Искусство согреваться без огня в снегах

Провести зиму в пещере среди снегов, на высоте от 11 до 18 тысяч футов, в легкой одежде или совершенно без нее и избежать простуды – дело труднодостижимое. Но все же многие тибетские отшельники справляются с ним каждый год. Их выносливость объясняют способностью вырабатывать туммо.

Слово «туммо» означает «тепло», но не обычное тепло, для которого в тибетском языке есть другое слово, а особый вид мистического тепла. Термин взят из мистической терминологии для обозначения мистического тепла, согревающего отшельника, который способен его вызвать.

Тибетские адепты тайного знания различают несколько видов туммо: экзотерическое туммо, которое возникает спонтанно в ходе особого восторженного состояния и постепенно обертывает мистика «мягкой, теплой мантией богов»; эзотерическое туммо, согревающее отшельника в снежных горах; мистическое туммо лишь отдаленно и фигурально связанное с термином «тепло», так как его основное значение – ощущение «райского блаженства» в этом мире. В тайном учении туммо это также тонкий огонь, согревающий генеративную жидкость и переносящий с ее помощью энергию по всему телу через крошечные каналы, которые называются ца[107].

Суеверия и необычное понимание физиологических процессов породили множество невероятных историй на эту тему; одну из них рискну коротко рассказать. Знаменитый аскет Речунгпа, стремившийся стать эрудитом, оставил своего наставника Миларепу вопреки его совету и начал изучать философскую литературу в Лхасе. Из-за отсутствия благословения духовного наставника учеба не пошла ему на пользу, по крайней мере с религиозной точки зрения. Один богач с восторгом воспринял рвение молодого человека к знаниям и освоению оккультного учения и, чтобы привлечь его в свой дом, отдал ему в жены единственную дочь. Все это случилось до реформ Кхапы, когда всем ламам разрешалось жениться. Девушка вовсе не разделяла восторга отца в отношении Речунгпы, но, обязанная подчиняться ему, в отместку решила сделать жизнь мужа невыносимой – пусть пожалеет, что поддался соблазну обрести богатство посредством женитьбы. Кротость, с какой он воспринимал все выходки жены, нисколько не смягчала ее сердца; она дошла даже до того, что ударила его ножом. И – о чудо – из раны вместо крови полилась генеративная жидкость. С помощью туммо, как сказал лама, поведавший мне эту историю (он верил в нее безоговорочно), тело Речунгпы наполнилось семенами жизни.

Отдавая должное тибетцам, добавлю, что другой лама смеялся над этой сказкой и так объяснил ее смысл. Действительно, с помощью практики туммо можно наполнить тело генеративной силой, которая позволяет осуществлять психические деяния, но эта тонкая, невидимая энергия (шагс ) не увеличивает материальной субстанции.

Однако только немногим даже в мистических кругах известны до мельчайших подробностей все виды туммо, тогда как чудесная сила туммо, согревающая и поддерживающая жизнь отшельников в заснеженных скитах, известна каждому тибетцу. Из этого не следует, что процесс, с помощью которого создается это мистическое тепло, в равной степени знаком всем. Наоборот, ламы, обучающие ему, хранят секрет и не перестают заявлять, что сведения, полученные из рассказов или путем чтения, без практики, не принесут никаких результатов; их можно получить только с помощью индивидуального обучения и тренировок под руководством учителя, ставшего адептом.

Более того, только те, кто приобрел достаточные знания и навыки, чтобы самим передавать их ученикам, могут насладиться плодами своего труда. Самые главные требования, которые позволяют этого добиться, – достаточная практика в дыхательных упражнениях, способность сконцентрироваться, доходя до состояния транса, в котором происходит визуализация мыслей, и получение настоящего ангкура от владеющего им ламы вместе с силой, заключенной в нем. Посвящению в туммо предшествует длительный период испытаний.

Кроме всего прочего, испытания, как мне кажется, проводятся, чтобы проверить крепость кандидатов. Как ни верю я в метод туммо, но все еще сомневаюсь, что практиковать его безопасно для людей слабого сложения. Вероятно, тем не менее, что учителя туммо мудро стремятся избегать провалов, вредных для их самонадеянных учеников и отрицательно влияющих на их собственную репутацию.

