Взгляды французских материалистов XVIII в на общество. Их социоисторический идеализм и волюнтаризм.

Спойлер движущей силой истории является разум и воля особого рода выдающихся индивидов, которые с полным правом могут быть названы великими людьми. Такую концепцию истории принято именовать волюнтаристической. Таким образом, французским материалистам удавалось разорвать порочный круг, но дорогой ценой — путем признания идей движущей силой исторического развития, т.е. перехода на позиции особого рода идеализма, который может быть назван социоисторическим..

Этот их идеализм был резко отличен от обычного философского идеализма, не говоря уже о религии. Материалисты отрицали существование не только бога, но вообще какого бы то ни было объективного нечеловеческого сознания, т.е. отвергали не только религию, но объективный идеализм. Они не допускали существования сверхъестественного в любой его форме.

Их социоисторический идеализм не был и субъективным идеализмом. Они не допускали и мысли, что мир существует в сознании субъекта. И это относилось не только к природной среде, но и к общественной. Общественная среда бесспорно существует вне сознания. Но она зависит от сознания, зависит в том смысле, что ее характер определяется взглядами людей. Общественные идеи порождают общественную среду, но не прямо, не буквально, а лишь определяя действия людей. Непосредственно общественная среда создается не идеями самими по себе, а направляемой этими идеями общественной деятельностью людей.

подробнее:

Французские материалисты, как и все сторонники естественного объяснения исторических явлений, исходили из того, что история творится людьми и только людьми, что вся она складывается из действий людей, что все исторические события — результаты деятельности людей. Отсюда следовало, что для объяснения истории нужно понять, почему людей действовали именно так, а не иначе.

Люди — существа разумные. Их деятельность является сознательной и целенаправленной. Следовательно, чтобы понять, почему людей действовали именно так, а не иначе, нужно выяснить, почему они решили именно так, а не иначе действовать. Иначе говоря, нужно было обратиться к сознанию людей, к их мыслям, замыслам, целям.

Причем важными были не все вообще мысли людей, а только те, которые побуждали их не к обыденным действиям, а к историческим. История складывается не из всех вообще действий людей, а лишь тех, результатом которых являются исторические, а не обыденные события. Совокупность человеческих представлений об обществе, побуждающих людей к действиям, имеющим общественное значения, французские материалисты, как и все вообще просветители XVIII в., именовали общественным мнением. Таким образом, у них получалась, что общественное мнение определяет общественнозначимые действия людей, а тем самым и ход истории.

они были убежденными сенсуалистами. Никто из них не допускал существование врожденных идей. Согласно их взглядам, источником всех человеческих идей мог быть только внешний мир. Соответственно источник общественных идей нужно было искать в том, что они обычно именовали общественной средой. Для них само собой разумеющемся было, что общественная среда, представляющая собой совокупность различного рода социальных институтов, включая государство, церковь и т.п., существует вне сознания людей. Если словосочетание “общественное мнение” обозначало общественное сознание, то слова “общественная среда” — социальную реальность, общественное бытие.

у них получалась следующая последовательность: общественная среда определяет общественное мнение, последнее определяет общественнозначимые действия людей, а тем самым и ход истории. Казалось бы, все ясно: перед нами материалистический взгляд на общество и его историю.

Но вслед за этим естественно возникал новый вопрос: а от чего зависит, что общественная среда является именно такой, а не иной. Ведь в разных обществах этак среда далеко не одинакова. И в ходе развития общества она может претерпеть и претерпевает существенные изменения.

само собой напращивался вывод, что общественная среда является такой, а не иной потому, что таким, а не иным является общественное мнение. В результате получалось, что хотя социальная реальность, как и природная, существует вне сознания, но она в отличие от природы зависит от сознания порождается им. Если природа является реальностью, существующей не только вне сознания, но и независимо от него, т.е. объективной реальностью, то общественная среда в отличие от при родной — такой реальностью, которая, хотя и существует вне сознания, но зависит от него.

Такую реальность нельзя назвать объективной. Она, если можно так выразиться, является субъективно-объективной реальностью.

В результате материалисты оказывались в порочном кругу: общественная среда определяет общественное мнение, а общественное мнение детерминирует общественную среду. Принятие подобного тезиса исключало возможность не только какого бы то ни было объяснения истории, но даже самого по себе допущения развития общества. Ведь, в самом деле, для того, чтобы изменилась общественная среда, необходимо, чтобы предварительно изменилось общественное мнение, но само изменение общественного мнения невозможно без предварительного изменения общественной среды. Выходило, что общество развиваться не могло. Но в реальности-то оно развивалось, изменялось.

Одна из попыток разорвать порочный круг — обращение к географическому детерминизму — учению, в котором в качестве главного решающего фактора общественного развития выступала географическая среда. Но оно не давало нужного результата. Природная среда на протяжении многих веков оставалась практически неизменной, а общественная среда в течение этого времени претерпевала существенные изменения. Другая попытка — обращение к демографическому детерминизму, т.е. ко взгляду на народонаселение как на главный фактор развития общества. И она давало мало. Ни ссылки на плотность народонаселения, ни обращение к его динамике сами по себе взятые не давали ответа на вопрос, почему в данном обществе существовали такие, а не иные порядки, такое, а не иное общественное мнение.

Некоторые видели выход из положения в обращении к человеческим страстям. Ведь, в самом деле, разве одними лишь идеями определяются действия людей. Не меньшую, а, может быть, даже и большую роль играют человеческие чувства, эмоции. Может быть, именно в человеческих страстях заключен источник всех общезначимых действий людей, а тем самым самая и главная причина исторических событий. Но сразу же возникал вопрос об истоках человеческих страстей.

Одни искали их в вечной, неизменной природе человека. Как известно, тезис о существовании такой природы был одним из основных в идейном арсенале просветителей XVIII в. Но обращением к чему-то неизменному никак невозможно объяснить происходящие в обществе изменения. Оставался один выход — искать исток человеческих страстей в общественной среде. Но это означало снова оказаться в том же самом порочном кругу.

Еще одна попытка — выдвижение на первый план человеческих интересов, человеческих потребностей. Ведь, в самом деле, разве не интересы движут людьми. Когда человек в чем-то глубоко заинтересован, он и страстно стремится обрести желаемое и напрягает свой разум с тем, чтобы изыскать пути к этому. И разум, и страсти подчинены интересам. Именно введение последних даёт, казалось бы, ключ к пониманию общезначимых действий людей и тем самым хода истории.

Но сразу же вставал вопрос об источнике самих человеческих интересов. Ведь в разных обществах и у разных людей существовали разные интересы. Ничего не давала ссылки на вечную неизменную природу человека. А обращение к общественной среде снова обрекало на вращение все в том же самому порочному круге.

В конечном счете, французские материалисты так или иначе, осознавая это четко или не осознавая, приходили к выводу о существовании двух сортов людей. Одни — обычные, рядовые, серые люди, обыватели. Они способны лишь на то, чтобы усваивать общепринятые мнения. И если бы общество состояло только из таких людей, то никаких изменений в нем произойти бы не могло.