Глава 2. Язык и речь: семиотика и теория коммуникации
§ 1. Семиотические основы анализа языка
Человек отличается от животного тем, что он способен использовать знаки. Причем речь идет не только о тех знаках - индексах, которые находятся в причинно-следственных отношениях с предметами (дым - указатель огня) – их могут улавливать и высшие животные, но, прежде всего, о знаках - символах, которые лишь конвенционально «привязаны» к предмету. Использование таких знаков требует уже определенного уровня абстракции, чтобы за любым словом-знаком уметь увидеть некоторый предмет, чтобы быть способным передавать необходимую информацию и общаться друг с другом.
Знак не несет в себе ни грана вещи, но он материален; он – заместитель вещи, предмета. Именно найдя такого «заместителя» человек становится подлинно человеком, то есть разумным существом, homo sapiens. Человеку как таковому вообще свойственно стремление семиотизировать окружающую действительность, свою жизнь, превратить их в своего рода «текст», поддающийся прочтению. Можно согласиться с Ч.У. Моррисом, одним из создателей семиотики как науки, когда он утверждает: «Человеческая цивилизация невозможна без знаков и знаковых систем, человеческий разум неотделим от функционирования знаков – а возможно, и вообще интеллект следует отождествить именно с функционированием знаков» [41, c.45].
«Семиотика, - как пишет Ю.С. Степанов, - находит свои объекты повсюду – в языке, математике, художественной литературе, в отдельном произведении литературы, в архитектуре, планировке квартиры, в организации семьи, в процессах подсознательного, в общении животных, в жизни растений…» [64, c.5]. Разнородность объектов исследования делает сомнительной возможность «унификации» науки на основе семиотики, как это виделось тому же Ч.У. Моррису, возможность преодоления посредством семиотики противоположностей формальных, гуманитарных и естественных наук. Но что не вызывает сомнения – это успешность семиотического подхода к анализу языка, и шире – к анализу знаковых систем, рассматриваемых как носители информации (информационные системы).
Семиотика – это наука, изучающая вещи и свойства вещей в их функции служить знаками, и так как любая наука использует знаки и выражает свои результаты с помощью знаков, то семиотика призвана служить инструментом всех других наук. Именно это качество семиотики представляется для нас наиболее привлекательным. Учитывая тот факт, что язык в XX-м веке превращается в одну из центральных, а может, и просто центральную философскую проблему; учитывая, что почти все науки о человеке заново открывают языковые аспекты своего предмета, в семиотике мы находим весьма ценные методы и принципы, на которых должно базироваться любое исследование языка.
Исследования естественного языка являются традиционной областью приложения совместных усилий логики и лингвистики, риторики и теории аргументации. При этом важно отметить, что в философском представлении язык рассматривается не как простое средство коммуникации, но как явление, что, возникнув из потребностей общественной практики, стало средством выделения признаков объектов действительности, «кодирования» и обобщения их, то есть, превратилось в систему, позволяющую сформулировать любое отвлеченное отношение, любую абстрактную мысль. Язык, как средство выражения мысли, становится, в то же время, средством её построения, средством углубления и развития абстрактного мышления, что, в свою очередь, позволяет перейти от неполного и неточного знания, к более полному и точному. интерес к языку со стороны логики и философии, с одной стороны, и лингвистики, с другой, шел до определенного времени как бы с разных сторон. Так, для логиков и теоретиков науки на первый план выступали формально-структурные аспекты построения языка, причем сам естественный язык рассматривался как недостаточно строгий и, в силу этого не являющийся идеальным орудием мышления. Для традиционной же лингвистики, наоборот, наиболее важным представлялось изучение реального многообразия существующих языков. В теории аргументации сочетаются оба данных подхода: нас интересует как язык как знаковая система (это закладывает самые основы, без исследования природы знака и знаковых систем мы не можем двигаться дальше), но также, и даже, может, в большей степени, язык в процессе его функционирования, т.е. человеческая речь.
