Глава 1. Аутизм: современный взгляд.

«Аутисты спасут философию»[3]

Во второй половине XX века в философии зародилось такое течение как постмодернизм, у которого много как последователей, так и противников. Постмодернисты считают, что классическая философия себя устарела, стала неактуальной, субъект и объект изжили себя. Они предлагают заменить предметную философию, предметное сознание – беспредметной философией, беспредметным сознанием. Между философским постмодернистским текстом можно провести аналогию с произведениями В.В. Кандинского, когда невозможно понять «о чем» говориться, можно только прочувствовать. Цель постмодернистского текста не научить, а довести человека до того состояния, когда включается его воображение.

В России же одним из представителей этого течения является Ф.И. Гиренок. Он утверждает, что классическая философия породила человека разумного, но не мыслящего. Но человек – это мыслящее существо, а не разумное. Стоит уточнить, что под разумом Ф.И. Гиренок понимает интеллект, т.е. накопление знаний.

Сегодня наука активно пытается разгадать загадку человека. Выделяется огромные средства на исследования человеческого мозга, предпринимаются попытки воссоздать его. Но, по мнению Ф.И. Гиренка, если науке удастся разгадать загадку мозга, они не получает человека, они получат машину. Т.к. сознание человека не находится в мозге. Сущность человека заключатся ни в его интеллекте. Человек отличается от животного, от машины – эмоциями. В результате аффекта, происходит самовоздействие человека на самого себя, первичный опыт самосознания.

Федор Иванович Гиренок – приверженец аутографического исследования феномена человека. Суть данного метода заключается в рассмотрении аутизма как фундаментальной антропологической характеристики, но под аутизмом он понимает не Каннеровское заболевание, а тот аутизм, каким его видел Блейлер. Он считает, что философия много потеряла, пропустив этот феномен. О нем чуть-чуть говорил Ясперс, Юнг, психологи, а философия его проигнорировала.

Если начать рассматривать философию сквозь призму аутизма, то многие стандартные вещи становятся ошибочными или непонятными. Например, утверждение, что человек – это социально существо. Ф. Гиренок считает, что человек – асоциальное существо. Он - анархист и грезящий, которому приходится подчиняться.

Через аутографию[4], как метод анализа, где фоном выступает феномен аутизма, Ф.И. Гиренок рассматривает множество философов и течений в философии. В качестве примера, он рассматривает трансцендентальную схему Канта, согласно которой Субъект видит предмет до предмета. Гиренок вводит понятие «уже-сознание», когда мы знаем об Объекте до опыта встречи с ним. Проиллюстрировать это могут такие ситуации, как поход в театр, кино, на выставку. Т.е. еще до того, как человек посетил выставку, он уже понимал, что такое искусство. Если же выставку посетит человек, не понимающий, то появляется современное искусство.

Возвращаясь к Кантовской трансцендентальной схеме, мы получаем, что ребенок, находясь еще в утробе матери, имеет некоторый список символов, таких как точка, линия, прямая.

Аутографию можно рассматривать в качестве способа происхождения самости человека, его самодетерминации. Эта самость открывается в результате взрыва галлюцинаций, т.е. абсурда.

Когда человек обращается к самости, то рождаются символы воображаемого. Если же человек начнет стремиться к реальности, то появляются языковые знаки. Руководствуясь логикой языка не найти ответа на вопрос, как он появился. Нельзя рассуждать о сознании, будучи вне его. А пребывая в сознании, мы имеем возможность говорить только о символическом прошлом. Настоящее сознание в момент этого разговора скрывается от нас. Невозможно понять человека, не видя в нем аутиста. Наша мысль должна преодолеть это расстояние от разумности к абсурду.

Мир разумен, т.к. всему есть причина. И он остается таковым, пока может избегать встречи с абсурдом. С этой точки зрения, человек – это результат неудачной попытки избежать столкновения с абсурдом, плата за эту встречу. В результате которой, Разум уступает свое место абсурду, «отказываясь быть поводырем»[5]. Отсюда в любом человеке сохраняется отпечаток, оставленный его изначальной неразумностью.

