Тема 3. Категориальный аппарат науки и системного анализа 1 страница

Знание точного значения слов и их различия между собой, хотя бы и самого легкого, есть необходимое условие всякого истинного мышления, ибо слова суть выражения понятий. А можно ли мыслить, не умея отличать во всей тонкости одного понятия от другого?

В. Г. Белинский

Сначала познакомимся с видами понятий, с которых должна начинаться каждая истинная наука (научная дисциплина):

• Понятие — это мысль, которая отображает общие и существенные признаки предметов.
• Термин — точно выраженное содержание научного понятия.
• Категория — предельно широкое по объему понятие, которое не подлежит дальнейшему обобщению.
• Объем понятия — знания о круге предметов, существенные признаки которых отображены в понятии.

Потребности практики и развития НИР в условиях НТР придали задаче упорядочения терминологии особо важное значение. По подсчетам специалистов, если каждый инженер будет терять только пять минут на уяснение нечеткой технической терминологии, то потеря рабочего времени (в денежном выражении) составит в целом по стране 1,5 млрд. руб.

Один мудрец сказал: «Перед тем, как затевать спор, необходимо договориться о терминах». В самом деле, чтобы не возникало взаимных обид, неопределенности и недомолвок, смысловые обозначения должны быть предельно ясными, конкретными, не допускающими двойного толкования. Между тем в нашем производственном бытии довольно часто встречаются термины не только неясные, но даже вступающие в логическое противоречие с собственным смыслом.

«Ничто так не враждебно точности суждения, как недостаточное различение». Эти слова Эдмунда Берка, автора знаменитой книги «Размышления о Французской революции» Пушкин первоначально поставил эпиграфом к первой главе своего «Евгения Онегина». «Недостаточное различение», на опасность которого обращал внимание читателей своим эпиграфом Пушкин, стало причиной казуса, происшедшего с профессором Шляпкиным, смешавшим записки доктора Лерхе с записками доктора Кука.

Беседуя на тему терминологии со многими работниками производства, я убедился, что такие понятия, как «прогресс», «выполнение плана», «новая техника» и другие вызывают массу разночтений. Говорили мы вроде бы об одном и том же, но... на разных языках.

Эту странную ситуацию откровенно прояснил начальник технического отдела Главного управления:

— Начинать разговор об освоении новой техники,— сказал он,— нужно с вопроса: «А что же такое новая техника?» Думаю, у нас этого точно никто не знает.

Вопрос не праздный, хотя на этот счет имеются вполне конкретные указания. В постановлении правительства РФ поставлена задача «создавать и внедрять принципиально новые орудия труда, материалы и технологические процессы, превосходящие по своим технико-экономическим показателям лучшие отечественные и мировые достижения». Подчеркиваем: принципиально новые. Ну, скажем, такие, как непрерывная разливка стали, кислородно-циклонный способ переработки полиметаллических руд и концентратов, газовая вагранка, полностью исключившая из обращения кокс в чугунолитейном производстве, и многие другие изобретения ученых и конструкторов, изменившие даже самый облик металлургической промышленности. И видимо, если строго придерживаться принципа новизны, то не следует к передовой новой технике сегодняшнего дня причислять, скажем, оборудование, которое, приходя на смену действующему, хотя и совершеннее его, но уже морально устарело.

Ученые обнаружили немало пунктов, которые правильнее было бы включать не в план по новой технике, а в сугубо производственные задания тому или иному предприятию. Например, метод непрерывной разливки стали коллективу Новолипецкого металлургического завода давно известен. Он еще много лет назад первым в стране внедрил это новшество.

Нечеткость определения ведет к последствиям, которые дорого обходятся государству. Так, средства, отпускаемые на освоение действительно новой техники, не всегда используются с полным эффектом, а неверная ориентация научно-исследовательских, проектно-конструкторских и производственных коллективов порой уводит их в сторону от магистральных путей научно-технического прогресса.

Расплывчатость смыслового обозначения «новая техника» позволяет иным работникам министерств трактовать его, как это выгодно в зависимости от обстоятельств. Здесь стало правилом одни и те же позиции включать сразу во многие планы — создания и освоения изобретений, разработки и внедрения новой техники, или, как еще называют, внедрения передовой технологии и выпуска новых видов промышленной продукции, а также в обычные производственные планы. Создается видимость кипучей деятельности, а на самом же деле одним выстрелом стараются убить сразу всех зайцев. И представьте себе, порой «убивают», поскольку каждому плану соответствует свой вид экономического стимулирования, свои премии.

