Перестройка и постперестройка
Особенной взвешенности требует анализ вопроса об очередном драматическом повороте отечественной истории на витке «перестройки» и «постперестройки». Относительно молодые лидеры «перестройки» обнаруживали способности к конформизму с мировым сообществом гораздо легче, чем их политические предшественники, воспитанные на идеалах сталинизма. Знакомые не понаслышке с образом жизни правящих кругов Запада, они стремились добиться легальной эксплуатации преимуществ своей власти в России. Пробным камнем их карьеры на мировом поприще становилась смелость в обнаружении оппозиционных настроений по поводу советских идейных и политических ценностей. Это особенно поднимало политический капитал таких лидеров в глазах зарубежных политиков. Так, М.С. Горбачевеще до «перестройки» приобрел известность за рубежом открытыми критическими высказываниями относительно советских военных действий в Афганистане.
Пришедшее к власти в 1985 году новое поколение советских руководителей во главе с М.С.Горбачевым с 1987 года начало осуществлять концепцию перестройки, экономическим стержнем которой выступала идея перевода централизованного планово-государственного хозяйства на рыночную, товарно-денежную основу в рамках социалистического типа отношений. Децентрализация управления экономикой привела к разбалансировке старого хозяйственного механизма, не скомпенсированного, однако настройкой на новые рыночные основания. Стабилизационная программа не включилась в силу резкого упадка народного хозяйства и отсутствия в стране свободных товарных и денежных потоков. Рыночные стимулы экономики тормозились ростом ажиотажного спроса на самые необходимые товары, усилившейся инфляцией, дефицитом госбюджета. Неизбежным побочным продуктом всех этих деструкций стала легализация капиталов «теневой экономики» в рамках легитимации индивидуальной трудовой деятельности. Частная инициатива оказалась направленной не на производство, а в сферу услуг и товарооборота, где ежегодно отмывалось до 90 млрд. рублей.
Опираясь на узкий круг доверенных лиц, лидер «перестройки» М.С. Горбачев постепенно отпускал один за другим не только важнейшие экономические, но и политические рычаги управления страной во имя декларируемой демократизации партийно-государственной жизни. Потеря контроля в области идеологии, так называемая «неконтролируемая гласность», пробила опасные бреши в системе. Бешеный галоп в смене идейных ориентиров вверг общество в состояние хаоса. В качестве панацеи от него был предложен форсированный рывок национальной экономики в рыночном направлении, который начался в 1992 году. Тогда правительство Е.Т.Гайдара применило наименее подходящий для России вариант «шоковой терапии»: ограничение совокупного спроса населения на предметы потребления за счет урезания бюджетных доходов, удорожание кредита, либерализация контроля за ценами и внешнеторговой деятельностью, приватизация государственных предприятий. В стране с аморфной социальной средой и традиционно сильными устоями центральной власти такая политика неизбежно стимулировала центробежные тенденции. Их следствием стало разрушение сначала экономики, потом и самой структуры советского государства. Подавляющая часть населения страны оказалась за чертой бедности. Новая элита родилась из слияния прежней партийно-государственной номенклатуры с представителями «теневой экономики». Доля новых здоровых сил в ней была незначительна.
Примечательно, что монетаристская политикастала популярной одновременно в ведущих странах Запада — в Англии и США — и примерно в то же время, что и в России, в 80-е годы. Этот курс осуществляли Маргарет Тэтчер в Великобритании и Рональд Рейган в США, и он везде приводил к концентрации богатства и переадресации его из государственного в частный сектор экономики. Но если такой зигзаг «дикого капитализма» был не нов для Запада, то для России он оказался губительным. Национальная экономика в постперестроечную эпоху как единый воспроизводственный хозяйственный организм прекратила свое существование. Варварски эксплуатируются лишь природные ресурсы страны, на продаже которых наживает баснословные прибыли небольшой и все более сужающийся круг лиц. Так Россию привели к общему мировому знаменателю, который рассек человечество на группу избранных и изгоев обреченных вести существование на грани голодной смерти. Перечеркнутым оказался подвиг нескольких поколений советских людей, чьим напряженным трудом был создан экономический потенциал могущественной державы мира. Но еще более прискорбно, что Россию вынудили отказаться от невиданного в мировом масштабе опыта построения общества на началах равенства, коллективизма, братства и взаимопомощи.