В какой-то момент в реальном мире происходит спонтанный «взрыв галлюцинаций», и человек начинает дистанцироваться себя от природы. Человек становится мыслящим, но еще не разумным. В дальнейшим начинается обуздание абсурда, это возможно при помощи языка. «Язык накидывает узду на грезы», человек становится социальным.

Человек становится мыслящим существом, благодаря абсурду. Мыслящим, но неразумным. Человек выходит за границы материального, в той мере, в которой он грезит. Пересекая эти границы, человек перестает быть биологическим существом, но еще не становится социальным. Это пограничное состояние, человек становится воображающим. Когда человек находится в этом состоянии, начинается борьба между телом, подчиняющимся грезам, и организмом, находящимся во власти природы. Человек, как вид, возник около 50 тыс. лет назад, а его социальная история началась около 15 тыс. лет назад. Т.е. человек, как биологический вид, находился в пограничном состоянии между природой и социумом около 30-40 тыс. лет. В то время как, пограничное состояние человека, как индивидуального организма, длится около двух лет, в результате чего, язык подчиняет грезы человека социальности.

Ф. Гиренок обращается к палеолитическому искусству. Появление наскальной живописи, обозначает поворот человека к самости. Именно в этом культурном феномене впервые можно отметить, что человек отделяет себя от остального мира. Проводит границу между собой и обезьяной.

Только в палеолитическом искусстве человек может взглянуть на самого себя. Это единственный способ самопрезентации человека, больше нет ни одного способа, где бы люди сами себя представляли. Именно в наскальной живописи мы отмечаем, что впервые появляется удвоенный мир. Происходит раздвоение на внешний и внутренний миры. И человек уже никогда не станет «родственником обезьяны». Так же именно в этом искусстве мы видим, что у человека впервые появляются пространство и время. Человек впервые посмотрел на себя со стороны: один – изображенный, другой – смотрящий это изображение. Он зафиксировал себя в пространстве. Изображая же зверя, с маленьким внутри, человек открывает для себя время, как последовательность событий. Т.е. через некоторое время маленький зверь появится из большого.

Так же важно отметить, палеолитическое искусство плохо поддается чтению, описанию, расшифровке, пересказу. «Ведь мы привыкли, что знак всегда отсылает к знаку, и у нас сформировалась некоторая постоянная готовность бежать по цепочке знаковых отсылок. Перед наскальной живописью ты цепенеешь, тебя никто никуда не отсылает, тебе некуда бежать»[6]

Ф.И. Гиренок предполагает, что мы, человечество, произошли от «аутистов». Пока неандертальцы и кроманьонцы истребляли друг друга, «аутист» сидел в пещере и рисовал, а точнее самопрезентовал себя. И он это сделал не с помощью языка, а с помощью искусства. Наскальная живопись – это «письмо до речи, то есть письмо как образ, письмо без знаков, ибо важнейшим свойством знака, как заметил Деррида, повторивший мысль Гегеля, является свойство не быть образом»[7].

С точки зрения автора, жест незаслуженно в последнее время относится философами к знакам. Жест – это единственный способ указания на себя. Жест, в отличии от знака, всегда сопряжен со смыслом. Именно в жесте сознание обнаруживает себя. Сознание говорит, что оно есть. В указательном жесте, сознание говорит: «вот я». Жест это доязыковая вещь. Он появляется только, если появляется сознание и говорит о себе.

Ф.И. Гиренок определяет такое явление, как «тирания языка», заключающаяся в употреблении сложносочиненных предложений; а если это делают философы, филологи, то образуется монотонность и скука в науке. Нужно быстро и четко, минимально выражать свои мысли, а не вести долгие разговоры, тогда можно будет избавиться от «плавания в языке», которым страдает современная философия. Тогда язык сможет выйти за свои пределы; слово выйдет за пределы словесности и станет жестом. А именно жесты всегда указывают на то, что лежит за пределами языка, и уходят в нечто невыговариваемое. Вот так и образуется современный язык. Это язык «ныряльщика», которому нужно достать жемчужины со дна, имея при этом маленький запас кислорода. Он действует быстро и четко, без лишних движений, а не наблюдает за подводными красотами. Если человек хочет донести свою мысль, то язык должен быть точным и острым как штык.

