YI.5. Смысл человеческого бытия.
Свобода и ответственность.
Проблема смысла человеческого бытия, человеческой жизни одна из самых сложных и неоднозначно решаемых. Речь идет прежде всего о личностной характеристике отношения к жизни, об осознании целей и задач человеческого существования, о соотнесении индивидом своей позиции с выработанной в обществе системой ценностей, о степени включения (или невключения ) себя в социальную жизнь. При рассмотрении всех этих вопросов наряду с позицией, признающей тот или иной вариант смысла человеческого бытия, можно выделить и позицию, отрицающую его существование вообще.
Такого рода негативная позиция проявилась еще в ветхозаветной библейской книге «Екклезиаст», автором которой считается царь Соломон. Эта позиция выражена в знаменитом изречении из этой книги: «Все суета!», призванном подчеркнуть бессмысленность человеческого бытия.
В современной философии отпечаток этой позиции во многом присущ экзистенциализму. Так, крупнейший представитель французского экзистенциализма Альбер Камю, с одной стороны, убежден, что мир хаотичен и абсурден и столь же абсурдна вера в смысл жизни. Для него любой человек подобен помещенному в телефонную будку, наблюдая за которым мы приходим к мнению об абсурдности его существования. Камю пишет: «Когда человек разговаривает по телефону в стеклянной будке, мы не слышим его, но наблюдаем бессмысленную мимику. Отсюда вопрос: зачем он живет? Неприятие бесчеловечности самого человека, бездна, откуда мы смотрим на самих себя, «тошнота», по словам одного современного автора, - все это тоже абсурд».[285]
Однако, с другой стороны, Камю все же находит смысл бытия в бунте против абсурда. Именно такой бунт способен, по его мнению, придать осмысленность действиям человека.
Этот поворот Камю к признанию, хотя и с оговорками, возможного смысла в действиях человека дополняется большим числом публикаций в западной философской литературе, в которых безоговорочно провозглашается абсурдность, и поэтому, бессмысленность любой человеческой деятельности в виду отсутствия у нее какой-либо объективной направленности. Такая точка зрения получила в XX столетии немалое распространение.
Особое место рассматриваемая проблема занимает в религиозных воззрениях.
Религиозное понимание смысла человеческого бытия связано не с эмпирической внешней жизнью мира, а с областью внутренней, духовной жизни человека. Именно преодоление мирской бессмыслицы делает бытие верующего человека осмысленным в его стремлении использовать дарованную Господом возможность сохранить бессмертную душу и достичь вечной жизни как абсолютного добра. Обретение подлинного смысла жизни с религиозных позиций связано с подавлением человеком своего «животного», «тварного» начала и с приобщением к Богу. Как отмечал русский мыслитель С.Л.Франк, «преодоление мировой бессмыслицы истинно сущим смыслом жизни – это добровольное самоуничтожение своего тварного существа ради торжества в нас нашего божественного существа».[286]
Упор на нравственное содержание смысла человеческой жизни был сделан В.С.Солоьвевым, который соединил религиозный подход к рассматриваемой проблеме с философскими исканиями. По Соловьеву, нравственный смысл человеческой жизни состоит в процессе совершенствования ее духовных оснований и ее социальной сущности. Этот процесс, тем не менее, связан как полагал Соловьев с совершенствованием ее на началах добра. Следовательно, смысл жизни состоит, с этих позиций, в обретении добра. Для мыслителя «показать добро как правду» - значит найти «единственный правый, верный себе путь жизни во всем и до конца», а условия достижения истинной жизненной цели представляют собой определенные нравственные нормы, которым следует сознательно поставивший себе эту цель человек.[287]
Свой подход к рассматриваемой проблеме Соловьев противопоставил взглядам известного немецкого философа Фридриха Ницше, который полагал, что смысл жизни заключен в ее эстетической стороне. Точнее – в достижении того, что в ней величаво, красиво, сильно и что подлежит дальнейшему развитию до создания новой чистейшей красоты и сверхчеловеческого величия. Неслучайно свое ключевое произведение Соловьев озаглавил «Оправдание добра» (1897-1899), что выглядит явным противопоставлением важнейшей работе Ницше «По ту сторону добра и зла» (1886).
