Экзистенция человека в эпоху глобализации
Темп, масштабы, сила изменений, происходящих в настоящее время в обществе, науке, технике, значительны и продолжают возрастать. При этом человек, в своем бытийном и духовно-нравственном аспекте, меняется не столь существенно. Ускорение социально-экономического и научно-технического прогресса оказывают на него существенное влияние. И с онтологической точки зрения это влияние не всегда положительно и прогрессивно. Оттого, что человек получает возможность делать что-то быстрее, больше, весомее, он не становится более человечным.
Прогрессивное развитие общества можно сравнить с феноменом одаренности. С одной стороны, высокие способности в определенной сфере позволяют достигать высоких результатов, но именно в пределах этой сферы. Но с другой стороны, такое опережение происходит за счет недостаточного развития других жизненно-важных областей. Кроме того, одаренность может быть различная: интеллектуальная, творческая, социальная, но есть сферы, опережение в которых не «дается свыше». Это, в первую очередь, духовно-нравственное и эмоционально-волевое развитие.
Также и существенные изменения в обществе, процессы глобализации, несомненно, имеют и прогрессивную, и теневую сторону. Последняя в большей степени связана с уменьшением масштаба человечности, снижением значения в этом глобальном процессе каждой отдельной личности. Индивидуальность человека, ее сущностные особенности становятся в нашу эпоху не столь важными и заметными, для них как бы недостаточно пространства, в том числе и временного.
Философия в такой период, с ее акцентом на сущности человеческого бытия, поиском ответов на самые глобальные для каждой личности вопросы: кто я, зачем я, куда я иду, – действительно, по выражению Ф. Ницще, является «тормозным башмаком» истории. Она позволяет сделать небольшую остановку в стремительном движении вперед, к процессу и глобализации, чтобы определить: в ту ли сторону мы удаляемся с огромной скоростью. Безусловно, в случае отрицательного ответа: что, может быть, совсем не в ту, философия не может остановить это движение. Но осознание значения вектора, позволяет определить или хотя бы задуматься: а каким образом можно сохранять и развивать человеческое в человеке даже в эпоху существенных перемен. Недаром в Новом Завете сказано: «…по причине умножения беззакония, во многих охладеет любовь..» (Мф. 24:11-13). В данном случае охлаждение любви – это уменьшение человечности. При современном темпе развития максимально возможная роль философии – это отмерить хотя бы раз, а не семь раз, прежде чем отрезать.
В то же время, философия – это не единый инструмент или способ мышления. Это различные, порой диаметрально противоположные точки зрения, истинность которых невозможно проверить и доказать методами точных наук. Подавляющее большинство вопросов, которые поднимаются в философии, решить невозможно. Конечно же, эта невозможность происходит не от того, что философы не обладают достаточными талантами и навыками, а от того, что в неразрешимости и состоит специфика философских вопросов и проблем. Если на какой-то вопрос в принципе нельзя найти ответ, он признается философским. Относительно него возможно лишь продолжать рассуждения и пытаться найти все новые и новые ответы, ни один из которых не будет окончательным и истинным. Невозможно просчитать и окончательно определить то, что еще находится в процессе изменения. Особенно, если это касается такой бесконечной функции[88], как человек.
Мировоззрение, определяемое философией, – это личностный выбор. Это результат столкновения человека со своими сущностными характеристиками: свободой, ответственностью за свою жизнь и принимаемые решения. Сомнение – неотделимая часть человеческого существования. Человек всегда отвечает за то, что говорит и делает. А это определяется его мировоззрением и экзистенциальной позицией. Если он пытается избежать ответственности, это приводит к бессилию и гневу. Человек может использовать правила, законы, традиции, мнения других людей и все, что угодно, что может помочь принять решение, но только он сам может сделать выбор[89]. Когда есть желание переложить ответственность на невозможность повлиять на происходящее, когда человек слишком испуган, чтобы идентифицироваться со своими решениями, он отказывается, ускользает от них, и в результате теряет чувство собственной идентичности и доступ к своему внутреннему чувству бытия. Это особенно ярко проявляется в эпоху технологизации и глобализации. Человек, принимая решение плыть по течению, а точнее – вращаться по движению огромного общественного механизма, становится винтиком этой большой машины, теряя индивидуальность и собственно – человечность.
Для ощущения подлинности бытия решения должны находиться в гармонии с субъективным чувством. Только тогда они будут иметь личностное значение.
