Ради шутки, на потеху

Кто-то крикнет: "Погибаю!"

"Помогите!" - вторит эхо.

А иной совсем без риска

Со смешком черкнет записку:

"Помогите человеку!"

И бутылку пустит в реку.

Но другой прочтет, поверит.

Но другой - рывком за двери!

И в бушующую полночь

Тут же бросится на помощь!

Проплывет - сто миль и тыщу

Вдаль к тревожащему звуку.

Пусть кого-то не отыщет -

Ста в пути протянет руку!

Сам хлебнет волны и соли,

По пути засеет поле,

Дружбы новые построит,

Дали новые откроет.

Человек пойдет по звездам

По горам, обвалам грозным

И тропой первопроходца

К Марсу самому пробьется.

Но по правилу седому

Раз и он вернется к дому,

Завернет к тому, кто в шутку

Так повел по первопутку.

Иуслышат слева, справа:

- Это ТОТ?! Какая слава!

А иной шепнет с ухмылкой:

- А пустился... за бутылкой!

Он на это не ответит

Ни побаской, ни бывалкой,

Вдруг, задумавшись, посветит

Марсианской зажигалкой...

Но потребуют ответа:

Как же он прошел все это?

Как попался на забаву -

А вошел в такую славу?

Пусть припомнит, пусть уважит -

Как торил дорогу веку?!

Усмехнется он и скажет:

- Шел на помощь Человеку.

1. Стихи А.Шлыгина

5.

Дмитрий Михайлович Дергачев сидел на краю стола. Пол вокруг завали­вали бумаги и диски - явно сброшенные туда одним широким движением ру­ки, поспешным и резким.

Освободившееся место занимал голый мальчишка-вабиска. Он лежал с закрытыми глазами и при этом тихо ругался по-русски, потом попросил, не открывая глаз:

- Начинайте, пожалуйста. Очень же больно.

- Черт возьми, - Дмитрии Михайлович встал, порылся в выдвинутом ящике стола, - никак не привыкну этого делать. Как вообще ты живешь в таком состоянии?..

- Великолепно, - вабиска засмеялся (и засмеялся, как человек, с людски­ми интонациями, отличными от смеха вабиска - похожего, но все-таки не та­кого). - Так,наверное, чувствует себя батарея, которую раздуло" в гнезде.

- Интересное сравнение, - в руке референта шефа комитета ксенологии по­явился медицинский вибронож. Дергачев помедлил и коснулся им обнаженного плеча ваби­ска ...

* * *

Над поляной горели яркие звезды. В лес возвращалась распуганная жизнь, сквозь открытые навылет люки было слышно, как пофыркивают, пересту пают "у себя" кони, напевает Лиза, а Женька неразборчиво говорит и смеется.

Игорь и Степка сидели, опершись на короткий ствол инженерного ору­дия локтями - разглядывали небо. Игорь называл другу созвездия - совсем не те, что в небе Земли, а если и те - то "разбитые "расстоянием. Степка что-то мычал одобрительно, но потом поинтересовался вне всякой связи:

- А что ты будешь делать, когда защитить свою работу?

- Ну, я и не начиная ее еще... - вздохнул Игорь, спускаясь с небес на зе­млю. - Может быть, стану геологом. Буду искать руды на Лунах... - он не стал говорить о своих настоящих планах.

- Послушай, Игорь, - Степка не сводил глаз с небесного блеска,- возьми меня с собой.

- Куда? - не понял Игорь.

- Ну... вообще. Везде.

- Ты же хотел на дорожника... - начал Игорь, но Степка вздохнул:

- Да не потяну я. Не поступлю просто. Я тут книжку почитал - ну, этот ваш диск... Юницкий (1.), струнный транспорт, энергоопоры... Ни фига не понял.

1. Изобретатель, в 70-х годах ХХ столетия изложивший принципы действия струнного транспорта.

- Слушай, - замялся Игорь, - ну давай я тебя на латифундию к генерал-губернатору устрою? Честное слово, ты там будешь к месту. А я же не лати­фундист, у меня "своих" люде и едва полдюжины, да и те - слуги в нашем доме в Верном.

- Ты же меня представил Дзюбе, как своего бойца, - напомнил. Степка.

- Представил, - буркнул Игорь, кляня себя за тогдашние слова. - Ладно, посмотрим. Но ты подумай насчет латифундии. Там даже лучше, чем на госслу­жбе. Все по высшему разряду - тут тебе и учеба, и отпуска, и оплата высо­ченная...

