Глава 12. братья по разуму.
Тем временем дождик окончательно превратился в пушистый снежок, падавший так густо, что видимость упала до двух-трех метров. За пару часов хода снега нападало по щиколотку, и останавливаться он даже не думал. Ощутимо похолодало, что сразу начало приносить неудобства- одеты мы были мы по осеннему, и к зимней ходке оказались не готовы. Ахмед вполголоса матерился, хоть и не всегда по русски. Через пару часов хода я почуял отчетливый запах шашлыка и уверенно повел попутчиков к располагавшемуся в стороне заводику, огороженному кирпичным забором.
-Тут засады быть не может, Провод?- опасливо спросил Ахмед.
- Засада, она тихариться будет, а костры жечь и мясо жарить – явно признаки не засады, а каких-то местных распиздяев, рискующих жрать мясо убитых мутантов, если не волков или крыс. Не думаю, что они с собой из-за Периметра принесли свиной вырезки или где-то здесь неподалеку у ее фермера купили.
Как я говорил, так оно и было. Еще на подходе мы услышали пьяный гогот и рев, за поваленными воротами мелькали светло- зеленые комбезы. Заявились мы в один из анклавов самой неорганизованной группировки на Зоне. «…Свобода нас встретит радостно у входа…», вспомнились слова великого поэта. Но организация, что ни говорите идейная - группировка под названием «Свобода» (или по местному «Воля») возникла на заре украиньской самостийности как крыло одного из либерально-демократических движений, пропагандировавших, во первых, свободу от Старшего брата, во вторых Зоновскую Анархию Вольных Укров- потомков козаков Запорожской сечи, ну и попутно все подряд, кто на что горазд - свободную любовь, защиту животных, смерть евреям и легализацию наркотиков.
За каким хером эта политизированная стареющая моледежь с давних времен торчала на Зоне, с периодическими выездами на Киевский Майдан, я, честно говоря, не копенгаген. Думаю, не в последнюю очередь в связи с широкими возможностями бесконтрольно ширяться любым дерьмом. Но недооценивать боеспособность этой долбобратии ни в коем случае не следовало. Пусть они хуже обучены и совсем никак не дисциплинированы, но полковник Кольт уравнял все шансы. Бригада из полусотни отмороженных, вооруженных огнестрельным оружием торчков тоже являла собой грозную силу. В давних войнах между группировками они неплохо отстояли свое право на самоопределение, сохранили контроль над несколькими немалыми территориями, тот же Агропром – едва ли е официальная Свободовская колония, хотя сам костяк группировки обосновался в Темной долине. Даже Долг с ними сейчас не связывается, а раньше ведь, помню, грызлись между собой по поводу и без. Самые злобные бойни на Зоне как раз и случались между Свободой и Долгом.
Из вежливости постучав стволом дробовика по железной бочке, я подошел к часовым, тихо сидящим вдвоем под навесом возле костра и охраняющим вход в лагерь. Оба, не вставая с места, неторопливо навели на меня автоматы.
- Чого потрэбно, дядечко?- тускло спросил один их них, нимало не удивившись моему появлению, как будто с утра до ночи через него ходят незнакомые путники.
-Калики перехожие, не видно что ли?- сварливо ответил я. Ноги у меня уже промокли и замерзли, за шиворот насыпалось снега, посему настроение было препаскудное, и любезничать я не собирался. – Пришли по процедурному вопросу.
Часовые все так же молча сидели и смотрели сквозь меня, никак не реагируя на сказанное. Я тоже молчал, растерянно переминаясь с ноги на ногу. Как-то ожидалось более человеческой реакции на мои слова, хоть бы ругнулись в ответ. А тут замороженные какие-то. И оружие ведь не опускают, что мне чертовски не нравилось.
- Пройти то можно?- наконец, потеряв терпение, спросил я,- А то холодно тут.
- Куды?- все так же пресно и без эмоций спросил один из «замороженных».
И тут меня осенило. Елы-палы, так они ведь наркоши, убитые в умат оба - или обкуренные вдрызг, или каких колес наглотались. Ну, эта тема то мне знакома, сам таким был, причем довольно долго, и знаю, как общаться с братьями по разуму.
