Символика пяти будд в мужских и женских аспектах

Давайте начнем с самых основ, с представления о Буддовости, т.е. бытии Буддой. Первое, что необходимо понять, и это весьма важно: Будда — это человек. Но Будда — не обыкновенный человек, а человек высшего рода из всех нам известных. Будда — это тот, кто в своем духовном развитии настолько превосходит обычный уклад человеческой жизни, что, в сущности, выходит за пределы человеческого. Будда — это человек, достигший бодхи, или, точнее говоря, — самьяксамбодхи. Бодхи означает «знание», «постижение», «пробуждение»; самьяксамбодхи — «наивысшее знание», «совершенное постижение». Однако бодхи — это куда больше, чем просто знание, даже больше, чем трансцендентальное знание. Вообще говоря, в бодхи, то есть в том, что делает Будду Буддой, выделяется три основных аспекта. Для удобства обозначим их как познавательный, волевой и эмоциональный.

Познавательный аспект бодхи

С этой точки зрения, бодхи — это состояние прозрения, мудрости и осознанности. Но прозрение в чем? В первую очередь, в отношении самого себя. Иными словами, это означает: ясно, вглубь, проницательно всмотреться в самого себя и узреть, как на всех уровнях твоего бытия ты обусловлен и управляем таким умом, который лишь реагирует[xliv] и отвечает на воздействия (машинально, как автомат, вследствие прошлых психологических обусловленностей, которые, увы, в основном остаются бессознательными). Это означает также видение того, до какой степени над тобою, даже против твоей собственной воли, господствуют отрицательные эмоции (а часто также и безотчетно). Есть, далее, прозрение относительно других. Это означает расширение своего горизонта, видение того, как и другие тоже обусловлены, — так, как обусловлен и ты сам. И, наконец, заходя еще дальше в прозрение, в твое видение начинает включаться вся совокупность феноменов, целостность природы, сама Вселенная на всех ее уровнях, — и ты видишь, как это все тоже обусловлено, видишь, как это преходяще, вечно превратно, непременно тебя подводит и нереально.

Прозрение не есть лишь познание всеобщей обусловленности. Это также видение сквозь обусловленность и усмотрение необусловленного. Это узрение вечного в глубинах преходящего, реальности в глубине нереального и даже в конечном счете узрение одного в двух как двух граней одной и той же безусловной, абсолютной реальности.

Волевой аспект бодхи

Бодхи — состояние не только знания, но и ничем не ограниченной свободы, субъективной и объективной освобожденности. Субъективно это свобода ото всех нравственных и духовных осквернений, иными словами, она заключается в свободе от, скажем, «Пяти психических отрав»[xlv], от всех отрицательных эмоций, целиком в свободе от функционирования ума, реагирующего в ответ. Объективно же — это есть свобода от последствий осквернения. Иными словами, она заключается в свободе от кармы[xlvi]и повторных рождений — от поворотов колеса жизни[xlvii]. В более положительных терминах можно было бы сказать, что эта свобода, волевой аспект Просветления, заключается в состоянии непрестанного творчества, в первую очередь духовного, а также в непосредственности.

Эмоциональный аспект бодхи

Бодхи есть также состояние положительных или, пожалуй, духовных эмоций, что тоже можно описать объективно и субъективно. Субъективно это заключается в состоянии, то есть переживании высшей радости, блаженства и экстаза. Объективно же, в своем проявлении — это состояние безграничных любви и милосердия ко всем существам.

Таким образом, Будда — это человек, который, достигнув состояния самьяксамбодхи, стал живым воплощением прозрения, свободы, счастья и любви. Я здесь имел в виду любого будду, то есть одного из многих будд, хотя в начале буддийской традиции Будда был только один — Шакьямуни, историческая личность. Известно, что даже во время жизни Будды уже проводилось духовно значимое различение (возможно даже, что это сделал сам Будда) между просветленным как исторической личностью, с одной стороны, и абстрактным началом Просветления — с другой, — между Буддой и Буддовостью. Это различение отразилось в терминологии. Историческая личность, достигшая Просветления, именовалась рупакая, т.е. «тело образа» (рупа — «образ», кая — «тело» или «личность»). Просветление как начало, независимое от личности, его осуществившей, именовалось дхармакая — «тело истины» или «тело реальности». Невзирая на это различение, здесь не следует видеть разницу, ибо «тело образа» и «тело дхармы» суть в некотором смысле тела того самого Будды.

