Онтология познания или гносеологический онтологизм

Для русской религиозной философии теория познания имеет не менее основополагающее значение, чем для классической немецкой. Однако только в русской философии подлинное знание и жизнь в высшем понимании — одно и то же, так как факт познания сам по себе не просто факт бытия, раскрывающий истины эмпирической реальности, но и то, что позволяет раскрыть надприродную человеческую сущность, обнаруживая духовные истины. Проблема познания в русской философии вырастает
из понимания незавершенности человеческой личности, ее бесконечного стремления к запредельному, а также ее способности выходить за границы самой себя. Н. А. Бердяев писал: «Религиозная философия предполагает соединение теоретического и практического разума, достижение целостности в познании. Это есть познание совокупностью духовных сил, а не одним разумом. Русская религиозная философия особенно настаивает на том, что философское познание есть познание целостным духом, в котором разум соединяется с волей и чувством и в котором нет рационалистической расчлененности».

В русской религиозно-философской мысли проблема познания вырастает в проблему поиска идеала цельного знания, вытекающего из принципа всеединства и идеи богочеловечества, как соединения научного, религиозного и философского знания, представляющего собой синтез чувственного опыта, рационального мышления, эстетического восприятия, нравственного опыта и религиозного созерцания. Только цельное знание позволяет человеку познавать подлинное бытие мира и сверхрациональные божественные истины. Цель подлинной философии, по мнению русских религиозных мыслителей, состоит в возможности выработать такой всесторонний синтез. Способом достижения такого синтеза становится интуиция. Своеобразие русского типа мышления состоит в том, что оно изначально основывается на интуиции.

В связи с этим в русской религиозной философии находит свое развитие такое направление как интуитивизм. Называя свою концепцию интуитивизмом, Н. О. Лосский понимает под ним учение о том, что познаваемый объект непосредственно включается познающим субъектом в его личностный мир, но при этом остается существующим независимо от акта познания. Главное преимущество последнего состоит в том, что он устраняет разобщенность между познающим субъектом и познаваемым объектом. Согласно интуитивизму, знание представляет собой не копию и не символ предметной реальности, — оно есть сама действительность, жизнь, бытие, подвергнутое дифференцированию путем сравнения.

Центральная идея интуитивизма связана с его принципиальным антидогматизмом. Наша духовная жизнь состоит из переживаний, под которыми можно понимать все: и законы Ньютона, и ощущения боли, и увиденную картину, и рождение мысли. Если с этих позиций подойти к знанию, то необходимо констатировать отсутствие всякого разделения на «я» и «не-я» в непосредственно данном. Вместе с тем общим свойством образов, наличествующих у нас, является то, что в них всегда выражается некое отношение к тому, что можно назвать объектом знания. Представление есть обязательно представление кого-либо о чем-либо. При этом объект или трансцендентен, т. е. находится вне сознания, или имманентен, включен в состав сознания. Объект познания присутствует в знании непосредственно, он дан нам таким, каков он есть на самом деле.

Эту исходную данность внешнего мира сознанию Н. О. Лосский и называет интуицией: «...Интуиция есть непосредственное восприятие познающим субъектом не только своих чувств и хотений, но даже и предметов внешнего мира в подлиннике, т. е. не посредством субъективных образов, символов или конструкций нашего рассудка, а так, как они действительно существуют во внешнем мире». Согласно философии Лосского, интуиция, как непосредственное созерцание других сущностей является в этом мире возможной, так как и человек является сверхвременным и сверхпространственным бытием, тесно связанным с целым миром. В таком понимании интуиция становится способом обретения цельного знания, позволяющего реализовать принцип всеединства и богочеловечества.

Как уже отмечалось ранее, глубочайшие и наиболее значительные идеи были высказаны в России не в систематических научных трудах, а в совершенно других формах, главным образом, в литературных. Поэтому можно утверждать, что русская философия, с одной стороны, лишена чистой рациональности, свойственной западноевропейской философии, с другой — туманного иррационализма, характерного для восточного мировоззрения. Хотя систематизированное и понятийное познание не кажется русскому уму второстепенным, но все же является схематичным, не способным дать полную и живую истину: истина для него неотрывна от правды, справедливости, а рациональное — от переживаний.