В 1991 году с распадом Советского Союза завершилась не только перестройка, коренным образом изменилась ситуация в мире. В России, правопреемнице СССР, новые отношения тесно переплелись со старым укладом жизни, наложив отпечаток своеобразия на характер её социально-экономического и политического развития. Современный этап модернизации может быть назван переходным, как в силу многоукладного характера нынешней экономики России, остроты общественных противоречий, так и в связи с хаотической направленностью поиска пути выхода из замкнутого круга старых и новых проблем страны. Исконно почитаемый российскими политиками слепой метод «проб и ошибок» в деле определения оптимального экономического направления развития государства, примененный в начале 90-х годов, прошёлся своей тяжелой поступью по стране и поставил её перед вызовом, похожим на вызов большой войны, только растянутым во времени на 20 лет. Эта хронологическая растяжка снизила в общественном сознании ощущение опасности, однако, не устранила реальной угрозы.
В годы постперестройки был осуществлен неэтапированный и неадаптированный к конкретно-историческим условиям страны переход к политике экономического либерализма и фритредёрства. Под ударом оказалась четырехвековая традиция протекционизма, которой придерживались и Романовы, и большевики. Рыночные механизмы регулирования производства, на действие которых уповали авторы программы «шоковой терапии», не заработали в предполагаемые сжатые сроки. Их настройка требовала значительно большего времени в силу исторически сложившихся в России общественных условий. Устойчивость по сей день, сохраняет административная монополия, актуальными остаются структурные и региональные диспропорции экономики, поддерживается экстенсивный характер её воспроизводства. За новым демократическим фасадом политического истеблишмента просвечивает плохо скрываемый бюрократический облик и тип мышления современной правящей элиты, легально сращивающей свою власть с богатством.
Поэтому неизбежными оказались сбои в модернизационных процессах. По-прежнему отсутствует положительная производственная динамика. Современная экономика России не в лучшую сторону поменяла свои хозяйственные приоритеты. От преимущественного развития отраслей военно-промышленного комплекса она перешла к топливно-сырьевой ориентации и перекачке средств в непроизводственные подразделения с быстрым оборотом капитала – сферы товарооборота, услуг, финансов. Принимаемые правительственные программы структурных перестроек экономики в условиях «дикого» рынка, перекачки капитала за рубеж и криминализации хозяйственных отношений большого эффекта не дают. Дестабилизирующим фактором является также втягивание российской экономики в глобальные экономические кризисы (финансовые, банковские, энергетические и др.) при сохранении её периферийного положения в системе мировых экономических отношений.
Следствием неизбежно становится нарастающее технологическое отставание страны. Износ основных производственных фондов во многих отраслях промышленности достигает сегодня критически допустимой отметки: в угольной и горнодобывающей – 80-90%, в электро- и теплоэнергетике – 46%, в нефтеперерабатывающей – 80%, в химической – 60-100%, атомной электроэнергетике – 60-80%, жилищно-коммунальном комплексе 40%. Средний возраст оборудования в РФ составляет 21,5 год, по сравнению с 9,8 годами в СССР (1990) или 9 годами в современных развитых странах мира. На советском производственном и инфраструктурном потенциале страна может протянуть не более 10 лет. Макроэкономические последствия разрушения производительного хозяйства России плачевны: усиливающаяся зависимость экономики от международных финансовых организаций; нарушение экономических связей между регионами страны и распад единой народнохозяйственной структуры; выпадение из российского экономического пространства экстремальных геоклиматических регионов, подпадающих под протекцию иностранных держав.
