Конституционные гарантии основных экономических принципов деятельности хозяйствующих субъектов

Содержащиеся в ст. 8 конституционные принципы формируют основы конституционного экономического строя Российской Федерации. А сама концепция "экономической конституции" впервые была разработана экономистами и юристами Германии, Франции, Испании, Италии, США, Португалии, также одновременно с ней была создана теоретическая конструкция, встроенная в систему конституционного права, и с помощью нее сделана попытка объяснить, как конституция регулирует экономические отношения. Она позволила связать в единое целое такие разнородные и противоречивые явления, как свобода экономической деятельности и интервенция государства в сферу экономики.

Экономическая свобода, по смыслу Конституции, предполагает прежде всего свободу предпринимательства, представляющую собой универсальный принцип конституционного права, объединяющий несколько относительно самостоятельных принципов правового регулирования отношений в сфере предпринимательской деятельности (принцип свободы договора, общедозволительный принцип, принцип свободы конкуренции)

На принципе экономической свободы строится российская конституционно-правовая модель взаимоотношений публичной власти и бизнеса. Она основывается на ограничении вмешательства публичной власти в предпринимательскую деятельность.

Принцип свободы экономической деятельности, закрепленный в основах конституционного строя (ст. 8 Конституции), является основой функционирования экономики рыночного типа. При этом экономическая база реализации этого принципа осуществляется в рамках экономики рыночного типа путем наделения хозяйствующих субъектов основными экономическими правами, в частности правом иметь имущество в собственности, владеть, пользоваться и распоряжаться им как единолично, так и совместно с другими лицами (ч. 2 ст. 35), свобода владеть, пользоваться и распоряжаться землей и другими природными ресурсами (ч. 2 ст. 36), использовать имущество для целей предпринимательской деятельности (ч. 1 ст. 34) и т.д. Таким образом, принцип свободы экономической деятельности, провозглашенный Конституцией, означает свободу формирования имущественной базы предпринимательства, использования имущества, свободу реализации на рынке произведенного товара, включая право на свободу договора. Вполне естественно, что данный принцип лежит в основе деятельности хозяйственных обществ и товариществ.

Основные положения указанных конституционных принципов реализуются в нормах гражданского права, специальных федеральных законах, относящихся к сфере предпринимательской деятельности, и основываются на концепции, выработанной КС РФ в его решениях, касающихся акционерных обществ, обществ с ограниченной ответственностью и товариществ.

Поэтому, регулируя посредством гражданского законодательства предпринимательскую деятельность коммерческих организаций, в том числе акционерных обществ, федеральный законодатель в соответствии со ст. 71 Конституции и положениями ч. 3 ст. 55 Конституции обязан учитывать возможные ограничения этих прав.

Признавая существующую практику регулирования публичной властью предпринимательской деятельности коммерческих организаций, в т.ч. акционерных и иных хозяйственных обществ, федеральный законодатель должен учитывать, что возможные ограничения федеральным законом прав владения, пользования и распоряжения имуществом, а также свободы предпринимательской деятельности и свободы договоров, исходя из общих принципов права, должны отвечать требованиям справедливости, быть адекватными, пропорциональными, соразмерными и необходимыми для защиты конституционно значимых ценностей, в том числе прав и законных интересов других лиц.

КС РФ расширил границы применения гарантии неприкосновенности права частной собственности, содержащиеся в ч. 3 ст. 35, определив, что принудительное отчуждение имущества возможно при условии предварительного и равноценного возмещения не только при отчуждении имущества для государственных нужд, но и в тех случаях, когда это осуществляется в определенных публичных целях - "общего для акционерного общества блага" (см. Постановление КС РФ от 24 февраля 2004 г. N 3-П).

Несмотря на то, что неприкосновенность собственности рассматривается пока только как конституционный принцип, можно предположить, что единство взаимосвязанных конституционных положений, содержащихся в ч. 1 ст. 1 - о правовом государстве, в ч. 1 ст. 35, ст. 45 и ч. 1 ст. 55 Конституции, образует конституционно-правовой институт неприкосновенности собственности, распространяющийся на право как частной, так и публичной собственности.

Как известно, когда совершается экономическое пре­ступление, страдают интересы не отдель­ного потерпевшего, но и правовые институ­ты (частной собственности), публичный интерес.

Следует понимать, что предмет дела частного об­винения – уголовные проступки или пре­ступления, затрагивающие интересы только частных лиц. Посягательства же на чужую собственность затрагивают ин­ститут собственности и интересы всех по­тенциальных собственников.

В существующих в России правовых условиях при отсутствии возможности выдвигать обвинения в суде юридиче­ским лицам, при привычной пассивности населения, отсутствии дееспособных ин­ститутов гражданского общества, способных юридическими средствами защищать в суде интересы потерпевшего, никто, кроме государства, не способен поддер­живать правопорядок в так называемом корпоративном мире.

Таким образом, если поставить в зави­симость от воли частного лица возбужде­ние уголовного дела, предметом которо­го является общественно опасное деяние, то обвинение фактически остается без государственной поддержки, без дока­зательств, то есть без перспективы при­влечь к уголовной ответственности виновника.

В нашем государстве складывается аб­сурдная ситуация которой нет ни в одной цивилизованной стране. Нигде поли­ция не поставлена перед необходимо­стью соблюдения нормальных процедур, связанных с возбуждением уголовного дела, и выяснением позиции потерпев­шего на предмет получения разрешения на начало розыска, уголовного пресле­дования, получения доказательств. Уголовная полиция уполномочена выявлять криминал в действиях предпринимателя-мошенника только тогда, когда это необходимо для обеспечения экономической безопас­ности. Если таковой не обнаруживается, то делу просто не дается ход в уголовно-процессуальном смысле.