В русской философии был установлен совершенно новый критерий истины и соответствующая ему познавательная способность. Таким критерием стало понятие опыта, но не как опыта чувственной очевидности,
а как жизненно-интуитивного постижения бытия в сочувствии и переживании. Русский дух решительно эмпиричен: критерий истины для него — всегда в конечном счете опыт, который означает для русского человека нечто, поднимающееся над жизненным опытом. Что-то «узнать» — означает приобщиться к чему-либо посредством внутреннего осознания и сопереживания. Выдающиеся русские философы рассматривают духовную жизнь человека не просто как особую сферу мира явлений или область субъективного. Напротив, они всегда видели в ней некий своеобразную реальность, которая в своей глубине связана с космическим и божественным бытием. Духовность здесь выступает как основа человеческого бытия.

Человек укоренен в мире, а тайны мира заключены, прежде всего,
в самом человеке. Мир очеловечен, и его невозможно постигнуть вне человека — такова основная идея русской религиозной философии. Реальность представляется как бы состоящей из двух слоев. Первый — эмпирический, существующий вне нас материальный мир, объективная реальность, частью которого является человек. Второй слой — идеальный, к нему относится то, что образует форму предметов и выражается в структуре, в числовых и геометрических соотношениях, в логической подчиненности и соподчиненности, в отношениях причины и следствия, качества и количества, противоречия и единства, целого и части, в явлениях добра, красоты и т. п. Помимо этих двух сфер, эмпирической и идеальной, существует еще и внутренний мир человека, который представляет собой особый род реальности. Внутренний мир человека, взятый в целом, — не меньшая реальность, чем явления материального мира. Например, упрямство или каприз отдельного человека, антипатию или враждебное отношение иногда труднее преодолеть, чем материальные препятствия. А с другой стороны, доброжелательность, добросовестность, любовь окружающих нас людей есть часто большая опора в жизни человека, чем все материальные блага.

Внутренний мир человека также можно разделить условно на два уровня: мир внешних переживаний, связанных с физическими ощущениями, и мир глубинных переживаний, выражающих природу человеческого существа. Переживания первого рода можно отнести к душевным,
второго — к духовным. Духовная реальность — это мир переживаний, имеющих глубоко интимный характер, он непосредственно доступен только самому человеку, это и есть подлинное содержание его «я». С ним связано трансцендирование — «выхождение» за пределы предметного мира. В акте трансцендирования человек, выходя «во-вне», погружается «во-внутрь», в исконную глубину и почву самого непосредственного
самобытия.

Подразделение реальности на несколько уровней позволяет русским философам выделить их значение и сущность. При сопоставлении реальности духовной и материальной первичной оказывается реальность духовная. Эта реальность более полновесна и значительна для человека, чем эмпирическое бытие. Человек в известном смысле может отстраниться от эмпирической реальности, уйти от нее, потерять связь с нею, но он никуда
не может уйти от реальности внутренней, от реальности собственного
«я». Ибо все внешнее и объективное существует для человека, доступно
и имеет значение только в отношении к первичному внутреннему духовному бытию. Итак, оценка духовной реальности как первичной в русской философии трактуется не как порождаемость материального духовным,
а как приоритетность внутреннего духовного мира человека в сравнении
с эмпирическим материальным бытием. Таким же образом сфера идеального есть основа сферы эмпирической, так как являет собой вечные сверхвременные феномены, «мир идей» по отношению ко всем конкретным материальным системам.

Человек познает предметный слой реальности прежде всего эмпирическим путем, где чувственное связано с рациональным. Знание, реализуясь в понятиях, неизбежно раскрывает и идеальные образования, заключенные в эмпирической реальности, и через них человек попадает во вневременное бытие. При этом рациональное знание есть вторичное по отношению к переживанию, интуиции, постигающей предмет в его реальности и человеческой значимости. Самое важное знание для человека — это не знание-мысль, как итог бесстрастного внешнего наблюдения реальности, а знание, рождающееся в человеке, вынашиваемое им в глубине жизненного опыта, в котором соучаствует весь внутренний мир человека.

Русский космизм

Самобытным образованием отечественной мысли в этот период был так называемый космизм. Учение о всеединстве тесно связано именно
с этим направлением, а иногда считается его разновидностью. Ибо и учение о всеединстве и русский космизм представляют мир как универсум,
а человека как его неотъемлемую часть.

