Типы действия и формы легитимации

Вебер строит свою социологию на четырех «чистых» типах дей­ствий (идеальных типах). 1) Действие может быть рационально ориентированным по отношению к данной цели (целерационоль-ное действие). 2) Действие может быть рационально ориентиро­ванным по отношению к некоторой абсолютной ценности (ценностно-рациональное действие). 3) Действие может быть вызвано определенными страстями или эмоциональными состояниями агента (аффективное или эмоциональное действие). 4) Действие мо­жет определяться традициями и глубоко укорененными привыч­ками (традиционное действие).

Действия первых двух типов рациональны. Термин «рациональ­ное» указывает здесь на определенные критерии, которым не удов­летворяют последние два типа действий. А именно, первые два типа являются рациональными в том смысле, что они направле­ны на достижение сознательно и недвусмысленно сформулиро­ванной цели и используют основанные на доступном знании сред­ства, которые будут вести к реализации этой цели.

¹ Здесь Вебер сталкивается с серьезной эпистемологической проблемой. Мы уже видели, что для него эмпирическая реальность имеет почти аморфный ха­рактер (в этом он следует за Ницше и частично неокантианцами). Поэтому труд­ность состоит в том, как определить, адекватны или нет идеально-типовые по­нятия эмпирическому состоянию дел. У Вебера, по-видимому, отсутствуют любые опосредствующие формы между номиналистической сферой идеальных типов (Вебер придерживается номиналистической теории понятий) и «неосмыслен­ной бесконечностью» эмпирического мира. Как говорит Ницше, если реальность с самого начала осознается в качестве «бессмысленного многообразия», то не оказываются ли с необходимостью понятия и концептуальное познание «под­делками» реальности. Вебер, можно сказать, не признает, что социальная реаль­ность «почти всегда» истолкована и осмыслена социальными агентами до начала ее изучения исследователем.

История философии

Целевая рациональность может характеризоваться как инстру­ментально-целевая рациональность (использование средств для до­стижения поставленной цели). Примером целерациональных дей­ствий являются проектирование и создание Вернером фон Брау­ном (Wernher von Braun, 1912–1977) ракет, которыми нацисты разрушали Лондон и другие крупные города во время второй ми­ровой войны. Другим примером целерациональных действий яв­ляется успешная стратегия лечения болезни.

Второй тип действий рационален в том смысле, что определя­ется этическими или религиозными убеждениями действующего агента в том, что форма действия имеет абсолютное значение не­зависимо от результата. Капитан, который погибает вместе со своим судном по соображениям «морской чести» или «долга», действует согласно ценностной рациональности. Действия, которые осно­вываются на «этике морального долга», будут в большинстве случа­ев ценностно-рациональными. Конкретные примеры показывают, что действие, являющееся для одного агента ценностно-рацио­нальным, может быть «иррациональным» для другого. Обратим внимание, что здесь «рациональность» определяется на основе це­лей, ценностей и знаний действующего агента, а не на основе того, что ученый-социолог рассматривает в качестве релевантных целей, ценностей и знаний.

Вебер не характеризует действия третьего типа как рациональ­ные. Они являются прямым следствием эмоционального состояния действующего агента. Невротический тип действий, понимаемых как неконтролируемая реакция на необычный стимул, может быть на­зван аффективным. Действия такого типа находятся на границе между осмысленными действиями и бессмысленным поведением.

Четвертый тип действий охватывает все, что мы делаем почти «бессознательно», благодаря обычаям и привычкам (или нормам), которые мы не осознаем. Этот тип действий также представляет поведение, которое часто выходит за границы так называемых «осмысленных» действий. (Наши традиционные действия прибли­жаются к ценностно-ориентированным действиям, если мы осоз­наем их связи с тем, что «глубоко укоренено» в нас. Когда мы сознательно ведем себя традиционным образом, то наши дейст­вия являются ценностно-рациональными.)

Для Вебера смысл тесно переплетен с рациональностью. Осмыс­ленные действия связаны с целевой и ценностной рационально­стью. Традиционные и аффективные действия относятся к погранич­ным случаям. К крайнему проявлению относятся случаи бессмыс-

Глава 27, Развитие общественных наук

ленного поведения по типу стимул–реакция. Другой крайностью выступают рациональные, свободные и осмысленные действия. От­метим, что для веберовского замысла «понимающей социологии» базисным является представление о «рациональном действии».