Социальные гримасы современности превосходят все, виданное россиянами в Новое время. Из страны поголовной грамотности, занятости и социальной защищенности Россия превратилась в «поле чудес» небывалых имущественных контрастов, зону криминального беспредела, человеческого бесправия и морально-нравственного коллапса общества. Отражением этих негативов стали беспрецедентные за последнее двадцатилетие людские потери, сопоставимые только с потерями страны в большой войне. С 1992 года численность народонаселения России сократилось на 7 млн. человек, а с учетом притока мигрантов общие потери превысили бы отметку в 12 млн. человек. По последнему прогнозу ООН к середине столетия в России останется 116 млн. человек вместо сегодняшних 142 миллионов, то есть мы потеряем ещё 26 миллионов душ. Подобная динамика грозит опустошением народонаселения на обширных пространствах России и, как следствие, к утрате её территорий. Тем более, что за Уралом с 2010 года остаётся всего 30 миллионов человек.
Сценарии будущего
Каков же выход из сложившегося положения? История, как всегда, сужает реальный выбор до альтернативны, определяя её актуальностью наличествующих внутренних (социально-экономических и политических) и внешних (геополитических) ограничителей. Один из таких вполне возможных сценариев – это деиндустриализация страны с последующей потерей ею экономической и политической суверенности. Ведь совершенно наивно было бы предполагать, что в условиях беспощадной схватки государств XXI века за источники сырья и в рамках существующего пикеобразного тренда падения национальной экономики шансов даже на простую консервацию нынешнего положения дел в России просто нет, особенно если учитывать тот факт, что она располагает 30% природных ресурсов планеты, а производит при этом только около 1% мирового валового продукта.
Другой сценарий – разработать государственный план промышленного рывка на ближайшие 10 лет. Современный вызов России сродни вызовам первых пятилеток и Великой Отечественной войны, поскольку с ним невозможно справиться в рамках «естественного хода вещей», по терминологии Адама Смита. Для преодоления неблагоприятного хода развития событий стране необходимо использовать свои доходы от продажи сырья и энергоносителей на финансирование строительства новейших предприятий обрабатывающего сектора экономики, а затем постепенно возрождать тяжелую и оборонную промышленность на дивиденды, полученные от отраслей группы «Б». В отличие от Казахстана, приступившего в 2010 году к новой индустриализации, ориентированной на развитие обрабатывающего сектора экономики, Россия не может остановиться на стадии возрождения легкой промышленности. Для нас уместнее применить вариант широкомасштабного возрождения с поэтапным глубоко эшелонированным запуском всей матрицы экономических отношений, нацеленных на обеспечение военно-хозяйственной самодостаточности страны.
Очевидно, что на путях реализации либеральной доктрины развернуть подобную программу в предполагаемые сжатые сроки невозможно. Оказавшись вновь в опасной близости от критической точки альтернативного выбора, нам не остаётся ничего иного, как только вспомнить об апробированном в советское время безотказном экономическом инструменте по выходу из чрезвычайных ситуаций - мобилизационном плане. А он, как известно из истории СССР, всегда начинался с государственного целеполагания, то есть постановки актуальной стратегической задачи, разработки программы её идеологического обеспечения с центрацией на интересах трудящихся. Само по себе экономическое планирование советской эпохи, упоминание о котором в годы постперестройки стало жупелом, не являлось панацеей, ибо выступало лишь средством целеполагания. Так что экономический успех, в конечном счете, всегда происходит из метаэкономической сферы постановки государственных целей.