Не знаю, хотел ли многоуважаемый лама, который «наставлял» меня, просто избавиться от лишней ученицы или поддался на мои уговоры и желал сократить мой испытательный срок. Велел он мне просто идти в уединенное место, искупаться в ледяном горном потоке, а затем, не вытираясь и не одеваясь, провести ночь без движения, в медитации. Зима еще не началась, но на высоте 10 тысяч футов ночь довольно прохладна, и я очень гордилась, что не подхватила простуду.

Позднее я таким же образом искупалась, но на этот раз не по собственной воле: переправляясь через реку Меконг, у города Ракши, в Северном Тибете, оступилась на скользком камне. Когда мы добрались до берега, одежда на мне заледенела, а переодеться было не во что. Легко понять, почему тибетцы, а они часто попадают в подобные переделки из-за тяжелого климата, высоко ценят этот метод защиты от холода. Посвященный отказывается от меховой и шерстяной одежды и никогда не подходит к огню, чтобы согреться. По окончании короткого периода, когда ученик полностью отдает себя под тесное руководство учителя, послушник уходит в очень далекое, совершенно изолированное место высоко в горах. В Тибете «высоко» означает высоту примерно 10 тысяч футов. По мнению учителей и адептов туммо, никогда нельзя выполнять тренировочные упражнения внутри дома или рядом с обитаемым местом: испорченный дымом и различными запахами воздух вместе с другими причинами оккультного характера помешает добиться успеха и даже может навредить. Удобно устроившись, ученик никого не видит, кроме ламы, – тот время от времени его посещает или ученик через довольно значительные промежутки времени приходит в жилище отшельника-учителя.

Послушник начинает занятия каждый день до восхода солнца и заканчивает все упражнения, относящиеся к туммо, до захода, потому что, как правило, проводит ту или иную медитацию на закате. Упражнения проводятся на открытом воздухе, ученик или обнажен, или в одном хлопчатобумажном халате.

Начинающие сидят на соломенной циновке, если она у них есть, на куске мешковины или на деревянной скамейке. Более «продвинутые» ученики сидят на голой земле, а те, кто добился значительных успехов в освоении учения, – на снегу или на льду замерзшего пруда или ручья. Не завтракают и не пьют, особенно горячие напитки, до начала тренировок.

Разрешается сидеть в двух позах: либо в позе обычной для проведения медитаций – со скрещенными ногами, – либо на западный манер, положив руки на колени, мизинец, большой и указательные пальцы вытянуты, а средний и безымянный спрятаны под ладонь.

Сначала выполняются различные дыхательные упражнения, чтобы прочистить ноздри для правильного прохода воздуха.

Затем, ритмично выдыхая, нужно мысленно освободиться от гордыни, гнева, ненависти, зависти, лени и глупости. При вдохах привлекаются и ассимилируются все возможные благословения святых, дух Будды, пять мудростей и все хорошее и возвышенное в мире.

Теперь, сосредоточившись, нужно распрощаться со всеми заботами и размышлениями. Совершенно успокоившись, нужно представить внутри своего тела, на уровне пупка, золотой лотос. В этом лотосе, сверкая, как солнце, стоит слог «рам»; над «рам» возвышается слог «ма»; из «ма» выходит Дордже Нальорма (женское божество).

Эти мистические слоги, которые называют «семенами», не рассматриваются как чисто письменные знаки или как символическое представление о вещах, – они воспринимаются как живые существа, стоящие прямо и способные двигаться. Например, слог «рам» – это не мистическое название огня, а семя огня. Индусы придают огромное значение правильному произношению этих «формул-семян» (биджа мантр). Они считают, что вся сила мантр заключается в звуке, – он сам по себе является, по их мнению, созидательным. Некоторые тибетские мистики согласны, что правильно произнесенный слог «рам» способен зажечь огонь, хотя эти мистические слоги обычно не используются в Тибете как звуки, а скорее как представители элементов, божеств и так далее. Тибетцы идентифицируют «рам» с огнем, полагая, что тот, кто знает, как использовать субъективный образ этого слога ментально, может что-нибудь поджечь или даже вызвать пламя, не имея никакого топлива.

