Социализм имеет в рамках наших работ двоякое определение. 2 страница

Отсюда важность акцента, который сделал еще К.Маркс, развил Ленин[399], а затем и многие марксисты, в том числе В.М.Межуев: первостепенная задача коммунистической революции – формирование условий для максимального свободного и быстрого прогресса Человека («коммунизм есть практический гуманизм»), со-творчества, культуры. И в этом смысле важнейшим достижением Октябрьской революции стали не Днепрогэс и спутник как таковые, а те миллионы (хотя, к сожалению, не миллиарды) людей, которые по всему миру – и прежде всего в СССР – жили и работали не ради денег и не ради власти. Им было интересно и талантливо творить новую жизнь, новую культуру. Не просто книги и фильмы, знания и космические корабли, но культуру как пространство и время неотчужденного бытия человека, неотчужденных человеческих отношений – культуру как пространство коммунизма.

И это важнейший урок для социализма будущего: по большому счету он может и должен начаться с социо-культурной революции, важнейшее содержание которой – снятие экономических и политических форм, тормозящих прогресс Человека, креатосферы и создание предпосылок для выращивания новых общественных форм, помогающих ускоренному прогрессу культуры, Человека. Без этого экономические и политические преобразования выродятся в свою противоположность.

Но столь же верно и обратное: без социально-экономической и политической социалистической революции прогресс культуры никогда не станет определяющим параметром человеческого развития.

4.4. Экономика социализма XXI века как мы ее видим сегодня[400].

Сформулированные выше императивы генезиса царства свободы – это те стратегические проблемы, которые оно должно решить. Если эти решения не будут найдены, причем не только теоретически, но и практически, эта система либо не возникнет, либо, возникнув без достаточных оснований, мутирует и погибнет подобно тому, как это произошло с СССР или с многочисленными попытками ускоренного продвижения к капитализму в XIV-XVI веках (эта попытка увенчалась успехом лишь в Нидерландах).

Есть, однако, и некий паллиатив в ответе на названные стратегические вызовы. При этом паллиатив этот имеет мультисценарный характер.

Сценарий первый. Развитие переходных к новому обществу социально-экономических форм в рамках «закатной» фазы экономической общественной формации (более конкретно – позднего капитализма[401]). Сложности здесь состоят в том, что в развитых странах в последние десятилетия идет постепенный медленный дрейф в противоположном социализации направлении, а развертывание процессов социализации, причем именно под социалистическими лозунгами, началось в среднеразвитых странах третьего мира (Венесуэла, Боливия). Исследование перспектив социализации в рамках позднего глобального капитализма мы в данном тексте оставим в стороне – авторы немало написали о возможных сценариях альтернативного развития процесса глобализации в при условии сохранения основ старого строя[402] – и рассмотрим другой сценарий.

Сценарий второй, пока утопический: развитие переходных к новому обществу социально-экономических отношений на базе качественного изменения основ прежней системы. Именно этот сценарий представляется наиболее интересным для теоретического рассмотрения, ибо он показывает относительно более четко основные черты социализма как процесса перехода от экономической общественной формации к царству свободы.

«Подчиненное» положение экономики в системе отношений «царства свободы»

Проделанный в многочисленных предшествующих работах теоретиков социализма (в том числе – авторов этой статьи) анализ позволяет кратко систематизировать основные черты «социализма как мы его видим сегодня».

Прежде всего, позволим себе важное замечание: социализм по определению (а он определен как переходный процесс) (1) несет в себе многие черты экономики позднего капитализма; (2) новые отношения в нем присутствуют в незрелом виде и, следовательно, (3) господствующими являются не «чистые», зрелые формы нового общества, а переходные отношения.

Теперь к существу проблемы.

Важнейшая черта социализма будущего состоит в том, что экономика в этом обществе играет роль подчиненную, вторичную по отношению к социо-культурной сфере. Именно последняя формирует «социальный заказ» экономическому развитию (цели) и опеределяет пределы, которые не может переступать течение экономических процессов (границы пространства возможных средств). Более того, именно эта сфера должна постепенно формировать ключевые предпосылки развертывания социалистической экономики – нового человека и новые институты.