На этот раз Степка ничего не ответил - Игорь уловил, что предложе­ние его ничуть не заинтересовало. "Мы в ответе за тех, кого приручили," - вспомнились Игорю слова из книжки, которую они несколько лет назад чита­ли по программе европейской литературы XХ столетия. Там была масса бредятины, но эта книжка ему понравилась. - Антуан де Сент-Экзюпери, "Маленький принц", - послушно подсказала память. - Вообще, конечно, человек - не лис пусть и говорящий. Но он сам... приручился. Да и куда ему теперь деваться?

- Мальчишки, вы спать собираетесь? - снизу высунулась голова Лизки.

- Идем, - Игорь в рост встал на броне, потянулся. Справа несло сыростью. Там неподалеку тек ручей - его не было видно и слышно, но Игорь ощущал течение. Лес обнаглел окончательно. Вокруг не было разумной жизни, но кишела живность "неразумная". - Мне еще путевой журнал надо заполнить...

Стёпка уже слез вниз. Игорь соскочил за ним, закрыл и блокировал люк, окончательно отрезая ночь Сумерлы от мира внутри лесохода.

Через открытую в рубку дверь все, сидя и лежа на кроватях, смотрели новости по стерео. Англосаксы оккупировали большую часть Арк-Ходора и блокировали остатки сторков в крепостях... Восставшие туземцы К'аркка ведут бои с войсками джаго - с обеих сторон применяется тяжелое оружие... На Сребрине идет охота за десантными группами нэйкельцев, предположите­льно виновных в нападении на жилые зоны... Его Величество Император Англо-Саксонской Империи, Лорд-протектор Союзных и Лендлорд Вассальных планет предупреждает Сторкад о неотвратимости вторжения на Арк-Фендан и предлагает мирному населению начать эвакуацию по предоставленному коридору... Начать освоение трех новых Лун... "Закон о сопляках" провален большинством голосов... (бурные овации на койках). Столицей летних Олимпийских игр 204 г. Г.Э. окончательно утвержден Минск - на улицах города толпы ликующих людей... Вся Англо-Саксонская Империя празднует рождение полумиллиардного жителя - родители назвали девочку Инглиш... Вновь тяже­ло болен Виктор Анатольевич Станской, но он продолжает работу - пока виртуальную - над скульптурной композицией "Сварог и Змей Волос"... Моло­дые музыканты на фестивале в Коббенхавне играют и поют песни "возрождения"... (1.) Торговая война Русской Колониальной Компании и ёстигэнской "Кум ходон" за торговые рынки Скиутты - Совет Старшин колеблется в выбо­ре партнера... Восхождение на высочайшую вершину Багровой команда исла­ндской диаспоры посвящает памяти всех соотечественников, погибших в ка­тастрофе "Рейкья-Нуклис" (2.)...Чемпионат по городкам... Парад восстановлен­ной энтузиастами бронетехники XX века в Варшау... Имперским дворянином Андреем Раевским убит на дуэли граф Бакингем, сэр Кларенс Эттли лорд Белли-Соули, пэр Англо-Саксонской Империи, дуэль состоялась на палашах, при­чина - национальное оскорбление... Заложен на верфях "Суон Хантер" первый рудовоз серии Х1ТS с присвоением наименования "Импробэббл" - рудовозы этой серии станут крупнейшими кораблями этого класса на Земле...

...Игорь оглянулся. О черт - все спали! Он улыбнулся и совсем уж со­брался лечь тоже, но вместо этого прошелся по комнатке, глядя, кто как спит и ощущая неожиданное и волнующее чувство ответственности. Да. Он - командир. Этим все сказано.

Он осторожно взял гитару, стоявшую в изголовье кровати Зигфрида. Тро­нул струны - тихо тронул, так, чтоб не звякнули. И полез в рубку обратно, прикрыв за собой дверь.

Он погасил весь свет, а потом плюхнулся в кресло, задрал ноги на пульт, а гитару положил на живот, на манер классических гуслей.

1. Общее название произошедшего после Серых Войн возвращения национальной самоидентификации уцелевших народов, в конце XX века задавленной т.н. "об­щечеловеческой цивилизацией", базировавшейся на болезненно-извращенных принципах, не имевших корней в человеческой истории и чуждой истинной культуре. 2. Катастрофическое извержение вулканов в период Третьей мировой, напрямую с ней связанное и погубившее, в частности, Исландию с большинст­вом населения.

