Природа и структура психической субстанции

СОЗНАНИЕ И БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ

Под «психической субстанцией» (Psyche) Юнг понимает не только то, что мы обычно зовем «душой» (Seele), но и совокупность всех психических процессов — как осознанных, так и бессознательных. Следовательно, психическая субстанция — это нечто заведомо более обширное и всеобъемлющее, нежели душа; последняя для Юнга есть всего лишь некий «ограниченный функциональный комплекс»

В юнговской терминологии слово «душа» обозначает определенный, четко очерченный функциональный комплекс — своеобразную «внутреннюю личность» или «субъекта», с которым «Я»-сознание человека связано так же, как и с объектами внешнего мира. Согласно юнговскому определению, «субъект, понимаемый и воспринимаемый как „внутренний" объект, есть бессознательное... „Внутренняя личность" — это способ поведения человека по отношению к собственным внутренним психическим процессам; это внутренняя установка человека, его характер, проявляющийся в его отношении к сфере бессознательного... [Эту] внутреннюю установку я обозначаю термином анима или душа... Внутренняя установка часто требует такой же степени автономности, что и внешняя, осознанная установка личности... Внутренняя установка обычно включает все те человеческие качества, которых недостает осознанной установке» (Psychologische Typen. — Zurich, 1921, 8 Aufl. 1950, S. 634—635; Collected Works, vol. 6, pars. 801, 803 f.). Под «интеллектом» подразумевается способность к рассудочному мышлению и пониманию, то есть чисто рациональный аспект личности, тогда как под «духом» — способность, принадлежащая сознанию, но естественно сопряженная с бессознательным. Именно эта последняя способность порождает творческие. достижения и открытия в эстетической и этико-религиозной сфере; она же придает определенный колорит мыслям и суждениям, равно как и эмоциональным установкам. Понимаемый таким образом «дух» включает в себя как интеллект, так и душу; он осуществляет связь между ними и является «сублимацией» их обоих; это структурирующий принцип, противопоставленный бесструктурной, инстинктивной, биологической природе человека и, значит, постоянно поддерживающий то напряжение между полюсами, на котором основывается вся наша психическая жизнь. Эти три термина — душа, интеллект, дух — обозначают «подсистемы» психической целостности; говоря обо всех аспектах этой целостности, то есть о том единстве, которое включает в себя как сознание, так и бессознательное, я всегда прибегаю к термину «психическая субстанция».

Психическая субстанция состоит из двух взаимодополняющих и в то же время противопоставленных друг другу областей: сознания и бессознательного. Наше «Я» принимает участие в обеих областях. На диаграмме 1 «я» расположено между двумя областями, которые не только дополняют, но и компенсируют друг друга. ((//Эта диаграмма, подобно всем последующим, призвана служить лишь вспомогательным средством. Читатель не должен воспринимать наши диаграммы иначе, как попытки придать упрощенно-наглядную форму некоторым в высшей степени сложным и абстрактным функциональным связям. Круг выражает относительно самодовлеющее единство психической субстанции отдельного человека: ведь именно круг и сфера с незапамятных времен служат символами целостности. «В неоплатонической философии душе приписывалось совершенно определенное родство со сферой... Ср. также сферическую форму платоновского первочеловека» (Psychologic und Alchemie. - Zurich, 1944, 2 Aufl. 1952, S. 125; Collected Works, vol. 12. par. 109 and note).//)) Иными словами, линия, разделяющая эти две области в рамках нашего «Я», может быть сдвинута в обоих направлениях — что показывают стрелки и пунктирные линии на нашем рисунке. Конечно, положение «Я» в самом центре круга следует воспринимать как условность. Смещение разделительной линии вверх означает ограничение сознания, а смещение вниз — расширение сознания.