Проблема смысла человеческого бытия, человеческой жизни особо волновала и Л.Н.Толстого, творчество которого наполнено сложными философскими исканиями. Он призывал людей «ставить и решать неразрешимый разумом вопрос… какой смысл имеет моя жизнь? Ответ должен быть не только разумен, ясен, но и верен, т.е. такой, чтобы я поверил в него всей душой…».[288]
Облекая свой ответ в религиозные, христианские формы, Толстой выделил особую , в решении данного вопроса, роль любви в высоком смысле этого слова, любви, присущей верующему человеку. Он провозглашал любовь как «стремление к благу того, что вне человека, которое остается в человеке после отречения от блага живой личности».[289]И в то же время любовь, по Толстому, - «сама жизнь, но не жизнь неразумная, гибнущая, но жизнь блаженная и бесконечная…».[290] Так любовь и жизнь смыкаются между собой и, по мнению великого мыслителя, ведут к согласию и единству людей, делающих их бытие осмысленным.
Долгое время философы, исходя из существования некой абстрактной и неизменной человеческой природы, занимались конструированием на этой основе некого идеала человека. В его достижении и усматривался смысл человеческого бытия, основное направление человеческой деятельности, осуществляемой чисто духовными средствами.
Принципиально иное понимание этой проблемы было предложено в марксистской философии. Здесь смысл человеческого бытия был увиден в самореализации сущностных сил человека, в саморазвитии человеческой индивидуальности на путях ее всестороннего совершенствования, в осуществлении человеком активно преобразующей деятельности. С этой точки зрения, мера соотношения личного и общественного служит в конечном счете своеобразным критерием значимости человеческого бытия. Она изменяется на различных этапах истории, ведет ко все более глубокой индивидуализации личности и наряду с этим к единению ее с обществом, смыслом его существования и развития. Марксизм видит подлинный смысл человеческого бытия в максимальном содействии решению задач общественного развития, в созидательном труде, формирующем предпосылки всестороннего развития личности.
С позиций марксистского подхода к человеку особенно важен вопрос о масштабах и точках отсчета, необходимых для решения проблемы смысла человеческого бытия. Коль скоро человек самоизменяется, то он сам и вносит в мир смысл своей жизнедеятельности. Смена выдвигаемых им перед собой целей придает прогрессивную направленность социальному бытию человека. Эти цели служат искомыми масштабами оценки человеческой деятельности, тех идеалов, которыми она руководствуется. Именно такие сменяющие друг друга цели и выявляют смысл человеческой жизни. Сказанное означает, что об объективной ценности жизнедеятельности можно судить, учитывая, в какой мере эта жизнедеятельность содействует общей направленности развития социального бытия человека.
Марксизм исходит из цельности развития человеческой индивидуальности, которая выявляет творческие возможности и дарования человека на протяжении всей цепи все более высоких целей, которые он перед собой ставит. Реализуя на этом пути свое назначение, свое призвание, человек обретает смысл собственного бытия.
В последние десятилетия ХХ века в отечественной философии произошло качественное изменение в теоретическом постижении проблем смысла человеческого бытия: был углублен антропологический подход, ориентированный на индивида, начали развиваться теории социально-исторического и культурного творчества человека, понятого в качестве его жизненно-смысловой реализации. Были высказаны и космические варианты понимания смысла человеческого бытия в современных условиях. В частности, известный отечественный философ Э.В.Ильенков увидел его в собирании сил для начала нового цикла расширения Вселенной. Высказывались мнения и о том, что смысл бытия состоит в деятельности людей по недопущению (или сокращению) процесса сжатия Вселенной.
Естественно, что верно решенный вопрос о смысле бытия, дает человеку ориентир , как и во имя чего жить. Такой ориентир, несмотря на многовариантность заключенного в нем выбора , на огромное множество присущих ему оттенков, очень важен для подавляющего большинства людей. Утрата его нередко оборачивается подлинной человеческой трагедией.
Теряя понимание смысла собственного бытия, человек теряет какой-то возвышенный идеал своей деятельности и зачастую оказывается погруженным в повседневность, в функционирование обыденного, повседневного сознания. Ситуация утраты смысла жизни [291] представляет собой ситуацию сознания , вышедшего за собственные пределы и возвысившегося над собой. Не секрет, что повседневность и повседневное мышление способны существовать в качестве такой определенности и целостности, для которых проблема смысла жизни не существует. Эта проблема не обыденного, повседневного, а «растревоженного» или даже «потрясенного» сознания. Повседневность, втягивая человека в инерцию существования, довольствуется сама собой, собственной самодостаточностью.
Однако и ориентируясь на определенное понимание смысла жизни, исповедуя его, человек отнюдь не гарантирован в плане смыслообеспечивающих возможностей его бытия. Невозможность реализовать в своей жизнедеятельности определенным образом понимаемый смысл жизни иногда приводит к трагическому исходу. К примеру, из истории известен случай добровольного ухода из жизни в 1911 году дочери К.Маркса Лауры Лафарг и ее супруга французского социалиста Поля Лафарга именно по этой причине. В своем предсмертном письме они объяснили, что приближающаяся старость не позволяет им всецело отдаваться революционной борьбе и это лишает их возможности служить идеалам избранного ими смысла жизни. Найденный ими выход из создавшегося положения – самоубийство.