Учение о знаках Ч.С. Пирса
Основные идеи семиотики были разработаны американским логиком, математиком и философом Ч.С. Пирсом, а впоследствии в гораздо более четком и приемлемом для широкой публики виде изложены Ч. Моррисом, подвергнувшись при этом существенному упрощению, и именно в таком упрощенном виде вошло в большинство современных учебников. В целом, семиотика оказала значительное влияние на развитие способов мышления и освоения человеком мира в ХХ веке.
Знак, или репрезентамент, для Пирса – это то, что обозначает что-либо для кого-нибудь в определенном отношении. На первый взгляд, это слишком широкое и неясное определение. Но если вдуматься – то как еще иначе определять базисные понятия? На самом деле, его выражения – «что-либо», «для кого-нибудь» служат для максимально точного и аккуратного обозначения этого предельно широкого и основополагающего понятия, избегая ненужной конкретизации и упрощения. Знак создает «в уме» адресата равноценный или, может быть, более развитый знак, называемой интерпретантой. То, что знак обозначает, это – объект. Но, как пишет Пирс, он обозначает объект не во всех отношениях, но только в отношении к своего рода идее, которая может быть названа основой репрезентамента. Идея понимается им как то, что имеет схожее содержание (у разных людей – когда один человек «схватывает» идею другого человека, или у одного человека, но в разные отрезки времени). Таким образом, всякий репрезентамент соотносится с тремя вещами – основой, объектом и интерпретантой. Иначе говоря, на основании некоторой идеи, мы выделяем некоторый предмет (объект), который обозначаем определенным знаком и связываем с ним некоторое содержание (даем интерпретацию), с тем, чтобы передать ее другому человеку. Наша цель при этом – добиться понимания и совпадения интерпретаций, т.е., чтобы он впоследствии использовал этот знак в том же смысле, что и мы.
Это можно представить в виде схемы для знаковой ситуации:
Знак (репрезентамент)
Объект Интерпретанта
Идея (основа репрезентации)
В качестве идеи Пирсом рассматривается гипотеза, закон (выступающий часто на уровне догадки, привычки и т.п.), на основе которых знак выделяет объект. Это – то, что является «схожим у разных людей», что служит основой понимания и на основе чего формируется интерпретанта (мысле-знак у адресата). Смысл знака, по Пирсу – это единство идеи и интерпретанты.
Пирс выделяет три типа знаков: иконы, индексы и символы. Иконический знак представляет объект, главным образом, в силу сходства с ним (например, карта местности или фотография человека), но иногда это сходство может поддерживаться конвенциональными правилами – например, алгебраическая, или любая другая, формула.
Знаки-индексы или индексальные знаки присутствуют в суждениях в качестве местоимений или наречий, они обеспечивают пространственно-временную идентификацию предметов, определяемых при помощи предикатов. Это – знаки – указатели (как дым указывает на огонь, так местоимение «он», «она», «тот самый» указывают на конкретного человека или объект).
Знак-символ - это конвенциональный знак, используемый в результате неявного (но иногда и явного) соглашения между людьми. С их помощью мы можем говорить как о реально существующих, так и о несуществующих объектах. К ним относится большая часть слов нашего языка, которые никоим образом не указывают на наличие какой-либо физической или структурной связи со своим объектом (что общего между красным цветом и словом «красный», между словом «бегемот» и соответствующим животным?).
Любые знаки нуждаются в интерпретации: только интерпретация может наполнить смысловым содержанием такие знаки-индексы, как биение пульса (как показатель состояния организма) или дорожный знак, -или же иконические знаки - картины, модели или диаграммы. Интерпретация знака состоит в закреплении, утверждении тех или иных следствий, вытекающих из употребления знака (буквально: «Я имею в виду то-то и то-то»). Но, в принципе, интерпретация может принадлежать как говорящему (автору), так и слушателю (воспринимающему), который и выступает в качестве интерпретатора.