На этом различении не было нужды настаивать во время земной жизни Будды, так как тогда сам Будда и Буддовость Будды, рупакая и дхармакая, были в единстве. Но после пари-нирваны это различение стало более отчетливым. В конце концов, «тело образа» умерло, его не стало. Исторический Будда остался существовать только в виде мощей в ступах[xlviii], тогда как «тело дхармы » пребывает в вечном настоящем.

Получается так, что ранняя махаяна — а именно она впервые провела разграничение между двумя телами — мыслила вертикально, полагая «тело образа» бывшим «здесь и внизу», в прошлом времени, а «тело дхармы» — вне времени, превосходящим время; получалось, таким образом, вертикальное отношение между просветленной личностью и началом Просветления.

Поздняя махаяна продолжала мыслить в терминах вертикали, но в пределах этого мышления, или этого переживания вертикали, имело место развитие. Между двумя «телами», или «каями», появилось третье. Со временем его стали называть самбхогакая, что буквально означает «тело взаимного блаженства». Этот термин, хотя и имеет весьма глубокий смысл, нам с вами объяснит немного. Поэтому, может, лучше передать его как «идеальный Будда» или даже «архетипический». Этот идеальный Будда не безличный, не абстрактное начало, как дхармакая, а определенная личность, но в то же время не человеческая и не историческая личность. Можно сказать, что это идеальная и даже архетипическая личность, находящаяся ниже абсолютного уровня, но над историей и вне нее.

Таким образом, на этой стадии понятийного развития были выделены три каи, три тела, упорядоченные по вертикали. Идя сверху вниз, имеем сначала тело дхармы, затем тело взаимного блаженства и, наконец, проявленное тело, или нирманакая; так оно стало называться теперь, потому что термин рупакая одновременно мог применяться без различения и к идеальному, и к историческому Будде. Так получилось знаменитое учение о трикае, трех телах Будды, имеющее столь важное значение в махаяне и ваджраяне. Но сейчас мы просто отметим, что оно стало основой для дальнейшего развития махаяны и ваджраяны.

А потом случилось нечто весьма неожиданное. Будда как исторический деятель, нирманакая, скрылся в минувшем, почти пропал из виду (в странах распространения махаяны и ваджраяны заметно, что исторический Будда Шакьямуни занимает довольно незначительное место), да и Буддовость, т.е. дхармакая, тоже отошла на задний план. В конце концов, она ведь абстрактна, а то и расплывчата, и довольно неуловима. Остался же и вышел на авансцену идеальный, архетипический Будда — самбхогакая. (Для махаяны это и есть Будда как таковой — например, в «Сутре белого лотоса»[xlix], где, хотя идеальный Будда и назван именем Шакьямуни, но он уже, очевидно, не историческая личность Будды, а куда ближе к архетипическому Будде безграничного света и жизни вечной.) На этом махаяна не остановилась, и был сделан следующий шаг. До сих пор в махаяне мыслили в вертикальных терминах, теперь же стали — ив горизонтальных. По обе стороны от идеального Будды появилось по Будде: справа — Амитабха, Будда безграничного света, а слева — Акшобхья, Несокрушимый. Этими Буддами, т.е. в обликах добавленных двух идеальных Будд, олицетворены два основных аспекта самой Буддовости. Ключ к пониманию этих аспектов дают эмблемы двух новых Будд. Эмблема Амитабхи — цветок лотоса. Эмблема Акшобхьи — ваджра. Цветок лотоса очень нежен, раним и чуток, а ваджра — тверда, крепка и мощна. Цветок лотоса пассивно восприимчив, а ваджра — энергична. Итак, можно сказать, выражаясь, пожалуй, слишком понятийно, что Амитабха воплощает аспект любви, присущий идеальному Будде, — любовь как часть Просветления; тогда как Акшобхья воплощает трансцендентальную мудрость. (Есть некоторые варианты этой основополагающей схемы. Например, с обеих сторон Будды может находиться по бодхисаттве. Тогда сам Будда выражает идеального Будду, а бодхисаттвы — два его главнейших аспекта: любовь и мудрость.)