Нужно иметь в виду, что проблема поиска смысла человеческого бытия связана с проблемой конечности жизни, смертности человека. Размышляя о смысле своего бытия, человек не должен забывать о том, что его жизнь имеет границы, и он способен реализовать избранный им идеал лишь в этих границах. Именно поэтому вопрос о смысле человеческой жизни неразрывно связан с осознанием ее конечности.
Выбор смысла жизни – сложнейшая проблема. Наставляя тех, кто стал перед таким выбором, древнеримский мыслитель Сенека справедливо отметил, что такие люди более склонны доверять другим, нежели рассуждать. Между тем, такой выбор является плодом долгих и мучительных размышлений.
В годы духовного созревания человек зачастую интенсивно начинает искать идеал для подражания, стремится к возвышенным целям, наполняющим его бытие смыслом. Этот процесс нередко связан со взлетами и срывами, духовными завоеваниями и разочарованиями. В итоге, человек, преодолевая конфликт желаний и возможностей, ожиданий и действительности постепенно обретает социальную зрелость.
Зрелая личность уже способна управлять своей жизнедеятельностью, подчинять менее важные цели более важным, делать выбор предпочтений в своих потребностях. Она подготовлена для реализации сложившегося у нее «замысла жизни», в состоянии проанализировать, в какой мере он осуществляется на практике. Проблема смысла бытия получает у нее широкую гамму ответвлений, затрагивая размышления о «благе», «добре», «зле», «ответственности» и т.д.
Разумеется, каждый человек обладает индивидуальным пониманием смысла своего бытия; его осознание получает у каждого субъективную форму. Тем не менее можно выделить некоторые общие компоненты понимания смысла жизни. К ним, например, относят: любовь и семью; любимое дело, труд; борьбу; самосовершенствование; служение на благо другим; поиск удовольствия; познание мира и т.д. Такого рода «заготовки», полученные за долгие годы размышлений о смысле человеческого бытия, составляют богатейший арсенал выбора того или иного варианта «замысла жизни».
В последние десятилетия этот арсенал значительно расширился за счет составляющих «космического» смысла бытия человека. Для все большого числа людей смыслом их жизни становится задача согласовать свои перспективные интересы и идеалы с ее состояниями и тенденциями, гармонизировать силы и части природы, создать замкнутый цикл между социальными и природными процессами, между естественной и «искусственной» природой. Служение целям очеловечения, «социализации» природы, превращения ее в мир человека наряду с осуществлением задач охраны, сбережения, возрождения мира естественной природы придает «космический смысл» существованию человека на нашей планете.
Вновь подчеркнем, что вопрос о смысле жизни глубоко связан с осознанием ее конечности. Философов издавна волнует вопрос об обретении подлинной и внутренней свободы при условии учета этого обстоятельства. Причем, в последние годы, проблема свободы, как правило, соотносится ими с проблемой ответственности.
О свободе философы размышляют с древнейших времен.Еще Сократ утверждал, что свобода состоит в том, чтобы поступать наилучшим образом. Со времен Аристотеля в европейской культуре доминирующим был аспект свободы как свободы воли человека. В XYII веке Б.Спиноза связал проблему свободы с проблемой необходимости. Он определил свободу как осознанную необходимость. Гегель дал с идеалистических позиций развернутую трактовку диалектического единства свободы и необходимости. Для Ф.Энгельса свобода не только осознание необходимости, но еще и действия в соответствии с ней.
С позиций диалектико-материалистического подхода необходимость рассматривается как первичное, а воля и сознание человека – как вторичное, производное. Точнее, объективные законы, царящие в природе и в обществе, трактуются как форма существования необходимости. Учитывается, что на начальном этапе своей истории человек, неспособный еще проникнуть в таинства природы, был подчинен «слепой», непознанной необходимости. Он, следовательно, был не свободен. Постигая объективные законы, он начинает действовать все более осознанно и свободно. В качестве ограничителей человеческой свободы проявляется также зависимость людей от общественных сил, выступающих над ними в определенных исторических условиях.
Тем не менее осмысление проблемы свободы не может быть ограничено установлением ее соотношения с необходимостью. В ХХ столетии на первый план в размышлениях философов вышла взаимосвязь «свобода-ответственность».