Характеризуя различные познавательные функции, выполняемые указанными знаками, отметим, что символы дают нам средство мыслить о мыслях и создавать абстракции, индексы дают нам уверенность в реальности своих объектов, на которые они указывают, иконы же в силу того, что обладают характером, структурой своего объекта, позволяют посредством своей формы постичь то, что логически возможно. Поскольку данные функции (иконическая, индексальная, символическая) интегрированы в единый знак, смешаны в нем в разных пропорциях, то мы можем говорить об определенном знаке как об «иконе», «индексе» и т.д. лишь, имея в виду преобладание в нем того или иного аспекта.
Познание в целом носит семиотический характер, поэтому приведенный анализ применим ко всем познавательным формам – как понятиям, так и суждениям, и умозаключениям. Предложение, выражающее суждение, является сложным знаком, и в нем особенно ярко представлена разная роль знаков. В суждении субъекты представлены, как правило, именами, поэтому субъекты – это индексы или символы. В целом высказывание не может быть осуществлено без индекса, поскольку предложение, которое оценивается как истинное или ложное, должно конкретно указывать на объект (Сравните: «Лошадь бежит» - неопределенное высказывание - и «Эта белая лошадь быстро бежит» - выражение, содержащее индексальные знаки, позволяющие уточнить его значение и применить к конкретной ситуации). Понимание уже сформулированной в виде высказывания мысли осуществляется с помощью иконы, в качестве которой служит грамматическая и логическая форма высказывания. Иконические знаки выступают как форма синтеза элементов мысли. Умозаключение – например, в форме силлогизма – также знак-икона, наглядно представляющий структуру нашей мысли. Самые совершенные из знаков те, в которых указанные аспекты – индексальный, иконический, символический - смешаны по возможности в равных отношениях. Это нужно иметь в виду при построении своей аргументации, в которой в равной мере должны присутствовать как слова-символы, так и указательные термины, связывающие абстрактное содержание с конкретными объектами и ситуациями, также как и термины, отражающие логическую структуру и последовательность вашей мысли. Это выражается и в требованиях обоснованности высказываний: указании на подтверждающие их факты, приведении логических схем-доказательств, сопровождении теоретических рассуждений наглядными иллюстрациями.
Понимание начинается с правильной интерпретации языковых выражений. Поэтому анализ языковой формы этих выражений является неотъемлемой частью аргументативных процессов, принятие следствий, вытекающих из такого анализа - неотъемлемой частью рационального поведения и соответственно – обоснованных решений.
Коммуникация между двумя людьми не может носить совершенно законченный и точный характер. Опыт одного человека не может быть идентичным опыту другого человека, поэтому неизбежно несовпадение интерпретаций. Но та или иная степень непонимания не отменяет факта наличия в коммуникации интеллектуального содержания. Именно выяснение общности такого интеллектуального содержания составляет основу понимания.
Диалогичность является важнейшей характеристикой самого процесса логического развертывания мысли: мысль не может существовать без знаков, знаки же не могут существовать изолированно. В самом знаке соединены интерпретации высказывающего и интерпретации интерпретатора. Знак является выразителем определенных интерпретаций и порождает новые интерпретации; можно сказать, что это репрезентирующая (представляющая) и порождающая инстанция одновременно. Новая информация доносится до адресата через знаки, чья значимость полностью зависит от знакомства с ними интерпретатора.
В процессе коммуникации смысл знака приобретает объективный, не зависящий от конкретного человека характер (эта черта смысла иначе называется «интерсубъективностью» – как обозначение того, что является общезначимым для всех людей). Интерсубъективность смысла делает возможным и познание, и межсубъективное понимание.
Проблема смысла и взаимопонимания относится к областям семантики и прагматики. Единство смысла и употребления знаков должно фиксироваться специальными семантическими правилами, устанавливающими соответствие между знаками и ситуациями, к которым они применяются.
Итак, сформулируем основные положения современной семиотики и те правила употребления знаков языка, которые из них вытекают.