Эти четыре типа действия позволяют более точно определить, что означают в развитии европейской культуры «рационализация» и «модернизация». Согласно Веберу, специфически западный «про­цесс рационализации» может быть описан как такое развитие, ко­торое ведет к увеличению числа областей деятельности, характери­зующихся целерационолъными действиями. Действия внутри таких об­ластей, как экономика, право и управление, близки к идеальному типу «целерационального действия». Если мы рассматриваем целе­вую рациональность как базисную культурную ценность, то, следо­вательно, можем говорить о «прогрессе» внутри каждой из этих об­ластей, то есть о ее «рационализации» и «модернизации» в направ­лении возрастания степени целевой рациональности. Если, с другой стороны, мы расцениваем в качестве основной культурной ценно­сти так называемую религиозную «этику братства», то должны, возможно неохотно, понимать, что в связи с секуляризацией мира этика братства постепенно утрачивает свое значение во все увели­чивающемся числе областей действия. Такого рода проблемы явля­ются центральными для веберовского диагноза современности.

Веберовская теория действия также бросает свет на феноме­ны, подобные бюрократизации. Современная общественная жизнь сопровождается ростом бюрократизации. Причиной этого есть по­требность бизнеса и общества в целом в лучших расчетах и плани­ровании. Наука становится частью административной системы и таким образом пронизывает общество как целое. Этот процесс придает действиям большую степень целевой рациональности. Со­ответственно, увеличивается степень просчитываемой безопасно­сти и уменьшается количество потерь по сравнению с поведени­ем, состоящим из случайных и непредсказуемых действий. Следо­вательно, общество одновременно испытывает бюрократизацию, сциентизацию и возрастающую степень рационализации.

Для Вебера подобное развитие сочетает и отчуждение, и воз­растание рациональности. Он не верит в качественные перемены в этой области. Возрастание демократизации сопровождается од­новременным возрастанием бюрократизации. Здесь мы наблюда­ем явное расхождением между Вебером и Марксом. Вебер не мо­жет вообразить решающие изменения в структуре общества. Он утверждает, что социализм не приведет к качественному усовер-

История философии

шенствованию, а отмена рыночной экономики означала бы до­вольно сильное укрепление бюрократизации.

Вебер разрабатывает три идеальных типа для описания легити­мации государственной власти: традиционный, харизматический и легальный. В ходе процесса бюрократизации меняется также и леги­тимация государства и, наоборот, изменения в формах легитима­ции ведут к бюрократизации. В относительно статичных и традици­онных обществах власть государства никогда не ставится под вопрос. Государственная власть опирается на традицию. Но с ослаблением традиции (в результате сциентизации и модернизации) ослабляется и этот тип власти. Альтернативный вид легитимации (как идеальный тип) Вебер называет харизмой. Харизматическая власть легитимиру­ется на основе эмоциональных связей подданных и правителя как личности (см. аффективное действие). Таким лидерам повинуются из-за их личных качеств, а не на основе закона или традиции. «Вы слышали, что сказано древним... АЯговорю вам...» [Матф. 5:21–22]. Напротив, в современном обществе именно бюрократическая ра­ционализация легитимирует государственную власть. То, что случа­ется, является рациональным и справедливым. Действия государст­ва рациональны и прозрачны. Например, судебный приговор не выносится на основе произвольной, непредсказуемой прихоти, а базируется на неизменных, универсальных нормах. Таким образом Вебер рассуждает об источнике права (legal authority). Когда обще­ство дистанцируется от этого идеального типа и приближается к харизматической власти, мы можем выдвинуть несколько интерес­ных социально-научных гипотез. В этом смысле мы как бы «измеря­ем» реальность с помощью идеального типа.

Вопрос легитимации государственной власти является важным и потому, что Вебер рассматривает государство как институт, ко­торый может легитимно использовать физическое насилие. Други­ми словами, его концепция государства охватывает средства, ко­торыми de facto обладает современное государство, а не задачи или функции, которые оно должно иметь или не иметь (напри­мер, такие, как «подавление народа» или «быть кооперативным административным органом для всех членов общества»).

Четыре типа действий и три формы легитимации являются ве-беровскими обобщенными идеальными типами. Они могут, в прин­ципе, использоваться при анализе всех социальных форм, неза­висимо от времени и места. Можно сказать, что обобщенные иде­альные типы сконструированы в качестве моста между номотети-ческими и идиографическими науками (то есть науками, которые

Глава 27. Развитие общественных наук

работают с универсальными законами, и науками, которые опи­сывают отдельные неповторимые факты). Другие идеальные типы могут быть адаптированы к неповторимым историческим явле­ниям (к тому, что Риккерт называл «историческими индивиду­альностями») – например, к «протестантской этике», «Ренессан­су»- и т.п. С целью упрощения мы можем проводить различие между обобщающими социологическими идеальными типами и инди­видуализирующими историческими идеальными типами (см. ниже).