Напомню, что предпосылками развития рыночной экономики (они зафиксированы в качестве аксиом в любом учебнике – от марксистской политической экономии до экономикс) являются рациональный экономический человек и частная собственность, права которой незыблемы. Экономическая теория рынка не рассматривает вопрос, откуда берется такой человек и такая система прав собственности, хотя в реальности это сложнейшая проблема, которую человечество решало в течение долгих столетий, мучительно уходя от сословного неравенства, патриархальной модели человека, внеэкономического принуждения и т.п. институтов до-рыночного типа.

Точно так же в рамках экономической теории социализма мы можем и должны исходить как из аксиомы из того, что новые ценности и стимулы (новый тип личности) и новые институты являются господствующими. Естественно, что целостная теория социализма должна дать ответ прежде всего именно на эти вопросы: как, где и когда могут и должны возникнуть новые люди, новые формы их социальной организации и правила поведения. Принципиальный ответ известен: основы этого складываются в рамках предыдущей системы. Теоретически он апеллирует к развитию альтернатив подчинению труда капиталу в форме ассоциаций трудящихся. Практически в настоящее время это миллионы (пока всего лишь миллионы…) участников новых социальных движений, которые в рамках сетевых форм социальной организации включены в деятельность, цели и мотивы которой связаны именно с развитием человеческих качеств, социальным прогрессом. Этим людям гораздо интереснее и приятнее вместе с друзьями помогать решать социальные и гуманитарные проблемы, видя счастливые лица тех, ради кого они работают, чем работать ради получения денег, которые они потратят на утилитарные блага (напомню: в рамках аксиоматики экономикс труд есть тягость, его затраты надо минимизировать, деньги есть высшая ценность, их количество надо максимизировать). Если же человек начинает относиться к труду как к ценности и ставить целью не удовлетворение утилитарных потребностей, а развитие личностных качеств (причем не только своих лично), то мы постепенно выходим за границы экономической формации и рынка.

Этот новый тип Человека при социализме будет вырастать из процессов творческой деятельности, освоения подлинной культуры и включения с детства в процесс ассоциированного социального творчества (подобно тому, как он сегодня включается в рыночные трансакции с младенчества, на практике зная, что позволено богатому, а что – бедному). Соответственно принципиальной основой новых институтов является свободная добровольная работающая ассоцация-сеть (хорошо известной формой, переходной от буржуазных институтов к свободной ассоциации, являются миллионы временных творческих коллективов, реализующие социальные, культурные, научные, образовательные проекты, многомиллионные новые социальные движения и т.п.).

Рассмотрение этих феноменов не входит в предмет статьи об экономике социализма. Поэтому лишь повторю, что общедоступными сферами творческой деятельности являются:

· воспитание и обучение (начная с профессора в университете и до воспитателя в яслях как наиболее значимого участника образовательного процесса);

· социальная реабилитация (в странах ЕС сотни тысяч работников уже сейчас заняты «социальной работой»);

· работа по обеспечению здорового образа жизни (медицина, профилактика заболеваний, спортивные тренеры…);

· воссоздание биосферы и формирование гармоничной среды обитания (человечству нужны массы экологов, садовников, дизайнеров, архитекторов…);

· наука и инженерное творчество;

· деятельность по сбору, хранению, обработке информации и культурных ценностей и обеспечению массового доступа к ним (поддержание и развитие информационных сетей, библиотеки, музеи и т.д.);

· социальные, технологические и экономические инновации;

· искусство и т.п.

Таким образом, экономика социализма видится как система, в которой в материальном производстве будет занято (как сейчас в странах среднего уровня развития) не более 40%, а остальные будут стремиться стать не финансистами, брокерами, адвокатами, менеджерами, чиновниками, рэкетирами, моделями и поп-дивами, а воспитателями, врачами, учителями и садовниками. (Вам никто не запретит заниматься финансовыми спекуляциями, но общество будет считать эту деятельность глупой и постыдной, как сейчас глупым и непрестижным – занятие теорией социализма…).

Важнейшим слагаемым нового социализма должна стать общественная культурная политика, обеспечивающая ориентацию средств распространения информации на стратегические запросы общества (развитие подлинной культуры), а не платежеспособный спрос мещанина, подчиненного экспансии масс-культуры.

Как именно будет обеспечиваться материальная база для всей этой деятельности и ее воспроизводство – на этот вопрос и должна ответить экономическая теория социализма. Но подчеркнем – именно на этот вопрос.