Перейдем теперь к рассмотрению дальнейшего развития символики в ваджраяне, иначе говоря, тантре. Тантра мыслит и в горизонтальных, и в вертикальных терминах. В результате появляются еще двое Будд. Один из них над идеальным Буддой, другой — под ним. Пока мы можем назвать верхнего Будду — Буддой деяния, а нижнего — Буддой красоты. Таким образом, получается пять Будд: в центре, слева, справа, вверху и внизу. Эти пять Будд составляют самую главную мандалу пяти Будд. Как я сказал, тантра мыслит одновременно и по горизонтали, и по вертикали, но это не совсем верно, потому что две оси координат порождают только двухмерное пространство, — тантра же мыслит трехмерно. Представим себе, что пять Будд заняли четыре направления на плоскости: один расположен в центре, другие — на севере, юге, востоке и западе. Затем представим себе проходящую через центр вертикальную ось, на которой вверху, в зените, находится тело дхармы, а внизу, в надире, — проявленное тело. Таким образом, идеальный Будда вертикально упорядочен относительно тела дхармы и проявленного тела, а горизонтально — относительно двух других пар идеальных Будд. В тантрическом видении, следовательно, идеальный Будда стоит в центре целостной трехмерной схемы.

Теперь займемся объяснением символики каждого из пяти Будд порознь. Начнем с центрального Будды и затем будем двигаться в мандале по часовой стрелке. Пока я буду описывать их, попробуйте воображать их себе и постарайтесь их «увидеть». По большей части следует поступать так, чтобы созидательные символы сами оказали на нас свое воздействие. Прежде всего и по своей сути символы созидательны, то есть способны непосредственно создавать впечатление, и нет нужды переводить их в понятийные соответствия, которые в любом случае останутся приблизительными.

Вайрочана

Он сидит, скрестив ноги. На нем монашеские одеяния, но они богато расшиты, ибо это уровень архетипов. Его волосы кудрявы, черны и коротко острижены. Мочки ушей удлинены. Иногда у него замечается легкая выпуклость на макушке, а между бровей ниспадает сверкающий локон белых волос.

Вайрочана — сияюще белого цвета, как чистый белый свет. В тантре белый цвет символизирует абсолют; кроме того, это цвет центра. (При изучении тантрийского символизма мы обнаруживаем, что другие будды и бодхисаттвы также облекаются в белый цвет; их собственный исконный цвет оставляется, когда они буквально или метафорически выдвигаются в центр мандалы. Хороший пример этого явления — Авалокитешвара и Тара, два Бодхисаттвы. Авалокитешвара, строго говоря, — это Бодхисаттва, и его настоящий цвет — красный. Но, со временем, особенно в Тибете, Авалокитешвара приобретал все большую значимость, так что стал как бы Буддой. Множество людей поклоняются ему и медитируют о нем, не обращаясь более ни к каким другим образам Будд и Бодхисаттв. В их духовной жизни Авалокитешвара занимает центр мандалы. И, чтобы указать на это, его красный цвет был заменен белым. Такого же рода изменение произошло и с Тарой, чей настоящий цвет зеленый. Забылось и ее положение Бодхисаттвы, занимающей место в одном из семейств Будд. Для своих почитателей Гара стала всем и вся. По мере того, как Тара занимала все более и более важное положение, она обрела облик Будды и стала белого цвета, сообразно своей центральности и абсолютности.)

Вайрочана буквально означает «освещающий», тот, кто излучает свет и сияние. Слово Вайрочана изначально с ведийских времен является эпитетом солнца. В Японии, где распространен культ Вайрочаны, его обычно называют «солнечным Буддой», —он как бы солнце духовной вселенной. Особая эмблема Вайрочаны — колесо, чаще золотое, с восемью спицами, — колесо Дхармы. В тантрическом искусстве Вайрочану изображают держащим это колесо у груди.

Символический жест Вайрочаны, его мудра, та же, что и у исторического Будды, когда он впервые возвестил истину в Оленьем парке в Сарнатхе. Когда в раннем буддийском искусстве изображается Будда во время первой проповеди в Оленьем парке, его руки как раз в этой мудре.

У Вайрочаны есть свое особое животное — лев, который также ассоциативно связан с возвещением истины. В буддийских писаниях речи Будды иногда называются словом симха-нада — то есть «львиный рык» (симха означает «лев», нада — «звук» или «рык»). Лев рычит ночью в джунглях, не опасаясь других зверей. Прочие звери не смеют издать звук, потому что боятся врагов. Согласно мифам и легендам, лев рычит для того, чтобы возвестить о своем праве на царствование во всех джунглях. Вот почему с львиным рыком сравнивается бесстрашное возвещение истины Буддой — это возвещение его владычества надо всей духовной вселенной.