Я спокойно подошел к костру, присел на корточки напротив часовых и, широко улыбаясь, заговорщицки спросил:
-Пацаны, а вы ничего не продаете?
-А чого тэбе трэба?- изрек все тот же, самый разговорчивый из парочки, видимо старший.
-Ну, всяких там ништяков, приколов, может покурить чего есть…- и быстро судорожно вздохнул ртом сквозь стиснутые зубы.
Этот характерный громкий вздох-затяг заядлого травокура сразу сломал лед недоверия. Братья по разуму как по команде опустили стволы, старший сказал на чистейшей москальской мове, забыв про самостийный суржик:
- Не, братан, мы не банчим, только для себя кропаль взяли. Сходи к нам в лагерь, там барыга есть, у него и затаришь, все что хочешь.
-Ладно, только я с двумя черными кирями, вон они, за воротами тусят.
-Давайте, чего уж. Только, на выходе не забудьте бродяг хапкой подогреть.
-Без базара, брат, не забуду!
И мы прошли внутрь, в цех.
Там отиралась довольно крупная команда - не меньше чем человек пятнадцать, все увешанные оружием. Интересно, за каким уем в этом уголке Зоны собрался такой представительный коллектив одной группировки? Занимались свободовцы, как им и положено, полной анархией. Ребята были, что называется, в форме – все поголовно. Кто кивер чистил, весь избитый, кто пел и танцевал бухой и обдолбаный, кто тут же бухал и долбился, кто разделывал весьма подозрительное мясо у импровизированных мангалов, собранных из кирпичей. Интересно, они эту дичь хоть счетчиком Гейгера проверяли? А дрова, на которых жарят мясо? Вокруг сладковато пахло анашой, аппетитно - мясом, и еще чем-то едким, химическим, с наркотическим уклоном. Явно знакомых лиц я не увидел, может встречал кого когда, а может и нет, в основном тут все молодняк, а вот возле мяса несколько рыл явно постарше, надо с ними пообщаться.
Я приблизился к мангалам и бодро сказал:
- Приветствую свободных граждан. Я Андрей Провод, с Дитяток, ныне на Гидраче обитаю. Тут мимо проходил, решил заглянуть, согреться.
Один из поедателей мяса, здоровый, пузатый дяхан с залысинами, маленькими глазками и рыжей бородой, оторвавшись от обеда, вытер руку о штаны и протянул мне для рукопожатия:
- Слышал о тебе, Гомес рассказывал. Друг Гомеса - мой друг. Я Юра Археолог, бригадир местный. Присоединяйтесь, мы тут как раз отобедать собрались.- он указал рукой на мангалы, заваленные мясом.
-Спасибо, Юра, мы сытые. Чаю бы вот выпили для сугрева и новостей послушали. А то идем издалека, с севера, около Рыжего леса промышляли, что где происходит - не знаем.
- А хрен его знает, что где происходит. Сегодня с утра связь сбоит, содинение установить невозможно. А так вообще - Зона гудит. На Свалку лучше не суйтесь - там послезавтра воровская сходка начинается, дня на два-три. Урки вообще берега попутали - на днях, слышал, пошли целой бригадой, на базу Долга напали, те еле отбились, народу полегло – уйма. Таких войн в Зоне уж сколько лет не было.
Мы расположились у мангалов, Ахмед с Пашей сидели скромно и тихо, пили чай и закусывали консервой и печеньками из сухпаев.
Юра был подозрительно необдолбаный, выпивал, конечно, под мясо, но чтоб эдакая туша окосела - литром не обойдешься, у меня здоровья не хватит такого бычару спаивать. Сам он о цели своей миссии молчал, расспрашивать сходу тут как-то не принято. Я на предложение выпить за встречу согласился, накатил соточку, потом вторую, но про себя решил - надо отсюда сваливать, какая-то мутная эта грядка. Поэтому я зашел издалека, и после пятиминутного ни к чему не обязывающего светского трепа спросил:
-Слышь, Юра, тут такое дело. У меня подельники непьющие, мусульмане, а убиться чем-то людям надо. Тут у вас, говорят, банчила есть, мы хотели у него разжиться чем-нибудь нелегализованным.