Но если мы попытаемся оценить соотношение этих двух областей, мы увидим, что сознание составляет лишь очень малую часть нашей психической субстанции. Согласно антропологическим данным, сознание — плод относительно поздней дифференциации. Оно подобно островку в безграничном океане бессознательного. На диаграмме 2 черной точкой в центре отмечено наше «Я»; окруженное и поддерживаемое сознанием, оно представляет собой ту часть психической субстанции, которая ориентируется прежде всего на адаптацию к внешнему миру (в особенности это относится к человеку западной культуры). «Говоря „Я", я имею в виду комплекс представлений, составляющий центр моего поля сознания и в очень высокой мере наделенный свойствами непрерывности и самотождественности»^[1]. Юнг называет «Я» также «субъектом сознания»^[2] Он определяет сознание как «функцию или деятельность, которая поддерживает связь психического содержимого с „Я"» Любое переживание воспринимается и осознается только при условии, что оно проходит через «Я»: «элементы психического содержимого, не ощущаемые нашим „Я" как таковые, не становятся достоянием нашего сознания»^[3].

Диаграмма 1

Диаграмма 2

1- Я

2 - сфера сознания

3 - сфера личностного бессознательного

4 - сфера коллективного бессознательного

Следующий круг — область сознания, окруженная бессознательным. Содержание бессознательной сферы как бы отодвинуто в сторону (ибо сознание способно одновременно удерживать весьма незначительный объем), но может в любой момент возвратиться на уровень сознания. Сюда же относятся и те элементы содержимого нашей психики, которые мы так или иначе вытесняем, поскольку они по разным причинам нам неприятны — «все то, что забыто, подавлено, что воспринимается, мыслится и ощущается лишь „подпороговым" образом»^[4]. Юнг называет эту область личностным бессознательным^[5] и отличает ее от коллективного бессознательного, как показано^[6] на диаграмме 3.

Диаграмма 3

А - часть коллективного бессознательного, которая никогда не может стать достоянием сознания Б - сфера коллективного бессознательного В - сфера личностного бессознательного

Коллективная составляющая бессознательного не включает те элементы, которые приобретаются индивидом в течение его жизни и специфичны для его «Я»; содержимое коллективного бессознательного всецело проистекает из «унаследованных нами функциональных возможностей психической субстанции, то есть из структуры человеческого мозга как такового»^[7]. Это наследие является общим для всех людей (а возможно, даже и животных) и составляет основу психической субстанции любого человека.

«Бессознательное старше сознания. Это первичная данность, из которой сознание каждый раз возникает заново». Соответственно, сознание — «лишь вторичное явление, надстраивающееся над фундаментальной психической деятельностью, каковой является деятельность бессознательного». Считать, что жизненная установка человека определяется его сознанием, — ошибка: ведь «значительную часть нашей жизни мы проводим в сфере бессознательного; мы спим или грезим наяву... Во всех важных жизненных ситуациях наше сознание зависит от бессознательного»^[8]. В начале жизни человек пребывает в бессознательном состоянии и лишь затем вырастает до сознания. Если так называемое личностное бессознательное составляют «забытые, вытесненные, подавленные, воспринимаемые лишь „подпороговым образом"» содержательные элементы, источник которых — в жизни данной личности, то коллективное бессознательное не зависит от исторической эпохи, от влияний, обусловленных общественной или этнической принадлежностью, и представляет собой хранилище типичных, исконно присущих всем людям реакций на универсальные ситуации — такие, как тревога, угроза, борьба с превосходящей силой, отношения полов, отношения между детьми и родителями, ненависть и любовь, рождение и смерть, власть светлого и темного начал и т. п.

Одно из самых существенных свойств бессознательного состоит в том, что оно способно компенсировать реакции сознания. При нормальных условиях реакция сознания специфична для данной личности и адаптирована к внешней действительности; бессознательное же обеспечивает типическую реакцию, проистекающую из совокупного опыта человечества и гармонирующую с потребностями и закономерностями внутренней жизни человека. Таким образом, бессознательное дает человеку возможность принять такую установку, которая соответствовала бы конфигурации его психики в целом.

ФУНКЦИИ СОЗНАНИЯ

Прежде чем перейти к дальнейшему обсуждению бессознательного, присмотримся внимательнее к психологии и структуре сознания.

