Производства по обработке дерева

Наиболее типичным образчиком капиталистической мануфактуры в этой области является сундучный про­мысел. По данным, напр., пермских исследователей, “организация его такова: несколько крупных хозяев, имеющих мастерские с наемными рабочими, закупают материалы, изготовляют отчасти изделия у себя, но главным образом раздают материал мелким детальным мастерским, а в своих мастерских собирают части сундука и, по окончательной отделке, отправляют товар на рынок. Разделение труда... применяется в производстве в широких размерах: изготовление це­лого сундука делится на 10—12 операций, исполняемых каждая в отдельности детальщиками-кустарями. Организация промысла — объединение детальных ра­бочих (Teilarbeiter, как они называются в “Капитале”) под командою капитала”[394]. Это—разносоставная мануфактура (heterogene Manufaktur, по Марксу[lxxxiii]), в кото­рой различные рабочие исполняют не последовательные операции по переработке сырья в продукт, а изгото­вляют отдельные части продукта, собираемые потом вместе. Предпочтение капиталистами домашней работы “кустарей” объясняется отчасти указанным характером этой мануфактуры, отчасти (и главным образом) более дешевой оплатой труда домашних рабочих[395]. Заметим, что сравнительно крупные мастерские в этом промысле попадают иногда и в число “фабрик и заводов”[396].

По всей вероятности, так же организован сундучный промысел во Владимирской губ. в Муромском уезде, где “Перечень” указывает 9 “фабрик” (все ручные) с 89 раб. в заведении и 114 на стороне, суммой произв. 69 810 руб.

Аналогична организация экипажного промысла, напр., в Пермской губ.: из массы мелких заведений выделяются сборные мастерские с наемными рабочими;

мелкие кустари представляют из себя детальных рабочих, изготовляющих части экипажей как из своего материала, так и из материала “скупщиков” (т. е. вла­дельцев сборных мастерских)[397]. О полтавских “кустарях”-экипажниках мы читаем, что в посаде Ардони есть мастерские с наемными рабочими и с раздачей работы на дома (человек до 20 сторонних рабочих у более крупных хозяев)[398]. В Казанской губ. в про­изводстве городских экипажей замечается потоварное разделение труда: одни селения производят только сани, другие только повозки и т. д. “Городские экипажи, совсем собранные в деревне (но без оковки, без колес и оглоблей), поступают к казанским торговцам-заказчи­кам, а от этих последних уже к кустарям-кузнецам для оковки. Затем эти изделия снова возвращаются в город­ские лавки и мастерские, где окончательно отделыва­ются, т. е. обиваются и окрашиваются... Казань, где прежде оковывались городские экипажи, мало-помалу передала эту работу кустарям, работающим за более де­шевую цену, чем городские мастера...”[399]. Следова­тельно, капитал предпочитает раздачу работы на дома, так как этим удешевляется рабочая сила. Организация экипажного промысла, как видно из приведенных дан­ных, представляет из себя в большинстве случаев сис­тему кустарей-детальщиков, подчиненных капиталу.

Громадное промышленное село Воронцовка Павлов­ского уезда Воронежской губ. (в 1897 г. 9541 житель) представляет из себя как бы одну мануфактуру дере­вянных изделий (“Труды ком. и т. д.”, вып. IX, статья свящ. Митр. Попова). Промыслом занято больше 800 до­мов (и еще некоторые дворы слободы Александровки, имеющей более 5000 жителей). Изготовляются телеги, тарантасы, колеса, сундуки и т. п., всего на сумму до 267 тыс. руб. Самостоятельных хозяев — менее трети; наемные рабочие в мастерских хозяев редки[400]. Большинство работает по заказу местных крестьян-торговцев за сдельную плату. Рабочие в долгу у хозяев и изнуряются на тяжелой рабою: народ становится слабее. Население слободы — промышленное, не дере­венского типа, земледелием почти не занимается (кроме огородничества), имея нищенские наделы. Промысел существует издавна, отвлекая население от земледелия и усиливая все более раскол богачей и бедноты. Насе­ление питается скудно, одевается “щеголеватее преж­него”, “но не по средствам” — во все покупное. “Насе­лением овладел дух промышленный и торговый”. “Почти всякий, не знающий ремесла, чем-либо тор­гует... Под влиянием промышленности и торговли крестьянин стал вообще развязнее, что его сделало более развитым и изворотливым”[401].