Юра расплылся в широкой улыбке:
-Друзья мои, вы попали в нужное место. Если протопаешь вон в ту дверку по лестнице вниз, найдете все, что вам нужно.
- Окай, пойду, проверю ваши закрома родины.
Подмигнув Ахмеду, я пошел по указанному направлению. Оставлять попутчиков одних я не опасался, насколько я их изучил, они сумеют выкрутиться из любых жизненных ситуаций, кроме того, за неполную неделю наших странствий после ночевок на чердаках и в сараях бандиты порядком пообтрепались и внешним видом не особо выделялись из разношерстной толпы свободовцев.
Едва я приоткрыл дверь, как мне в нос шибанул тот самый ядреный химический духан, который чувствовался в воздухе наверху. Спустившись по лесенке вниз, я понял, что не ошибся - весь подвал представлял собой довольно современную производственную нарколабораторию, при этом, как принято говорить в бизнес-кругах, широкодиверсифицированную. Судя по вони из дымящегося здорового котла, в нем пропитывали молотую травяную массу синтетическим каннабиолом, делали химку - злую курительную дрянь, от которой мозги плавятся почище чем на Янтаре. А длинный, во весь подвал, современный агрегат выдавал на конвейер ряды маленьких таблеток, которые на выходе фасовал автоматический упаковщик. В дальнем углу подвала уютно гудел дизельный генератор с выведенными в окошко воздухозаборником и выхлопной трубой. По всему потолку проходили вентиляционные короба и хорошее освещение. Половина площадей была завалена мешками и бочками - видимо с сырьем и готовой продукцией. По хозяйству управлялись всего три человека. М-да, теперь мне все стало понятно. Это ж сколько бабок надо вбухать, чтоб завезти сюда все это барахло и запустить заводик? С другой стороны, наркоторговля - бизнес супервыгодный, и наверняка инвестиции отбиваются во многократном размере. Теперь мне стало понятно, что именно охраняет эта бригада наверху, да и вообще весь источник благосостояния группировки Свобода. Ай да Коля, ай да барон. Понятно, что без его участия организовать транзит сырья и оборудования сюда, а также экспорт готовой продукции на Большую землю невозможно. Да и сама бизнес-идея вполне себе нетривиальная. Приспособить Зону в качестве базы для наркопроизводства - это надо иметь развитую фантазию, я бы на такое не додумался. Рейда наркополицейских сюда вряд ли дождешься, но со спутника вполне могут отследить место отгрузки товара и шибануть сюда какой ракетой. Особо общаться с наркодельцами у меня желания не было, купив по дешевке у замызганного худого парня для вида несколько доз химки и пачку табусов для ассортимента, я покинул заведение. На Большой земле перепродам, если что, такое добро влет улетит. Вернувшись наверх, я вдобавок разжился у словоохотливого Юры самогоном для своей фляжечки, причем забесплатно, что особо приятно.
Снег утих, но уже вечерело, и я не рисковал на ночь глядя продолжить путь. Решили переночевать здесь, а с утра выдвинуться пораньше, и ближе к обеду, если все пойдет по плану, воссоединиться с встречающим отрядом. Но спать рядом с обдолбанными свободовцами я поостерегся. Вряд ли они ночью обращаются в мутантов, но кто знает, насколько у них крыша снесена от наркоты? Наскоро обойдя территорию, я нашел небольшой пристрой к цеху, у которого оказалась невыломаная дверь и о, чудо - ход на второй этаж, а там пара каморок с окнами, в которых даже сохранились мутные стекла. Дверь внизу мы закрыли и замотали проволокой. Стоявшие в каморках конторские шкафы с древними бумагами пустили на костер, чтоб прогреть помещение. Огонь еще не прогорел, а я уже отрубился - треволнения прошедшего дня вымотали меня до упора.