Для этой цели нам будет служить диаграмма 4. (Следует отметить, что для простоты во всех наших диаграммах в качестве модели использован мыслящий тип личности — то есть тот тип, который постигает внутренний и внешний мир преимущественно через мышление или интеллектуальное познание. При соответствующем сдвиге функций моделью может служить любой другой психологический тип.)

Диаграмма 4

Круг здесь вновь символизирует психическую целостность^[9]; четырем кардинальным точкам соответствуют четыре фундаментальные функции, присутствующие в конституции любого человека: мышление, интуиция, чувство и ощущение.

Под «психической функцией» Юнг понимает «форму психической деятельности, которая теоретически остается неизменной при различных обстоятельствах» и совершенно не зависит от своего содержания в каждый данный момент^[10]. С этой точки зрения существенно не то, что человек думает, а то, что постигая и разрабатывая содержательные элементы внешнего или внутреннего происхождения, он прибегает к помощи именно интеллектуальной функции (мышления), а не, скажем, интуиции. Здесь нас интересует прежде всего тип постижения и усвоения реалий психической жизни, независимо от их содержания. Мышление — это функция, стремящаяся постичь мир и приспособиться к нему путем интеллектуального познания, то есть путем логических умозаключений. Функция чувства постигает мир, оценивая явления с точки зрения того, приятны они или неприятны, приемлемы или неприемлемы. Обе эти функции считаются рациональными, поскольку связаны с оценками и суждениями: мышление оценивает вещи через познание, в терминах истинности и ложности, тогда как чувство — через эмоции, в терминах привлекательности и непривлекательности. В качестве установок, определяющих поведение человека, эти две фундаментальные функции в каждый данный момент времени исключают друг друга; господствует либо одна из них, либо другая. Не подлежит сомнению, например, что некоторые политики принимают решения, основываясь на чувствах, а не на разуме.

Две другие функции, ощущение и интуицию, Юнг называет иррациональными, так как они оперируют не оценками и суждениями, а простыми восприятиями, которые не оцениваются и не истолковываются. Ощущение воспринимает вещи такими, как есть. Иначе говоря, ощущение — это «функция действительного» (ср. распространенный во франкоязычной литературе термин «fonction du reel»). Интуиция также «воспринимает», но не столько благодаря осознаваемому чувственному механизму, сколько благодаря бессознательной способности «внутренне» схватывать возможности, имманентные природе вещей. Личность «ощущающего» типа, например, отметит все подробности какого-либо исторического события, но не обратит внимания на его контекст; личность же интуитивного типа не обратит особого внимания на подробности, но зато без труда сумеет распознать внутренний смысл происходящего, его возможные последствия и влияния. Другой пример: при виде прекрасного весеннего пейзажа личность ощущающего типа обратит внимание на все детали — цветы, деревья, оттенок неба и т. п., тогда как личность интуитивного типа отметит лишь общую атмосферу и колорит. Очевидно, что эти две функции так же полярно противоположны и взаимоисключающи, как и функции первой пары; они не могут действовать одновременно.

Эта попарная группировка взаимоисключающих функций соответствует наблюдаемым фактам (ведь Юнг был прежде всего эмпириком) и в то же время прямо вытекает из юнговской теории, которая, в свой черед, также основана на фактах. Так, невозможность совмещения двух фундаментальных «оценочных» функций — мышления и чувства — обусловливается тем, что к одной и той же вещи невозможно применить сразу две различные системы измерения.

Хотя в конституции любого человека присутствуют все четыре функции (что «позволяет нам ориентироваться в окружающем нас мире с той же полнотой, какой мы достигаем, определяя местоположение географической точки по широте и долготе»^[11]), опыт показывает, что в каждом отдельно взятом человеке доминирует одна из них. Эта доминирующая функция — вероятно, всякий раз предопределяемая особенностями конституции — развита и дифференцирована лучше других; «она играет господствующую роль в процессе адаптации и придает осознанной установке человека определенные направленность и качество»^[12]. Она всегда доступна осознанной воле индивида. Таким образом, психологический тип сводится к общему облику (ha-bitus'y) психической субстанции, который может варьировать в сколь угодно широких пределах, в зависимости от социального, интеллектуального и культурного уровня индивида.

