Мыслит ли человек при помощи мозга?

Базаров с полной решительностью отвечает на этот вопрос утвердительно. «Если те­зису Плеханова, — пишет он, — «сознание есть внутреннее (? Базаров) состояние ма­терии» придать более удовлетворительную форму, например, «всякий психический процесс есть функция мозгового процесса», то против него не станет спорить ни Мах, ни Авенариус...» («Очерки «по» философии марксизма», 29).

Для мыши сильнее кошки зверя нет. Для русских махистов сильнее Плеханова мате­риалиста нет. Неужели в самом деле только Плеханов, или впервые Плеханов, выста­вил тот материалистический тезис, что сознание есть внутреннее состояние материи? И если Базарову не понравилась формулировка материализма у Плеханова, почему было считаться с Плехановым, а не с Энгельсом, не с Фейербахом?

Потому что махисты боятся признать правду. Они борются с материализмом, а де­лают вид, будто борются с Плехановым: трусливый и беспринципный прием.

Но перейдем к эмпириокритицизму. Авенариус «не станет спорить» против того, что мысль есть функция мозга. Эти слова Базарова заключают в себе прямую неправду. Авенариус не только спорит против материалистического тезиса, но создает целую «теорию» опровержения именно этого тезиса. «Наш мозг, — говорит Авенариус в «Че­ловеческом понятии о мире», — не есть обиталище, седалище, созидатель, не есть ин-стру-

_________ ТЕОРИЯ ПОЗН. ЭМПИРИОКРИТИЦИЗМА И ДИАЛЕКТ. МАТЕРИАЛИЗМА_________ 85

мент или орган, носитель или субстрат и т. д. мышления» (S. 76, — цитировано с со­чувствием у Маха в «Анализе ощущений», стр. 32). «Мышление не есть обитатель или повелитель, половина или сторона и т. д., но и не продукт и даже не физиологическая функция или даже состояние вообще мозга» (там же). И не менее решительно выража­ется Авенариус в своих «Замечаниях»: «представления» «не суть функции (физиологи­ческие, психические, психофизические) мозга» (§ 115, S. 419 цит. статьи). Ощущения не суть «психические функции мозга» (§ 116).

Итак, по Авенариусу, мозг не есть орган мысли, мысль не есть функция мозга. Возь­мем Энгельса, и мы сейчас же увидим прямо противоположные этому, открыто мате­риалистические формулировки. «Мышление и сознание, — говорит Энгельс в «Анти-Дюринге», — суть продукты человеческого мозга» (стр. 22 пятого нем. изд.)³³. Та же мысль много раз повторена в этом сочинении. В «Людвиге Фейербахе» читаем сле­дующее изложение взглядов Фейербаха и взглядов Энгельса: «тот вещественный (stofflich), чувственно воспринимаемый нами мир, к которому принадлежим мы сами, есть единственно действительный мир», «наше сознание и мышление, как бы ни каза­лись они сверхчувственными, являются продуктом (Erzeugnis) вещественного, телесно­го органа, мозга. Материя не есть продукт духа, а дух есть лишь высший продукт мате­рии. Это, разумеется, чистый материализм» (4-е нем. изд., стр. 18). Или стр. 4: отраже­ние процессов природы «в мыслящем мозге»³⁴ и т. д. и т. п.

Эту материалистическую точку зрения отвергает Авенариус, называя «мышление мозга» «фетишизмом естествознания» («Человеческое понятие о мире», 2-е нем. изд., стр. 70). Следовательно, насчет своего решительного расхождения в этом пункте с ес­тествознанием Авенариус не делает себе ни малейших иллюзий. Он признает, — как признает и Мах и все имманенты, — что естествознание стоит на стихийно, бессозна­тельно материалистической точке зрения. Он признает и прямо заявляет, что расходит­ся безусловно с «господствующей

86___________________________ В. И. ЛЕНИН

психологией» («Замечания», стр. 150 и мн. др.). Эта господствующая психология со­вершает недопустимую «интроекцию» — таково новое словечко, вымученное нашим философом, — т. е. вкладывание мысли в мозг, или ощущений в нас. Эти «два слова» (в нас = in uns), — говорит Авенариус там же, — и заключают в себе ту посылку (Annahme), которую эмпириокритицизм оспаривает. «Это вкладывание (Hineinverlegung) видимого и т. д. в человека и есть то, что мы называем интроекцией» (S. 153, §45).