Знаменитый ложкарпый промысел Семеновского уезда Нижегородской губ. приближается по своей ор­ганизации к капиталистической мануфактуре; правда, здесь нет крупных мастерских, выделяющихся из массы мелких и господствующих над ними, но зато мы видим здесь глубоко укоренившееся разделение труда и пол­ное подчинение массы детальных рабочих капиталу. До своей выделки ложка проходит не менее 10 рук, причем некоторые операции скупщики производят ли5о особыми наемными рабочими, либо раздают специалистам-рабочим (напр., окраску); некоторые со­ления специализируются на отдельных детальных опе­рациях (напр., д. Дьяково на обточке ложек, произво­димой по заказу скупщика за сдельную плату, деревни Хвостикова, Дианова, Жужелки на окраске ложки и т. д.). Скупщики закупают оптом лес в губерниях Самарской и др., отправляя туда артели наемных ра­бочих, имеют склады сырого материала и изделий, от­дают на выделку кустарям наиболее ценные виды мате­риала и пр. Масса детальных рабочих составляет один сложный производительный механизм, вполне подчи­ненный капиталу. “Для ложкарей все равно, работают ли они по найму на содержании хозяина и в его поме­щении или копошатся в своих избах, потому что в этом промысле, как и в других, все уже взвешено, измерено и сочтено. Больше крайне необходимого, без чего жить нельзя, ложкарь не выработает”[402]. Вполне естественно, что при таких условиях капиталисты, главенствующие над всем производством, не спешат заводить мастерские, и промысел, основанный на ручном искусстве и на тра­диционном разделении труда, прозябает в своей заброшенности и неподвижности. Привязанные к земле “кустари” точно застыли в своей рутине: как в 1879 г., так и в 1889 г. они продолжают все еще считать деньги по-старинному на ассигнации, а не на серебро.

Во главе игрушечного промысла Московской губ. стоят точно так же заведения типа капиталистической мануфактуры[403]. Из 481 мастерской 20 имеют больше 10 рабочих. В производстве очень широко применяется и потоварное и детальное разделение труда, в громад­ной степени повышающее производительность труда (ценою калечения рабочего). Напр., доходность одной мелкой мастерской определена в 26% продажной цены, а крупной — в 58%[404]. Разумеется, у крупных хо­зяев и основной капитал значительно выше; встречают­ся и технические приспособления (напр., сушильни). Центр промысла — неземледельческое поселение, Сер­гиевский посад (в нем 1055 рабочих из 1398 и сумма произв. 311 тыс. руб. из 405 тыс. руб.; жителей, по переписи 1897 г., — 15 155). Автор очерка об этом промысле, указывая на преобладание мелких мастер­ских и т. п., считает переход промысла в мануфактуру более вероятным, чем в фабрику, но все же маловероят­ным. “И на будущее время, — говорит он, — мелкие производители всегда будут иметь возможность более или менее успешно конкурировать с крупным производ­ством” (1. с., 93). Автор забывает, что в мануфактуре всегда техническим базисом остается то же ручное производство, как и в мелких промыслах; что разделе­ние труда никогда не может составить столь решитель­ного преимущества, которое бы совершенно вытеснило мелких производителей, особенно, если последние прибегают к таким средствам, как удлинение рабочего дня и т. п.; что мануфактура никогда не в состоянии бывает охватить всего производства, оставаясь лишь надстройкой над массой мелких заведений.