Под космизмом обычно понимается представление о живом взаимосвязанном мире, и такое представление существует в любой культуре, что позволяет говорить о русском космизме как особой неотъемлемой части мирового космизма. Русский космизм — это определенная ориентация целой культуры, в частности, российской, в основе которой лежит мировоззрение живого нравственного всеединства. Идеи русского космизма нашли свое воплощение в самых различных сферах культуры: в русской философии конца Х1Х – начала ХХ вв., в поэзии (Ф. Тютчев, В. Брюсов, Н. Заболоцкий), в музыке (симфонии П. Чайковского, А. Скрябина, С. Рахманинова), в живописи (Н. Нестеров, Н. Рерих), в науке — ориентация на парадигму «мир как живой организм» (в отличие от довлеющей до сего времени парадигмы «мир как громадный механизм» — К. Э. Циолковский, В. И. Вернадский, А. Л. Чижевский).

Русский космизм — явление столь многогранное, столь всеобъемлющее, касающееся таких сторон и глубин духовной жизни народа, что практически любая деятельность лучших его представителей соизмеряется
с этим мощным переживанием живого единства космоса. Укорененный
в тысячелетней христианской культуре, русский космизм восходит к Никейскому символу веры (теокосмизм) и архетипу всеединства (софиокосмизм), который В. С. Соловьевым мыслится как свободное объединение
в Абсолюте всех оживотворенных элементов бытия, как божественный первообраз и искомое состояние мира.

Онтологические и телеологические основания русского космизма в какой-то степени совпадают с мировым космизмом, но этим они не исчерпываются, ибо в отечественном космизме мир рассматривается не только
в его наличной данности и возможности его познания, но и с точки зрения «долженствующего быть», с точки зрения его развития и отношения
к высшему идеалу, Творцу и творению. К истории, считает русский космист Н. Ф. Федоров, нужно относиться не «объективно», то есть безучастно и не «субъективно», то есть с внутренним лишь сочувствием, а «проективно», то есть превращая знание в «проект лучшего мира». Это позволяет говорить о «телеологических» основаниях русского космизма, заслуга
в разработке которых принадлежит Федорову с его проектом «Общего Дела». Задача человека состоит в том, указывал он, чтобы в нем не оставалось ничего животного, то есть бессознательного; все даровое мы должны постепенно заменить трудовым, все бессознательное — сознательным, все механически фатально совершающееся целесообразным, волевым, добровольным. Необходимо, наконец, найти потерянный смысл жизни, понять цель, для которой существует человек, и устроить жизнь сообразно с ней.

Исходным философским основанием русского космизма явилось учение В. С. Соловьева о всеединстве. В онтологическом аспекте всеединство выступает как трехипостасный Бог, определяющий начало всякого бытия. Абсолютной формой всеединства становится вечная божественная идея, или София, содержащаяся в божественном Логосе. В качестве универсального божественного элемента всеединство проявляется в неотделимости Творца от бессмертной души человека. Всеединство — это единство творца и творения.

В гносеологическом аспекте всеединство выступает как цельное знание, представляющее собой неразрывную взаимосвязь эмпирического (научного), рационального (философского) и мистического (созерцательно-религиозного). Цельное знание мыслится В. С. Соловьевым как истина, включающая сущее, единое, все. В качестве такового оно вытекает не из результатов познавательной деятельности человека, а из проявления в нем абсолютного начала, или, по-иному, веры, интуиции, созерцательности.

Определяющим началом действительности В. С. Соловьев считал сверхъестественное царство божественной идеи, отражением которой является мир. Материальный мир не представляет законченной статической картины и развивается благодаря божественной воле. Он эволюционирует от низших форм бытия к высшим. Минеральное царство как начало творческого процесса является основанием рождение растительного царства; растительное, в свою очередь, служит условием животного царства, затем природного и, наконец, духовного человечества. Переход от низших форм бытия к высшим — это целесообразное восстановление утраченного в результате грехопадения единства мира.