Как только практикующийся в туммо представил себе Дордже Нальорму, появившуюся из ма, он идентифицирует себя с ней. Став таким образом божеством, он представляет себе букву «А» на месте своего пупка, а букву «Ха»[108]– у себя на макушке.

Медленные и глубокие вдохи действуют, как описано ниже, и появляется тлеющий огонь размером и формой с небольшой мяч[109]. Огонь и содержится в этой букве. С каждым вдохом появляется ощущение ветра, проникающего в живот на уровне пупка и усиливающего пламя[110].

Затем с каждым глубоким вдохом следует задержать дыхание. Постепенно время такого задерживания увеличивается. Мысли продолжают концентрироваться на разжигании огня, который поднимается вдоль вены умо, проходящей по середине тела.

Тибетцы заимствовали в Индии три мистические нади (артерии, вены), которые играют важную роль в различных психических тренировках йогов. В Тибете эти нади называют ца и делят соответственно на рома кьангма и ума.

Эти так называемые артерии не имеют ничего общего с настоящими артериями, несущими кровь по организму, – они представляют собой тончайшие нервы, переносящие психическую энергию. Три только что упомянутых ца самые важные, но существует бесконечное множество других.

Однако просвещенные мистики считают, что система ца совершенно лишена реальной основы; по их мнению, это всего лишь символический образ.

Упражнения проходят десять стадий, но следует понимать, что между ними нет никаких пауз. Разные субъективные видения и ощущения, их сопровождающие, сменяют друг друга серией постепенных модификаций. Вдохи, задержка дыхания и выдохи сменяются ритмично, все время продолжается построение мистических формул. Мозг постоянно концентрируется только на «одной точке» – на видении огня и ощущении тепла, которое он производит.

Кратко перечислю все десять стадий:

1. В воображении и субъективном видении появляется центральная артерия ума; она предстает в виде тончайшей нити или волоса; наполнена спускающимся огнем и пересекается с потоком воздуха, поступающего при вдохе.

2. Артерия увеличивается в размерах и становится толщиной с мизинец.

3. Продолжает увеличиваться и становится размером с руку.

4. Заполняет все тело, или скорее даже само тело становится ца, то есть превращается в своего рода трубу, наполненную сверкающим огнем и воздухом.

5. Теряются ощущения очертаний тела. Увеличившаяся сверх всякой меры артерия поглощает весь мир, и налджорпа чувствует себя бушующим пламенем, плывущим среди волн в океане огня.

Начинающие, чей мозг еще не привык к длительным медитациям, проходит эти пять стадий быстрее, чем более опытные ученики, которые медленно идут от одной стадии к другой, погружаясь в глубокое созерцание. Но все равно даже самым быстрым требуется час, чтобы добраться до пятой стадии.

6. Сильный ветер стихает, бушующие волны становятся ниже и спокойнее, сверкающий океан уменьшается и ограничивается размерами тела.

7. Артерия уменьшается до размеров руки, в которой снова виден заключенный в ней огонь.

8. Уменьшается до размеров мизинца.

9. Становится размером с волос.

10. Почти исчезает: огонь почти перестает ощущаться, как и все другие составляющие видения. Вместе с тем исчезают все представления обо всех других предметах. Мозг погружается в Великую Пустоту, где двойственность знания и ощущаемый объект более не существуют.

Наступает состояние транса; глубина и длительность его зависят от духовного и физического развития налджорпа.

Упражнение, вместе с первыми пятью стадиями или без них, можно повторять в течение дня или в то время, когда вы страдаете от холода. Но тренировка, если говорить точно, на ранних стадиях освоения учения совершается только до рассвета.

Вероятно, Миларепа обратился к этому способу согреться, когда его пещеру в Лачи-Канг (у горы Эверест) неожиданно засыпало снегом и ему пришлось оставаться там до самой весны. Он описал свое приключение в стихотворении; часть его (в вольном переводе) привожу далее.

Презрев мирскую жизнь,

Искал я одиночества на склонах Лачи-Канг.

И небеса с землею, сговорившись,

Послали бурю мне,

Соединив воздушные и водные стихии

В огромных южных темных тучах.

Они затмили солнце и луну

И сдули звезды с небосклона.

Снег шел долгих девять дней и девять ночей.

И были его хлопья словно шкуры овнов

Иль птицы, что, слетая с небес,

Кружились в снежном вихре.