Проснулся я от недостатка воздуха - это Ахмет зажал мне нос и рот, чтоб я не шумел при пробуждении. Увидев, что я открыл глаза, он приложил палец к губам и показал на дверь. Я прислушался и сразу понял, в чем дело. Внизу кто-то очень тихо снимал с петель входную дверь пристроя. Я выглянул в окно. В мутном, предрассветном сумраке по белому снегу мелькали тени неясных конфигураций, даже на людей непохожи, подумал я сначала, епрст! Это ведь на плече укреплен тепловизор, а на морде - прибор ночного видения, поэтому и без фонариков, подумать только, походу спецназ! Вот мы и вляпались.
-Глушители, - одними губами прошептал я, но Ахмед с Пашей меня поняли и сноровисто начали наворачивать глушаки на свои стволы. Только мы расползлись по углам и залегли за остатками мебели, осторожный шорох на лестнице возвестил о том, что гости уже рядом. Когда началась стрельба, я даже не сразу уловил - вместо привычных звуков выстрелов с обеих сторон слышались лишь шелчки и негромкие хлопки. И тут началась настоящая, громкая пальба и взрывы в цехе - видимо нападающим не удалось проникнуть незамеченными, и кто-то из свободовцев начал отстреливаться.
-Провод, бегом!- услышал я вдруг Ахмеда. Он уже стоял в проеме двери каморки. Я пробежал мимо него, едва не наступив на тело в армейском камуфляже прямо у входа.
Еще одно тело лежало внизу лестницы. Здесь же сидел Паша, осторожно выглядывая наружу.
-Я никто нэ вижу, - тихо сказал он. - Эти два навэрно фланговые были, пашли здэсь всо праверит, а тут мы…
Я выглянул и сказал:
- Рвем направо, к углу забора. Там трубы, по ним перелезем. Паша, ты чего сидишь?
-У мэне пуля в живот попаль, я останусь. Сам бегите, я прикрою здеса. Провод, наркотыки дай мине, да?
-Погоди, посмотрю,- я полез глянуть рану. Ууу, тут аптечка бессильна- автоматная пуля вошла сбоку, прямо между пластинами бронежилета. Я посмотрел на Ахмета и покачал головой. Тот вздохнул.
Я вложил Паше в руку вчерашние покупки, тот сразу заглотил пару таблеток и принялся умело собирать косяк. Видно было, парень собрался уходить серьезно. Ахмед вполголоса что-то сказал Паше по чеченски, обнял его и кинулся к забору, я за ним.
Кгда мы с кряхтением, подсаживая друг друга, перебирались через двухметровый кирпичный забор, стрельба в цехе уже затихала. Перевалившись через верхний край забора, я рухнул вниз с грацией мешка мусора, но тут же вскочил на ноги. Ахмет уже был рядом. Я побежал вдоль забора по направлению к густым зарослям пятиметровой дикой кукурузы. Там мы смогли бы укрыться от погони. Вдруг из-за угла забора прямо на меня вывалилось какое-то рогатое чудовище с тупым рылом, я не думая, от бедра влет разнес ему голову короткой бесшумной очередью из Аликовской винтовки, чудовище завалилось и осело на землю, и тут я понял, что чудовище это относилось при жизни к моему же биологическому виду. Это был военный сталкер в полной боевой экипировке и раскраске, а то, что я сначала принял за рога, было кучей гаджетов - антенн на шлеме, тепловизора, и ПНВ с респиратором вместо рыла. Ахмед поцокал языком, видимо в знак восхищения моей меткостью, я же, опешив, открыв рот и выпучив глаза, стоял перед первым в моей жизни убитым в упор насмерть человеком. Ахмед, не растерявшись, споро собрал с земли стреляные гильзы, схватил меня за рукав и поволок в заросли.