Сегодня место сознания занял язык, поэтому автор «ненавидит» язык. В интервью, опубликованном в «Независимая газета» № 26 от 15 июля 2010 г., Ф.И. Гиренок говорит: «Кроме того, я пишу лучше, чем говорю, ведь говорим мы с другим, а пишем для себя. Когда я говорю с другим, я не мыслю, когда я мыслю, я не говорю»[8]. В этой замене сознания языком, автор видит проблему, т.к. «ум» человека, его образованность сегодня заключается в том, как он оперирует языком. Получается, что у современного человека нет сознания, сознание – враг языка, а человек – языковое существо. Сознание пытается заявить о своих правах, «поставить на место» язык, но места для сознания практически не осталось. Ему приходится завоевывать себе место, что очень трудно. Это происходит в виду того, что И. Кант называл мизологией – ненависти к сознанию, которое лишает человека удовольствия, в то время как он тоскует по инстинкту. Сознание сопряжено с мукой, оно травмирует человека, «мысль беспокоит». Язык же смягчает. Он дает человеку готовые конструкции. Но язык ограничен нашими эмоциями. Аффект не выразить в языке, язык «не берет» смысл, посылаемый человеком. И в результате обретая разумность с помощью языка, человек в то же время теряет свое мыслящее начало.

Если рассматривать соотношение понятий сознания и реальности в этой авторской концепции, то нужно отметить следующее. Сознание появляется из реальности, реальность же создается из материи грезы. Реальность – это объективированная греза. Для автора нет реальности вне объективации. Например, человек хочет взорвать бомбу но прежде чем, он это сделает, у него внутри происходит «внутреннее сражение». Любой человек аутист, если в нем сохранились остатки внутреннего мира.

Так же Ф.И. Гиренок вводит понятие абсурда. Например, если рассматривать теорию происхождения человека от обезьяны, то прямой, линейной связи между человеком и обезьяной не провести. Именно абсурд делает прерывы в этой линии, он отменяет логику. Человек – это тайна, которую не постигнуть умом, не раскрыть в речи. Так прекращаются полномочия ума, вводится абсурд. Логики нет, а человек – есть. И это человек свободный.

Человек – это биологическое существо, т.к. инстинкты ему подарила природа. Но человек – это и социальное существо, т.к. именно социум дал ему язык. Но что находится за пределами этих инстинктов и языка? За этой гранью обитает аутизм, как состояние зависания между природным и социальным, с одной стороны, и воображением – с другой. Чтобы пересечь эту грань, «нужно, говорит Ницше, научиться сопротивляться привычкам мышления и привычкам чувства»[9].

Духовность в человеке от того, что он предается грезам. Человек духовное существо лишь тогда, когда появляется мания и неистовство. Не когда живет в языке, а когда плоскость языка прерывается его неистовством.

Греза – вот сущность человека. Человек пластичен, в нем нет жесткой структуры. Пластичность обозначает способность пробудить в себе самом чувственность, эмоции. Эта саммоаффектация – фундамент человечности. Человек не природен, т.к. он грезит, а природа - реальна. Жизнь человека не социальна, т.к. подчиняется эмоциям и чувствам. А социальность начинается за пределом этих эмоций. Этим пределом является язык. Язык – это враг эмоций, т.к. он способен обмануть. Язык надевает оковы на грезящего человека. Сначала был не язык, а наскальная живопись; не знак, а символ. Об этом же писал ранее и Б.Ф. Поршнев, между логикой разума и природой всегда лежит логика безумия или абсурда. Сегодня же, как ситает Ф.И. Гиренок, с развитием и доминированием науки, человек становится все более разумным, но в то же время все менее мыслящим. Мышление растворяется в разуме, а когда интеллект одержит победу над сознанием, утратиться сущность человека, человечество умрет.

