезают, чтобы расчистить место просветлённому чувствованию, каковое является самой сутью нашего нематерьяльного существа. Находясь во власти этого возвышенного созерцания, экстатик рассматривает жизнь просто как короткую остановку; для него здешние блага и невзгоды, здешние грубые радости и страдания не более как незначительные события странствия, окончание коего он рад наконец увидеть.
Всё сказанное о сомнамбулах относится и к экстатикам: их ясновидение может быть более или менее совершенным, и их дух, в зависимости от степени своего возвышения, также в большей или меньшей степени способен к познанию и постижению. Иногда у них больше восторженности, нежели истинного ясновидения, или, лучше сказать, их восторженность вредит их ясновидению; поэтому откровения их зачастую являют собой смесь истин и заблуждений, вещей возвышенных и нелепых или даже просто смешных. Эта восторженность, если её не могут обуздать, всегда есть причина слабости, и низшие духи нередко пользуются ею для того, чтобы подчинить экстатика себе, и ради этого они наделяют себя в его глазах видимостью, которая поддерживает его в свойственных ему идеях и предрассудках.47 Такова таящаяся здесь опасность, хотя и не всем она грозит; наше же дело судить холодно и взвешивать откровения их на весах разума.
Высвобождение души иногда проявляется в состоянии бдения и производит явление, известное под названием «второго зрения», каковое сообщает тем, кто одарён им, способность видеть, слышать и чувствовать за пределами наших органов восприятия. Они воспринимают отсутствующие вещи всюду, куда только душа простирает своё действие; они видят всё это, так сказать, сквозь обычное зрение, как некий мираж, налагающийся на физические зрительные образы.
В миг, когда происходит феномен второго зрения, физическое состояние субъекта ощутимо меняется; наступает своего рода остекленение взгляда; глаза смотрят, но не видят; на всём лице отражается некоторая восторженность. Установлено, что органы зрения в этом явлении не играют никакой роли, поскольку видение сохраняется и при закрытых глазах.
Способность эта тем, кто наделён ею, представляется такой же естественной, как и способность обычного зрения; для них она просто свойство их существа, и в свойстве этом они не усматривают ничего исключительного. За этим мимолётным ясновидением обыкновенно наступает забвение, воспоминание становится всё более смутным, пока наконец не исчезнет подобно воспоминанию о сне.
Сила второго зрения колеблется от самых неясных впечатлений до ясного и отчётливого видения присутствующих или отсутствующих предметов. В рудиментарном состоянии оно наделяет некоторых людей чувством такта, проницательностью, уверенностью в своих действиях, каковую можно назвать «справедливостью нравственного взгляда». Более развитое, оно пробуждает предчувствия; ещё более развитое показывает совершившиеся события или события, что должны вот‑вот совершиться.
Естественный и искусственный сомнамбулизм, экстаз и второе зрение суть не что иное, как разновидности или видоизменения одной и той же причины; явления эти, равно как и сновидения, находятся в порядке вещей, и поэтому они существовали во все времена; история показывает нам, что они были известны и даже использовались ещё в самой далёкой древности, и в этом находится объяснение великого множества фактов, которые впоследствии сила предрассудка заставила рассматривать как сверхъестественные.
Глава Девятая