Примерно через четверть часа, когда мы изрядно отдалились от цеха по хрустящему снежку, мои зубы и пальцы уже перестало бить дрожью от боевой лихорадки, сзади послышался мощный взрыв. Оглянувшись, я увидел густой черный дым и отблески пожара. Видимо, лаборатории у свободовцев больше нет, да и самих их поубавилось. Хотя кто знает, сколько у группировки тут еще тайных местечек. Вот ведь закон подлости, угораздило нас заявиться, как раз когда сюда снарядили команду военсталкеров. Видать серьезно кому-то насолили наркопроизводители, раз ради них такую заварушку на Агропроме устроили. До этого я лишь слышал, что есть одно супер-пупер секретное военное подразделение, которое втихаря натаскивают на проведение спецопераций в Зоне, на случай какой экстренной необходимости. Однажды, Кандей рассказывал, киллер наемный завалил в Киеве какого-то заезжего депутата Европарламента и решил залечь в Зоне, будучи в бегах, с облавой на хвосте, мол, врешь - не возьмешь. Поселился на забытом дальнем хуторе, за армейскими складами, а это даже за Долгом, так что вы думаете, недели не прошло, ночью заявились спецназовцы, спеленали бедолагу и унесли в неизвестном направлении. Так что уголовка - уголовкой, менты - ментами, а от спецслужб и на Зоне особо не запрячешься. Самому мне сталкиваться с ними лицом к лицу, тем более в бою, до сих пор не приходилось. Интересная ходка получается, если получится выбраться живым, буду долго вспоминать – оказывается, есть еще на белом свете столько вещей, которые со мной приключились впервые.
Ахмед вдруг выкинул в канавку с водой гильзы и озабоченно сказал:
-Провод, винтарь срочно притопить надо. И пальчики свои с него вытри. Шлепнуть спецназовца - не шутка, за это огрести можно по полной. Воевать с ними нельзя, только сдаваться, и еще поуговаривать, чтоб живым взяли, а не шлепнули тут же.
- Без оружия по Зоне не ходят, Ахмед. Тем более на Агропроме, тут зверофермы раньше были, каких только тварей не встретишь.
-Тогда веди туда, где можно оторваться от погони. Военные увидят труп и поймут, что кто-то ушел. И еще обозлятся сильно, за своих они мстят, нас просто так не оставят.
-Ну, извини, Ахмед, ты же понимаешь, я не хотел обидеть этого хорошего славного парня, который спозаранку вышел подышать на Агропроме и случайно нарвался на нас.
-Да ладно тебе, потом пошутим, если выберемся. Придумай лучше, как оторваться можно.
Я на ходу поразмыслил, сосредоточенно пробираясь сквозь заросли. Где-то недалеко послышалось бодрое стрекотание, это значит, к военным прилетела вертушка. Минут через десять она полетит в нашу сторону, ежу понятно, где еще мы можем двигаться, в этой степи лесов особых нет. Пешая погоня наверняка уже выдвинулась. А прав Ахмед, вояки от нас не отстанут, пока не кончат, а по следам на снегу нас догнать ничего не стоит. И мы здесь как на ладони, хоть под землю прячься. А это, кстати, выход, почему нет, сейчас мы как раз рвем на север.
Мы бегом пробрались до края зарослей, потом началось чистое поле, по нему с трудом пробежали метров 500, ноги вязли в мокром снеге и вязкой глине под ним; и начали уже заворачивать за угол местных сараек, когда в стену рядом с моей головой смачно чмокнулась пуля, выбив кусок кирпича. Вдруг меня неведомой силой резко крутануло вокруг своей оси и кинуло спиной о ту же стену.
-Вот ни хрена себе!- ошарашено то ли сказал, то ли подумал я, и тут Ахмед схватил и буквально закинул меня за угол, под прикрытие стены. Я сразу же осторожно выглянул - вдали в нашем направлении бодро двигались несколько точек. Это только пешая погоня, недолго осталось ждать вертушки, уже слышалось стрекотание. В разгрузке сбоку нашупал пальцем свежую сквозную дыру. Я расстегнул телагу, посмотрел вниз и похолодел - горизонтально на уровне живота шел вспоротый участок бронежилета, из прорехи торчали края защитных пластин, кусок наружной обшивки был выдран с мясом. Повезло, пуля на излете была, только бронник зацепила вскользь, даже не ушибла, а то бы я до сих пор валялся. Я устремился дальше, Ахмед за мной. Пронеслись через дворы, мимо ветхих хозпостроек и разросшихся кустов; я пинком вышиб трухлявую калитку и выбежал на берег канала. Как и ожидалось, канал по осени был половодный, вполне быстрый и глубокий поток. По обоим берегам его густо разрослись местные лесопосадки, огромные пирамидальные тополя, спасибо воде. Не самый лучший вариант, но за неимением дворника имеют горничную. Летом бы мы встретили хилый ручей, наполняющийся только после больших ливней. Где-то уже неподалеку тарахтела вертушка, но нас не видят, иначе бы уже стреляли.