Что касается институциональной системы, построенной по принципу свободной работающей ассоцации, то ответ на вопрос о том, как она может быть устроена, дает модель «социализма гражданского общества». Новая институциональная система может и должна вырасти прежде всего из массового и систематического включения граждан в деятельность общественных организаций и движений, и «привычки» жить и действовать по правилам, характерным для этих институтов[403].

Наконец, важнейшей институциональной предпосылкой экономики социализма станет общедоступность средств материального производства и культурных ценностей. Как именно может решаться этот вопрос – это как раз проблема экономической теории социализма, и мы его рассмотрим ниже. Пока же заметим, что эта предпосылка по своему значению в чем-то аналогична такому условию развития капитализма, как отделение непосредственного работника от средств производства и господство наемного труда.

Подчеркнем, мы не рассматриваем вопрос о том, как, кто и когда сможет обеспечить формирование таких институтов – это вопрос социо-культурно-политический. Мы лишь констатируем: Человек, включенный в творческую деятельность, систематически участвующий в решении социальных вопросов и погруженный в информационное поле подлинной культуры, постепенно будет обретать новые ценности и стимулы. Формирование такого человека и таких институтов есть абсолютно необходимая предпосылка для развития экономики социализма, подобно тому, как наличие homo economicus и частной собственности, и свободного (юридически и от средств производства) наемного труда было предпосылкой возникновения и развития экономики капитализма. Иными словами, путь к социализму XXI века открывается только в той мере, в какой создаются названные выше предпосылки. В иных условиях – либо немедленное поражение социалистических экспериментов, либо путь мутаций и последующей гибели.

Экономика социализма XXI века как мы ее видим сегодня: рынок и пострыночное регулирование

Одна из важнейших характеристик экономики социализма как мы его видим сегодня – снятие рынка как основного способа координации лишь по мере развития пост-рыночных отношений, обеспечивающих большую эффективность в решении проблем развития нового общества, нежели рынок.

В приведенной выше формулировке есть важнейший «нюанс»: речь идет о решении проблем развития социализма и о социалистических критериях эффективности. Последние отличны от капиталистических так же, как капиталистические от феодальных. Для социализма таким критерием станет равзвитие человеческих качеств при минимизации затрат репродуктивного труда (живого и овеществленного) и природных ресурсов. Несколько пояснений. Прежде всего заметим, что речь идет о затратах только репродуктивного труда, т.к. творческий труд есть сфера развития человека и потому не столько «затрата», сколько «результат». Соответственно важно помнить, что развитие человеческих качеств требует не только и не столько роста материального благосостояния, сколько увеличения свободного времени (не времени досуга, а времени развития личности) и сфер, которые обеспечивают возможности адекватного использования этого свободного времени.

Рынок, как показывает практика, не лучшим образом решает задачу равзития человека в свободное время (например, для экономики США типичным для большинства граждан является рост реально отработанного времени при наполнении времени досуга для утилитарного потребления, в том числе – продуктов масс-культуры и индустрии развлечений). В то же время он более-менее удачно решает проблему удовлетворения утилитарного спроса. Следовательно, видимым простейшим решением проблемы становится развитие социально-регулируемых рыночных отношений в сфере удовлетворения утилитарных потребностей и пост-рыночных – в сферах, обеспечивающих развитие человека.

«Реальный социализм» погиб, в частности, вследствие глубокого противоречия между господством среди населения ценностей и мотивов общества потребления (неизбежных на индустриальной фазе развития) и дефицитом потребительских благ. Социализм будущего может развиваться только как общество, в котором будет обеспечено многообразие потребительских благ при господстве у граждан этого общества иных потребностей. Это ситуация, когда для большинства погоня за модной одеждой, обувью, обстановкой и т.п. будет возможна, но не интересна. Дело регулируемого рынка - сделать приобретение этих благ возможным. Дело социалистических отношений - сделать погоню за ними неинтересной, личностно и социально не престижной (заметим, что один из возможных путей решения этой проблемы очень прост: сконцентрировать усилия экономики социализма на инновациях, а производство шмоток оставить на откуп капитализму; в обмене же инноваций на шмотки новатор всегда выигрывает).

Этой первый шаг в решении проблемы «социализм и рынок». Еще один шаг был сделан выше, когда мы зафиксировали возможность неограниченного свободного распространения пост-материальных благ при использовании механизма распределения издержек.