Протестантизм и капитализм

Рациональность и рационализация являются общими темами в историческо-социологических исследованиях Вебера. Опираясь на обширные эмпирические исследования, он пытается объяснить развитие на Западе особого вида рациональности. Центральная проблема формулируется им так:

«Современный человек, дитя европейской культуры, неизбежно и с полным основанием рассматривает универсально-историче­ские проблемы с вполне определенной точки зрения. Его интере­сует прежде всего следующий вопрос: какое сцепление обстоя­тельств привело к тому, что именно на Западе, и только здесь, возникли такие явления культуры, которые развивались – по край­ней мере как мы склонны предполагать – в направлении, полу­чившим универсальное значение»¹.

Итак, Вебер ищет характерные социальные и культурные осо­бенности Запада по сравнению с другими цивилизациями. Только на Западе, отмечает он, возникла наука, которая оценивается се­годня как общезначимая для всех людей. Эмпирическое знание, философская и теологическая мудрость существовали и в других культурах, особенно в Индии, Китае, Персии и Египте. Но там приобретенное знание было лишено математической основы, ра­циональных «доказательств», «экспериментов» и научных понятий.

Нечто подобное мы наблюдаем и в искусстве. Музыкальная культура имеется у всех народов, но только на Западе существует

¹ М.Вебер. Предварительные замечания. Перевод М.Левина. – В кн. М.Вебер. Избранные произведения. – М., 1990. – С. 44. Предварительные замечания отно­сятся ко всему тому издания: M.Weber. Gesammelte Aufsatze zur Religionssoziologie. Vol. 1. Tubingen, 1920. Это «предисловие» во многом является ключом к веберов-ской социологии.

История философии

рациональная гармоническая музыка (контрапункт и аккордово-гармоническая фактура), оркестры и нотное письмо. В течение ев­ропейского Ренессанса рационализация внутри изящных искусств была связана с введением линейной и воздушной перспектив.

Только на Западе можно найти «государство» как политиче­ский институт, обладающий рационально разработанной и фор­мальной «конституцией», рациональными и формальными зако­нами. Только в западном культурном круге мы находим система­тически подготовленных (вышколенных) экспертов и высокопо­ставленных специалистов-чиновников.

Это же применимо и к тому, что Вебер называет «самым могу­чим фактором нашей современной жизни», а именно к капита­лизму. Стремление к экономической выгоде известно всем эпохам и всем нациям мира. Страстью к деньгам одержимы грабители, игроки и нищие. Но ни это стремление, ни эта страсть не тожде­ственны капитализму. Только на Западе возникла рационально-капиталистическая система хозяйствования, основанная на (фор­мально) свободном наемном труде. Современный западный капи­тализм зависит от исчисляемости решающих экономических факто­ров. В конечном счете, он стал возможным благодаря рационально обоснованной науке. Современный капитализм также испытывает потребность в правовой системе и правительственной бюрокра­тии, которые создают предсказуемое поле деятельности, осно­ванное на праве и справедливости. В целом только Запад смог пред­ложить такие условия деловой активности.

Почему такие процессы рационализации не развивались вне За­пада? Или более конкретно: почему современный капитализм за­родился именно в Европе?

Как и Маркс, Вебер утверждал, что капитализм является осо­бым и основополагающим феноменом социальной жизни Запада. Но он не разделяет марксово представление о том, что буржуазия проиграет классовую борьбу и что капитализм будет заменен ка­чественно новым способом производства (социализмом). Полу­шутя, Вебер называет себя «классово сознательным буржуа». Согласно Веберу, «буржуа» персонифицируют уникальный тип действий, целерациональные действия, которые в обозримом бу­дущем будут пронизывать все общества. Тогда возникает решаю­щий вопрос. Почему этот тип действия особенно превалирует в западной части мира?