Новая «философия свободы» изложена во взглядах экзистенциалистов. Особенно обстоятельно категория «свобода» проанализирована в воззрениях Ж.-П.Сартра. С его точки зрения, свобода не может рассматриваться ни как результат действия человека, ни как его достижение. Она заключена в выборе им своей цели, в постановке определенной задачи, в проявлении определенного стремления. Свобода по-сартровски состоит в праве выбирать, но не реальные возможности, а свое отношение к сложившейся ситуации. Человек, с этих позиций, свободен либо примириться со своей зависимостью от окружающей действительности, либо восстать против нее. Речь другими словами идет, о самоопределении отношения к своему положению.
Позиция Сартра, таким образом, проявилась в том, что человек свободен именно в своем отношении к миру. Если Маркс в одиннадцатом тезисе о Фейербахе утверждал: «Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его», то Сартр увидел проблему в другом. Его позицию можно выразить утверждением: задачу следует видеть не в том, чтобы изменить мир, а в том, чтобы изменить отношение к нему. Комментаторы взглядов Сартра отметили в его взглядах этот основополагающий вывод, который сродни по своей значимости марксистскому тезису.
По Сартру, «свобода, есть свобода выбора». Это означает, что «человек, осужденный быть свободным», существует свободно выбирая свою сущность, возвышаясь до уровня личности, становясь самим собой. Понятия человеческого существования и свободы неразрывно связаны во взглядах Сартра.[292] С его точки зрения, подлинно существует лишь тот, кто свободно выбирает, делает сам себя, становится создателем собственного выбора. Лишь свободный выбор своей судьбы, каждого отдельного поступка и в целом своего будущего порождает личность. По Сартру, «быть – значит, выбирать себя». Диапазон выбора предельно широк: отношение к себе, к другому, к обществу, к жизни, любви, смерти.
Разумеется, выбор в каждом конкретном случае зависит от той системы ценностей, которой мы придерживаемся, от тех целей, которые мы перед собой ставим. С точки зрения, экзистенциалистов, выбор наших целей абсолютно свободен: каждый свободно устанавливает для себя нормы истинного, критерии возвышенного и прекрасного, систему устраивающих его ценностей.
Итак, Сартр придерживается принципа: «Выбирая себя, я создаю мир». С его точки зрения, свобода есть свобода выбора: каждый свободен выбрать то или иное, но он не может избавить себя от выбора. А это, в свою очередь, приводит экзистенциально мыслящего «представителя человеческой реальности» к признанию того, что выбор является основой избранного им бытия. Словом, человек таков, каким он себя свободно выбирает.
С позиций экзистенциализма, свобода состоит в поисках самого себя, или в выборе самого себя. Это означает, что человек при этом занят выбором своего предметного мира. Такой выбор нередко становится для самого него довольно неожиданным, давая возможность узнать самого себя в непредсказуемых «декорациях» избранного им предметного мира.
С точки зрения экзистенциализма, свобода и случайный выбор не имеют между собой ничего общего.[293] Если бы свобода была сродни лотереи, то она была бы «ничем», или же чем-то «в-себе», а она существует как свобода «для-себя». Ее можно охарактеризовать как «просвет бытия» или «разрыв в бытии». Она – не что иное, как момент решения. Словом, жизнь свободного человека представляет собой выборы самого себя и череду «разрывов бытия», осуществляющихся с каждым актом выбора, с каждым принятием решения.
Рассматривая свободное бытие как бытие в ситуациях, экзистенциализм связывает ситуации в важнейшей своей части с предпринимаемой мотивацией того или иного выбора. Причем, мотивация рассматривается как продукт взаимодействия обстоятельств и свободы. Обстоятельства прежде всего связаны с теми препятствиями, которые возникают перед человеком. Точнее, свободный человек, воспринимает возникающие обстоятельства как препятствия, сопротивление которых для него проявляется в результате его свободного выбора. Его выбор, таким образом, происходит в противовес, вопреки препятствиям.
Человек, будучи свободным, постоянно чувствует свою ответственность перед окружающим миром и людьми. Она теснейшим образом связана со свободой. Ответственность служит подтверждением того, что любой поступок, действие, акция имеют мерой их оценки лишь самого человека. По Сартру, человек, будучи осужденным на то, чтобы быть свободным, несет на собственных плечах тяжесть всего мира, ведь он ответственен за мир, за самого себя, и это способ его бытия.
Иллюстрируя такую всеобщую ответственность, Сартр приводит показательный пример: если человека мобилизовали на войну , то это его война – по его образу, и он ее заслужил, заслужил прежде всего потому, что всегда мог избежать ее в результате самоубийства или дезертирства; если он этого не сделал, то значит он ее выбрал и несет за нее ответственность.