Я крикнул Ахмеду:
-Делай, как я!
Сам зашел в поток по щиколотку и побежал по течению вдоль берега по воде.
-Зачем это? – задыхаясь, крикнул сзади Ахмед.
- Чтоб! По снегу! Не топтать! След сбить!- по слогам, на каждый выдох ответил я. Черт, сколько лет у меня уже кроссов не было, ведь собирался курить бросать, уже болит под ложечкой, и легкие рвутся наружу. «И все равно, чем кончится ваш отход на север»- под такт шагов в голове зачем то вспомнилась песня Аквариума. Еще немного, метров пятьдесят, а вот, все, это здесь. Большая вода нам в помощь, над поверхностью даже не видны остатки столбиков сгоревшего моста, на них только ногами наткнуться можно, все, здесь переходим, осторожно, Ахмед, поток быстрый, а на этой стороне, сразу поднимаемся на косогор через кусты. Тут бежмя бежим дальше вдоль канала, но уже по другому берегу, и под прикрытием лесополосы.
Хотя сказать бежим - уже преувеличение. Я не атлет, дышу со свистом и весь мокрый, в печени ощутимо колет, да и Ахмед уже далеко не молодой горный козлик, тоже кряхтит, охает и держится за сердце. А преследуют нас кадровые военные, которые последние лет 10-15 каждое утро начинают с пробежки. Ну, по крайней мере, мы еще не плетемся, а бодримся, идем, пытаясь иногда даже ускорить шаг, да и переход через канал даровал нам минут 5 форы. Затащить бы этих оленей куда-нибудь в аномалии, но не был я в здешних краях пару лет, и где тут что, уже и не вспомнить. Только ближе к тоннелю пойдут рыбные места. А вон, впереди, через просветы в зарослях, уже виднеется родная насыпь.
Канал вместе с лесопосадками вскоре виляет вправо, а мы рывком переваливаем через насыпь и бежим уже под ее прикрытием. Вот мы и добрались снова до родной цыганской ветки, только с противоположной стороны Зоны, проплутав почти неделю, и побывав в куче всевозможных передряг.
По пути я успел оглянуться, вертушка рыскала метрах в трехстах позади. Впрочем, эти не дураки, скоро переберутся на левый берег, если не уже, и найдут наш след. Только вот черт, насыпь становится все более пологой, и для вертушки оказались заметны сначала наши головы, потом торсы, а потом мы целиком, как голые, бегущие по чистому полю. Разумеется, нас тут же заметили, краем глаза я увидел, как вертушка, вильнув хвостом, полетела в нашу сторону. Мы на пределе сил кинулись вперед, в уже видный черный зев туннеля. Где-то здесь она должна быть, родная, слева от пути, я ее помню ведь, лишь бы никуда не делась.
-Ахмед!- заорал я,- тут левее держи, по склону прямо беги, не прямо к туннелю как бы, а влево на 10 часов, еще чуть влево! И по команде падай. Хоп!
Ахмед упал в ложбинку, прямо на склоне холма, у подножия которого проходил путь. Я сверху на Ахмеда. И тут заработал пулемет вертушки. Я даже не глядя на вертолет, демонстративно сел, зевнул, достал фляжечку с самогоном и позерски присосался к ней. Ахмед все еще лежал, закрыв голову руками, и этого театра не видел. Пулемет все еще херачил, но мне это не доставляло никаких неудобств, я приветливо улыбнулся и помахал рукой ветолетчикам. А первач свободовский ядреный, сразу кровь по телу живее побежала. Хорошо все-таки, черт побери, быть старожилом, и неоднократно в прошлом ходить этими местами. Все пулеметные пули охренительно страшного калибра поглощались плешью, инерция выстрела на этом сразу заканчивалась, и пули вертикально падали на землю с ускорением примерно 21G, не знаю за каким хером я запомнил этот факт из рассказов Карла Оттовича. А мы вольготно расположились как раз за плешью, или как ее называют по умному, гравиконцентрической ловушкой. С доисторических времен эта здоровенная плешь торчала справа на склоне от выхода из Агропромовского тоннеля, и были даже дурачки, которые, не дав глазам привыкнуть к яркому свету после мрака туннеля, тут же в нее и гикались.