Вайрочана — глава семейства татхагат, иначе Будд. Это знаменательно, ибо предполагается, что Вайрочана — это Будда как таковой, а остальные Будды — только аспекты. Один из наиболее важных представителей этого семейства Будд — Манжушри, Бодхисаттва трансцендентальной мудрости.

Акшобхья

Он находится в восточном квадранте мандалы, цвет его темно-синий — это цвет полночного неба в тропиках. Его имя означает «неколебимый», «недвижимый», «несокрушимый»; его эмблема — ваджра. Мудра Акшобхьи называется бхумиспарша, или мудра «прикосновения к земле».

Его эмблематическое животное — слон, самый большой и сильный зверь из обитателей суши. Не так-то просто отпихнуть слона! Традиционно слон считается мудрейшим из животных. Акшобхья возглавляет семейство Ваджры, в которое входят бодхисаттва (или Будда) Ваджрасаттва, а также множество других гневных божеств (Будды, Бодхисаттвы, Самвара, Херука, Хеваджра и Бхайрава, защитники в гневных обличиях), — вообще в семействе Ваджры гораздо больше гневных божеств, чем в любом другом. Вероятно, это вызвано тем, что ваджра ассоциируется с мощью.

Ратнасамбхава

Он находится в южном квадранте мандалы.( Его цвет — желтый. — Прим. ред.) Его имя — «Рожденный из сокровища», или «Дающий драгоценность», и естественно, что его эмблема — драгоценность. Его мудра — это жест Трех Драгоценностей. Эмблематическое животное Ратнасамбхавы — конь, ассоциирующийся с эпизодом, когда исторический Будда покинул ночью свой дом, уехав на коне в сопровождении лишь своего верного колесничего. Конь — буддийский символ, воплощающий скорость и энергию как прану или жизненное дыхание. В тибетском буддийском искусстве часто можно встретить образ скачущего по воздуху коня, несущего на своей спине три драгоценности. Этот образ показывает, что достижение Просветления возможно только путем сосредоточения и должного направления своих энергий. Ратнасамбхава — глава семейства Драгоценности, включающего Бодхисаттву Ратнапани, а также Джамбхалу, так называемого бога богатства, и Васундхару, богиню Земли.

Амитабха

Он находится в западном квадранте мандалы. Его цвет красный, имя означает «Безграничный свет», а эмблема — цветок лотоса, что выражает духовное возрождение и духовный рост.

Амитабха занимает исключительно важное положение в японском буддизме вплоть до настоящего времени, особенно в школе дзедо син, где не поклоняются никаким иным буддам и бодхисаттвам. Последователи этой школы советуют призывать Амитабху по имени не для достижения Просветления, но для выражения признательности за уже обретенный дар Просветления. Последователи этой школы стремятся к посмертному возрождению в Сукхавати, «в стране блаженства», в Чистой Земле Амитабхи[l], находящейся в западном квадранте Вселенной, потому что, как говорят, условия для достижения Просветления в Сукхавати гораздо более подходящие, чем на Земле. Например, там никто не заботится о питье и еде, которые появляются сами собой, нет нужды и в одежде, благодаря прекрасному климату, там все время слышны слова поучений Будды Амитабхи, так что духовный прогресс обеспечен.

Мудра Амитабхи означает медитацию: одна ладонь положена на другую, обе вверх. Будучи связан с западом, Амитабха ассоциируется с заходящим солнцем и исчезновением света. Так же и в медитации, сознание, уходя от материальных объектов, вступает в некую темноту — более высокое состояние сознания, которое для более низкого ума предстает как бы бессознательным.

Эмблематическое животное Амитабхи — птица, причем павлин, самая блистательная из всех. Почему именно павлин, не совсем ясно, и приводятся различные объяснения этому. Благодаря глазкам, видимым на хвостовых перьях павлина, он иногда ассоциируется с сознанием, но здесь, кажется, это мало подходит. Другое объяснение заключается в том, что павлин питается змеями, в том числе и ядовитыми, что подразумевает неподверженность действию яда, т.е. осквернению. Павлиньи перья очень часто используются в тантрических ритуалах. Их ставят вместо цветов в сосуды с освященной водой.

Амитабха возглавляет Лотосовую семью, к которой относится много достаточно известных духовных образов. Наиболее значимый среди них — Авалокитешвара, Бодхисаттва сострадания. Здесь также находятся Падманартешвара, Курукулла и Падмасамбхава.