На диаграмме 4 показаны отношения между четырьмя психическими функциями. Верхняя половина диаграммы светлая, тогда как нижняя — темная; такое соотношение оттенков призвано показать, что высшая, преобладающая функция всецело принадлежит светлой, сознательной стороне, тогда как ее противоположность, которую мы называем низшей функцией, ограничена областью бессознательного. Две оставшиеся функции локализуются отчасти в сознательной, отчасти же — в бессознательной зоне^[13]; это указывает, что вдобавок к главной функции личность обычно использует и вторую, вспомогательную функцию, которая также характеризуется относительно высоким уровнем дифференциации и определенной направленностью. Третья функция редко бывает доступна среднему человеку; четвертая, низшая функция, как правило, оказывается всецело вне сферы контроля со стороны его осознанной воли. Все это относится, конечно, только к таким людям, которые развиваются в соответствии с нормой, то есть наделены относительно «здоровой» психической субстанцией; если же психическая субстанция «расстроена» — как, например, у невротиков, — ситуация выглядит иначе. В подобных случаях развитие главной функции может тормозиться, а функция, которая в соответствии с конституцией человека должна была бы занимать второе или третье место, может в силу принуждения или упражнения «выталкиваться» на поверхность и водворяться на место главной. Другой фактор, влияющий на относительное развитие функций, — возраст индивида. Вообще говоря, все функции выстраиваются в должном порядке и достигают должной степени дифференциации к середине жизни (каковая у различных людей наступает, конечно же, в разное время).

Диаграмма 5

В китайском знаке «тай-цзи», воспроизведенном на диаграмме 5, можно усмотреть интересную и, пожалуй, не совсем случайную аналогию относительной значимости и направленности функций. Пунктирная линия отмечает ход процесса дифференциации; «путь» следует не по периферии, а по внутренней линии, которая соответствует описанному выше соотношению функций. Знак «тай-цзи» — порождение внутреннего видения, один из исконных символов человечества. Он представляет дуализм света и тьмы, мужского и женского начал в их неделимом единстве^[14]. «Та же линия утверждает деление мира на верх и низ, левое и правое, переднее и заднее — одним словом, на пары противоположностей»^[15]. Путь, обозначенный стрелкой, не крестообразен (как можно было бы ожидать); он ведет от верхней точки вправо (два сегмента светлой части круга могут быть поняты как символическое изображение отца и сына), затем влево, в область, занятую темным (символ дочери), и в конце концов опускается в область четвертой функции, пребывающей всецело во тьме материнского лона, в бессознательном. Все это в полной мере согласуется с данными психологии функций. Дифференцированная и вспомогательная функции осознаны и имеют определенную направленность; часто — например, в снах — они представлены фигурами отца и сына или другими фигурами, символизирующими доминантный и ближайший к нему принципы сознания; две другие функции принадлежат в основном (или всецело) сфере бессознательного и, согласно тому же правилу, часто представлены матерью и дочерью. Но поскольку противопоставление двух вспомогательных функций никогда не бывает столь резким, как противопоставление дифференцированной и низшей функций, третья функция также может быть выведена на уровень сознания и, следовательно, сделаться «мужской». При этом она вносит с собой момент «запятнанности» четвертой, низшей функцией, благодаря чему выполняет роль, так сказать, посредника между сознанием и бессознательным. Четвертая функция полностью вписана в бессознательное; если в силу обстоятельств ей приходится преодолеть порог сознания, она привносит нечто от бессознательного, то есть «вторгается» в область сознания своим недифференцированным содержанием. Возникает столкновение, в результате которого может произойти синтез содержания обеих сфер^[16].

Почему же Юнг выбирает в качестве «фундаментальных» именно эти четыре функции? Он пишет: «Я не могу предъявить каких бы то ни было априорных резонов... я могу только сказать, что эта концепция сформировалась благодаря многолетнему опыту». Он различает эти четыре функции, так как они «не покрывают друг друга и не сводятся друг к другу»^[17] и к тому же, согласно его наблюдениям, исчерпывают все существующие возможности^[18]. И действительно, число «четыре» с незапамятных времен рассматривалось как выражение целостности, законченности, единства: достаточно вспомнить хотя бы четыре поля традиционной системы координат, четыре конца креста, четыре стороны света и т. д.