Стремление быть совершенной, безупречной личностью, быть выше всякой критики, создать учение, подходящее для любого времени и ситуации, ставит перед человеком нереальную цель. Можно стремиться хорошо делать многие вещи, потому что качество исполнения нередко влияет на смысл деятельности. Но безупречность ради нее самой или ради собственной безопасности бессмысленна. Вряд ли что-либо заслуживает того, чтобы делать это как можно лучше, неважно к какому конечному результату это приведет.
Умение сомневаться и беспокоиться о том, что говорить и делать - часть человеческого существования и призвания. Когда человек не испытывает беспокойства, когда не чувствует неуверенности, он не играет никакой истинной роли в том, что происходит; тогда он просто наблюдатель или объект, который учитывает или использует кто-то другой.
Поэтому неслучайно, что в эпоху глобализации проблема экзистенции занимает одно из ведущих мест в современной философии. Изучение этой проблемы позволяет человеку глубже понять свою сущность, суть подлинного или ложного бытия. Это изучение помогает человеку определить личную позицию по отношению к основным экзистенциальным вопросам: бытие, свобода, выбор, смерть, ответственность, смысл жизни и др. Разные авторы, исследуя эти понятия, выделяют различные пути, ведущие к субъективному ощущению и объективному восприятию подлинности, глубины и насыщенности жизни.
Система существования человеческого сообщества в наши дни зиждется на стандартизации и технологизации способов деятельности, унификации норм и правил, подавлении индивидуального развития в пользу стабильности общественного устройства. Это приводит к тому, что человек оказывается не способным укорениться в своих основаниях, он ощущает свою потерянность в мире, экзистенциальный вакуум. Поэтому тенденцией последних десятилетий становится стремление человека быть как все и не быть самим собой, что в значительной степени определяется снижением чувства внутреннего, подлинного бытия. В связи с этим перспективными являются исследования, обращенные к проблематике «экзистирующего индивида», способного находить личностные ответы на основные вопросы бытия, вступать в подлинную коммуникацию, в рамках которой он способен сохранить собственную самость. Также одной из причин актуальности проблемы экзистенции является ее индивидуальная практическая значимость: каждый из нас является уникальным и неповторимым существом, имеющим собственное место в бытии и ответственным за качество своей жизни.
Взгляд на человека в экзистенциальной философии определяется фундаментальным её тезисом, суть которого в том, что человек должен пониматься, исходя не из его сущности, как любой другой вещи мира, а путём постижения его существования.
Бытие человека характеризуется его личным способом разрешения, ответа, сознательными или бессознательными попытками справиться с жесткими фактами жизни, с «данностями существования»[90], которые заданы самим существованием человека как человека.
Среди них наиболее значимыми являются: неизбежность смерти каждого из нас и тех, кого мы любим; свобода сделать нашу жизнь такой, какой мы хотим, и ответственность за результат наших выборов, необходимость принятия экзистенциального одиночества, несмотря на существующие контакты и межличностные отношения, отсутствие безусловного и самоочевидного смысла жизни.
Экзистенциальные вопросы могут подниматься человеком в моменты глубоко сосредоточения на сути собственного существования, но они остро встают перед человеком в кризисных, пограничных (по Ясперсу) ситуациях. Серьезное заболевание, смерть близких, социальные взрывы разрушают субъективную картину незыблемости мира, его предсказуемости. В результате появляется довольно неприятное осознание того, что очень многое в мире не соответствует нашим представлениям. Глубинный смысл пограничных ситуаций – все может измениться независимо от наших желаний и усилий, нет твердой основы. Чем глубже человек осознает это послание – тем сильнее ощущение безосновности, зыбкости существования. Как отмечает С. Кьеркегор: при повышении степени сознания, нарастает сила отчаяния: чем больше сознания, тем больше отчаяния[91].
Отношение к данностям существования определяет экзистенциальную ситуацию человека, то, каким образом он утверждает себя в бытии.