Поскольку министерский план по новой технике верстается раньше, чем уточненная производственная программа, на предприятие поступают два директивных документа, предписывающих выполнить одно и то же задание, но... в разных объемах. Так, коллектив Первоуральского динасового завода долгое время не мог понять, какое же задание следует принимать за основу — производственное, предусматривающее выпуск 6200 т высоко-плотного динаса для коксовой батареи 7-й печи «Запсиба», или по новой технике, обязывающее произвести 7890 т той же продукции.

Или такой пример. Сейчас характер деятельности многих институтов определяется произвольно употребляемыми терминами. Попробуйте, например, уловить разницу между институтами «конструкторскими», «проектными», «проектно-конструкторскими», «проектно-конструкторскими и экспериментальными», «по изысканию и проектированию» и т.д. Часто эти различия просто непостижимы.

Нечто похожее происходит и с номенклатурой, которая должна указывать место, занимаемое тем или иным подразделением в системе НИИ. Почему, например, одни структурные единицы числятся «при» институте, другие точно такого же характера — «в» институте, а третьи рассматриваются как его филиалы? Теоретически «в» должно указывать на то, что подразделение органически связано со своим целым (это как бы химическое соединение). Предлог же «при» говорит об известной автономии, по крайней мере по отдельным вопросам (это как бы физическое соединение). Однако проведенное недавно изучение организационно-управленческой структуры 44 НИИ показало, что, за исключением хозрасчетных объединений, в ряде случаев нет логических обоснований, почему структурная единица числится «при», а не «в» институте или наоборот. Совершенно одинаковая управленческая взаимосвязь интерпретируется по-разному, с вытекающими отсюда последствиями в области административного подчинения, оплаты труда руководителей и т.д.

Терминологическая неразбериха неизбежно влечет за собой путаницу в линиях подчинения, административной ответственности, распределения функций и рабочей нагрузки, к неоправданным «перепадам» в оплате труда, не соответствующей диапазону деятельности научного сотрудника.

Положение усложняется и тем, что права и обязанности директоров институтов, их заместителей далеко не везде зафиксированы в форме письменных документов. Распределение прав и обязанностей нередко производится в соответствии с установившимися традициями и практикой, устной договоренностью и личными качествами «волевых» или «не-волевых» начальников. В ряде случаев нежелание, а иногда и неумение уточнить, кто под кем, вуалируется такими обтекаемыми словами, как «курирует», «опекает», «осуществляет общий надзор».

Даже в рамках одного института иногда наблюдается полный разнобой в названиях составляющих его структурных единиц. Директор, естественно, волен решать, сколько и каких именно, скажем, отделов нужно. Но, создавая их, он обязан понимать под отделом то же, что понимается и в других институтах.

Могут возразить: велика ли беда, если отдел нарекли сектором? А действительно ли невелика? Названия предполагают штатную номенклатуру, должностные оклады руководителей, объем их административной ответственности, соподчиненность и распределение управленческих функций, некоторые аспекты бухгалтерского счета и делопроизводства, численность персонала и ряд других моментов, которые находятся вне правовой компетенции директора и решаются в рамках всей системы управления наукой. Короче, тут требуется единая стандартная терминология. Без нее легко скатиться к административному волюнтаризму в руководстве институтами.

Здесь уместна такая аллегория: шахматист волен делать ходы по своему усмотрению, предпринимать любые комбинации при помощи имеющихся в его распоряжении фигур; но шахматная игра становится невозможной, если один партнер будет называть коня ферзем, в другой станет ходить конем, как слоном. То же и в управлении институтами. Именно на такое явление и натолкнулись в ходе недавнего обследования: полное отсутствие общепринятой стандартной терминологии и единого толкования ряда основных организационно-управленческих понятий. Что такое, например, сектор, отдел, отделение, лаборатория, группа, бюро, служба — все трактуют по-разному.

Это касается и высшей школы. Известно, что существенным элементом подготовки специалистов в числе многих других является требование единства и научной обоснованности терминологии как в процессе обучения, так и при выполнении курсовых и дипломных проектов.

К сожалению, нередко не только в разных вузах или на различных кафедрах, но даже на одной кафедре преподаватели на лекциях и семинарах используют различные термины для обозначения одного и того же понятия. Это отрицательно сказывается на учебном процессе. Одним студентам больше нравятся термины: «детерминант, крейцкопф, дизель, верхняя мертвая точка» и т.д., а другим соответственно: «определитель, ползун, ДВСж, наружная мертвая точка» и т.д. Еще хуже, когда устаревшие и неточные выражения оказываются в учебниках. Так, еще не изжит термин «мотор», который до сего времени сохранен даже в названиях крупнейших государственных заводов: Ярославский моторный, Свердловский турбомоторный и др. Сохраняется по традиции название «дизель» применительно к двигателю внутреннего сгорания с воспламенением от сжатия (ДВСж).