Если бы все четыре функции получили доступ к сознанию, круг стал бы целиком светлым, и мы могли бы говорить о «закругленном» (runden), то есть цельном (vollkommenen) человеке. Но подобный идеал существует лишь в теории; в реальной жизни возможна только та или иная мера приближения к нему. Никто не в силах до конца прояснить тьму внутри своего существа; достичь этого означало бы избавиться от последних «следов земного». В каждый данный момент в психической субстанции господствует одна из четырех функций; но по мере развития сознания личность может последовательно достигать все новых и новых степеней функциональной дифференциации приближаясь таким образом к идеалу «округлости». Если человеку удалось добиться полного контроля над главной функцией и относительного контроля над вспомогательными функциями, если он хотя бы примерно представляет себе истинную природу четвертой, низшей функции и умеет более или менее уверенно предвидеть время и характер ее возможного выхода на поверхность психической жизни (а именно в этом состоит одна из идеальных целей анализа) — значит, он может вначале постичь предмет интеллектуально, затем интуитивно «уловить» его скрытые возможности, затем «ощупать» его с помощью функции ощущения и, наконец, примерно оценить его с точки зрения его привлекательности или непривлекательности^[19].

Лишь редкие люди обладают ясным сознанием того, к какому именно функциональному типу они принадлежат — при том, что, вообще говоря, степень дифференцированности любой функции несложно «распознать, исходя из ее силы, устойчивости, постоянства и адаптированности»^[20].

Низшая функция характеризуется ненадежностью, неспособностью противостоять влияниям, неустойчивостью и своеобразной «невоспитанностью». Юнг говорит о ней: «Это не вы держите ее под башмаком; это она владеет вами». Она действует автономно, всплывая из глубин бессознательного, когда этого хочется ей самой. Поскольку она не дифференцированна и всецело погружена в бессознательное, ей свойственны инфантилизм, инстинктивность, архаичность. Вот почему мы так часто видим, как примитивные, чисто импульсивные действия совершаются людьми, ни к чему подобному, казалось бы, не склонными.

Диаграмма 6

Нечего и говорить, что представленная здесь картина во многом умозрительна. В реальной жизни типы почти никогда не выступают в чистом виде; вместо этого, как показано на диаграмме 6, существует бесконечное множество смешанных форм. Например, Кант принадлежал к чисто мыслительному типу, тогда как Шопенгауэра следовало бы отнести к интуитивно-мыслительному типу. Во всех смешанных типах взаимодействуют только «смежные» функции; если в личности достаточно развиты оба компонента, возникают сложности с ее функционально-типологической классификацией. Наши диаграммы показывают, что смешение противоположностей на двух альтернативных осях — то есть смешение мышления и чувства и смешение ощущения и интуиции — исключается; с другой стороны, эти противоположности всегда вступают друг с другом в отношения компенсации. Когда одна из функций — скажем, мышление у односторонне развитого интеллектуала — оказывается подчеркнута слишком сильно, противоположная функция (здесь — чувство, выступающее, конечно же, в качестве низшей функции), отвечает компенсаторными инстинктивными движениями. Совершенно неожиданно интеллектуала охватывают вспышки инфантильных чувств; его упорно преследуют фантазии и чисто инстинктивные сновидения, перед воздействием которых он бессилен. Аналогично, отодвинутая в тень функция ощущения, принимая форму странных, непонятных порывов, часто побуждает односторонне интуитивную личность считаться с суровой действительностью.

Комплементарное или компенсаторное соотношение между противоположными функциями — это структурный закон психической субстанции. С возрастом дифференциация высшей функции почти неизбежно принимает чрезмерную форму; это приводит к возникновению напряжений, весьма серьезно осложняющих жизнь во второй ее половине. Чрезмерная дифференциация порождает нарушение равновесия, что само по себе может причинить существенный вред.