Стрельба прекратилась. Видимо поняли, что боезапас зря расходуют.
-Сталкеры!- заорал мегафон,- Немедленно прекращайте сопротивление и сдавайтесь.
Вот идиоты, мы разве сопротивляемся? Я с видом крайнего удивления пожал плечами и показал пустые руки. Ахмед, подыгрывая мне, сидел, опустив голову, с видом полной покорности судьбе. Вдали показались уже фигурки пешей погони. Видимо нашли, где форсировать канал. Подмерзли небось, по холодку то бегать с мокрыми яйцами не айс, подумал я злорадно. Вертушка стала снижаться с явным намерением сесть.
- Ахмед, по команде, товьсь! Хоп!
В этот самый момент вертушка коснулась колесами земли, и началась веселуха. Хорошо, повторяюсь, быть старожилом. Всякий ходивший сюда знает, что на выходе из туннеля на Агропроме справа на склоне плешь. И всякий же должен помнить, что на выходе слева от путей целая поляна электр, или как их по-умному называют, почвенных электроконденсаторов. Вертолет весь по корпусу тут же покрылся змеящимися белыми огоньками молний; металл с шипением загорелся голубым и ярко-желтым пламенем и сразу погас; мгновенно рев движков сменился визгом, скрежетом и затих; истошно заорали внутри, и тут же замолкли; вертушка, обугленная и черная, осталась стоять неподвижно, лишь лопасти еще быстро крутились с гулом, раздувая в стороны едкий вонючий дым.
Мы кинулись в туннель.
Сам по себе туннельчик был недлинный, метров 700-800 и выходил уже к тем краям, которые издревле назывались Свалкой. Я здраво рассудил, что бегом уйти по нему от погони у нас шансов нет. Форы у нас уже почти ноль. Молодые горячие зольдатен, кто не вляпается в электры и плешь, уже через четыре-пять минут бега уже увидят две еле ковыляющие фигуры на экранах своих тепловизоров и нафаршируют нас невкусными острыми железяками.
Поэтому уже метров через пятьдесят я крикнул:
-Ахмед, сворачивай налево, сейчас будет стрелка.
В свете налобных фонариков действительно показалась развилка. Повернув под острым углом, мы побежали круто налево.
-Что здесь? Куда это дорога? – спросил Ахмед.
- Тут к военным на Янтарь ветка была,- ответил я с одышкой,- По ней в советские времена к ним все снабжение шло.
Метров через двести, пробежав мимо спряженной пары раскуроченных тепловозов, мы уперлись в мощные стальные ворота.
-Провод, тут заперто!- начал было шуметь Ахмед, но я его прервал:
- За мной двигай. Тут старая сталкерская нора пробита.
Я направился к правому краю ворот, туда, где находилась двухэтажная пристройка с черными провалами окон, раньше в ней находился караульный пост. Через караулку мы проникли по винтовой лесенке на второй этаж, заваленный обломками рухнувшей крыши и кучей слежавшегося насыпанного грунта, по которой мы и забрались наверх, на край проломленной крыши, а вот уже и нора - узкий лаз, в него только на четвереньках можно пробраться. Я оглянулся. Вдали мелькали по стенам туннеля блики налобных фонариков приближающейся погони. Мы по одному нырнули в лаз.
