Макроэкономическая нестабильность: инфляция и безработица 6 страница

Но вот наша власть вспомнила о принципах Смита и урезала налоговикам эту зарплату в три с лишним раза. И сразу же эти парни перекочевали в коммерческие фирмы советниками-консультантами по минимизации налогообложения. А вот теперь государство снова оплачивает учёбу теперь уже этих женщин, чтобы они успешно «воевали» с теми парнями, которые, при прочих равных условиях, выглядят, несомненно, куда выигрышнее и по знаниям, и по практическому опыту. А я как преподаватель должен научить почти невозможному этих женщин – «победить тех парней. И кто же создал эту почти невозможность? Так что не так уж и просто с реализацией таких простых и, вроде, бесспорных принципов налогообложения, сформулированных Адамом Смитом.

На основе принципов Смита ещё в 19-20 веках сложились следующие две концепции обложения налогами. Первая из них определяет, что физические и юридические лица должны уплачивать налоги пропорционально тем выгодам, которые они получили от государства. Например, транспортный налог с автовладельцев за использование дорог. А вторая концепция настаивает на том, что налог должен зависеть от размера получаемого дохода.

Нетрудно видеть, что обе названные концепции нельзя признать идеальными. Так, по первой концепции трудно определить личную выгоду налогоплательщика, например, от расходов государства на оборону. Кроме того, по этой же концепции получается, что для финансирования пособий малоимущим следует облагать налогом именно малоимущих. А по второй концепции трудно определить границы оптимальности, чтобы не нарушить стимулы к бизнесу и труду.

На практике правительства стран смешанной системы до кризиса, развернувшегося с 2008 года, опирались на обе концепции, но строили политику налогообложения в зависимости от взглядов правящей партии и потребностей государства в доходах. При этом важно отметить, что за три-четыре докризисных десятилетия в развитых странах была осуществлена радикальная реформа налогообложения. Чем же она характеризовалась? Во-первых, была резко снижена прогрессивность подоходного обложения. Например, в США федеральный подоходный налог с 14-разрядной шкалой ставок от 11 до 50% заменён новым подоходным налогом с двумя ставками: 15 и 25%. Причём 80% плательщиков получили ставку 15%. Во-вторых, были сокращены ставки налога на прибыль корпораций: в США с 46 до 34%, Англии с 50 до 35%, Японии с 52 до 42%.

На фоне указанных изменений налоговая система РФ в значительной степени противоречит научно-экономическим рекомендациям и мировому опыту, а значит, нуждается в совершенствовании, представляя серьёзную проблему экономической науки и практики. Практически не выполняется её стимулирующая функция, практика налогообложения плохо заинтересовывает предпринимателей в эффективном бизнесе, а работников в эффективном труде. Как известно, в 1990-х годах в РФ были допущены запредельные налоговыё ставки. На выездном заседании правительства нашей области, состоявшегося во второй половине 1990-х годов в Переславле-Залесском, выступил генеральный директор градообразующего там предприятия – АО «Славич» И.Ф. Анюховский, который, например, обратил внимание на невероятную ситуацию: с каждого рубля прибыли он обязан был уплачивать 1 рубль 64 копейки налога! А поскольку в это время в среднем по стране официальный налог с прибыли достигал 90%, то ситуация Анюховского была не такой уж и исключительной. Подобная картина с налогом на прибыль выступила одной из причин экономической катастрофы, массового ухода бизнеса в «тень», недоверия к государству. Правда, президентом В.В. Путиным в 2000-е годы налоговые ставки были заметно снижены, однако в то же время была ликвидирована прогрессивность подоходного налогообложения, на что не пошло правительство ни одной из развитых стран.

К этому надо добавить, что с 2002 года введением частной собственности на землю российская власть перечеркнула возможность реализации ресурсной концепции налогообложения, к которой в докризисный период последовательно шли все развитые страны. По этой концепции следует брать налоги не с прибыли, не с дохода, а с имущества, с земли, с используемых природных ресурсов. То есть здесь не предусматривается ничего антистимулирующего, в отличие от сегодняшней российской практики налогообложения. Но тогда и земля должна быть юридически государственной, чтобы именно государству платить налог, а не феодалу-землевладельцу, как сейчас.