В СССР мобилизационный план, как минимум, трижды спасал страну от, казалось бы, неминуемой гибели. В годы назревания Второй мировой войны была реализована сверхзадача достижения технико-экономической независимости СССР от Запада и обеспечения обороноспособности страны в комплексе с программой построения основ справедливого социалистического общества. В начале Великой Отечественной войны благодаря сверхусилию народа, его доверию к власти и общности цели народа и власти по изгнанию врага стала возможной беспрецедентная по срокам, напряженности и качеству осуществления эвакуация промышленности на восток страны и её перестройка на военный лад. Кредит доверия народа к власти сыграл свою определяющую роль и после окончания Второй мировой войны. Тогда СССР, потерявший 27 млн. людей и треть национального богатства, тративший гигантские средства на поддержание своих политических союзников в Европе и Азии, включившийся в гонку ядерных вооружений, сумел в восемь раз быстрее, чем предполагали его недавние партнёры по антигитлеровской коалиции, восстановить довоенный промышленный потенциал. И всякий раз чудо не объясняется одними репрессиями и действиями административно-командной системы управления, как это стало модным утверждать в наши дни. Определяющую роль в выходе из чрезвычайных ситуаций играл неисчисляемый и неэкономический ресурс, особое состояние людей – степень мобилизации народа, его способность к сверхусилию.
В последнее двадцатилетие, развиваясь без стратегии и расчета национальных ресурсов, боясь самого термина «экономическое планирование», Россия как государство не только не пришла к ожидаемому автоматическому процветанию, но и стала жертвой невиданной внутренней коррупции и агрессивных внешних сил, действующих под прикрытием целого комплекса благовидных проектов. Последний из них сродни избиению лежачего, и для России он может наступить с минуты на минуту с её вступлением в ВТО и НАТО. Слабые остатки экономической и военно-политической независимости страны – соломинка для утопающей современной России. Но есть у нас и спасительное бревно, только его стремятся оттолкнуть от себя эгоистически мыслящие политики, опасающиеся за свои состояния, внушающие молодёжи панические страх от возможности возврата старого режима и рассматривающие человеческий фактор лишь как оперативное средство политического пиара.
Способность народа к сверхусилию, трудовой энтузиазм не включается сегодня как фактор экономического роста не потому, что россияне измельчали, как нередко пытаются убедить общественность СМИ. Причина в другом - непроходимой пропасти, образовавшейся между народом и властью. Как её ликвидировать? Государственные программы социальной защищенности населения принимать в сложившихся условиях бесполезно, ибо финансовые вливания в очередной раз осядут в частных карманах. Надеяться на то, что российские миллиардеры и миллионеры начнут делиться с обществом и урезать свои потребности, нелепо. Ужесточение деятельности правоохранительных органов в их борьбе с коррупцией и криминалитетом приведет лишь к усилению способности теневого мира мимикрироваться. Куда не кинь, везде клин. Может быть, просто нет выхода из сложившегося положения?
Народная мудрость гласит, что безвыходных ситуаций не бывает, а из тупика нередко открывается начало нового пути. Как его можно представить? Как напряженное ожидание близкого конца. По стихийным народным представлениям, именно война в корне меняет жизнь, людей, экономику и делит время на разные эпохи. Что невозможно в состоянии мира, достижимо в годы войны. В русской истории отечественные войны ярче всего демонстрировали способность народа к сверхусилию, а гражданские – к глубине его самопознания. Неужели нашей стране нужно новое кровопускание, чтобы выбраться из очередной выгребной ямы истории и ещё раз вспомнить узнанное и усвоенное?
Во-первых, очевидно, российским политикам необходимо определиться в понимании современного состояния страны: нормальное оно, приемлемое, или чрезвычайное, близкое к состоянию войны или подготовки к ней.
Во-вторых, допуская неприемлемость сложившейся ситуации, следует инициировать широкое обсуждение этой проблемы в СМИ по всей стране.
В-третьих, необходимо использовать верховные полномочия власти для установления государственного контроля над экономикой, распределением доходов в стране и незамедлительно начать программу возрождения народного хозяйства и достойной жизни трудового населения.
В-четвёртых, власть должна нормализовать нравственный климат в России.