Цеховой дух в мелких промыслах

Мы уже заметили, что ремесленник появляется на рынке, хотя и не с тем продуктом, который он произ­водит. Естественно, что, придя раз в соприкосновение с рынком, он переходит со временем и к производству на рынок, т. е. делается товаропроизводителем. Переход этот совершается постепенно, сначала в виде опыта: продаются продукты, случайно оставшиеся на руках или изготовленные в свободное время. Постепенность перехода усиливается еще тем, что рынок для сбыта изделий бывает первоначально крайне узким, так что расстояние между производителем и потребителем уве­личивается весьма незначительно, продукт по-преж­нему переходит непосредственно из рук производи­теля в руки потребителя, причем продаже продукта предшествует иногда обмен его на сельскохозяйствен­ные продукты[303]. Дальнейшее развитие товарного хозяй­ства выражается расширением торговли, появлением специалистов торговцев-скупщиков; рынком для сбы­та изделий служит не мелкий сельский базар или ярмарка[304], а целая область, затем вся страна, а иногда даже и другие страны. Производство продуктов про­мышленности в виде товара кладет первое основание отделению промышленности от земледелия и взаимному обмену между ними. Г-н Н. —он, со свойственной ему шаблонностью и абстрактностью понимания, ограни­чивается тем, что объявляет “отделение промышлен­ности от земледелия” свойством “капитализма” вообще, не затрудняя себя разбором ни различных форм этого отделения, ни различных стадий капитализма. Важно отметить поэтому, что уже самое мелкое товарное про­изводство в крестьянских промыслах начинает отделять промышленность от земледелия, хотя промышленник от земледельца на этой стадии развития в большинстве случаев еще не отделяется. В дальнейшем изложении мы покажем, как более развитые стадии капитализма ведут к отделению промышленных предприятий от земледельческих, к отделению промышленных рабочих от земледельцев.

При зачаточных формах товарного производства конкуренция между “кустарями” еще очень слаба, но по мере того, как рынок расширяется и охватывает широкие районы, эта конкуренция становится все сильнее, нарушая патриархальное благополучие мел­кого промышленника, созидаемое на его фактически монопольном положении. Мелкий товаропроизводитель чувствует, что его интересы, в противоположность интересам остального общества, требуют сохранения этого монопольного положения, и потому он боится конкуренции. Он употребляет всяческие усилия, как единоличные, так и коллективные, чтобы задержать конкуренцию, чтобы “не пустить” соперников в свой район, чтобы укрепить свое обеспеченное положение мелкого хозяйчика, имеющего определенный круг по­купателей. Эта боязнь конкуренции так рельефно выясняет истинную общественную природу мелкого товаропроизводителя, что мы считаем необходимым поподробнее остановиться на относящихся сюда фактах. Сначала приведем один пример, относящийся к ремеслу. Калужские овчинники ходят в другие губернии для выделки овчин; промысел падает после отмены крепост­ного права; помещики, отпуская “в овчины” за большой оброк, зорко следили за тем, чтобы овчинники знали свое “определенное место” и не позволяли другим ов­чинникам вторгаться в чужой район. Организованный таким образом промысел был до того выгоден, что “станы” передавались за 500 и 1000 руб., и приход ремесленника в чужой район приводил иногда к крова­вым столкновениям. Отмена крепостного права подо­рвала это средневековое благополучие; “удобство пере­движения по железным дорогам тоже помогает в этом случае конкуренции”[305]. К явлениям того же рода отно­сится констатированное для целого ряда промыслов и имеющее положительно характер общего правила стремление мелких промышленников скрывать техни­ческие изобретения и улучшения, прятать от других выгодное занятие, чтобы не допустить “пагубной кон­куренции”. Основатели нового промысла или лица, введшие в старый промысел какие-либо усовершенст­вования, всеми силами скрывают выгодные занятия от односельчан, употребляют для этого разные хитрости (напр., для отвода глаз сохраняют старые устройства в заведении), не пускают никого в свои мастерские, работают на подволоке, не сообщают о производстве даже родным детям[306]. Медленное развитие кисто-вязного промысла в Московской губернии “объяс­няют обыкновенно нежеланием существующих теперь производителей иметь для себя новых конкурентов. Говорят, что, насколько возможно, они стараются не показывать посторонним лицам своих работ, так что сторонних учеников держит у себя один только произ­водитель”[307]. Об известном своим металлоиздельным промыслом селе Безводном Нижегородской губернии мы читаем: “Замечательно то, что жители Безводного до сих пор” (именно до начала 80-х годов; промысел существует с начала 50-х годов) “тщательно скрывают свое мастерство от соседних крестьян. Не один раз они пытались сделать приговор в волостном правлении, чтобы передавшего мастерство в другое селение под­вергать наказанию; так как этой формальности им не удалось достигнуть, то приговор как бы нравственно тяготеет на каждом из них, в силу чего они не выдают своих дочерей за женихов соседних деревень и, на­сколько возможно, не берут оттуда девушек в заму­жество”[308].

Экономисты-народники не только старались оставить в тени тот факт, что масса мелких крестьянских про­мышленников принадлежит к товаропроизводителям, но создали даже целую легенду о каком-то глубоком антагонизме, существующем будто бы между экономи­ческой организацией мелких крестьянских промыслов и крупной промышленности. Несостоятельность этого взгляда видна, между прочим, и из вышеприведенных данных. Если крупный промышленник не останавливается ни перед какими средствами, чтобы обеспечить себе монополию, то “кустарь-крестьянин в этом отно­шении родной брат его; мелкий буржуа стремится своими мелкими средствами отстоять в сущности те же самые классовые интересы, для защиты которых круп­ный фабрикант жаждет протекционизма, премий, при­вилегий и пр.[309]

III. РОСТ МЕЛКИХ ПРОМЫСЛОВ ПОСЛЕ РЕФОРМЫ.

Наши рекомендации