Ситуация с нарушением научных принципов налогообложения в практике финансовой политики РФ особенно обострилась во время кризиса. Так, состоявшаяся с 2010 года замена единого социального налога (ЕСН) страховыми взносами во внебюджетные фонды вызвала панику в рядах бизнеса, прежде всего малого и среднего. Эксперты прямо называют главные риски этой реформы: уход с рынка многих нынешних субъектов и распространение «теневых» форм оплаты труда. И для таких выводов, к сожалению, есть все основания. На первый взгляд, суть этой реформы и простая, и благая. Если с 2001 по 2009 год хозяйствующие субъекты платили 26 процентов от фонда заработной платы в качестве ЕСН, то с 1 января 2010 года они теперь должны отчислять 20 процентов в Пенсионный фонд, 2,9 процента – в Фонд социального страхования и 3,1 процента – в Фонд обязательного медицинского страхования. То есть в итоге те же 26 процентов. При этом установлена предельная величина зарплат, при превышении которой взносы не взимаются: например, на 2010 год эта базовая сумма составила 415 тысяч рублей в год. Но уже с 1 января 2011 года предпринимателям предусмотрено потуже затянуть пояса: страховые взносы совокупно возрастают до 34 процентов. Из них в ПФР – 26 процентов, в ФОМС – 5,1 процента, а тарифные ставки отчислений в Фонд социального страхования остаются на уровне 3,1 процента.

Конечно, цель декларируется благая – уменьшить катастрофически растущий дефицит Пенсионного фонда. По оценке Министерства финансов РФ, эта дополнительная нагрузка на бизнес составит порядка 1 триллиона рублей в целом по стране. Причём никакими обещаниями о снижениях других налогов возместить такие потери не удастся. Тем более, что обещания имеют высокую вероятность остаться таковыми до окончания кризиса. Президент Торгово-промышленной палаты Ярославской области В.А. Лавров резонно, на наш взгляд, считает, что это, по сути, приговор для многих предприятиё малого и среднего бизнеса. Он сослался при этом на данные Российского центра поддержки малого и среднего бизнеса: «Нагрузка на фонд оплаты труда для фирм, работающих по упрощённой системе налогообложения (УСН) и единого налога на вменённый доход (ЕНВД), вырастет в 2,4 раза. А для других компаний – на 8 процентов. По моим подсчётам, ТПП ЯО придётся платить больше, чем сейчас, на 200 тысяч рублей в месяц. И сразу возникнет неизбежность сокращения персонала» (Городские новости. 10 февраля 2010г.). Неизбежными последствиями он считает ликвидацию многих фирм, уменьшение инвестиций, рост практики «чёрных» зарплат и числа безработных: «В итоге государство, даже если и получит дополнительные доходы, будет вынуждено их тратить на выплату пособий» (Там же). А рецепт Лаврова таков: «Сейчас нужно инициировать снижение ставок других налогов для малого и среднего бизнеса, например, снизить ставки для компаний, работающих по УСН и ЕНВД» (Тот же источник). Подобную оценку нововведению даёт и координатор Всероссийской организации поддержки малого и среднего бизнеса «ОПОРА России» В. Зайцев: «Налоговая нагрузка на бизнес увеличивается по всем направлениям – и по «вменёнке», и по земельному налогу. В то же время доходы падают из-за кризиса. Получаются «ножницы», в которые неизбежно попадут предприниматели. Если сейчас в городе мы отмечаем единичные случаи ликвидации фирм, то скоро их может стать много. Больше всего пострадают узкоспециализированные компании. Конечно, предприниматели будут стараться официально не проводить часть денег, чтобы снизить фискальное бремя. То есть «зарплаты в конвертах» войдут в практику, которую раньше удавалось сдерживать, в том числе благодаря введению ЕСН» (Там же).

Как видим, налоговая система и политика РФ как важнейшая часть всей финансовой, фискальной политики нуждается в существенной оптимизации. Впрочем, существенной корректировке и совершенствованию должны быть подвергнуты и все другие составные части финансовой, фискальной системы и политики.