Сталкеры давно уже целились проникнуть в заманчивые военные подземелья. Предполагалось, что них наверняка много вкусного, есть чего поклевать и вдоволь помародерствовать. Со стороны Янтаря в некоторые подвалы народ забирался, насколько хватало отваги. Многие остались внизу навсегда, но, бывало, возвращались с богатым уловом. Мощные ворота, преграждавшие путь к заветным подвалам со стороны Свалки,- самого быстрого и относительно безопасного пути к богатству - недолго являлись непреодолимой преградой для жаждущих хабара ловцов удачи. Какие-то, оставшиеся безымянными, выдумщики уже давным-давно устроили несколько направленных взрывов в бетонном перекрытии над караулкой, пробив в нем дыру, а попутно случайно обрушив и крышу караулки. Далее сталкеры просто прокопали пятиметровую нору в грунте, впрочем, выход в военный туннель по другую сторону ворот тоже пришлось открывать взрывчаткой, следы взрыва в виде разодранной арматуры и раскиданных кусков переломанного бетона красноречиво свидетельствовали об этом. Через эту то нору на Янтарь в былые годы ходило довольно много экспедиций, даже я сюда хаживал раза два, еще из Дитяток. Потом, когда во всех доступных уголках подземелий хабар подъели, а в недоступных остались лежать кроме хабара, косточки особо смелых, доказавших своим примером, что уголки не зря называются недоступными, поток посетителей иссяк, лишь раз в квартал может забредал кто-нибудь от скуки, проверить, авось поменялась схема расположения аномалий, и обнаружится проход в какие-нибудь новые подвалы.
Цыгане сюда теперь тоже не ходили – кабеля, мелкую нержавейку, медную и бронзовую арматуру, какую нашли неподалеку, уже давно поснимали, через нору крупного железа не вытащить, а места – злые. Особо ценную малогабаритную добычу - серебряные, а то и золотые контакты с военной электроники пооткручивали сами сталкеры, кто соображал в инженерном деле.
На выходе из норы Ахмед умело примотал растяжку, и мы быстро удалились по железнодорожному пути, идущему под уклон. С этой стороны туннель сперва был полным братом-близнецом тому, что остался за воротами. Вскоре, однако, пути начали раздваиваться, стены – уходить в стороны, сам туннель - расширяться, и вот через четверть часа мы уже очутились на огромной подземной станции, света фонариков не хватало пробить тьму, чтобы определить ее границы. На своде в высоте с еле слышным потрескиванием местами мигали или даже тускло светили от ионизирующих излучений лампы ДРЛ в светильниках. Кое-где сверху капали, а то и бодро лились маленькие водопадики. Ну понятно, свод уж местами подтекать начал, лет еще двести пятьдесят без человеческого ухода, или какой там срок годности усиленного бетона - и все это рухнет к едрене фене. На путях стояли целые составы, некоторые еще набиты были барахлом, которое в свое время не успели разгрузить, а впоследствии недосуг было разграбить. Ну грабь - не грабь, а на руках много добра отсюда на поверхность не вынесешь, вот и лежат тут под землей целые склады, почти в неприкосновенности. Интересно, сколько советских народных денег вбухано в постройку этого циклопического подземного царства? М-да, у нас была великая эпоха. Расслабляться здесь не следовало, даже еще более чем где бы то ни было в Зоне. Под колесами вагонов сверкали отблески электр, из смотровых ям между рельсов светились лужицы и озерца ведьмина студня. Издалека слышались визги и шорох подземной живности. Приглушенный расстоянием, прозвучал и отразился эхом от сводов звук далекого взрыва. Мы уже не одни, солдатики видимо добрались и отыскали нору. Упертые, заразы. Ну да ничего, скоро, думаю, повернут отсюда нах, тут подземелья дюже негостеприимные, особенно для обуреваемых жаждой мести.
- Ахмед, винтовку проверь, предохранитель сними. Будь готов к стрельбе в любой момент, – обратился я к попутчику. – Тут полно тварей, а народу сюда сейчас мало ходит, мутанты вообще страх перед людьми потеряли. Хотя и раньше не имели.
Мы осторожно подошли к длинному дебаркадеру, на котором застыли навсегда погрузчики с задранными вилами. В свете фонариков они отбрасывали пугающие рогатые тени на стены. Медленно, шаг за шагом, один за другим, поднялись на дебаркадер по железной лесенке. В стене за широким перроном открывался широкий черный проем - прямой путь в саму преисподнюю – в подземелья Янтаря.