Не видели еще такого снегопада на земле.

Покрыл он снежных великанов по самую грудь,

Деревья в лесу завалил по самые макушки и

Побелил черневшие громады.

Мороз сковал бушующие воды озер,

И спрятал он под лед стремнины гор.

Сравнял он горы и долины,

И голодом он уморил животных, птиц и зверей;

Мышей и крыс закрыл он под землей,

Как закрывали сокровища во время бедствий.

Снег, зимний ветер и мой тонкий халат из хлопка

Бились друг с другом на горе на белой.

Снег таял на мне потоком горным,

Ревущий ураган же разбивался о мой халат,

Хранящий еще яростное свое тепло.

Жизнь и смерть сошлися в битве.

И, победив, оставил метку в ските я,

Что говорила о величье туммо.

Миларепа описал свои впечатления в стихотворении, но даже если принять во внимание, что непогода застала его неожиданно, лишенным еды и крова, в этом нет ничего исключительного. Многие тибетские отшельники проводят зиму в обстановке, напоминающей ту, что живописует поэт.

Не настолько я самонадеянна, чтобы сравнивать свою «зимовку» в тибетских горах с бедствиями, испытанными Миларепой, но и мне знакомы описанные им декорации. Тоже жила в пещерах и хижинах на большой высоте. Никогда не страдала от отсутствия провизии, всегда имела достаточно топлива, чтобы разжечь костер когда нужно, но мне известны все трудности подобной жизни в ските отшельника. Помню и абсолютную тишину, и восхитительное одиночество, и чудесный покой, в котором просто купалось мое жилище, – вряд ли те, кто проводит свои дни в такой мудрой обстановке, нуждаются в жалости; пожалуй, им даже можно позавидовать.

В шесть оккультных учений, преподаваемых Наропой[111], должно, говорят, входить туммо. Вот краткое описание метода Наропы. Нужно помнить, как уже говорилось, что такие упражнения придуманы для освоения теми учениками, которые уже несколько лет тщательно изучали подготовительные дыхательные упражнения и другие виды гимнастики.

Тело, по описанию, должно принять следующую позу: сесть на корточки, со скрещенными ногами, подсунуть руки под бедра, соединить ладони. В этой позе нужно: 1) три раза повернуть живот справа налево и три раза – в обратную сторону; 2) втянуть живот как можно глубже; 3) встряхнуться, как это делают «своенравные кони», подпрыгнуть, сохраняя ноги скрещенными. Эти три упражнения повторяются последовательно и завершаются как можно более высоким прыжком.

Неудивительно, что после такого упражнения, человек ощущает тепло. Упражнение заимствовано из индийской хатха йоги, но в трактатах по хатха йоге не связано с туммо, известным тибетцам.

Процесс продолжается сдерживанием дыхания, пока живот не примет «форму чайника»[112]. Затем наступает время визуализации Дордже Нальормы, в том порядке, как описано выше. Теперь нужно представить солнце в обеих ладонях, в ступнях и в пупке. От трения солнц, находящихся на ладонях и ступнях, друг о друга вспыхивает пламя; оно подхватывает солнце, находящееся на пупке, – то также вспыхивает и наполняет все тело огнем.

С каждым вдохом нужно представить, что весь мир наполняется огнем. Заключить упражнение необходимо двадцать одним большим прыжком[113].

Хотя в обоих методах есть похожие образы, возникающие во время визуализации, тем не менее между ними есть значительные различия; так, второй метод предполагает прыжки и жестикуляцию, а первый требует полной неподвижности.

Возможно, здесь, как и во многих других случаях, некоторые элементы тренировок заимствованы из автохтонных оккультистов Бонпо. Один из них сказал мне как-то, что визуализация огня, а не движение воздуха в процессе дыхания производит тепло во время транса. Так как я не согласилась с его доводами, он добавил: «Одним предположением можно убить человека; он сам может убить себя одним самопредположением[114]. Если так можно вызвать смерть, то еще легче получить таким образом огонь».