Как Вы помните, мы определили фискальную политику государства как систему регулирования, связанную, во-первых, с правительственными расходами, а во-вторых, с налогами. Правительственные расходы – это государственные закупки у фирм товаров и услуг. Так, в США и Великобритании в докризисный период государство как покупатель реализовывало до 20% ВВП. Только на социальные нужды в развитых странах расходовалось тогда до 30% государственного бюджета. Вторая половина фискальной политики – налоги – как мы уже отмечали, служит не только для сбора средств в бюджет, но и для стимулирования товаропроизводителя.

И государственные расходы, и налоги прямо воздействуют на уровень совокупных расходов, а значит – и на объём ВВП и занятость. Таким образом, главная задача финансовой, фискальной политики – сглаживать недостатки рыночной стихии путём воздействия на совокупный спрос и совокупное предложение.

В зависимости от реагирования на экономическую ситуацию различают следующие две части финансовой, фискальной политики: во-первых, дискреционную политику, а во-вторых, политику встроенных стабилизаторов. Дискреционная политика проводится на основе решений правительства. А встроенные стабилизаторы – это механизмы, работающие в режиме саморегулирования, независимо от принимаемых решений правительства. Например, система индексаций доходов, пособий по безработице в зависимости от инфляции или изменения величины налога на доход в зависимости от изменения этого дохода.

Встроенные стабилизаторы могут смягчать негативы цикличности. Но переоценивать их нельзя, они почти всегда нуждаются в дополнении дискреционной политикой. Последняя включает в себя, во-первых, государственную программу занятости, во-вторых, различные социальные программы, в-третьих, снижение налоговых ставок. Например, в Китае для обеспечения полной занятости активно поощряются малые предприятия. В развитых странах Запада в докризисный период активно использовались такие социальные программы, как пенсии по старости и инвалидности, материальная помощь малоимущим, финансирование образования и медицины. Такие программы ещё более необходимы в условиях кризиса, чтобы повысить совокупный спрос. В таких условиях может быть полезным и снижение ставок подоходного налога как инструмент фискальной политики: в результате его использования доходы удерживаются от значительного сокращения и таким образом несколько смягчатся кризисные негативы.

Как видите, финансовая, фискальная политика государства имеет большое значение в достижении макроэкономических целей. И всё-таки нельзя преувеличивать это значение. Ведь деньги, их оборот – это отражение товарного производства и обращения. В связи с этим нельзя не согласиться с критикой Г. Поповым и Ю. Лужковым, главами администрации российской столицы последних двух десятилетий, в адрес главы правительства РФ начала 1990-х годов. Теория Е.Т. Гайдара, считают они, неверно отвечала на вопрос: чем надо заменить в России советский социализм? Его ответ был такой: так называемой либеральной экономикой монетаристского типа. Но общая идейная несостоятельность монетаристской концепции экономики сегодня, после мирового финансового кризиса и краха глобальных пирамид финансовых спекуляций, - это факт, очевидный всем. Реформы Гайдара, основанные на преувеличении значимости монетаристской идеологии, привели к игнорированию задач развития реальной экономики страны, развития инфраструктуры, катастрофическому сбросу государством с себя своих социальных функций и задач, разбазариванию крупной общенародной собственности и её передаче в нечистые руки «абы кого».

Реформы Гайдара, считают Попов и Лужков, их зацикленность на монетаристских играх в деньги и цифры только усугубили сырьевую модель развития российской экономики, разрушили отечественное производство, привели к жизни по принципу продажи нефти в обмен на импорт всего остального. Во многом именно из-за этих реформ задача модернизации российской экономики выглядит сегодня столь сложной. В советской модели, справедливо замечают Попов и Лужков, было много такого, что не следовало разрушать, что можно и нужно было использовать или, по крайней мере, учитывать. Но Гайдар не только ничего достойного в советском прошлом не видел, но и в принципе игнорировал специфику экономики и социальных отношений, с которыми он имел дело и над которыми собирался экспериментировать

Таким образом, каждая составляющая макроэкономической политики, в том числе и финансовая, фискальная политика, должна быть по достоинству оценена, но не переоценена, поскольку и переоценка чревата серьёзными негативными социально-экономическими последствиями.