Знание как часть смысла языковых выражений

Говоря о знании, философия концентрировала свое внимание на предложениях и системах предложений, и хотя философы науки порой говорили об изменении значения научных терминов, никто, кажется, не обратил внимания на то, что знание воплощается не только в предложениях, но также и в научных терминах. Однако совершенно очевидно, что знание представлено и в научных понятиях — в понятиях, скажем, электрического заряда, теплопроводности, химического элемента, биологического вида, в единицах измерений и т.п. Изучая какую‑то научную дисциплину, студент усваивает знания, воплощенные в ее специальной терминологии. Это кажется достаточно очевидным, но нужно показать, каким образом формируется содержание, смысл наших языковых выражений, в частности научных терминов.

В самом общем виде можно сказать, что после того, как некоторое предложение признано истинным, выражаемое им знание конденсируется, «оседает» в смысле входящих в него слов. Возьмем, к примеру, слово «треугольник». Первоначально его смысл исчерпывается лишь одной характеристикой, позволяющей нам выделять треугольники из всей совокупности геометрических фигур: треугольник — это плоская геометрическая фигура, ограниченная тремя сторонами. Здесь действительно функция смысла сводится только к указанию с помощью всего лишь одной черты на обозначаемые этим словом объекты. Но вот однажды кто‑то доказал теорему о том, что сумма внутренних углов треугольника равна двум прямым. Смысл слова «треугольник» стал включать в себя это свойство треугольников. Затем постепенно стало обнаруживаться, что в треугольнике против большего угла лежит большая сторона, что биссектрисы углов треугольника пересекаются в одной точке, что медианы также пересекаются в одной точке и т.д. Все эти постепенно открываемые свойства треугольников конденсируются в смысле слова «треугольник». И теперь, когда мы к какому‑то предмету относим слово «треугольник», мы не просто обозначаем этот предмет неким именем, а приписываем ему все те свойства, которые заключены в смысле данного слова. Имея дело с расчетами, в которых присутствуют треугольники, мы все время помним об этих свойствах и учитываем их. Назвать предмет «треугольником» — значит не просто дать ему имя, а сказать, что мы уже очень много знаем об этом предмете.

Рассматривая семантику Фреге, мы отметили некоторую неясность: зависит смысл слова от обозначаемого предмета или нет? Теперь можно сказать, что между смыслом слова и предметом существует взаимная зависимость. Первоначально мы посредством указания или какой‑то внешней особенности выделяем некоторый предмет и даем ему имя, затем в процессе изучения этого предмета или в результате его практического использования открываем какие‑то его свойства. Знание об этих свойствах включается в смысл первоначального имени, и теперь, называя этим именем соответствующие объекты, мы гораздо точнее выделяем класс этих объектов и уже что‑то о них знаем. Теперь можно включать эти объекты в новые виды деятельности или в новые исследовательские процедуры, опираясь на имеющееся знание. Таким образом, исследование объекта обогащает смысл его обозначения, а обогащенный смысл позволяет двигаться дальше в познании его новых сторон и свойств.

Пусть перед нами россыпь драгоценных, полудрагоценных и вовсе не драгоценных камней. Мы замечаем среди них особенно яркие камешки и называем их «алмазами». Первоначально это слово выступает просто как ярлык, как бессодержательная метка, которую мы присваиваем некоторым камешкам. Единственная особенность, на которую мы ориентируемся, выделяя алмазы из лежащей перед нами россыпи,— это бросающийся в глаза блеск. Осознание этой способности ярко блестеть и является тем смыслом, который мы вкладываем в слово «алмаз» и которая — приблизительно и неточно — позволяет нам задать «денотат» этого слова. Затем мы узнаем, что по твердости алмаз превосходит все другие минералы. Это знание включается в смысл слова «алмаз». Называя какой‑то минерал алмазом, мы уже подразумеваем не просто блестящий камешек, а самый твердый из всех камешков, лежащих перед нами. В дальнейшем, изучая и используя алмазы и другие минералы, мы узнаем, что это кристаллическая модификация углерода, что это полупроводник электричества, что алмазы находят в кимберлитовых трубках, их можно использовать в качестве абразивного материала и т.д. Все это знание концентрируется в смысле слова «алмаз».

Точно так же обстоит дело и в науке. В 1600 г. вышла в свет книга врача английской королевы Елизаветы У. Гильберта «О магните, магнитных телах и о большом магните — Земле. Новая физиология, доказанная множеством аргументов и опытов». В этой книге он назвал «электрическими» все тела, способные после натирания притягивать легкие предметы. До него было известно, что подобным свойством обладает янтарь, который в греческом языке называется «электрон». Так в науке появился новый термин, который первоначально имел весьма бедный смысл: «электрический» значит «подобный янтарю». Едва ли стоит здесь пересказывать историю того, как был открыт электрический заряд, электрический ток, как была обнаружена взаимосвязь электричества и магнетизма и т.д. Сейчас термин «электричество» насыщен столь обширным смыслом, что для его усвоения требуется не один год учебы в университете.

В 1900 г. М. Планк, рассматривая излучение абсолютно черного тела, вводит термин (величину) «квант действия» с целью получения формулы распределения энергии в спектре теплового излучения. Первоначально разделение энергии на дискретные элементы служило лишь своеобразным приемом расчета. Понятие «квант действия» не имело еще никакого физического содержания, поэтому физики не обратили никакого внимания на это новое понятие. Затем в ходе исследований фотоэлектрического эффекта А. Эйнштейн в 1905 г. вводит понятие «квантов света» и связывает это понятие с формулой излучения Планка. Но еще и на первом Сольвеевском конгрессе (1911), посвященном теории излучения и квантам, физический смысл постоянной Планка оставался совершенно неясным. И лишь последующее развитие квантовой механики постепенно наполнило понятие «квант энергии» важным смыслом[58]. Считается, что понятие химического элемента ввел Роберт Бойль в 1661 г. Действительно, он дал первое определение этого понятия: «Я теперь подразумеваю под элементами... некоторые первоначальные и простые или совершенно несмешанные тела, которые, не будучи образованы из каких‑либо других тел или друг из друга, являются ингредиентами, из которых непосредственно составляются все так называемые смешанные тела и на которые эти тела в конечном счете распадаются»^[59]. Однако сам он в существование химических элементов не верил и полагал, что все тела состоят из однородных атомов. Это определение он ввел с целью критики химических представлений своего времени. Однако с дальнейшим развитием химии было доказано существование химических элементов и это понятие обрело богатый смысл с развитием наших знаний о химических элементах.

В сущности вся история науки показывает, что с ростом научных знаний в тех или иных областях растет, углубляется, уточняется смысл научных терминов. Это кажется настолько очевидным, что не нуждается в дальнейших примерах и иллюстрациях. Это даже тривиально. Гораздо интереснее и сложнее другой вопрос: как происходит обогащение смысла научных терминов и слов повседневного языка? Как «оседает» в них полученное знание?