Интроекция «принципиально» отступает от «естественного понятия о мире» (natürlicher Weltbegriff), говоря: «во мне» вместо того, чтобы сказать «передо мной» (vor mir, S. 154), «делая из составной части (реальной) среды составную часть (идеаль­ного) мышления» (там же). «Из амеханического» (новое слово вместо: психического), «которое свободно и ясно обнаруживает себя в данном (или: находимом нами, im Vorgefundenen), интроекция делает нечто таинственно прячущееся (латитирующее, — говорит «по-новому» Авенариус) в центральной нервной системе» (там же).

Перед нами — та же мистификация, которую мы видели с пресловутой защитой «наивного реализма» эмпириокритиками и имманентами. Авенариус поступает по со­вету тургеневского пройдохи : больше всего надо кричать против тех пороков, кото­рые за собой сознаешь. Авенариус старается сделать вид, что он воюет с идеализмом: дескать, из интроекции выводят обычно философский идеализм, превращают внешний мир в ощущение, в представление и т. п. А я-де защищаю «наивный реализм», одина­ковую реальность всего данного, и «Я» и среды, не вкладывая внешнего мира в мозг человека.

Софистика тут совершенно та же, которую мы наблюдали на примере пресловутой координации. Отвлекая внимание читателя выпадами против идеализма, Авенариус на деле чуточку иными словами защищает тот же идеализм: мысль не есть функция мозга, мозг не есть орган мысли, ощущения не функция нервной системы, нет, ощущения, это — «элементы», в одной связи только

_________ ТЕОРИЯ ПОЗН. ЭМПИРИОКРИТИЦИЗМА И ДИАЛЕКТ. МАТЕРИАЛИЗМА_________ 87

психические, в другой же связи (хотя и «тождественные» элементы, но) физические. Новой запутанной терминологией, новыми вычурными словечками, выражающими якобы новую «теорию», Авенариус только потоптался на одном месте и вернулся к ос­новной идеалистической своей посылке.

И если наши русские махисты (например, Богданов) не заметили «мистификации» и усмотрели опровержение идеализма в «новой» защите его, то в разборе эмпириокрити­цизма философами-специалистами мы встречаем трезвую оценку сути идей Авенариу­са, раскрываемой по устранении вычурной терминологии.

Богданов писал в 1903 году (статья: «Авторитарное мышление» в сборнике: «Из психологии общества», стр. 119 и след.):

«Рихард Авенариус дал самую стройную и законченную философскую картину раз­вития дуализма духа и тела. Сущность его «учения об интроекции» заключается в сле­дующем» (непосредственно наблюдаем мы лишь физические тела, лишь по гипотезе заключая о чужих переживаниях, т. е. о психическом у другого человека). «... Гипотеза осложняется тем, что переживания другого человека помещаются внутрь его тела, вкладываются (интроецируются) в его организм. Это уже гипотеза излишняя и даже порождающая массу противоречий. Авенариус систематически отмечает эти противо­речия, развертывая последовательный ряд исторических моментов в развитии дуализма и затем философского идеализма; — но здесь нам нет надобности следовать за Авена­риусом...». «Интроекция выступает как объяснение дуализма духа и тела».

Богданов попался на удочку профессорской философии, поверив, что «интроекция» направлена против идеализма. Богданов поверил на слово той оценке интроекции, ко­торая дана самим Авенариусом, не заметив жала, направленного против материализма. Интроекция отрицает, что мысль есть функция мозга, что ощущения суть функция цен­тральной нервной системы человека, т. е. отрицает самую элементарную истину физио­логии ради сокрушения материализма. «Дуализм»

В. И. ЛЕНИН

оказывается опровергнутым идеалистически (несмотря на весь дипломатический гнев Авенариуса против идеализма), ибо ощущение и мысль оказываются не вторичным, не производным от материи, а первичным. Дуализм опровергнут здесь Авенариусом лишь постольку, поскольку «опровергнуто» им существование объекта без субъекта, материи без мысли, внешнего мира, независимого от наших ощущений, т. е. опровергнут идеа­листически: нелепое отрицание того, что зрительный образ дерева есть функция моей сетчатки, нервов и мозга, понадобилось Авенариусу для подкрепления теории о «не­разрывной» связи «полного» опыта, включающего и наше «Л», и дерево, т. е. среду.