Философская система Ф.И. Гиренка относится к неклассической философской антропологии, для других представителей этого направления идеальной моделью для определения человека считается «патология», а не «норма». Например, для М.Фуко[10] – шизофреник, для Поршнева[11] – снежный человек. Так же стоит отметить, что много внимания представителями неклассической антропологии уделялось проблеме появления человека, антропогенезу. Они ставили вопросы о том, когда человек перестал быть биологическим существом, когда появилось сознание и как человек стал социальным. Представители неклассической антропологии придерживаются позиции, что человек асоциален по своей природе. Так, например, Б.Ф. Поршнев[12] считает, что человек появился около 35 тысяч лет назад, когда появилась речь. Ф. И. Гиренок, как было ранее сказано, связывает появление человека с появлением наскальной живописи. А Ю.М. Бородай утверждает, что сознание человека зародилось вместе с нравственностью, т.е. первым законом – табу, около 1,5 млн лет назад. Юрий Мефодиевич так же придерживается позиции, что первичной формой мышления человека был аутизм. Среди представителей эволюционной психологии активно поддерживается такая точка зрения, заключающаяся в том, что психологическая норма – это результат адаптации человека, первичной же формой его существования является психическая болезнь.

Ю.М. Бородой в своей работе «От фантазии к реальности»[13] раскрывает теорию происхождения человека, с точки зрения нравственности.

В первую очередь, он отмечает, что для исследования антропогенеза недостаточно истории, необходимы так же и биология, и психология, и гносеология. Так же в начале работы он ставит три вопроса: Как зоологическое стадо обрело социальность? Как образовалась целенаправленная деятельность? И как биологические механизмы «породили» сознание?

Ю.М. Бородай отвергает биологическую концепцию сознания, где оно является результатом развития мозга. Если бы это было так, то не появилось бы сознание, а просто усложнялось поведение, как это можно отметить у некоторых животных. Если же сознание было представлено одной лишь рефлексией, то тогда непонятно, откуда у человека свобода. Сознание - это не физиологическое развитие мозга, но и не рефлексия, это «нечто» третье.

Чтобы описать процесс появления сознания, Юрий Мефодиевич приводит следующий пример. Некий джин заперт в лампе, и он злится на Мать-природу за то, что она давит на него и не дает выбраться. Но тут происходит взрыв, Джин вырывается на волю и начинает все крушить, разрушать природу. Такое бы было возможно только если Мать-Природа была злой мачехой, которая не давала Джину реализовать его желания. Но в реальности происходило все несколько иначе, в результате чего, человек не уничтожил Мать-природу.

Происхождение сознание Ю.М. Бородай описывает, опираясь на Лоренца и других представителей этологии. Если бы сознание было представлено рефлексом, то оно было бы зависимым от окружающей среды. Жизнь обрывается, когда природа перестает подавать сигналы. Но ведь человеческий организм функционирует, независимо от сигналов среды. А потому, согласно Лоренцу, Юрий Мефодиевич выделяет наиболее древнюю форму нервной деятельности, основанную на ауторитмии, т.е. на произвольном действии. Ее можно наблюдать у наиболее простых живых организмов, таких как медуза. Затем в результате эволюции на ее место приходит рефлекс, но ауторитмия не исчезает, она усложняется, и сама становится рефлексом.

Ауторитмия – некая реакция на отсутствие сигнала о природы, касательно сознания же, она предстаем в виде – воображения, фантазии, т.е. действие происходит «на авось». Это часто происходит с современным человеком, например, когда по дороге домой начинает фантазировать, но в то же время продолжает идти. Более ярко это выражено, конечно, у детей.

Именно воображение отличает человека от животного. Животные – это реалисты, они не умеют мечтать, потому что это ведет к их гибели. Между воображающим ребенком и самым высокоразвитым животным лежит огромная пропасть. И именно эта пропасть и является началом человеческой истории. Да и сами грезы не имеют никакого смысла для животного. Например, волк инстинктивно бросается в погоню за зайцем, ему некогда мечтать. А даже если и допустить такую возможность, то что эта фантазия не утолит чувство голода у волка. Несмотря на то, что некоторые иррациональные вспышки у животных иногда случаются (например, у собаки, которая росла в одиночестве, когда она начинает относиться к куску хлеба как щенку), если же такие вспышки укоренятся в действительной жизнедеятельности, то животное погибает.