Амогхасиддхи

Он находится в северном квадранте мандалы. Его цвет — зеленый. Его имя означает «непременный успех» или «беспрепятственное осуществление», эмблема — двойная ваджра (две скрещенные ваджры). Это весьма и весьма могущественный и мистический символ (помимо всего прочего он отражает особый аспект единства противоположностей). Мудра Амогхасиддхи выражает бесстрашие, одну из героических добродетелей, которая высоко ценится во всех формах буддизма и, возможно, более всего в тантре[li].

Эмблематическое животное, связанное с Амогхасиддхи, гаруда — получеловек, полуптица, у которого мужское или женское человечье туловище, а ноги и крылья — птичьи. Амогхасиддхи возглавляет семейство кармы, или действия. Действие символизируется мечом. Из этого семейства более других известна зеленая Тара.

Пятеричная схема из Будд была далее развита в эзотерической тантре. Как мы уже видели, ранняя махаяна мыслила по вертикали, помещая идеальное тело или тело взаимного наслаждения посредине между телом дхармы (вверху) и проявленным телом (внизу). Поздняя махаяна мыслила по горизонтали, и по обеим сторонам от идеального тела расположились еще два идеальных образа Будд, один из которых воплощает аспект любви, присущий Просветлению, а другой — аспект мудрости. Мы также видели, что тантра вновь стала мыслить в терминах горизонтали, но уже в контексте своего трехмерного подхода, поместив на севере и на юге еще по идеальному образу Будд: «Будду действия» и «Будду красоты». На каждой стадии этого развития все Будды изображались в мужском облике. Изначальный исторический Будда был, конечно же, просветленным человеком мужского пола. Тем не менее, эзотерическая тантра сделала решительно новый шаг, начав рассматривать идеального Будду разделенным на два облика — мужской и женский, слившихся в любовном соединении. Здесь нам следует проявить осторожность, чтобы не породить недоразумений. На этом уровне мы сталкиваемся не с половой активностью, но с половым символизмом, а это совсем другое дело. Мужская и женская фигуры Будды выражают два главных аспекта Просветления: любовь и мудрость. То, что хочет выразить этим тантра, заключается в нераздельном бытии, двуединстве: любви и мудрости, каруны и праджни. Утверждается, что это двуединство любви и мудрости составляет сущность Буддовости. Будем помнить, что в тантре нет никакой недосказанности по поводу секса, а потому нет и оснований, почему бы не передавать знание в сексуальных символах. Они столь же пригодны, сколь и любые прочие понятия. Однако само содержание терминов сексуальным не было.

В Тибете и в странах, перенявших его культуру, мужские и женские фигуры Будды в сексуальном соединении называются «яб-юм»: «яб» — «отец», «юм»- «мать»; таким образом, эти фигуры суть - архетипические отец и мать. В монастырях и храмах Тибета можно легко найти множество прекрасных статуй и свитков с изображениями этих фигур Будды в сексуальном соединении. Для самих тибетцев в этих образах вовсе нет сексуального или эротического звучания. Если наблюдать за тибетскими буддистами, когда они приближаются к таким фигурам, обходя свои храмы, то можно заметить, что они отнюдь не реагируют так, как обычно европейцы, а, напротив, проявляют большее почтение и набожность, чем обычно. В некоторых отношениях эти изображения считаются особо священными, поскольку этот символизм связан с высочайшим уровнем духовного опыта, с уровнем Просветления, с уровнем, где любовь и мудрость окончательно сливаются. Так это тибетцы и видят. Жаль, право, что на Западе эти фигуры «яб-юм» частенько относят к образцам восточного эротического искусства, едва ли не к порнографии. Это свидетельствует только о том, что на Западе вряд ли найдется хоть кто-нибудь, вполне свободный от недомолвок о сексе, в основном «благодаря» нашему иудео-христианскому наследию. К слову сказать, кто-то мог бы подумать, что «мужская» фигура Будды воплощает аспект мудрости, присущий Просветлению, а женская — аспект любви. Это не так. В буддийской тантре «женский» образ Будды воплощает аспект мудрости, а «мужской» образ воплощает аспект любви и сострадания, который к тому же есть аспект действия. Это еще одно свидетельство того обстоятельства, что данная символика не имеет совершенно ничего общего с обычными различиями полов. Иногда эти две фигуры символизируются ваджрой и лотосом или ваджрой и колокольчиком.

Однако мы еще не описали всего происшедшего развития. Не только идеальный, архетипический Будда разделяется на два образа — мужской и женский — в их сексуальном соединении. Таким же образом раздваиваются и другие четверо Будд. С этого момента появляется уже не пять, но десять Будд: пятеро — в мужском образе, и пять — в женском. Женские образы Будды рассматриваются как духовные супруги мужских.

