Содержательная структура знака

аспект значения	аспект смысла
соотнесенность с внеязыковым миром	соотнесенность с системой языка	соотнесенность с системой текста / культуры	соотнесенность с намерениями говорящего
референциальный	грамматический	контекстуальный	коннотативный
не зависит от употребления	зависит от употребления

При всей четкости такого подхода, мы все же сталкиваемся с практической невозможностью отделить значение (как результат референциального указания) от смысла (способа представления референта):

o Достаточно трудно сказать, где у знака заканчиваются значения и начинаются смыслы. Сам Г.Фреге говорил о невозможности «голого» указания вне отображения. Ср. с тождественным положением у М.Лебедева: «Знак не просто указывает на вещь вне себя, он указывает на способ, которым эта вещь существует в нашем языковом сознании» (Лебедев 1998: 35). Таким образом, говоря о смысле знака, мы должны включать в модель знака того, кто употребляет эти знаки.

o Вторая сложность разделения значений и смыслов связана с тем обстоятельством, что в основание выделения аспектов значений и смыслов положены одни и те же параметры – соотнесенность знака с системой (языка, текста, культуры) и с внеязыковой сферой (действительностью и говорящим). На этом основании можно говорить о наличии у знака двух содержательных сфер: в широком понимании, грамматического (системного) значения и энциклопедического (внесистемного).

Соотношение аспектов значения и смысла неодинаково для знаков разного уровня абстракции. Так, математические знаки, обладая мощными внутрисистемными связями, полностью лишены коннотативного содержания, поскольку не зависят от намерений говорящего. Эти знаки не осуществляют референцию к конкретным объектам мира, относясь к представлениям о числе, отношениях между классами объектов. Однако при решении конкретных задач они наполняются внесистемным содержанием и могут относиться к конкретным объектам.

Музыкальные знаки, также лишенные прямой соотнесенности с конкретными фрагментами мира, а значит и референциального значения (исключение – знаки в программной музыке), обладают всеми остальными аспектами содержания: грамматическим значением и смыслом. В музыкальных текстах различных стилистических направлений можно увидеть соотношение составляющих уже внутри смыслового аспекта содержания. Так, в музыке венских классиков усилен аспект соотнесения знака со структурой парадигмы текстов, а в музыке романтиков преобладает соотнесенность с прагматическими намерениями композитора.

В знаках естественного языка сосредоточены, как мы уже выяснили, оба вида значений: внесистемное (энциклопедическое), обусловленное связями знака с референтами различной природы (объектами мира, текстами памяти говорящего) и внутрисистемное (грамматическое) значение, показывающее, какое место занимает знак в системе знаков. Придавая знаку соответствующий вес и место, грамматическое значение снабжает слово необходимым арсеналом средств и возможностей, позволяющим ему реализовать свой семиотический потенциал. Знак оказывается включенным в какую-либо языковую парадигму и получает принятое в ней «оснащение»: для русского существительного – это возможность изменяться по числам и падежам, иметь значение рода; для глагола – иметь значение залога, времени, числа, лица и т.д. В конкретных языковых ситуациях знак каждый раз актуализует эти свои потенциальные возможности, но только одним способом, подходящим именно для этой ситуации. Помимо аспекта значения, знаки естественного языка обладают смысловым наполнением. Какой аспект будет преобладать – зависит от жанра текста и намерений говорящего (ср.: научный текст и текст в поэзии символизма).

В языковых системах существуют знаки,стремящиеся обладатьтолько значением / только смыслом. К первым относятся термины, а также собственно грамматические, служебные слова (союзы, предлоги). На противоположном конце этой шкалы Г.Фреге выделяет мнимые, или неподлинные имена. Знакам единорог, круглый квадрат Фреге отказывает в значениях, говоря, что они обладают исключительно смыслами. К знакам, обладающим только смыслом, Р.Карнап относит и так называемые метафизические слова (Бог, вечность), поскольку у этих знаков мы не можем установить референциальное значение. С моей точки зрения, подобные знаки все же обладают значением, но в текстовом возможном мире – там, где и обнаруживаются их референты.

Помимо языковых систем, соотношением значений и смыслов определяются особенности целых исторических (культурных) отрезков семиотического пространства.Так, существуют культуры конвенций (Средневековье) и культуры смыслов (эффекты «присутствия» субъекта в высказывании в период расцвета романтизма).

У нас остались вопросы, касающиеся онтологической природызначений и смыслов и степени их «предзаданности» для языкового субъекта. Они не связаны напрямую с семиотикой. В большей степени это вопросы философии языка и культуры.

Какова же природа значений и смыслов? Оба эти понятия определяются через связь, которая устанавливается в сознании говорящего между носителем знака и референтом / ситуацией. Соответственно, мы имеем дело с идеальной природой существования значений и смыслов. По Ч.Моррису, значения не существуют в мире наравне с деревьями и скалами. Мы всегда имеем дело с реакциями на значения и смыслы, а уже эти реакции переводят идеальное в материальное.

Откуда же возникают, как приходят к нам значения и смыслы? Множество точек зрения сгруппируем в три парадигмы. В качестве основания выберем параметр «способ возникновения», который может реализовываться в виде:

а) заданности, предшествующей коммуникативному акту;

б) внутрисистемной заданности;

в) создаваемости в моменте речи.

Таким образом, языковой субъект может иметь дело с априорной заданностью значений / смыслов или конструировать содержание знака в акте речи. На основании этого в семиотическом пространстве культуры можно выделить философско-культурные периоды-парадигмы. В следующей таблице будут представлены только три: философский реализм, структурализм, постмодернизм. Для каждого периода мы обозначим способы возникновения значений и смыслов, онтологический статус смысла, характер получаемых представлений о мире, степень активности языкового субъекта и степень субъективности в восприятии текстов (табл. 2, с. 45).

По существу, в этой таблице представлен очередной виток проблемы универсалий: статус и способ существования смысла. Смысл универсален и существует «до» вещей, самостоятельно или он есть результат мышления о вещах? Тогда мышления коллективного или индивидуального? В чем функция смысла – «порождать» воспринимаемые вещи или по-иному видеть существующие?

I. Представление о том, что смыслы предзаданы до творения мира, связаны со средневековым философским реализмом, признававшем реальное существование идей, к которым сводится класс однородных вещей (идея розы всех роз). Идеи вещей и есть их смыслы, предзаданные Богом до творения мира (Бог творил не физический мир, а идеи всего сущего. В идеях уже содержалась программа развития всего того, что возникнет).