В общественной жизни принцип положительного всеединства реализуется в приобщении к идее богочеловечества. Природный,
т. е. не просветленный божественной истиной человек, противостоит, по утверждению В. С. Соловьева, другим людям как чуждая и враждебная сила. В борьбе за существование он противопоставляет себя другим, узурпируя тем самым принцип свободы и равенства и провозглашая политику социальных и национальных антагонизмов. Только в том случае всемирная история придет к торжеству мира и справедливости, правды и добродетели, если объединяющим началом станет воплощенный в человеке Бог, переместившийся из центра вечности в центр исторического процесса.

Связав онтологию с антропологией, В. С. Соловьев указывает «окончательный смысл мирового порядка» как «полноту бытия» в форме всеединства, достижение которой есть процесс богочеловеческий. Космический процесс в природе материалистической, пишет Соловьев, оканчивается рождением натурального человека, а следующий за ним исторический процесс, подготавливает рождение человека духовного. Процесс этого рождения медлен и труден потому, что он осуществляется не иначе
как на основе «свободного акта любви к Богу». Но только он может привести к установлению в мире гармонии.

Именно идея всеединства формирует чувство космической целостности, одушевленности и взаимной сопряженности всех частей мира. Русский космизм предполагает именно такое преображение мира. Это возможно лишь через соединение сил всех людей планеты в сознательном и нравственном деле управления слепыми силами природы, в деле преодоления и разрушения самой смерти. Преодоление смерти путем регулирования природы впервые становится единственной достойной целью сознательного существа, ради которой и может произойти объединение человечества. Так ставит проблему Н. Ф. Федоров. Воспрепятствовать процессу разрушения и смерти возможно, с точки зрения Федорова, лишь через воскресение всех ушедших поколений. Утопия? Возможно. Но дальнейшие размышления этого философа звучат как никогда актуально. Власть над природой дается человечеству лишь тогда, когда оно овладеет природой не ради корыстолюбия, властолюбия или ученого тщеславия, а ради «всеобщего» дела спасения себя и природы. Регулирование природы — долг нравственный, следовать которому мы должны как существа нравственные. Сама цельность знания заключается в его активном претворении. Наука, считает философ, не должна быть чистым знанием, она есть и действие, вызываемое любовью.

Человеческая деятельность, с точки зрения Н. Ф. Федорова, не должна ограничиваться пределами земли, ибо небесные миры — это будущие обители отцов. Само сознание, что космическая сила, при всем своем колоссальном могуществе, бессильна помимо нас в деле самоулучшения,
так как вне нас она не имеет ни сознания, ни чувства, обязывает человека стать силой, регулирующей природу, ведущей ее от слепоты к сознанию того, что «должно быть». Придавая такое завершающее значение человеку в космическом миропорядке, Федоров, по сути, конкретизирует то, что понимают под историей как богочеловеческом процессе П. А. Флоренский, С. Н. Булгаков, В. С. Соловьев и др. В результате восторжествует нравственный миропорядок, который властно подчинит природный и вытеснит мировое зло. Конечно, в какой-то мере — это утопия, идеал. Однако русские космисты вскрыли противоречия культуры и цивилизации, природы и технического прогресса. Технический прогресс, не освещенный нравственным и духовным преображением человечества заведет земную цивилизацию в тупик, к еще большему злу. Неслучайно многие идеи Федорова нашли отклик уже в современной философии.

Итак, представители русского космизма считают, что именно в человеке, в его духовном опыте заключается основная загадка всего бытия. Человек стремится определить и объяснить «не мир, а свое собственное положение в мире», поэтому корни надо искать не в данных «положительных знаниях о мире», а в познании человеком самого себя, чтобы направить
и осмыслить свою жизнь должным образом. Человеку должны быть доступны все небесные миры, но это будет возможно только тогда, когда человек будет способен воссоздать себя из первоначальных веществ, атомов, молекул (Н. Ф. Федоров), только тогда он будет способен жить в разных сферах. При всей фантастичности этих положений (включая и рассуждения К. Э Циолковского о бессмертии человечества), они имеют огромное мировоззренческое значение, когда мы начинаем рассуждать о миссии человечества. Материалистическая культура, опирающаяся на редукционистскую науку, не способна описать реальность современного глобально-связанного мира и приводит его к разрушению.