Мы видели, что Вебер указывает на несколько внешних усло­вий возникновения капитализма на Западе (наука, юриспруден-

Глава 27. Развитие общественных наук

ция и т.д.). Но он также интересуется и тем, что мы могли бы назвать «внутренними причинами». Это те причины, которые свя­заны со способностью человека развиваться и его предрасполо­женностью к определенным формам «практически-рационально--го образа жизни»! Вебер подчеркивает, не очень отличаясь в этом отношении от Фрейда, что, когда такому образу жизни противо­действуют психологические запреты, развитие рационально ка­питалистической деловой активности сталкивается с сильной внут­ренней оппозицией1. Подобные проблемы-сопровождают процес­сы индустриализации во всех странах, В Протестантской этике и духе капитализма (Dieprotestanische Ethik und derGeist des Kapitalismus, 1904) Вебер пытается понять, какие специфические факторы во время и после Реформации разрушили эти запреты и сделали возможным возникновение современного общества.

При ответе на вопрос: какие психологичеекие запреты блоки­руют буржуазный образ жизни? – полезны введенные Вебером типы действий. Определенные этико-религиозные ценности, аффек­тивные установки и глубоко укорененные привычки «запрещают» современный, практически-рациональный образ жизни (целевую рациональность). Вебер говорит, что этика каждой эпохи встроена в определенные образцы действия и может функционировать как внутренняя помеха становлению экономически-рационального об­раза жизни. (Из теории Фрейда мы знаем, что этика определен­ной культуры или эпохи в некотором смысле управляет человеком изнутри, через супер-эго).

Радикальная перемена в этических представлениях о долге, как следствие теологических и этических преобразований в течение Реформации, разбивает эти запреты и делает возможной этику, которая легитимирует новый рациональный образ жизни. Соглас­но Веберу, протестантская этика по теологическим соображениям обосновывает ранее неизвестную; этику труда и новую рацйональ-нyюjжизнeннyю установку. Более того, такие этика и рациональ­ная установка даже рассматриваются по религиозным причинам в качестве морально обязательных. Именно это и сделало возмож­ным дух капитализма. Согласно Веберу, решающими здесь явля­ются практически-психологические следствия теологических док­трин Реформации. Так как систематическая работа приобрела ре­лигиозное значение для протестантов и кальвинистов, то она ста-

¹ М.Вебер: Протестантская этика и дух капитализма. Перевод М.Левина. – В кн. М.Вебер. Избранные произведения. – М:,'1990. – С. 61–70.

673
История философии

ла для них «призванием». В итоге были разрушены запреты, кото­рые ранее в традиционном обществе сковывали усилия человеке по поиску прибыли. Экономический успех индивида стал интерпретироваться как знак его принадлежности к «избранным». От­рицательное отношение к «плрти» и всем «чувствам» ограничиват ло потребление и вело к накоплению капитала. Таким образом, протестантизм создал то, что Вебер называет «мирской аскезой» (innerweltliche Askese). Мирская аскеза порождает новую структуру личности. Мы имеем внутреннюю рационализацию личности, кот торая ориентирует ее на труд и систематический самоконтроль. На следующем этапе внутренняя рационализация поддерживается внешней рационализацией экономической жизни.

В течение этого процесса действующие агенты не обязательно осознают, что закладывают внутреннюю или интеллектуальную осно­ву буржуазного образа жизни и, следовательно, современного капи­тализма. Вебер не утверждает, что в намерения Лютера и Кальвина входило создание, интеллектуальных условий для возникновения капи­тализма. Не развивалась с этой целью и капиталистическая этика. Вебер говорит, что появление на Западе капитализма было непредна­меренным результатом этико-религиозных способов действия, разрабо­танных в протестантских сектах. Буржуазный образ жизни и капи­талистический дух возникают как бы за спиной действующего агента.

Теорид Вебера находится в центре интенсивных дискуссий на протяжении всего двадцатого столетия. Многие видели в ней ос­новную альтернативу марксистской концепции связи между бази­сом (экономикой) и надстройкой (идеологией и религией). В этом контексте важно осознавать то,.чего Вебер не говорит. Он не ут­верждает, что протестантская этика является необходимым и доста­точным условием зарождения капитализма, но опровергает «моно­каузальные модели объяснения» и подчеркивает, что существова­ло мнрго причин возникновения .западного капитализма. Таким образом, «протестантская этика» является необходимым, но не достаточным условием возникновения капитализма.