Процесс, в котором нечто функционирует как знак, называется семиозисом. Этот процесс, в традиции, восходящей к античности и средневековью, рассматривается как включающий три фактора: то, что выступает как знак; то, на что указывает знак; воздействие, в силу которого соответствующая вещь оказывается для интерпретатора знаком. Эти три компонента семиозиса могут быть названы соответственно знаковым средством (знаконосителем), десигнатом (значением) и интерпретантой (смыслом). В качестве четвертого фактора может быть введен интерпретатор. Введение данных терминов позволяет уточнить приведенную ранее формулировку, что знак - это то, что обозначает что-либо для кого-нибудь в определенном отношении. Именно в таком виде отношение данных понятий представлено в классическом «семиотическом треугольнике»:
знак
 |
значение интерпретатор
В приведенной схеме, как мы видим, не используется понятие «смысл» (интепретанта). По этому поводу можно сказать словами французского философа-постструктуралиста Ж. Делёза: «Смысл скользит по поверхности» - т.е. смысл, это те линии, стороны треугольника, что сводит в единое целое знак, значение и интерпретатора. В качестве интерпретатора выступает как человек, употребляющий знак, так и человек, воспринимающий и понимающий знак, так же и группа людей (в случае знаков с конвенциально закрепленным значением – научных, юридических терминов, в официальном деловом общении).
В рамках семиотики выделяются три раздела (соответственно сторонам семиозиса): синтактика – изучение синтактических отношений знаков независимо от их отношения к объектам или интерпретаторам; семантика – исследование отношения знаков к тому, что они обозначают; прагматика – предметом здесь являются отношения знаков к интерпретаторам. Когда мы имеем дело со знаками языка, то их правильная интерпретация становится важной индивидуальной и социальной задачей. Понимать язык – это значит употреблять только те сочетания и преобразования знаков, которые не запрещаются употреблением, приняты в данной социальной группе, обозначать объекты и ситуации так, как это делают члены этой группы, иметь при использовании определенных знаковых средств те же ожидания, что и у других, и выражать свои собственные состояния так, как это делают другие, - короче говоря, понимать язык или правильно его использовать – значит следовать правилам употребления (синтаксическим, семантическим, прагматическим). Нас в большей степени будут интересовать семантические и прагматические правила .
Для ряда языков, требующих строгости в употреблении терминов – научного, юридического, языка делового общения, могут быть приняты достаточно простые и четкие семантические правила употребления знаков, которые принято называть принципами отношения именования:
1. Принцип однозначности: выражение, используемое в качестве имени, должно быть именем только одного предмета, если это единичное имя, или, если это общее имя – именем только одного класса предметов.
2. Принцип предметности: в высказываниях должно утверждаться или отрицаться нечто о значениях имен, входящих в предложения, а не о самих именах.
3. Принцип взаимозаменимости: если в сложном имени заменить часть, в свою очередь являющуюся именем, другим именем с тем же значением, то значение полученного в результате замены сложного имени должно быть тем же, что и значение исходного имени.
В обыденном языке данные принципы не всегда выполняются: принцип предметности нарушается в случае автонимного употребления слов (например: Петербург назвали «Петербургом» в честь Святого Петра). Нарушения принципа взаимозаменимости называются антиномиями отношения именования (например, сказать, что Петр знает, что Марк Твен написал «Янки при дворе короля Артура», совсем не то же самое, что сказать,что Петр знает, что Сэмуэль Клеменс написал указанное произведение, хотя верно, что «Сэмуэль Клеменс = Марк Твен»). Возможность таких нарушений принципа взаимозаменимости нужно иметь в виду при передаче чужого мнения. В такого рода выражениях помимо тождества значения необходимо учитывать и тождество смысла.
Смысл – это то, что усвоено, когда понято выражение. Смысл, которым обладают выражения языка, в определенной степени определяется правилами употребления этих выражений. Как отмечал Л. Витгенштейн: «Понимать язык – значит владеть некой техникой». Смысл определяет соответствие знака и определенного типа информации, связываемой с объектом-значением в сознании субъекта-интерпретатора.
То, что смысл имеет объективно-всеобщее содержание, отражается в следующих положениях:
1) Смысл не является психологическим объектом. Смыслы – это то, что утверждается, выводится, но их существование не зависит от самих процессов суждения, вывода и т.д. Смысл предложения – это то, что является истинным или ложным. Поскольку истина – объективна, то и то, что истинно – объективно.