Учение об интроекции есть путаница, протаскивающая идеалистический вздор и противоречащая естествознанию, которое непреклонно стоит на том, что мысль есть функция мозга, что ощущения, т. е. образы внешнего мира, существуют в нас, порож­даемые действием вещей на наши органы чувств. Материалистическое устранение «дуализма духа и тела» (т. е. материалистический монизм) состоит в том, что дух не существует независимо от тела, что дух есть вторичное, функция мозга, отражение внешнего мира. Идеалистическое устранение «дуализма духа и тела» (т. е. идеалисти­ческий монизм) состоит в том, что дух не есть функция тела, что дух есть, следова­тельно, первичное, что «среда» и «Л» существуют лишь в неразрывной связи одних и тех же «комплексов элементов». Кроме этих двух, прямо противоположных, способов устранения «дуализма духа и тела», не может быть никакого третьего способа, если не считать эклектицизма, т. е. бестолкового перепутывания материализма и идеализма. Вот это перепутывание у Авенариуса и показалось Богданову и К⁰ «истиной вне мате­риализма и идеализма».

Но специалисты-философы не так наивны и доверчивы, как русские махисты. Прав­да, каждый из этих господ ординарных профессоров защищает «свою» систему опро­вержения материализма или, по крайней мере, «примирения» материализма и идеализ­ма, — но по

_________ ТЕОРИЯ ПОЗН. ЭМПИРИОКРИТИЦИЗМА И ДИАЛЕКТ. МАТЕРИАЛИЗМА_________ 89

отношению к конкуренту они бесцеремонно разоблачают несвязные кусочки материа­лизма и идеализма во всевозможных «новейших» и «оригинальных» системах. Если на удочку Авенариуса попалось несколько молодых интеллигентов, то старого воробья, Вундта, провести на мякине не удалось. Идеалист Вундт весьма невежливо сорвал мас­ку с кривляки Авенариуса, похвалив его за антиматериалистическую тенденцию уче­ния об интроекции.

«Если эмпириокритицизм, — писал Вундт, — упрекает вульгарный материализм в том, что он посредством таких выражений, как: мозг «имеет» мысль или «производит» мышление, выражает отношение, которое вообще не может быть констатировано по­средством фактического наблюдения и описания» (для В. Вундта «фактом» является, должно быть, то, что человек мыслит без помощи мозга!), «... то этот упрек, разумеется, основателен» (цит. статья, S. 47—48).

Ну, еще бы! Против материализма идеалисты всегда пойдут с половинчатыми Аве­нариусом и Махом! Жаль только, — добавляет Вундт, — что эта теория интроекции «не стоит ни в какой связи с учением о независимом жизненном ряде, явно будучи лишь задним числом извне присоединена к этому учению довольно искусственным об­разом» (S. 365).

Интроекция, — говорит О. Эвальд, — «не более как фикция эмпириокритицизма, необходимая ему для прикрытия своих ошибок» (1. с. , 44). «Мы наблюдаем странное противоречие: с одной стороны, устранение интроекции и восстановление естественно­го понятия о мире должно вернуть миру характер живой реальности; с другой стороны, посредством принципиальной координации эмпириокритицизм ведет к чисто идеали­стической теории абсолютной соотносительности противочлена и центрального члена. Авенариус вертится, таким образом, в кругу. Он отправился в поход против идеализма и сложил оружие перед идеализмом накануне открытой военной схватки с ним. Он хо­тел освободить

— loco citato — в цитированном месте. Ред.

90___________________________ В. И. ЛЕНИН

мир объектов из-под власти субъекта, — и снова привязал этот мир к субъекту. То, что он действительно критически уничтожает, это — карикатура на идеализм, а не дейст­вительно верное гносеологическое выражение его» (1. с, 64—65).

«Часто цитируемое изречение Авенариуса, — говорит Норман Смит, — что мозг не есть ни седалище, ни орган, ни носитель мысли, есть отрицание тех единственных тер­минов, которыми только мы обладаем для определения отношения того и другого» (цит. статья, р. 30).

Неудивительно также, что одобренная Вундтом теория интроекции возбуждает со­чувствие открытого спиритуалиста Джемса Уорда , который ведет систематическую войну против «натурализма и агностицизма», особенно против Т. Гексли (не за то, что он был недостаточно определенным и решительным материалистом, в чем упрекал его Энгельс, а) за то, что под его агностицизмом скрывался в сущности материализм.