Словом, Сартр исходит из того, что человек несет личную ответственность не только за все происходящее с ним, но и за общественные явления, поскольку никто другой за него не в состоянии выполнить эту миссию. Такая абсолютная ответственность – логическое следствие его свободы. Экзистенциалисты убеждены: хотя мы не делаем того, что хотим, тем не менее мы ответственны за то, чем мы являемся.
Свободные действия человека, свободные оценки происходящих событий, свободный выбор дают возможность человеку почувствовать его ответственность за эти события. Речь идет о чисто субъективном ощущении собственной ответственности, о признании ее тяжести.
Однако подчеркнем: экзистенциалистский подход к проблемам свободы и ответственности сводит ответственность только к сфере личной свободы человека, гипертрофируя их. В реальности же ответственность не может быть ограничена лишь областью личных (интерсубъективных) отношений. Это ведет, желают того или нет сторонники такого подхода, к нивелировке, уравнительности при оценки роли той или иной личности в ситуации выбора. Избежать этого позволяет учет меры ответственности за совершенный выбор, анализ социальной значимости той ответственности, которую несет личность за свои шаги и поступки.
Мера ответственности определяется возможностью и способностью совершаемого выбора, а также нравственным долгом, от которого личность несвободна. Словом личность ответственна перед своей совестью не слепо, на «автоматически», а с учетом нравственной чистоты своей позиции. Это означает, что личность несет ответственность не только за слабоволие или откровенное предательство, но и за уровень своей мировоззренческой зрелости.
Способность к моральному выбору является, следовательно, таким же объектом моральной ответственности, как и само стремление совершить такой выбор, разрешить ту или иную ситуацию. Несомненно, что мера ответственности личности возрастает вместе с расширением диапазона свободы морального выбора.
Определяя свои формы поведения, каждый человек сталкивается с необходимостью сочетать стремление к позитивному разрешению конкретных проблем с учетом объективных обстоятельств, обуславливающих ситуацию. Форма активности человека, игнорирующая объективные обстоятельства, получила благодаря художественной литературе, нарицательное наименование «донкихотство». Речь идет о типе выбора, в котором активность во имя долга и идеала рассматривается обычно как безусловная добродетель: она как бы компенсирует сама собой обстоятельства и последствия выбора. Тем не менее человек, совершающий свободный выбор в пользу «донкихотской» позиции, нередко уже заранее обрекает общество на выставление ему негативных оценок за его ответственность по шкале ее социальной значимости. «Донкихотство» ведь ценят как порыв одиночки, а когда оно затрагивает интересы других людей, то действия человека, проявившего его, в большинстве случаев, оцениваются как безответственность. Сказанное наглядно подтверждает, что ответственность предполагает неизбежный анализ ее социальной значимости, и все попытки уйти от этого обстоятельства несостоятельны.
Именно в социальном контексте ответственность наиболее полно раскрывается как жизнеутверждающий, гуманистический принцип. Такая ее трактовка, к примеру, ярко отражена в знаменитом рассказе французского писателя и летчика Антуана де Сент-Экзюпери «Планета людей». В нем он описывает с указанных позиций своего друга летчика Гийоме: «Его величие – в сознании ответственности. Он в ответе за самого себя, за почту, за товарищей, которые надеются на его возвращение. Их горе или радость у него в руках. Он в ответе за все новое, что создается там, внизу, у живых, он должен участвовать в созидании. Он в ответе за судьбы человечества - ведь они зависят от его труда. Он из тех больших людей, что подобны большим оазисам, которые могут многое вместить и укрыть в своей тени. Быть человеком – это и значит чувствовать, что ты за все в ответе».[294]
Категория ответственности, отражая особое социальное и морально-правовое отношение личности к обществу, связана не только с характеристикой выполнения личностью своего нравственного долга, но и правовых норм. Эта категория позволяет охарактеризовать способность человека сознательно выполнять определенные требования и осуществлять стоящие перед ним задачи, возможность одобрения или осуждения его поступков, вознаграждения или наказания за них.
В ходе развития общества социальный вектор ответственности, присущей его представителям, устремлен в направлении ее повышения. Но ответственность неразрывно связана с человеческой свободой, а, значит, ее возрастание – с глобальным процессом преодоления несвободы. Именно эта связь свободы и ответственности служит одним из важнейших водоразделов между свободой и произволом. Недаром же известный английский писатель Бернард Шоу небезосновательно заметил: «Свобода означает ответственность. Вот почему многие боятся ее».