Комиссия по терминологии АН РФ, Комитете стандартов, специалисты вузов, а также издательств и редакции до сих пор никаких мер по упорядочению использования терминов не приняли. Еще хуже обстоит дело в новых областях техники, где отсутствие единой терминологии затрудняет порой взаимопонимание специалистов.

Здесь уместно напомнить, что ГОСТ вполне четко и однозначно регламентирует необходимость установления единых терминов, обозначений и единиц изменения в важнейших областях навыки и техники, а также в отраслях народного хозяйства.

Безусловно, что к научно-техническим терминам как к составной части языка необходимо относиться бережно. Факты свидетельствуют о том, что искусственно насаждавшиеся слова не закреплялись в языке, хотя следует отметить, что новые термины легче приживаются, чем обычные неологизмы. Кроме того, внедрение в жизнь научно обоснованных терминов облегчается возможностью повсеместной их пропаганды на лекциях, семинарах, в учебно-методической и научной литературе, в передачах по радио, телевидению, в кино и т.д., если при их подготовке придерживаться строгой терминологической дисциплины. Однако прежде чем насаждать эту дисциплину, необходимо комиссиям по терминологии АН РФ, Комитету стандартов и его институтам, а также ведущим ученым вузов провести большую работу по отбору и стандартизации терминов. Пока не будет стандартов, можно использовать перечни рекомендованных терминов, вводимых в практику преподавания соответствующим решением советов вузов. Они должны стать едиными обязательными для всех членов кафедры и вуза независимо от субъективных точек зрения.

Нередко думают, что среди множества определений того или иного явления некоторые из этих определений неверны, односторонние и что следует поэтому, отбросив все ошибочные точки зрения, найти одну-единственную — верную — и соответствующее ей единственно верное определение. Спора нет, и в жизни, и в науке нет людей, застрахованных от ошибок; и понятно, что ошибочные определения следует после тщательной проверки изгонять из науки. Но означает ли это, что, освободившись от ошибочных определений, мы можем выбрать или создать одно, единственно правильное определение, дающее исчерпывающее, раз и навсегда верное понимание того или иного явления, процесса или события? Конечно, обилие определений, нередко резко отличающихся и даже противоречащих друг другу, создает большие затруднения. Поэтому в повседневной, обыденной жизни, исходя из практической целесообразности, соображений удобства, простоты и т.п., мы останавливаемся на каком-либо одном определении интересующего нас явления, стремимся найти единственное решение задачи, выработать одну общепринятую точку зрения. И пока вещи, с которыми нам приходится иметь дело, относительно просты, задачи относительно бесхитростны, такой подход к делу не только не приносит вреда, но даже оказывается полезным.

Но когда вещи и явления, события и ситуации становятся более сложными, наша привычка оперировать единственно верными определениями и решениями начинает причинять неприятности. Оказывается, что решение или определение, казавшиеся нам в привычных обстоятельствах безукоризненными и приводившие нас к желанной цели, в изменившихся обстоятельствах дают осечку, перестают быть удобным средством познания или практической деятельности. Тогда на смену им приходят новые определения и решения. Иногда они целиком заменяют старые, но часто случается так, что новые определения или решения пригодны в одних обстоятельствах, а старые остаются вполне применимыми в других. Такое положение может встречаться десятки и даже сотни раз. Чем сложнее явление, которое мы изучаем, чем изменчивее ситуация, в которую мы попадаем, тем чаще обнаруживаются в них разные свойства, связи, черты и особенности, требующие разных определений, разных подходов и разных решений. И выбрать из этих определений и решений единственно верное подчас бывает не только трудно, но и невозможно [Ракитов А.И. Анатомия научного знания. М: Политиздат, 1969.]

Представляется совершенно неоспоримым, что методы и принципы системного анализа в их применении к решению конкретных научных проблем лишь тогда станут полностью эффективными, когда будут изложены точным, строгим научным языком.