Отметим, что английский махист К. Пирсон, игнорируя всяческие философские ухищрения, не признавая ни интроекции, ни координации, ни «открытия элементов ми­ра», получает неизбежный результат махизма, лишенного подобных «прикрытии», именно: чистый субъективный идеализм. Никаких «элементов» Пирсон не знает. «Чув­ственные восприятия» (sense-impressions) — его первое и последнее слово. Он не со­мневается нимало в том, что человек мыслит при помощи мозга. И противоречие меж­ду этим тезисом (единственно соответствующим науке) и исходным пунктом его фило­софии осталось обнаженным, бросающимся в глаза. Пирсон из себя выходит, воюя против понятия материи, как чего-то существующего независимо от наших чувствен­ных восприятий (гл. VII его «Грамматики науки»). Повторяя все доводы Беркли, Пир­сон объявляет, что материя — ничто. Но когда речь заходит об отношении мозга к мысли, то Пирсон решительно заявляет: «От воли и сознания, связанных с материаль-

* James Ward. «Naturalism and Agnosticism», 3rd ed., Lond., 1906, vol. II, pp. 171, 172(Джемс Уорд. «Натурализм и агностицизм», 3 изд., Лондон, 1906, т. II, стр. 171, 172. Ред.).

_________ ТЕОРИЯ ПОЗН. ЭМПИРИОКРИТИЦИЗМА И ДИАЛЕКТ. МАТЕРИАЛИЗМА_________ 91

ным механизмом, мы не можем заключать к чему бы то ни было похожему на волю и сознание без этого механизма» . Пирсон даже выдвигает тезис, как итог соответствую­щей части своих исследований: «Сознание не имеет никакого смысла за пределами нервной системы, родственной нашей; нелогично утверждать, что вся материя созна­тельна» (но логично предположить, что вся материя обладает свойством, по существу родственным с ощущением, свойством отражения), «еще более нелогично утверждать, что сознание или воля существуют вне материи» (там же, р. 75, тезис 2-й). Путаница у Пирсона получилась вопиющая! Материя — не что иное, как группы чувственных вос­приятий; это его посылка; это его философия. Значит, ощущение и мысль — первич­ное; материя — вторичное. Нет, сознания без материи не существует и даже будто бы без нервной системы! Т. е. сознание и ощущение оказывается вторичным. Вода на зем­ле, земля на ките, кит на воде. «Элементы» Маха, координация и интроекция Авена­риуса нисколько не устраняют этой путаницы, а только затемняют дело, заметают сле­ды посредством учено-философской тарабарщины.

Такой же тарабарщиной, о которой достаточно сказать два слова, является особая терминология Авенариуса, создавшего бесконечное обилие разных «ноталов», «секура-лов», «фиденциалов» и пр. и пр. Наши русские махисты стыдливо обходят по большей части эту профессорскую галиматью, лишь изредка стреляя в читателя (для оглушения) каким-нибудь «экзистенциалом» и т. п. Но если наивные люди берут эти словечки за особую биомеханику, то немецкие философы — сами любители «мудреных» слов — смеются над Авенариусом. Сказать ли: «нотал» (notus = известный) или сказать, что мне то-то известно, совершенно все равно, — говорит Вундт в параграфе, озаглавлен­ном: «Схоластический характер эмпириокритической системы». И действительно, это — чистейшая и беспросветная схоластика. Один из преданнейших учеников Авенариу­са,

* «The Grammar of Science», 2nd ed., Lond., 1900, p. 58.

92___________________________ В. И. ЛЕНИН

Р. Вилли, имел мужество откровенно сознаться в этом. «Авенариус мечтал о биомеха­нике, — говорит он, — но прийти к пониманию жизни мозга можно только посредст­вом фактических открытий, а никак не тем способом, как пытался это сделать Авена­риус. Биомеханика Авенариуса не опирается решительно ни на какие новые наблюде­ния; ее отличительная черта — чисто схематические конструкции понятий; и притом такие конструкции, которые не имеют даже характера гипотез, открывающих извест­ную перспективу, — это простые шаблоны спекуляции (blosse Spekulierschablonen), ко­торые, как стена, загораживают от нас вид вдаль» .

Русские махисты окажутся скоро похожими на любителей моды, которые восторга­ются изношенной уже буржуазными философами Европы шляпкой.