2) Смыслы противоположны представлениям. Они не зависят от того, кто мыслит. Именно они являются основой научного познания.
3) Смысл не идентичен значению предложения.
4) Смысл (в отличие от значения) тесно связан с пониманием содержания суждения.
Выделим следующие формальные требования относительно смысла и значения:
1) Различные выражения могут иметь одинаковый смысл, и различные смыслы могут определять одно и то же значение.
2) Тождество смыслов влечет тождество значений, но не наоборот.
3) Смысл и значение всегда различны для некоторого конкретного выражения.
4) Каждый символ, имеющий значение, должен иметь смысл.
5) Выражение может иметь смысл, но не иметь значения. (Это положение имеет особое значение для естественных языков: именно в них встречаются имена такого рода – так называемые «пустые» имена).
6) Смысл сложного выражения – это функция смыслов его частей. Следствие из этого утверждения: сложное выражение имеет смысл тогда и только тогда, когда каждая из составляющих его конституент имеет смысл, в противном случае выражение бессмысленно.
Когда мы обращаемся к анализу не формальной структуры языка, а к живой речи человеческого общения, то обнаруживаем, что, наряду с общезначимым, смысл несет в себе и конкретно-ситуативное (прагматическое) содержание. Поэтому формальные требования необходимо уточнить с помощью прагматических требований, относящихся к конкретному речевому взаимодействию:
1) Учитывать намерение (субъективный смысл говорящего), произносящего высказывание, и достигаемый им эффект - вызвать определенную реакцию у адресата (слушающего). С этой целью уточнить:
- распознает ли слушающий намерение говорящего;
- присоединяется ли слушающий к указанию, содержащемся в высказывании говорящего (соотносит ли он высказывание с тем же объектом, ситуацией);
- присоединяется ли слушающий к наименованию говорящего, или использует свое.
2) Не допускать (устранить) разрыв между намерениями и средствами выражения, принятыми в данном социуме – иначе смысл речевого действия неясен.
3) Условия адекватности употребления конкретного выражения, предложения должны определяться контекстом речи в целом.
4) Учитывать не только намерения и мнения говорящего, но и природу речевого общения, зависящую от взаимоотношений и взаимодействия говорящего и слушающего.
Таким образом, мы от анализа языка переходим к исследованию специфики речевого общения.
§ 2. Теория речевых актов
Теория речевых актов именно как конкретная теория разрабатывалась в 50-60-х гг. ХХ века в англо-американской философии в работах Дж. Остина, Дж. Серля, П.Ф. Стросона. Она является далеко не единственной в ряду работ теорий речевой деятельности (в широком смысле этого слова): достаточно вспомнить философско-лингвистическую концепцию В. фон Гумбольдта, исследования школы М.М. Бахтина (и его теорию высказывания и полифоничности текста), теорию речевой деятельности в отечественной психолингвистике, основанную на психологической теории деятельности Л.С. Выготского и А.Н. Леонтьева, теорию неориторики Х. Перельмана и другие.
Теория аргументации изучает многообразные способы речевого воздействия, поэтому для нас важным является изучение природы речевого акта, классификации речевых актов, понятия коммуникации и основных требований к коммуникативному общению.
Речевой акт как объект исследования в теории речевых актов – это акт речи, состоящий в произнесении говорящим предложения в ситуации непосредственного общения со слушающим. Это – элементарное звено коммуникации, создающее так называемую коммуникативную ситуацию.
В структуре такой коммуникативной ситуации (речевого акта) можно выделить следующие компоненты: говорящего, адресата речи, само высказывание, обстоятельства общения, цель и результат речевого акта. Обращает на себя внимание существенно прагматический характер такого подхода к языку: в отличие от семантических теорий, в которых рассматриваются своеобразные «смысловые инварианты», теоретические модели языка, в теориях речевых актов объектом исследования являются конкретные ситуации употребления, которыми и определяются смысл и референциальная отнесенность высказывания. (Понятие «рефренция» эквивалентно понятию «значение» - под ним мы понимаем указание на какой-либо объект, ситуацию).