Акашадхатвишвари

Акашадхатвишвари — супруга Вайрочаны, белого Будды центра. Ее имя означает «Владычица сферы бесконечного пространства». Вспомним, что сам Вайрочана есть солнце, или солнечный Будда, солнце всего духовного мира. Он излучает свет и жар во всех направлениях — свет мудрости и жар любви. Акашадхатвишвари представляет собой то бесконечное пространство, через которое текут лучи света Вайрочаны. Ею символизируется бесконечная духовная восприимчивость. Она представляет эту явленную вселенную как проникнутую влиянием или излиянием абсолюта. Словами (китайского трактата. — Прим. пер.) «Пробуждения к вере» она есть совершенная одухотворенность всего феноменального ароматом абсолютного существования. Как и Вайрочана, Акашадхатвишвари белая. Ее изображают в облике дакини[lii], в свободно ниспадающем одеянии и с длинными распущенными волосами.

Лочана

Лочана — супруга Акшобхьи, темно-синего Будды востока. Ее имя означает «Видящая ясно», буквально «Наделенная оком». С тибетского ее имя переводится как «Царица, обладающая оком будды». Она есть воплощение чистого осознания, и выражает чистое, прямое и ясное осознавание вещей. Ее супруг Акшобхья особо соотносим с трансцендентальной мудростью. (Практически, он единственный Будда, чье имя встречается в сутрах трансцендентальной мудрости, прежде всего в так называемой «Восьмитысячной» сутре[liii]). Таким образом, связь Лочаны и Акшобхьи подразумевает, что не может быть ни мудрости без осознания, ни осознания без мудрости. Оба аспекта связаны и суть в каком-то смысле различные грани одного и того же духовного переживания. Лочана — голубого цвета.

Мамаки

Мамаки — супруга Ратнасамбхавы, желтого Будды юга. Ее имя означает «Делающая своим». Она та, которая делает все своим, однако совсем не в эгоистическом смысле. Речь ведь идет об уровне Просветления. Мамаки — это духовная установка, усматривающая во всем и во всех свое, свое собственное, как лично свое, самое родное, как свое самое дорогое, любимое и ценимое. Таким образом, Мамаки радуется каждому, восторгается каждым и даже, можно сказать, относится к каждому как к себе самой. Она не делает различий между собою и остальными. Для нее все другие люди «свои», и они являются даже «ею самой». Ее цвет желтый.

Пандаравасини

Пандаравасини — супруга Амитабхи, красного Будды запада. Ее имя означает «облаченная в белое одеяние», что подразумевает облачение в чистоту и даже отделенность от остального чистотой. Этот образ напоминает об образе, которым Будда пояснял четвертую дхьяну. Будда говорил, что переживание четвертой дхьяны подобно состоянию человека, окунувшегося в знойный и пыльный день в воды прекрасного озера и облачившегося после купания в чистое белое одеяние. Это облачение в чистое белое одеяние выражает постепенное накопление всех своих энергий, особенно эмоциональных, а затем их отделение от возможного вредоносного внешнего влияния. Таким образом, Пандаравасини, одетая в белое одеяние, отъединена и отделена от влияния извне. Цвет ее самой светло-красный.

Тара

Тара, «Перевозчица на ту сторону», — супруга Амогхасиддхи, темно-зеленого Будды севера. Она перевозит через реку рождений и смертей — реку сансары[liv]. Своим назначением она вызывает в памяти известную притчу Будды о плоте. Как плот помогает пересечь реку, но и только (ведь никто же не вздумает тащить плот с собою, уже переправившись на другой берег), так же и Дхарма — лишь средство для того, чтобы пересечь реку рождений и смертей и достичь другого берега, нирваны. Имя «Тара» часто переводят как «спасительница», но это может ввести в заблуждение. Лучше сказать, что Тара выражает установку так помочь людям, чтобы они помогли себе сами.

Таковы пять «женских» образов Будд: Акашадхатишвари, «Владычица сферы бесконечного пространства »; Лочана, «Наделенная Оком»; Мамаки, «Делающая своим»; Пандаравасини, «Облаченная в белое одеяние»; и Тара, «Перевозчица на ту сторону». Эти пять женских образов вместе со своими супругами выражают различные аспекты единого и неделимого переживания Просветления, что в сущности своей есть переживание нераздельного двуединства мудрости и любви.