Известно, что с развитием науки одновременно идет постоянное формирование ее специальных терминов. Поэтому их разработка, выбор и использование в приложении к конкретному объекту или дисциплине требуют особого внимания. Известный лингвист Шухард сказывал, что «терминологическая опасность для науки — все равно, что туман для мореплавания; она более опасна, что обычно в ней вовсе не отдают отчета» [Известия АН СССР. Сер. Радиоэлектроника. 1973. N 1].

А отчет отдавать надо! Наука сегодняшнего дня — явление комплексное. Произвольное использование терминов зачастую становится серьезным препятствием для диалога между специалистами не только отдельных дисциплин, но и даже внутри одной дисциплины. Между тем важность терминологических проблем для развития научных знаний осознана не сегодня. С конца 1964 г.в системе Госстандарта действует Всесоюзный научно-исследовательский институт технической информации, классификации и кодирования. Одно из направлений его работы — государственная стандартизация научной и технической терминологии. К сожалению, если говорить о разработке терминологических стандартов, необходимых для организации управления наукой, тот воз и ныне там [Терещенко В. Сколько отделов институту надо? // Правда. 1976. 25 авг.].

История науки показывает, что формирование ее понятийный аппарат формируется прежде всего путем ассимиляции понятий из других областей знаний. При этом они, как правило, наполняются новым содержанием и приобретают универсальное значение [Косолапов В.В. Информационно-логический анализ научных исследований. Киев: Наукова думка, 1968]. Поэтому создание специфически понятийного аппарата не имеет ничего общего с механическим перенесением одних терминов из других областей: решающее значение имеет экспликация понятий сообразно новому объекту исследования. Такое разъяснение происходит по определенным правилам и зачастую является теоретической проблемой номер один.

На сегодня категориальный аппарат системного анализа еще не исследован. Лишь в последнее время начаты попытки выявить смысл некоторых понятий системного подхода в их специфическом употреблении и то в основном для биологических систем. Между тем эта задача принадлежит к числу первоочередных:

• во-первых, действительное конституирование системного подхода возможно лишь на основе разработки адекватной категориальной базы;
• во-вторых, из-за того что системные исследования вынуждены пользоваться понятиями, в подавляющем большинстве почерпнутыми из науки прошлого, а существенно новое употребление этих понятий обычно специально не фиксируется, возникает опасность «размывания» самой системной проблематики; именно отсюда рождаются сомнительные спекуляции и далеко не всегда удачные сращения новых слов со старыми проблемами, особенно заметные в философской литературе, посвященной системному походу [Блауберг И., Садовский В., Юдин Э. Системные исследования и общая теория систем // Системные исследования. М.: Наука, 1969].

Попытаемся дать основные определения, связанные с использованием системного подхода, полученные на основе обобщения научно-технической и философской литературы.

Общее число понятий, специфических для системных исследований, чрезвычайно велико. Поэтому мы ограничимся лишь наиболее важными из них, с нашей точки зрения.

Система

Решение вопроса о специфических признаках системного подхода, в отличие от любого другого типа научного анализа, в значительной степени предопределяется тем, что следует понимать под системой. Легко убедиться в том, что термин «система» используется в столь многочисленных смыслах и значениях, что опасность упустить существенное содержание этого понятия очень велика [Садовский В. Методологические проблемы исследования объектов, представляющих собой системы // Социология и СССР. М.: Мысль, 1966. Т. 1].

Действительно, под системой в литературе понимается «комплекс элементов, находящихся во взаимодействии» (Л. Берталанфи), «нечто такое, что может изменяться с течением времени», «любая совокупность переменных..., свойственных реальной машине» [Росс Эшби У. Конструкция мозга. М.: Мысль, 1962], «множество элементов с отношениями между ними и между их атрибутами» [Холл А., Фейджин Р. В ст.: В. А. Лекторской, В. Н. Садовский О принципах исследования систем // Вопр. философии. I960. N 8], «совокупность элементов, организованных таким образом, что изменение, исключение или введение нового элемента закономерно отражаются на остальных элементах» [Топоров В.Н. Из области теоретической топономастики // Вопр. языкознания. N 6. 1962], «взаимосвязь самых различных элементов», «все, состоящее из связанных друг с другом частей» [Бир Ст. Кибернетика и управление производством. Физматгиз. М., 1963], «отображение входов и состояний объекта в выходах объекта» [Месарович М. Основание общей теории систем // Общая теория систем. М.: Мир, 1966] и т. д. и т.п.

Наверное, самым правильным было бы сказать, что в настоящее время вообще не существует удовлетворительного, достаточно широко принятого понятия системы [Щедровицкий Г. Проблемы методологии системного исследования. М.: Знание, 1964].