Работы Дж. Остина были направлены на то, чтобы включить в контекст философского рассмотрения утверждения, которые не являются ни истинными, ни ложными, но, скорее, могут рассматриваться как эффективные (успешные) или неэффективные (неуспешные).
Это, прежде всего, перформативные высказывания – высказывания, производя которые говорящий или пишущий не сообщает нечто, а совершает некоторое действие. Само название – перформатив - производится от сочетания глагола «perform» (представлять, осуществлять, исполнять) с существительным «action» (действие). Данное словообразование указывает на то, что произнесение ряда высказываний означает совершение действия: например, выражение «Объявляю войну», произнесенное уполномоченным на это лицом, и означает объявление войны; назвать корабль – это и значит произнести ритуальную фразу («Нарекаю тебя…»); то же самое – при крещении ребенка; при заключении брака произнесение фразы «Да, я согласен» и означает совершение юридического акта женитьбы и т.п. Позднее сюда были включены такие речевые акты как утверждения, вопросы и директивы. Всё это означает переход в область прагматики высказывания, более того – социальной прагматики, так как все указанные акты являются социально институционализированными, зависящими от юридических, религиозных, этических конвенций и установлений.
Другая линия обоснования прагматического подхода к языку связана с пониманием субъективности, также развиваемым в работах указанных авторов. Позиция говорящего и слушающего (адресата речи) позволяют подойти к анализу речевых актов еще с одной стороны: со стороны связи речи и поведения. Эта связь становится особенно важной, когда учитывается фактор «другого», адресата сообщения, к которому обращено речевое высказывание.
Речевое высказывание при этом рассматривается как действие, достижение успешности которого достигается тремя способами:
a) совершение речевого действия включает в себя обеспечение его усвоения (т.е. понимания со стороны слушающего, или шире, адресата, данного действия);
b) данное действие осуществляется как акт, изменяющий ход событий, положение дел в мире («слово-дело»), как происходит, например, при крещении ребенка, наименовании корабля, осуществлении акта бракосочетания и т.п.;
c) речевое действие требует ответа, другого действия со стороны говорящего или другого лица (посредством конвенции или практического следствия – например, обещание, которое нужно исполнить).
Это – три смысла речевого акта, отвечающие на вопрос «как мы используем язык?» или «что мы делаем, произнося какие-либо слова?». Истинность или ложность утверждения при этом зависит не только от значений слов, но и от того, какое действие вы совершили и при каких обстоятельствах.
В зависимости от того, какая цель ставится при использовании языка (цель – она же и смысл речевого акта), различные способы такого использования можно сгруппировать таким образом, что число их оказывается довольно-таки ограниченным, причем в одном высказывании может быть совершено несколько различных действий.
Классификация речевых актов
1. Информативы (описания) – это классические двузначные суждения, предназначенные для передачи информации о реальном положении дел, разъяснения оснований, аргументов и сообщений. Сообщение, соответствующее действительности, является истинным, не соответствующее – ложным. Могут быть и неопределенные высказывания (например, о будущем).
Структура: Я (глагол), что + Предложение.
Используемые глаголы: констатирую, утверждаю, отрицаю, описываю, заключаю, вывожу, доказываю, называю, квалифицирую, идентифицирую, предсказываю и т.п.
Передача информации – основная функция языка. Смысл или цель членов этого класса – в том, чтобы зафиксировать (в различной степени) ответственность говорящего за сообщение о некотором положении дел, за истинность выражаемого суждения. Требования к ним: способность быть оцененными как истинные или ложные.
Такого рода речевые акты используются при объяснении, для развития точки зрения, в ходе дискуссии.
2. Директивы – попытки со стороны говорящего добиться того, чтобы слушающий нечто совершил. Воздействие на окружающих – вторая основная функция языка. Директивы могут быть и весьма скромными попытками, когда вас приглашают (предлагают) сделать что-то ненавязчивым образом, но могут быть и весьма агрессивными. К ним относятся: команды, приказы, требования, предписания, законы, правила и т.п.