Остался «пустяк»: традиционные сферы материального производства. Это «старый» вопрос – вопрос прошлого (и отчасти даже позапрошлого) века. Соответственно базовые решения здесь будут гораздо ближе к «старым», нежели в случае анализа феноменов, лежащих «по ту сторону» материального производства. Возможных решений здесь несколько. Одно – модель рыночного социализма со всеми ее возможными вариациями[404]. Оно хорошо известно и мы его здесь рассматривать не будем.

Другое – развитие механизмов сознательного регулирования экономики (плана). Здесь готовых решений пока что нет. Но есть несколько важных соображений.

Первое. Эта система отношений может и должна критически использовать достижения советского планирования и регулирования, т.е. обеспечить концентрацию ресурсов на ключевых сферах и стратегическую выверенность развития, но избежать бюрократизации (а значит, волюнтаризма, ведомственности и т.п.) и формирования «экономики дефицита».

Второе. Эта система отношений может и должна критически использовать достижения косвенного регулирования рыночной экономики.

Третье. Эту систему отношений нельзя «внедрять» как искусственную умозрительную конструкцию. Ее можно и должно сознательно выращивать по мере развития необходимых предпосылок и лишь в той мере, в какой она (повторим важнейший тезис!) обьеспечивает большую социалистическую эффективность, нежели рынок. В чем-то этот процесс должен быть похож на развертывание товарных отношений от простейших форм случайного обмена к денежному и современному рыночно-капиталистическому хозяйству (различие здесь такое же, как в случае с дикорастущим и садовым растением).

Простейшие формы сознательного регулирования, лишь дополняющие и ограничивающие рыночные механизмы, хорошо известны. Это учет и контроль, развивающийся в косвенное регулирование экономики. Первые обеспечивают, в частности, отмену коммерческой тайны, прозрачночть всех трнасакций, подотчетность и подконтрольность бизнеса гражданскому обществу и т.п. Второй ведет с формированию комплексной системы обязательных социальных, гуманитарных и экологических нормативов, развертыванию долгосрочных социальных и структурных программ, реализуемых путем поддержки и ограничения бизнеса в зависимости от его следования заданиям программы, и тому подобные в принципе хорошо известные механизмы.

Гораздо сложнее решаются принципиальные вопросы развития пострыночного регулирования и планирования, снимающих рынок[405]. Они достаточно сложны, что естестественно – это отношения координации, более развитые и более сложные, нежели современный рынок, так что и их теория должна быть качественно отлична от нынешней теории рынка и более сложна, чем последняя. Экономической теории известны первые шаги в направлении формирования таких моделей, предложенных на базе как теоретических исследований, так и анализа позитивного и негативного опыта «экономики дефицита»[406].

Детального видения последних сейчас предложить в принципе невозможно: эта теория должна развиваться параллельно с практикой, лишь на шаг (но не более – иначе автор впадет в грех утопического конструирования) опережая ее. Что же касается некоторых принципиальных контуров планирования будущего, то оно видится не как бюрократическая система административных команд «сверху», а как процесс со-творчества (планового диалога), субъектами которого являются ассоциации-сети производителей, потребителей и собственно управляющей подсистемы экономики. Некоторым грубым прообразом этой системы может выглядеть современная модель стратегического менеджмента в креативной корпорации-сети[407]. Еще более сложным является вопрос о нестоимостной редукции труда[408].

Достаточно аргументированным выглядит и хорошо известный тезис о том, что мера использования отношений сознательного регулирования должна быть тем больше (а рыночных отношений тем меньше), чем в большей степени обобществлен и близок к креатосфере данный сегмент экономики.

Соответственно генезис и развертывание социалистической системы отношений координации может выглядеть следующим образом. В исходном пункте в сфере материального производства – преимущественно современные механизмы рынка, контролируемого и регулируемого обществом; в креатосфере – преимущественно свободное распределение общедоступных ресурсов при использовании некоторых рыночных форм. Развитое состояние: противоречивое сочетание современных механизмов социально-ограниченного и регулируемого рынка (наиболее эффективных в малообобществленных секторах материального производства) с механизмами планового диалога (используемыми преимущественно для интегрированных научно-производственных структур материального производства) и свободного распределения благ в креатосфере[409].

И еще несколько важных замечаний по поводу рынка и социализма.