Для правильного описания такого мира, в котором физические, биологические, экономические, социальные и экологические явления взаимозависимы, мы нуждаемся в новом видении реальности, основанном на единстве человека и космоса, мы нуждаемся в фундаментальном сдвиге в мышлении, восприятии и в изменении системы ценностей в сторону воссоздания образа живой Вселенной. Решение можно найти, если изменить саму структуру мировых отношений, что приведет к глубинным преобразованиям государственных институтов, целей и идей.

Решению этих проблем во многом может способствовать учение
В. И. Вернадского о переходе биосферы в новое состояние — в ноосферу. Наука и техника в современном мире превратились в планетарное явление и наравне с естественными силами природы определяют дальнейшие судьбы нашей планеты. Возникновение техносферы выдвигает на первый план проблемы, которые никогда раньше не стояли перед человечеством
и от решения которых зависит само его существование. Это выводит деятельность ученых из сферы теоретико-научных изысканий в сферу нравственности, ставя перед ними проблемы ответственности за пути и формы развития науки и техники, за те последствия, к которым это развитие может привести. В последней прижизненной публикации Вернадского «Несколько слов о ноосфере» в предельно сжатой форме подчеркивается, что человечество становится мощной геологической силой, поэтому перед ним встает вопрос о перестройке биосферы в интересах свободно мыслящего человечества как единого целого. Это новое состояние биосферы, к которому мы приблизились, и есть ноосфера.

Следовательно, перестройка сферы разума является самой насущной задачей наших дней и от ее решения зависит дальнейшее существование жизни на земле. Эти рассуждения в духе русского космизма заставляют пересмотреть, переосмыслить наше мировоззрение на уровне индивида, сообщества и всей культуры, что и позволит превратить процесс перехода от биосферы к ноосфере в реальный проект «долженствующего бытия»,
в «общее дело» Н. Ф. Федорова. На смену «прометеевскому» духу покорения природы должен прийти праведный, подвижнический образ жизни. Осознание космической симфонии, усилия многих людей по реализации этой цели и будет тем реальным делом, которое сможет в полной мере раскрыть потенциал человека и человечества.

Представители религиозной линии космизма видели преображение мира через преображение человека. Преображение — это духовный, богочеловеческий путь. Активность должна быть направлена на самого себя, усовершенствование своей природы, нацелена на духовно-нравственное преображение, а потом и на космос. Человек не только разумное, но и духовное существо (нравственное). Вот почему он несет ответственность за все свои деяния. Ноосфера — это такое взаимодействие природы и общества, природы и человека, в котором на основе разума, духовной жизни человечества, достигается их оптимальное взаимодействие, совместное развитие. Человечество должно понять, что он — часть Вселенной, что универсум — общий дом для людей и всех разумных существ иных галактик.

Космос, космическое в философском и художественном сознании обычно были воплощением беспредельного, абсолютного, таинственного, недоступного ограниченному человеческому пониманию, являясь предметом медитации, восхищения. И только с русских мыслителей-космистов
в философию и науку входит требование преобразовательной активности со стороны человечества. Но чтобы это преобразование смогло осуществиться, необходима вера в то, что изменится сам человек.

Конечно, сейчас, в период глубочайшего духовного кризиса, охватившего человечество, трудно представить, как оно сможет выполнить эту великую миссию. Но заслуга русских мыслителей заключается еще и в том, что они предвидели опасность человекобожия, а предвидев, развенчивали этот образ. Если действия человекобога ведут к тотальному самоуничтожению, то в учении космистов был создан образ богочеловека, способного спасти человечество, но не в привычном абстрактно-гуманистическом смысле бессмертия человечества в целом, его бесконечного прогресса, а в сугубо конкретном, полном, абсолютном смысле как преображение каждого без исключения; для этого требуется перевести рельсы с ненависти друг к другу на общее дело преображения.

Литература

1. Бердяев Н. А. Русская идея. – Харьков, 1990.

2. Лосский Н. О. Свобода воли // Избранное. – М., 1991.

3. Сербиненко В. В. Русская философия. – М., 2005.

4. Трубецкой Е. Н. Смысл жизни. – М., 2010.

5. Франк С. Л. Русское мировоззрение. – М., 2008.

6. Хабибуллина З. Н. Русский космизм. – М., Берлин, 2015.