При анализе основных экзистенциальных проблем – неизбежности смерти, отсутствия очевидного смысла жизни, необходимости переживания экзистенциального одиночества, ответственности человека за свою жизнь – значимо, с какого ракурса производится этот анализ. Точка зрения, характер анализа той или иной проблемы значительно меняет ее восприятие, а восприятие определяет отношение и решение проблемы. В философии и психологии существует большое количество теорий личности, которые характеризуются различной степенью сложности и абстрагирования, а также порой значительно расходятся во взглядах на природу личности и ее взаимодействий с другими людьми. Можно предположить, что каждая отдельная теория охватывает лишь часть спектра такого большого явления, как Человек. Например, психоаналитическая теория дает целостное, всеобъемлющее объяснение особенностям поведения человека, но на основе, как правило, анализа материала из области психопатологии. Соответственно она существенно помогает в понимании патологических процессов личности. Подобные теории являются линзами, которые одновременно фокусируют и ограничивают обзор. Возможно, они были уникальны и своевременны для той эпохи, в которую были созданы. Поэтому значимо при рассмотрении проблемы существования человека ориентироваться и на теории, созданные при анализе «клинически здорового» материала, на современные открытия, позволяющие расширять и углублять взгляд на природу человека, теории, верифицированные здравым смыслом.
При рассмотрении вопросов смерти, жизни, ответственности, вины существуют значительные теоретические расхождения между парадигмами, которые влияют на практику подхода к боли человеческого существования и взаимодействия с ним. Так, значимое отличие экзистенциального подхода от психоаналитического связано с понятием «глубины». По Фрейду психодинамика порождается развитием. Соответственно, самый глубокий конфликт – самый первый, ранний. С экзистенциальной точки зрения, глубоко исследовать – не значит углубляться в прошлое. На глубинном уровне – это значит не на поверхностном, это размышление не о том, каким образом мы стали такими, каковы есть, а о том, что мы есть. Хотя даже в ответе на вопросы смысла жизни, ее конечности, ответственности и др. экзистенциальный подход, как и любой другой, не уникален, не является исключением и не может объяснить все феномены человеческого существования. В экзистенции неизбежно присутствует свобода, а вместе с ней – неопределенность, которую необходимо осознавать.
Существует парадокс: знание теорий личности и закономерностей становления человека позволяет представлять пути, ведущие к полноте бытия или к выбору не-бытия, но не оказывает прямого влияния на качество и насыщенность жизни. Разрешение экзистенциальных проблем – это всегда опыт, личностный ответ на уникальные ситуации, складывающиеся в жизни конкретного человека. Этот ответ сложно взять, повторить, его необходимо найти, «выстрадать». При этом важно именно эмоциональное проживание жизни со всеми ее светлыми и темными сторонами – самого по себе интеллектуального постижения жизни недостаточно. Для установки, ориентированной на бытие, нужен личный опыт совладания с пограничными ситуациями.
В современном обществе уделяется большое внимание образованию, важность которого определяется ожиданием, что можно получить достаточный объем знаний, чтобы знать, как жить, зачем, как строить отношения, обогащающие и наполняющие смыслом индивидуальное бытие, как справляться с «экзистенциальными данностями».
Но, несмотря на обилие имеющейся разнородной информации, никто не знает достаточно, чтобы уметь ответить на самые значимые и самые сложные вопросы: как сохранять свою индивидуальность и одновременно быть вместе с другими людьми, как переживать экзистенциальное одиночество, как справляться с чувством вины. Никто не знает достаточно, как разрешать дилемму, состоящую в том, что самые сильные позитивные изменения в человеке происходят под влиянием любви к другому человеку, но и самые глубокие эмоциональные раны всегда имеют своим источником межличностные отношения.
То, как мы справляемся с неполнотой нашего знания, является ключевым для нашего ощущения полноты жизни. Если человек скрывает от себя, в первую очередь, как много он не знает и притворяется, что имеет разумные и осознаваемые основания для всех своих поступков, решений и действий, тогда он должен отрицать значительную часть реальности и восприятия себя и мира, в котором живет. Тем самым значительно снижается его жизненная сила. Осознание отсутствия конечного ответа на основные вопросы существования и необходимости личностных выборов – это основа мудрого «мужества быть».
Таким образом, экзистенциальные вопросы могут стать источником мудрости и мужества в результате их осознания, нахождения личного ответа, выбора личной ответственности за свою жизнь и «мужества быть»[92] вопреки существующим ограничениям. Эти «сущностные составляющие человеческого существования необходимы для утверждения себя в качестве полноценного и уникального человеческого бытия в модусе абсолютного бытия»[93] [3, С. 148].
Эти же данности существования могут становиться злыми монстрами, основанием для пессимизма, если тревога отчаяния заставляет прятаться и уходить от ответа на основные жизненные вопросы в сторону небытия.