Первое. Если мы говорим об обществе, переходном от буржуазной системы и «предыстории» к царству свободы, то, естественно, переходный период, сколь угодно продолжительный (это второй вопрос – сколь продолжительный), должен использовать прежние формы. Но весь вопрос в том, какова стратегическая направленность трансформаций. Да, мы можем начать с широкого использования товарных форм. Возможно, после периода жесткой бюрократической централизации необходимо некоторое «отступление» к большей мере рынка (повторим: оно оправдано, если пострыночные формы еще недостаточно зрелы, если для них еще нет достаточных оснований). Но стратегический курс социалистического созидания – это вытеснение рынка (пусть нелинейное, но последовательное) по мере создания необходимых для этого предпосылок. Между тем в последние десятилетия некоторые страны, претендуя на статус социалистических, ведут иную политику.

Так, курс китайского руководства на развитие рынка носит характер долгосрочной стратегии, направленной в конечном счете на превращение экономики в рыночно-капиталистическую при сохранении лишь некоторых политико-идеологических атрибутов «социализма». Современная китайская экономика внешне похожа на советскую экономику периода нэпа: в обоих случаях широко используются рынок и частная собственность. Однако различие ленинского плана построения социализма при помощи использования несоциалистических форм и курса китайских руководителей принципиально. В первом случае это было временное «отступление», нацеленное на создание в конечном итоге пост-рыночной экономики. Во втором, повторим, курс стратегически ориентирован на развитие капитализма.

«Рыночный социализм» при первом подходе есть не более, чем обозначение одной из сторон трансформации, где происходит (1) вытеснение собственных основ прежней системы, включая товарные и капиталистические отношения, отношения империализма, финансового капитала и (2) замещение их другими (принадлежащими к миру рождающегося царства свободы, раннего коммунизма) основами, при использовании форм, порожденных старой системой.

Второе. Мы категорически не согласны с возрождающей неоклассические иллюзии социально-политической «нейтральности» рынка широко цитируемой тезой Дэн Сяопина: «Не важно, какого цвета кошка, лишь бы она хорошо ловила мышей». Рынок – не кошка. Если уж использовать образные сравнения, то это скорее тигр, который может вместо «мышей» съесть человека (ростки социализма), если потерять над ним контроль. Проблема использования рынка – это проблема контроля над ним со стороны общества, созидающего новую систему отношений, его подчинения и вытеснения по мере достижения необходимых условий. При этом мы должны понимать, что это вытеснение будет включать в себя противоречие двух качественно противоположных сторон. Рынок – это не социально-нейтральный механизм «экономической технологии», а форма товарных отношений[410]; товарные отношения порождают определенный тип собственности, личности, социальной поляризации и т.д. Вот почему вытеснять собственные основы рынка мы можем, только создавая другие, коммунистические, глубинные, сущностные, первичные (если пользоваться марксистской терминологией) отношения.

Третье. Если мы хотим использовать рынок, то встает вопрос, что мы должны использовать: добуржуазный рынок, рынок, в котором товар еще не превратился в продукт капитала и не является капиталом определенного рода? Деньги, которые возникли до капитала и имеют вид золотой (серебряной, медной и т.п.) монеты? На наш взгляд, будущему обществу предстоит использовать отношения рынка, порожденные современным поздним капитализмом, то есть наиболее развитые, зрелые формы, формы корпоративного капитализма, по возможности, вытесняя из этих форм их собственно капиталистическое содержание. Иными словами, речь идет об использовании наиболее развитых форм товарной экономики, наиболее развитых форм рынка.

Поэтому проблема оказывается существенно масштабнее и диалектичнее, чем при обычном взгляде на рыночный социализм: мы постепенно (по мере генезиса коммунистических отношений) вытесняем собственные основы рынка (отчуждение, обособление, конкуренцию), используя при этом формы суперсовременного (эпохи корпоративного государственно-монополистического капитализма) рынка. [411]

После этих замечаний мы должны обратиться к проблеме, являющейся ключевой для всякого общества – проблеме отношений работника и собственника средств производства (проблеме собственности) и обусловленных ими отношений распределения и мотивации.

Экономика социализма XXI века как мы ее видим сегодня: отношения собственности

Ключом к ответу на вопрос о возможной системе отношений собственности социализма будущего послужит общая методологическая установка этой статьи. Социализм есть процесс трансформации царства необходимости в царство свободы, а значит, процесс отмирания отношений отчуждения работника от труда, от средств производства, от результатов производственной деятельности и рождения механизмов свободного ассоциирования работников, присваивающих и средства, и результаты этой деятельности.