Вдох, задержка дыхания и выдох выполняются механически в предписанном порядке теми, кто уже хорошо натренирован в технике туммо. Они не нарушают концентрации ума на образе огня, не мешают повторять магические формулы, которые должны сопровождать это созерцание. Эти более опытные ученики без усилия вызывают в своем воображении нарастающий огонь. Процесс у них идет сам собой, как результат навыка, приобретенного за время тренировок, и приятное ощущение тепла распространяется по всему телу – цель этой практики.

Иногда тренировки в туммо завершаются своеобразным экзаменом. В морозную зимнюю ночь тех, кто считает себя способным победоносно пройти испытание, ведут на берег реки или озера; если все водные потоки в районе замерзли, во льду делают отверстие. Выбирают ветреную лунную ночь – такие ночи не редкость на Тибете в зимние месяцы. Неофиты сидят на земле, скрестив ноги и сняв одежду. В ледяную воду опускают куски ткани; каждый обертывается в такой кусок и должен высушить его своим телом. Как только ткань высыхает, ее снова погружают в воду и обертывают ею тело послушника, чтобы он снова ее высушил. Операцию проделывают до рассвета. Того, кто высушит больше всех кусков, признают победителем соревнования.

Говорят, что некоторым удается высушить до сорока кусков ткани за ночь. Конечно, нужно делать скидки на преувеличения; возможно, размер куска ткани в некоторых случаях символический. Но мне доводилось видеть респа, которые высушивали много кусков ткани размером с большую шаль.

В соответствии с древними правилами нужно высушить по крайней мере три куска ткани, чтобы стать настоящим респа и получить право носить белую хлопчатобумажную юбку – знак мастера туммо. Но сомневаюсь, что это правило строго исполняется и в наши дни.

Респа – тот, кто носит только хлопчатобумажное платье круглый год и на любой высоте. Хотя в Тибете можно встретить и таких респа, которые надевают под него теплую одежду. Это либо настоящие мошенники, либо монахи, которые действительно прошли курс туммо, но не доучились до конца, чтобы полностью овладеть им.

Тем не менее, пусть есть и обманщики, и нерадивые ученики, некоторые адепты туммо идут дальше респа и отказываются даже от хлопковой одежды – живут обнаженными, в удаленных местах высокогорья длительные периоды времени, иногда всю жизнь.

Тибетцы чувствуют гордость за таких героев и не скрывают насмешек по отношению к обнаженным индийским йогинам, которых встречают во время паломничества в Индию. Не понимают, что индийская нагота – символ абсолютной реинкарнации, а не демонстрация необыкновенных физических возможностей.

Один из таких суперреспа, который практиковался в туммо в Канг-Тизе[115], путешествовал по долинам Индии вместе с другим респа и слугой. На пути из Непала в Гайа они встретили претенциозно выглядевшего садху, – он лежал на коврике и загорал.

– Старик, ты должен пойти в таком виде и лечь позагорать на берегу Мофанга[116]; тогда лицо твое, несомненно, примет совершенно другое выражение, – насмешливо сказал тибетский отшельник индийцу.

Тот конечно же не понял ни языка, ни почему трое путешественников разразились хохотом, увидев его.

Эту историю рассказал мне тот самый отшельник, который в преклонном возрасте все еще помнил и гордился шуткой, которую придумал в молодости.

На самом деле субъективное ощущение тепла сохраняется только у начинающих, во время проведения тренировочных упражнений. Когда прекращается концентрация мыслей и дыхательная гимнастика, холод чувствуется с прежней силой. И наоборот, говорят, что у практикующихся многие годы производство тепла становится естественной функцией организма, – она включается сама, как только погода начинает холодать.

Кроме теста с высушиванием мокрой ткани на теле, существует много других испытаний, позволяющих оценить количество тепла, которое способен выделить неофит. Один из таких тестов заключается в сидении на снегу. Количество растаявшего под человеком снега и расстояние, на которое утекает от него талая вода, – мера его способностей.

Нам трудно совершенно правильно понять, до какой степени простираются возможности тех, кто прошел через тренировки туммо, но некоторые из этих достижений очевидны. Отшельники действительно живут обнаженными или в тонких одеждах всю зиму и на большой высоте, как уже упоминалось. Видела их не я одна – члены экспедиции на Эверест внезапно встретили одного из обнаженных отшельников.

В заключение упомяну, что и сама достигла примечательных результатов даже при небольшом знакомстве с туммо.