Наконец, есть еще один заслуживающий упоминания момент развития того символического ряда, которым мы занимаемся. В эзотерической тантре Будды и Бодхисаттвы являются в двух аспектах: мирном и гневном. Это же относится и к пяти Буддам. Выше я рассказывал о пяти мужских и пяти женских образах Будды в их мирных формах. Теперь несколько слов и о гневных. Гневные формы наделены индивидуальными качествами в меньшей степени, чем мирные. Пять мужских образов Будд в их гневных обликах именуются «пятью Херуками». Их имена происходят от названия семейства, к которому они принадлежат. Так, есть Будда-Хёрука, Ваджра-Херука, Ратна-Херука, Падма-Херука и Карма-Херука. Каждого из них изображают в виде существа мощного и даже массивного телосложения, обнаженным, если не считать шкур тигра или слона, прикрывающих тело, и в ожерельях из человеческих черепов. Вокруг их торсов и рук обвиваются змеи. Обычно у них не меньше шести рук, иногда — гораздо больше. У них по три пылающих ока, вылезающих из орбит и выражающих ярость. Обычно их изображают в неистовом развороте вправо, попирающими врагов Дхармы. Каждый окружен ореолом пламени. Будда—Херука — темно-синий или черный, остальные соответственно синего, желтого, красного и зеленого цветов.

Супруга Будда-Херуки, соответствующая женская Херука, известна также под своим именем Кродхешвари, что можно перевести как «Владычица гнева». Супруги остальных Херук называются по имени семейства так же, как и мужские формы. Итак: «Ваджрная Владычица гнева», «Драгоценная Владычица гнева», «Лотосовая Владычица гнева» и «Действенная Владычица гнева». Они обнажены или почти обнажены. Цвет их такой же, как цвет супругов, только посветлее, и они чуть меньших размеров. Их всегда изображают прильнувшими к супругу, иногда обнимающими его за шею.

Такова символика пяти Будд в мужских и женских образах, в мирных и гневных формах. Это одна из наиболее важных, прекраснейших и наполненных смыслом образных систем во всем многообразии тантры[lv]. Именно эта система образов упорядочивает, по меньшей мере, часть всех богатств тантры в такой форме, какую мы можем оценить, а то и воспринять. И, однако, находясь в окружении всех этих образов, мы никогда не должны забывать, что все они, «мужские» или «женские», мирные или гневные, выражают различные аспекты единого переживания Просветления, — различные аспекты Буддовости, воплощают и являются выражением духовного опыта. Памятуя об этом, мы, может статься, будем к ним восприимчивы. А став такими, мы сможем получить от них помощь, то есть, собственно говоря, получить помощь от творческих символов тантрического пути к Просветлению. (Из лекции №110: «Символика пяти Будд в мужских и женских аспектах », 1972)

ПЯТЬ ВИДОВ МУДРОСТИ

Каждый из пяти Будд олицетворяет свой особый аспект мудрости. В совокупности эти аспекты называются «пять джнян», «пять мудростей» или «пять знаний».

Первая из пяти мудростей — мудрость дхармадхату, символизируемая Вайрочаной. Она основная, а остальные четыре — ее аспекты. Термин дхармадхату достаточно сложен для перевода. Дхату означает «сфера», «область» или «поле», а здесь относится ко всей Вселенной; дхарма здесь — «реальность», «истина», «окончательное». Таким образом, дхармадхату — Вселенная, которая рассматривается как сфера проявления реальности, или же эта Вселенная постигается как исполненная реальности. Подобно тому, как все пространство пронизано солнечными лучами, так же и мироздание с его галактиками, солнцами, мирами, с его богами и людьми исполнено реальности. Это — поле для проявления, для игры, для выражения всего пышного цветения реальности.

Мудрость дхармадхату означает, следовательно, прямое знание всего космоса как не отличного от реальности. Не то, чтобы этот мир вдруг оказался стерт и отменен, нет, он все тут, его все так же видишь. Дома, деревья, поля, мужчины и женщины, солнце, луна и звезды все там же, где находились и прежде, но теперь они исполнены реальности. И видишь мир и реальность разом, одно не мешает другому. Видишь космос и видишь реальность, видишь реальность и видишь космос. Космос и есть реальность. Реальность и есть космос (иллюзорный мир и реальность истины едины). Рупа — это шуньята. Шуньята — это рупа[lvi].