В этих условиях любая попытка обобщить все или по крайней мере все основные значения термина «система» с неизбежностью приводят к тому, что под системой начинают понимать все что угодно.

И все-таки необходимость выработки такого понятия очень велика, коли мы взялись за рассмотрение сущности системного подхода. В первом приближении можно придерживаться нормативного понятия системы.

Система (греч. — «составленное из частей», «соединение», от «соединяю, составляю») — объективное единство закономерно связанных друг с другом предметов, явлений, а также знаний о природе и обществе [БСЭ. Т. 39. С.158].

Как и всякое фундаментальное понятие, этот термин лучше всего конкретизируется в процессе рассмотрения его основных свойств. Таких свойств можно выделить четыре.

1. Система есть прежде всего совокупность элементов. При определенных условиях элементы могут рассматриваться как системы.
2. Наличие существенных связей между элементами и (или) их свойствами, превосходящих по мощности (силе) связи этих элементов с элементами, не входящими в данную систему. Под существенными связями понимаются такие, которые закономерно, с необходимостью определяют интегративные свойства системы. Указанное свойство отличает систему от простого конгломерата и выделяет ее из окружающей среды в виде целостного объекта.
3. Наличие определенной организации, что проявляется в снижении термодинамической энтропии (степени неопределенности) системы по сравнению с энтропией системо-формирующих факторов, определяющих возможность создания системы. К этим факторам относят число элементов системы, число существенных связей, которыми может обладать элемент, число квантов пространства и времени.
4. Существование интегративных свойств, т. е. присущих системе в целом, но не свойственных ни одному из ее элементов в отдельности. Их наличие показывает, что свойства системы хотя и зависят от свойств элементов, но не определяются ими полностью. Вывод: система не сводится к простой совокупности элементов, и, расчленяя систему на отдельные части, нельзя познать все свойства системы в целом.

Таким образом, в самом общем случае понятие «система» характеризуется:

1. наличием множества элементов;
2. наличием связей между ними;
3. целостным характером данного устройства или процесса.

Техническая система — множество элементов, находящихся в отношениях и связях друг с другом, которое образует определенную целостность, единство [Л.И. Лопатников. Краткий экономико-математический словарь. М.: Наука, 1979]. Это определение не является ни единственным, ни общепризнанным. Есть сотни определений, которые с некоторой условностью можно разделить на три группы.

1. ТС как комплекс процессов и явлений, а также связей между ними, существующий объективно, независимо от наблюдателя — субъекта управления. Он выделяет элементы изучаемой системы, т.е. определяет, какие из ее характеристик являются существенными; он выделяет систему из окружающей среды, т.е. как минимум определяет входы и выходы (тогда они рассматриваются как черный ящик), а как максимум подвергает анализу ее структуру, выявляет механизм функционирования и исходя из этого воздействует на нее в широком направлении. Здесь ТС — объект исследования и объект управления.
2. ТС как институт, способ исследования. Наблюдатель конструирует ТС как некоторое абстрактное отображение реальных объектов. В этой трактовке понятие ТС смыкается с понятием модели.
3. ТС — некий компромисс между двумя первыми. ТС здесь — искусственно создаваемый комплекс элементов (например, коллективов, технических средств, научный теорий), предназначенный для решения сложной социально-экономической задачи. Следовательно, здесь наблюдатель не только выделяет из среды систему, но и создает, синтезирует ее. ТС является реальным объектом и одновременно абстрактным отображением связей действительности. Именно в этом смысле понимает ТС системотехника [Энциклопедический экономический словарь. М.: Наука, 1979. С. 250].

Наиболее характерные черты ТС:

• наличие определенной целостности, функционального единства (общей цели, назначения и пр.), что приводит к сложному иерархическому строению системы;
• большие масштабы по типу частей, объему выполняемых функций, абсолютной стоимости (ИЛ-96 м/т = 75 млн. дол.);
• сложность (полифункциональность) поведения;
• высокая степень автоматизации;
• нерегулярное, статистически распределяемое во времени поступление внешних воздействий;
• наличие в целом ряде случаев состязательного момента, т.е. такого функционирования ТС, при котором надо учитывать конкуренцию отдельных частей (в американской ракете «Редай», что надо увеличивать: массу боевой части или системы управления и наведения?);
• наличие связей (положительных, отрицательных, одноплановых, многоплановых);
• многоаспектность (техническая, экономическая, социальная, психологическая пр.);
• контринтуитивность (причина и следствие тесно не связаны ни во времени, ни в пространстве);
• нелинейность (синергетика!!!).