Веберовский диагноз современности: «свобода и «железная клетка»

Подобно Ницше, Вебер во многом порывает с верой Просве­щения в прогресс. Веберовская концепция современности и буду­щего находится под влиянием (Ницшеанского пессимистического

674
Глава 27. Развитие общественных наук

диагноза. Рационализация деловой активности привела к удиви­тельному экономическому росту, но и создала то, что Вебер на­зывает «железной клеткой» («стальным панцирем») капитализ­ма, которая с механистической машинной силой неодолимо ус­танавливает рамки нашей жизни1. Все «постулаты братства» неиз­бежно терпят крушение в «безжизненной рациональности» эко­номического мира2. Развитие современной науки обеспечивает нам фантастическое понимание естественных процессов, которое, од­нако, ведет к окончательной «демистификации мира» (Entzaubernng der Welt – расколдовывание мира). По мере того как наука осво­бождает мир от религиозно-метафизического «содержания», воз­растает наша экзистенциальная потребность в смысле. Но она, под­черкивает Вебер, не может быть удовлетворена наукой:

«Судьба культурной эпохи, «вкусившей» плод от древа позна­ния, состоит в необходимости понимания, что смысл мироздания не раскрывается исследованием, каким бы совершенным оно ни было, что мы сами призваны создать этот смысл, что «мировоз­зрения» никогда не могут быть продуктом развивающегося опыт­ного знания и, следовательно, высшие идеалы, наиболее нас вол­нующие, во все времена находят свое выражение лишь в борьбе с другими идеалами, столь же священными для других, как наши для нас»3.

Научная рационализация ведет к тому, что Вебер называет «ут­ратой смысла и внутренней потребности» (Sinnverlust und innere Not). В своем диагнозе современности он, таким образом, сталки­вается с проблемами «бессмысленности». В сфере ценностей идет борьба всех против всех. Результат этой борьбы не может быть предрешен рациональными аргументами и критериями. Подобно экзистенциальным философам (Сартр и др.), Вебер утверждает, что мы должны делать выбор в этой борьбе, который, однако, никогда не может быть рационально обоснован. В этом состоит так называемый децизионизм Вебера.

Согласно предпосылкам самого Вебера, иррациональный де­цизионизм в сфере этико-политических вопросов во многом яв­ляется неудовлетворительным. Как мы видели, Вебер подчеркива-

¹ М.Вебер. Избранные произведения. – М., 1990. – С. 206.

² M.Weber. The Theory of Social and Economic Organization. Translated by A.Henderson and T.Parsons. – New York, 1947. – P. 456.

³ «Объективность» социально-научного и социально-политического познания. – С. 352-353.

675
История философии

ет, что определенные фундаментальные ценности являются кон­ститутивными для научной деятельности в целом. Истина и обще­значимость носят основополагающий характер для любого иссле­дования, независимо от того, какую область выбирает исследова­тель, исходя из собственных или присущих его эпохе ценностных представлений. Не имеет ли это место и при обсуждении этико-политических вопросов? Придерживаясь одних ценностей и от­вергая другие, разве мы не предполагаем, что утверждаемое нами является истинным и общезначимым? По крайней мере, как под­черкивает Вебер, мы связаны «нормами нашего мышления». В даль­нейшем мы увидим, что такие возражения против «децизионизма» и «этического релятивизма/субъективизма» в духе Вебера вы­двигают немецкие философы Апель и Хабермас.

Мы указали, что Вебер оценивал рост рациональности и бю­рократизации как угрозу человеческой свободе. Единственную политическую альтернативу этому процессу он видел в хариз­матической «вождистской демократии» (fuhrerdemokratie), то есть в харизматическом «вожде», который сможет придать разви­тию общества новое направление. (В свете истории XX века этот тезис вызывает неприятные ассоциации). После первой мировой войны Вебер выразил свой пессимизм в следующем видении бу­дущего:

«Не цветение лета предстоит нам, но сначала полярная ночь ледяной мглы и суровости, какая бы по внешней видимости группа не победила. Ибо там, где ничего нет, там право свое утерял не только кайзер, но и пролетарий»¹.

Только обладая героическим отношением к жизни, современ­ный человек, согласно Веберу, может научиться воспринимать мир и прозу жизни такими, какими они в действительности есть².

В моральном плане Вебер напоминает своего современника Фрейда. Центром их мрачного морального видения является не новое общество, а новый индивид. Этот индивид не испытывает ностальгии по утраченному «золотому веку» и не надеется обре­сти в близком или отдаленном будущем «тысячелетнее царство». Но он обладает болезненно приобретенной и честной точкой зре­ния на мир и способен стоически воспринимать жизненные ре­альности.

¹ М.Вебер. Политика как призвание и профессия. Перевод А.Филиппова и П.Гайденко. – В кн. М.Вебер. Избранные произведения. – М., 1990. – С. 705.

² Там же. – С. 706.

Глава 27. Развитие общественных наук