Структура: Я (глагол) тебе + ты (Будущее действие). Пример: «Я приказываю тебе стоять по стойке смирно».
Используемые глаголы: спрашивать, приказывать, просить, советовать и т.п.
Директивы не могут быть истинными или ложными, но они оцениваются как обоснованные или необоснованные, способствующие достижению каких-либо целей или нет.
Можно сформулировать три условия успешности директивного (предписывающего) акта: (I) положение говорящего (он должен иметь право отдавать приказы и т.п.); (II) условие искренности; (III) произнесение высказывания должно побудить слушающего совершить это действие.
3. Комиссивы (клятвы и обещания) – принятие на себя говорящим обязательства совершить некоторое будущее действие или следовать определенной линии поведения.
Структура: Я (глагол) [тебе] + Я (Будущее действие). Примеры: «Я обещаю заплатить тебе деньги», «Я клянусь отомстить».
Используемые глаголы: обещать, заключать соглашение (договор), клясться, давать слово (торжественное обещание), держать пари, планировать и т.п.
Обещания не являются истинными или ложными, они могут быть обдуманными или поспешными, целесообразными или нецелесообразными.
Обещание включает в себя: (I) определенное обязательство со стороны говорящего сделать то, что он обещал; (II) наличие действительного или возможного давления со стороны адресата.
4. Экспрессивы – целью речевых актов этого типа является выражение психологического состояния, разнообразных чувств.
Структура: Я (глагол) тебе + Я/Ты (Свойство, имя). Примеры: «Я поздравляю Вас с выигрышем», «Искренне сочувствую Вам».
Используемые глаголы: благодарить, поздравлять, извиняться, сочувствовать и т.п.
Экспрессивный акт предполагает искренность выражаемого суждения, а также соотнесенность с говорящим или со слушателем (странно, например, выглядело бы поздравление с открытием первого закона Ньютона).
5. Декларации – это речевые акты, являющиеся одновременно словом и делом. Определяющим их свойством является то, что осуществление такого акта устанавливает, или гарантирует, соответствие между утверждаемым в нем содержанием и реальностью: если говорящий успешно осуществляет акт назначения вас председателем, то вы будете председателем, если говорящий ответственно говорит «Я ухожу в отставку», то он уходит в отставку.
Структура: Я (глагол настоящего времени) + (состояние дел). Примеры: «Я объявляю собрание прерванным», «Я объявляю вас мужем и женой», «Я увольняю Вас».
Используемые глаголы: объявляю, назначаю, признаю вас, нарекаю, заявляю и т.п.
Декларации – очень интересный тип речевых актов: в них буквально происходит изменение мира словами, точнее фактом их произнесения. Но для того, чтобы акт был успешным, должен быть выполнен ряд условий как языкового, так и внеязыкового плана. Так, для успеха деклараций, говорящий и слушающий должны занимать определенное социальное положение. В обществе должны существовать соответствующие институты и установления: чтобы отлучить от церкви, должна быть церковь; чтобы заключить брак, должен быть институт брака и соответствующая процедура. Должна быть частная собственность, чтобы завещать имущество; говорящий должен занимать определенный пост, чтобы его слова «Я объявляю войну» были восприняты всерьез.
В качестве комментария к приведенной классификации речевых актов отметим, что разные типы высказываний (сообщения, вопросы, просьбы, советы, обещания, благословения, благодарности и т.п.) имеют различные семантические структуры. При этом, с точки зрения семантической структуры, не имеет принципиального значения, присутствует ли в явном, эксплицитном виде часть высказывания, выраженная сочетанием «Я+Глагол» (типа «я сообщаю», «я советую тебе», «я приказываю» и т.п.). При произнесении высказывания эта часть может быть выражена иначе, например, интонацией – в таких высказываниях, как «Поздравляю!», «Спасибо!», «Не курить!», «Пойди сюда!» и т.п.