От своих предшественников, орудий труда и технических устройств ТС отличаются так же, как реактивный самолет от телеги. Причем не только количественно — обилием элементов, но и качественно — иным, более высоким уровнем организации, функционирования и управления. Несколько примеров.

Мощная металлургическая система пущена на Ижорском заводе. Ведется строительство комплекса сооружений для защиты Санкт-Петербурга от наводнений. Безопасные полеты современных самолетов обеспечивают соответствующие системы управления воздушным движением, навигации и посадки в Пулково... Сами комплексы объединяют большое число разнородных крупных систем. Создаются, таким образом, качественно новые технические объекты с более высоким уровнем организации систем. Достигается в процессе использования таких комплексов весьма существенный прирост экономического, экологического и социального эффектов. Подобные комплексы являются важнейшим рычагом ускорения НТП. Это требует от специалистов системного подхода к исследованию, разработке и эксплуатации комплексов.

Задолго до появления термина «система» системные объекты существовали в природе (биологические системы, экосистемы, космические системы). Они развивались независимо от нас, от системного подхода, спонтанно (в силу внутренних причин). Многих самоорганизующихся систем мы не знаем и сейчас, помалу открывая их. В основе развития природных систем лежат системообразующие законы структурного и функционального порядка (законы тяготения, механики...).

В технике мы имеем дело с комплексами. Это навязываемое субъектом понятие. Это конгломерат (механическое соединение разнородного, беспорядочная смесь), который мы пытаемся как-то организовать извне, от человека, от субъекта, самоорганизуемые в лучшем случае.

Итак, в природе — самоорганизующиеся системы; в технике — самоорганизуемые комплексы.

В природе импульсы организации имманентны (внутренне присущи) системам, а в технике — идут от человека, требует организации управления. Эти импульсы от человека должны быть соотнесены с природой объекта.

Но как только комплексы мы назвали сложной системой, так сразу же применительно к ним мы должны использовать методы, адекватные их природе, т.е. системные, и выявить законы (или хотя бы связи) их структуры, функционирования и развития.

Когда мы говорим о системе, то прежде всего подчеркиваем целостный характер материального объекта или процесса.

Выдвижение систем в качестве объектов исследования поставило перед наукой и техникой особую познавательную задачу. Эта задача, несомненно, значительно сложнее всех тех, которые стояли до нее. Вызвано это, однако, не тем, что в случае анализа системы инженер-исследователь имеет дело со множеством элементов (подобные ситуации анализируются давно), а тем, что системный анализ направлен на выявление связей, причем не отдельных, а целого комплекса влияющих друг на друга связей при требовании признания целостности технической системы. Вот этой познавательной задачи наука и техника ранее не знали [Садовский В. Методологические проблемы исследования объектов, представляющих собой системы // Социология в СССР. М.: Мысль, 1966. Т. 1].

Сделаем попытку классифицировать системы. Известно, что классификацией называется распределение некоторой совокупности объектов на классы по наиболее существенным признакам. Признак или их совокупность, по которым объекты объединяются в классы, являются основанием классификации. Класс — это совокупность объектов, обладающих некоторыми признаками общности.

Анализ существующих классификаций с учетом логических правил деления всего объема понятий, связанных с системами, позволяет сформулировать следующие требования к построению классификации:

• в одной и той же классификации необходимо применять одно и то же основание;
• объем элементов классифицируемой совокупности должен равняться объему элементов всех образованных классов;
• члены классификации (образованные классы) должны взаимно исключать друг друга, т.е. должны быть непересекающимися;
• подразделение на классы (для многоступенчатых классификаций) должно быть непрерывным, т.е. при переходах с одного уровня иерархии на другой необходимо следующим классом для исследования брать ближайший по иерархической структуре системы.

В соответствии с этими требованиями классификация систем предусматривает деление их на два вида — абстрактные и материальные (схема 1.4) [Саркисян С.А. и др. Большие технические системы. Анализ и прогноз развития. М.: Наука, 1977].

Материальные системы являются объектами реального времени. Среди всего многообразия материальных систем существуют естественные и искусственные системы.

Естественные системы представляют собой совокупность объектов природы, а искусственные системы — совокупность социально-экономических или технических объектов.

Естественные системы, в свою очередь, подразделяются на астрономические и планетарные, физические и химические.

Искусственные системы могут быть классифицированы по нескольким признакам, главным из которых является роль человека в системе. По этому признаку можно выделить два класса систем; технические и организационно-экономические системы.