И вот произошло зарождение психики человека, в результате которой образуются мысль или идея (невротики и дети на могут выражать свои мысли, не подкрепляя их при этом движениями), далее более сложное образование – представление (например, представив вкус, мы начинаем его ощущать, несмотря на то, что не было сигнала извне), а затем уже формируется сознательное предметное восприятие (например, услышав лай, мы тут же представляем собаку).

Но ввиду этого, человек часто становится жертвой своих галлюцинаций, например, когда кривую линию он принимает за окружность. Поэтому необходимо постоянно корректировать наши представления. Восприятие конструируется аналогично процессу творчества. Изначально есть идея, которая потом развертывается в гипотезу. Гипотезу необходимо подтвердить, т.е. провести эксперимент. При положительном исходе у нас формируется теория, т.е. идея становится истиной. При неврозе идея не подвергается критике, а сразу переходит в реальность. В этом и заключается разница творчества и невроза. В процессе творчества ложь превращается в правду.

Если же вернуться к образу Джина, то увидим, что изначально он был маленьким и слабым (действует ауторитмия), но как только он начинает расти Злая Мать-природа сковывает его рефлексами. Чем сложнее становился организм, тем опаснее для него становилась ауторитмия. Она была самоубийственная.

Сознание возникло в результате ауторитмии, аутист предстает перед нами как исполнитель своих желаний, независимо от реальности. Автор цитирует Ж. Пиаже: «Мысль идет на службу непосредственному удовлетворению потребностей гораздо раньше, чем принуждает себя искать истину. Наиболее произвольно возникающее мышление - это игра или по крайней мере некое миражное воображение, которое позволяет принимать едва родившееся желание за осуществимое. Это наблюдали все авторы, изучавшие детские игры, детские показания и детскую мысль. То же самое с убедительностью повторил и Фрейд, установив, что принцип наслаждения предшествует принципу реальности»[14].

Далее Ю.М. Бородай соотносит ранее описанные факты с логикой, в результате чего, мы получаем, что «? Логика противоречит фактам, установленным в многочисленных исследованиях, касающихся: 1) развития сознания ребенка; 2) обратного процесса деструкции знания у невротиков и 3) так называемого "пралогического", т.е. "первобытного" мышления.

Факты показывают, что во всех трех перечисленных случаях нам эмпирически дан чистейшей воды аутизм. Логика же диктует вывод: поскольку аутистическое мышление биологически вредно, постольку оно и генетически невозможно в качестве исходного»[15].

Опираясь на факты, Юрий Мефодиевич делает вывод, что все люди, в сущности своей, - это аутисты. Не смотря на то, что логика ставит под сомнение эти факты, некоторые ученые заняли твердую позицию в отношении фактов Одним из них был З. Фрейд, он утверждал, что генетически первой формой мышления был именно аутизм, который, в дальнейшем, подвергся социальному принуждению, и трансформировался в рациональность.

А Э. Блейлер, же скептически отнесся к позиции З. Фрейда, он на примере грудного ребенка, который полностью зависим от матери, в результате чего, уже не может считаться аутистом.

Но в то же время Блейлер[16] отмечал, что между аутистическим и логическим мышлением нет четкой границы. Что находит отражение и в науке, которая может игнорировать факты, противоречащие теории.

Опираясь на Э.Блейлера, Ю.М. Бородай выводит внутренние (индивидуальные) аутистические противоречия и внешние (характерные для человечества в целом).

Внутренние противоречия аутизма относятся к двойстенности психики человека. Борьба между желанием и разумом. Но в то же время, важно отметить следующую особенность, чем больше разум подавляет чувства, чем меньше «соплей», тем больше психически нездоровых людей. Если посмотрим на альтруиста, то мы увидим, что у старой девы под маской благочестия скрываются страшные желания. В то время как, откровенный циник носит лишь маску злодея, в реальности же происходит насилие над самим собой. Если запереть желание, то оно рано или поздно вырвется наружу, сломав при этом стены.