Вторая — зерцалоподобная мудрость, символизируемая Акшобхьей. Эта мудрость подобна зерцалу, ибо, как в зеркале отражаются все истинные предметы, так в просветленном уме отражается все, он зрит все и понимает истинную природу всего. Если заглянуть в глубь просветленного ума, увидишь все.

Все предметы мира отражены в глубинах просветленного ума, но на просветленном уме это не сказывается, они не липнут к нему. Если взять и поставить перед зеркалом какой-либо предмет, он отразится в зеркале. Если теперь этот предмет убрать и поставить другой, то зеркало отразит и его. Если двигать предмет или зеркало, то заметно, что отражение не липнет к зеркалу. Вот точно таков и просветленный ум — он отражает, но ничто к нему не липнет. А вот наш ум совсем не таков. Если уж следовать предложенному образу, то следует сказать, что наш ум — тоже своего рода зеркало, но все отражения прилипают к нему. На деле же они не только прилипают, а прикипают и вдавливаются одно в другое. Иной раз и зеркало прилипает к объекту так, что их и не отделить друг от друга. Иными словами, в просветленном уме нет субъективного реагирования в ответ, нет субъективной привязанности, а есть чистая, совершенная объективность — точно как у зеркала, отражающего все существующее.

Третья из пяти мудростей — мудрость равенства или одинаковости, символизируемая Ратнасамбхавой. Просветленный ум видит все с полной объективностью, он видит одну и ту же реальность во всем, ту же шуньяту во всем, и поэтому v него равная установка ко всему. Ему видно, что мужчина — это мужчина, женщина — это женщина, цветок — это цветок, дерево — это дерево, дом — это дом, солнце — это солнце, луна — это луна. Все это он видит, но одновременно видит и единую реальность во всем, и поэтому у него одна и та же установка по отношению ко всему. Просветленный ум уравновешен по отношению ко всему. У него ко всем одинаковая любовь и сострадание, без каких-либо различий и разграничений. Иногда говорится, что любовь и сострадание нисходят от просветленного ума безраздельно на всех существ, на все вещи, все предметы, подобно тому, как лучи одного и того же солнца освещают и золотые крыши дворцов, и навозные кучи. Просветленный ум изливает свои любовь и сострадание на высокое и низкое, на «хорошее» и «дурное».

Четвертая из пяти мудростей — это всеразличающая мудрость, символизируемая Амитабхой. Зеркало, как мы видели, равно отражает все предметы, но в то же время оно не смешивает и не путает их различительные признаки. Зеркало отражает тончайшие детали, что весьма важно. Это означает, что просветленный ум видит вещи не только в их единстве или раздельности, но он видит то и другое одновременно. Просветленный ум, прежде всего в аспекте все-различающей мудрости, видит не только единство предметов, но и их различия и неповторимость, а также то и другое сразу. Он не сводит ни многообразия к единству, ни единства к многообразию, но видит и единство и вместе с ним множественность. На философском уровне буддизм не относится ни к монизму, который отметает все различия, ни к плюрализму, в котором пропадает всякое единство. Для буддийского видения существования единство не отменяет различия, а различия не отрицают единства. Мыто, воспринимая, видим то одно, то другое, но просветленный ум видит единство и различие в одно и то же время. Он видит вашу неповторимость и, в то же время, единство. В одно и то же время вы индивидуальны, с пышным букетом своих идиосинкразии, и вы все суть одно. Эта пара, единство и различие, монизм и плюрализм, не суть две различные вещи; мы не можем сказать, что это одно, но и не два.

Пятая и последняя — всеисполняющая мудрость, символизируемая образом Амогхасиддхи. Просветленный ум посвящает себя деятельности во благо всех существ. При этом он изобретает множество «искусных средств»[lvii] в помощь людям. Просветленный ум помогает существам естественно и неопосредованно. Не стоит представлять себе, что Бодхисаттва, или просветленный ум, сидит рано поутру и думает: «К кому мне сегодня пойти и помочь? К тому или этому? Кто сильнее нуждается в моей помощи? Может быть, пойти сегодня оказать помощь такому-то? » Просветленный ум так не работает — он действует свободно, непосредственно, естественно. Помощь изливается с силою паводка, но совершенно непроизвольно. (Из лекции №70: «На пороге Просветления», 1969)

ДХАРМА

СЛОВО БУДДЫ

Будда учил своих учеников Дхарме, а после паринирваны они, в свою очередь, передавали ее из уст в уста и затем, гораздо позже, изложили письменно в виде священных текстов, которые получили название «Буддхавачана» — «слово Будды». Выражение «буддхавач