Подводя итоги, сформулируем общие условия успешности / неуспешности речевых актов, включающих перформативные высказывания:
1) Должна существовать общепринятая конвенциональная процедура, приводящая к определенному результату и включающая в себя произнесение предусмотренных установленных регламентом слов определенными лицами в определенных обстоятельствах.
2) Лица и обстоятельства в каждом конкретном случае должны быть пригодны для проведения необходимой процедуры (специально уполномочены, регламентированы).
3) Процедура должна выполняться всеми участниками правильно.
5) Процедура должна выполняться всеми участниками полностью.
6) Каждое лицо, участвующее в процедуре, должно действительно испытывать провозглашаемые мысли и чувства, и все участники должны иметь подлинное намерение совершать соответствующие поступки.
7) Впоследствии они должны вести себя соответственно.
Нарушение одного или более из этих правил ведет к неуспешности перформативного высказывания.
Перформативные неудачи могут быть двух родов: А) осечки, ведущие к провалу всего акта (нарушения правил 1-5); В) злоупотребления (нарушения правил 6-7). Примером «осечки» может быть несостоявшееся бракосочетание (если вдруг обнаружилось, что человек уже состоит в браке), или нарушение процедуры голосования на выборах (если обнаружится, что за кандидата проголосовали до начала официального голосования). Примером злоупотребления – неискренняя клятва; несдержанное обещание; поздравление от человека, испытывающего не удовлетворение, а досаду.
Все указанные особенности речевых коммуникативных актов проявляются, прежде всего, в устной аргументации. Но и письменная аргументация может рассматриваться как акт коммуникации, который может включать и декларации, и клятвы, и обещания, и экспрессивы, не говоря уж о директивах и информативах. Каким же образом в них осуществляется действие и роль говорящего? В письменных высказываниях это осуществляется посредством проставления подписи. Подпись – это аналог «Я обещаю», «Я утверждаю» и т.п. в устной речи. Подобным же образом проявляются коммуникативные неудачи: подпись неуполномоченного лица, несоблюдение процедуры, неискренность участников.
§ 3. Постулаты речевого общения
Обыденная речь осуществляется в двух основных функциях – практическом рассуждении и диалоге. Исследования обыденной речи стали базой для выявления законов коммуникации, в которых требования логики дополняются прагматическими правилами и указаниями. Если целью теоретического рассуждения является установление истины, и его законы непреложны и независимы от субъекта, то задача практического рассуждения, результат которого не однозначен, заключается в выборе цели и способов ее достижения. Практическое рассуждение направлено на принятие решения, его основная задача – программировать будущее, для него существенны вопросы «Для чего?» и «Как?». В практическом рассуждении проявляется «естественная логика», специфика которой обусловлена тем, что автором такого рассуждения является человек не как носитель «чистого разума», а как психологически сформированная личность. Анализ текста практического рассуждения обнажает «субъективную» (не отвлеченную от психологических характеристик человека) логику.
Речь как действие со всем спектром возможных для нее коммуникативных целей воплощена в диалоге. Диалог починен психологии межличностных отношений. Он прямо зависит от социальных факторов. Участники диалогического общения выполняют в нем определенные роли, обусловливающие модели речевого поведения. Всякое социальное поведение регламентируется правилами. Не составляет исключения и речевая деятельность. Нормы речевого поведения хотя и входят (или должны входить в систему воспитания, относятся к сфере молчаливых соглашений между коммуникативно обязанными членами общества. Само существование этих негласных правил становится заметным тогда, когда они нарушаются. Поэтому их поиск часто сводится к выявлению коммуникативных осечек, неуместности речевых актов, их несовместимости – тому, о чем шла речь в предыдущем параграфе. Но тем не менее важно постараться выявить и систематизировать такого рода правила коммуникации. Такая попытка была предпринята П. Грайсом, на основе работ которого мы и сформулируем принципы, требования и постулаты речевого общения.
Для начала определим понятие «диалог». Под диалогом мы будем понимать особого рода совместную деятельность участников, каждый из которых в какой-то мере признает общую для обоих (или для всех участников – в случае многостороннего диа