Что находит отражение у неофрейдистов, которые утверждали, что аутистические желания – асоциальны и аморальны. Но это не так, подчеркивает Ю.М. Бородай: «…исходной причиной подавления данного влечения и его превращения тем самым в бессознательную и потенциально невротическую силу является вовсе не антисоциальная природа вытесненного влечения. Наиболее ценные с социально-нравственной точки зрения альтруистические устремления тоже сплошь и рядом безжалостно подавляются, вытесняются, если они противоречат системе сознательно принятых установок. И наоборот, самые зловещие животные вожделения могут быть вполне осознаны, логически обоснованы и воплощены в моторных реакциях практического поведения».[17] Можно сделать вывод, что плохие люди находят удовлетворение во снах, делая то, что хорошие совершают в действительности.

В этом заключаются внутренние противоречия аутизма, о которых еще будет сказано в следующей главе. Но Ю.М. Бородай так же выделял и внешние, значимые для всего человечества, противоречия. Которые нашли отражение в Табу, первом нравственном законе.

Многие французские психологи считают, что реалистическое мышление возникло, в результате усложнения, на базе аутистического. Т.е. аутизм первичен. Это хорошо прослеживается на примере ребенка. Ему свойственно аутистическое мышление (фантазии), в дальнейшем же его учат мыслить логически. Реалистическое мышление более хрупкое, нежили аутистическое, при психическом заболевании оно разрушается первым.

Можно сделать вывод, что реалистическое мышление невозможно вне социума, вне научения или принуждения. Мы видим как воображение благодаря воспитательной силе трансформируется в логические понятия. Эти необходимые понятия находятся не в человеке, а в самом обществе, в языке. Ребенок не начинает говорить спонтанно, ему навязывают определенные языковые структуры.

Получается, что человек стоит перед выбором: отказаться от общества или же трансформировать свое воображение в коллективные представления. Но в этом случае аутизм не исчезает бесследно, он начинает реализовывать себя в галлюцинациях и желаниях, т.е. через сознание. Это очень трудный процесс. Но он возможен, потому что ребенок находится под надежной защитой от действительности. Животное не имеет такой защиты, а потому погибло, еще одно подтверждение, что животные не способны мечтать.

В книге «Особое детство» И. Юханссон описывает ка кона преодолела аутизм: «Когда я сидела на своей церковной ограде, я думала, что гораздо проще быть "внутри-снаружи", чем мыслить, как все люди, я сидела и думала, что она может выбрать: остаться в своем "состоянии" и махнуть рукой на обычный мир, со всем его смертями и другими людьми, но в то же время я думала, что "если люди сейчас так глупы, что становятся врагами, мне нужно быть среди людей, чтобы сказать им, чтобы они перестали быть врагами, потому что они все равно умрут, и то, из-за чего они стали врагами, не будет иметь никакого значения»[18].

Вернемся же к Ю.М. Бородаю, который выразил внешние противоречия аутизма через противостояние природы и общества.

Но как же произошло освобождение Джина ил лампы, как появилось сознание. Юрий Мефидиевич основывается не на религиозной гипотезе, а на эволюционной. Т.е. человек произошел от животного, но это стало возможно при соблюдении трех условий:

1. Должно быть животное, которое, не смотря на свою жизненную программы, свои инстинкты, готово рискнуть. Но становится необходимым достижение реального удовлетворения от воплощения грезы. Это хорошо видно на примере инстинкта размножения, который может трансформироваться в «самоудовлетворение». Аутист выступает как герой, революционер, для которого невозможное является единственно возможным.

2. В дальнейшем это желание «самоудовлетворения» должно прейти от одного индивида на целую группу. Случай становится необходимостью. Инстинкт размножения, проявляющийся как секс, должен стать опасным, угрожать смертью. Бородай отмечает, что множество таких механизмом описаны в трудах Ч.Дарвина.

3. На третьей ступени происходит объективация коллективных представлений. Появляется Табу, которое и делает из животного человека, что генетически обусловлено механизмом совести.

Так видит возникновение человека Ю.М. Бородай. Первичной сущностью которого является аутизм.

Как мы видим, и Ф.И. Гиренок и Ю.М. Бородай строят свои теории определения человека, опираясь на понятие аутизм, которое было введено в психиатрии Э. Блейлером. Психологическому определению аутизма и будет посвящена следующая глава, как основа философского концепта аутизма.