Соответственно мере развития реальных основ этой трансформации в креатосфере и материальном производстве будут формироваться и различные отношения присвоения.

В креатосфере (в сфере образования, науки, культуры, искусства и т.д.), в сфере взаимодействия человека и природы как культурной ценности (например, в решении проблем защиты природы, развития национальных заповедников, восстановления биогеоценозов и т.д.) господствующими, по-видимому, будут отношения всеобщей собственности – собственности каждого на все – любые ресурсы, которые индивид или ассоциация индивидов может распредметить в своей деятельности (мы уже обосновали этот вывод во 2-й части статьи). Подчеркнем: не просто государственной (публичной), а всеобщей собственности, когда основные ресурсы, необходимые для развития креатосферы (а это, прежде всего, знания, культурные и природные ценности), будут доступны для каждого индивида, и доступ этот будет равноправным. Регулировать этот всеобщий равноправный доступ каждого к таким всеобщим ресурсам уже при социализме могут свободные добровольные ассоциации, создаваемые в этой сфере – ассоциации учителей и ученых, художников и экологов. Безусловно, здесь будут возникать немалые противоречия, регулирование которых, по-видимому, придется взять на себя государству как верховному представителю различных ассоциаций трудящихся и граждан. Конкретные механизмы такого регулирования нам сейчас очень сложно обрисовать. Можно только наметить эту тенденцию.

Что же касается материального производства, то в этой «старой» сфере экономики решения проблемы будут тяготеть к традиционным выводам «старых» социалистов. Вслед за ними мы можем выделить ряд сфер с различным уровнем реального (технологического) обобществления средств производства.

Сферы, где господствуют крупные интегрированные технологические структуры, от которых зависит экономика в целом (энергетика и транспортные системы; крупнейшие предприятия в сфере высоких технологий и в отраслях, связанных с добычей и использованием природных ресурсов; само использование природных ресурсов в условиях развития ноосферных технологий, которое становится важнейшей сферой, от которой зависит всё общество в целом) предполагают развитие таких отношений соединения работников со средствами производства (собственности), которые обеспечат использование этих средств на благо общества в целом.

По-видимому, здесь наиболее уместными окажутся отношения с государственной формой собственности при наличии широких полномочий (самоуправления) у трудовых коллективов (модель народного предприятия, где государство определяет лишь основные направления его деятельности, а основные вопросы внутренней жизни и выбора наиболее эффективных путей решения программных общегосударственных установок осуществляет самоуправляющийся трудовой коллектив).

В традиционном индустриальном секторе (машиностроительные и транспортные предприятия, механизированные аграрные предприятия и т.п.), структура отношений собственности может быть гораздо более сложной. В этом «старом» секторе скорее всего будут доминировать коллективные предприятия и кооперативы, но могут сохраняться и акционерные предприятия, где значительную долю среди акционеров будут составлять частные физические лица. Государство и массовые демократические организации трудящихся могут иметь право контроля за деятельностью акционерных обществ, постепенно приобретая значительную часть акций или решающий, контрольный пакет акций. Впрочем, не стоит сейчас фантазировать. Важен принцип: сохранение в индустриальном секторе массового производства смешанных форм собственности, переходных от частной акционерной собственности к общественной собственности (собственности коллективов, государства и общественных организаций).

Если же говорить о секторе, где господствует ручной труд, а также о значительной части сферы услуг (там, где требуется непосредственная связь с мелким, раздробленным потребителем, где концентрированное специализированное производство не имеет своих преимуществ) возможно и целесообразно развитие трудовой мелкой собственности и небольших кооперативов. При этом мелкая трудовая частная собственность вполне может сочетаться (это показал опыт нэпа в нашей стране, опыт многих других стран, начинавших социалистические преобразования) с кооперированием этих мелких частных собственников в сфере сбыта, обслуживания, закупки средств производства и т.д. Для мелких частных собственников и небольших кооперативов также обязательными окажутся нормативные ограничения, которые «работают» во всей экономике.

Обрисованная картина может стать типичной для достаточно зрелого социалистического общества. В исходном пункте частная собственность будет играть, по-видимому, большую роль. В общем и целом в процессе развития социализма будет действовать уже известная нам тенденция: чем далее будет продвигаться новое общество по пути к формальному и, позже, реальному освобождению труда (развитию отношений социального творчества, вытеснению материального производства креатосферой), тем в большей степени целесообразно и необходимо будет вытеснение частной собственности.