Снаружи придвинулся темный лес, звездное небо над ним - казалось, что си­дишь в рубке космокатера... Игорь отвел глаза. Вздохнул. Ему вспомнилась старая песня, которую исполняла его любимая группа "Рунный Меч". Тихо пощипывая струны, мальчишка замурлыкал себе под нос...

- Скажи мне, гордый рыцарь, - (1.)

Куда ты держишь путь?

Ведь правды не добиться,

А смерть не обмануть.

За честь и справедливость,

За безответный спрос

Немало крови лилось.

Немало лилось слез,

Камень-гранит в поле лежит,

Выбрать дорогу камень велит:

Кого судьба помилует,

Кому поможет щит.

Вправо пойдешь - шею свернешь,

Влево пойдешь - сгубишь коня.

Прямо - спасешься сам, но убьешь меня...

Ни в селах, ни в столице

Не верят в чудеса,

От этой правды, рыцарь,

Не скроешься в леса.

Сними же с глаз повязку,

Брось меч, не мни ковыль.

Ты сплел из жизни сказку,

А мы из сказки - быль.

Принцессы лыком шиты.

Злодеям не до них.

И коль искать защиты -

Так от себя самих.

Ступай же мимо, конный!

В том нет твоей вины,

Что нам нужны драконы,

Которым мы верны.

Камень-гранит в поле лежит,

Выбрать дорогу камень велит:

Кого судьба помилует,

Кому поможет щит.

Вправо пойдешь - шею свернешь.

Влево пойдешь - сгубишь коня,

Прямо - погибнешь сам, но спасешь меня...

1. Стихи Е. Бачурина.

Он вздохнул и, накрыв струны ладонью, закрыл глаза.

* * *

Почему так холодно?

Что за грохот?

И запах, какой мерзкий запах...

Тяжело завозившись в снегу, я перевернулся на спину. Несколько секунд смотрел, как из низкого, сумрачного неба падают снежинки, кажущиеся черными в отблесках близкого пожара. Казалось, что вокруг трепещут, рвут­ся на ветру десятки больших флагов. Сквозь этот слитный, почти непрерыв­ный звук временами прорывались человеческие... да нет, скорее звериные крики, а иногда все разом перекрывало гулко-трубное "ббаумм!"

Совсем слизко кто-то истошно завопил: "А-й-я-а... не на-до-о!!!" - и захлебнулся каким-то клокотаньем. Мотая страшно тяжелой головой, я встал на четвереньки, зашарил по снегу, испятнанному черными хлопьями гари, на­шаривая что-то очень важное... ах да, автомат. Мой "калаш" с пустым магази­ном лежал рядом, я уцепился за него и огляделся.

Полуразрушенчая улица горела. Тут и там в снегу лежали неподвижные тела - среди алых брызг и еще черт-те чего; неподалеку одно тело кор­чилось, со звуком "ыхх...ыхх..." пряча в разорванный живот комки внутрен­ностей. Неподалеку перебегали под защитой стены согнутые темные Фигуры, оттуда слышались свист и завывание. Кто-то заревел, перемежая речь матом:

- Ну, суки, ну, "витьки" гребаные, ну вы попались! Бросайте оружие, а то возь­мем - ух, возьмем, тогда...

Голос осекся мучительным кашлем. Я замотал головой, ошалело глядя по сторонам. "Витьки"?! Витязей РА так называли их враги... но что это?! Это как?! Откуда?!.

СОН, вдруг понял я и обмер. Сумерла, я - дворянин... чистые дома, чистое небо... Сон или видение от потери сознания. А ре­альность - вот она, улица какого-то разрушенного города, снег с вечернего, вечно вечернего неба... и еще ничего не решено! Я зашарил по грязному бушлату, перетянутому ремнями, по пустым подсумкам, наткнулся на гранату, на рукоять пистолета, на нож... Патроны! Где патроны?!

- Игоряха, ложись, дурак! - меня тяжело сбили с ног, вмяли в снег. Тонень­ко свистнуло совсем рядом, еще и еще, опять; снег взлетал фонтанчиками. Я извернулся, увидел худое, грязное лицо Стёпки, бешеные глаза. - Ты чего?! - он рванул меня за плечо черными пальцами. - Ты чего, тебя контузило?! Ты чего, Игоряха?! Ты ранен, что ли?!

- П... кхатроны... - выдавил я. - Патроны кончились...

- Возьми у него! - Степка кивнул в сторону корчащегося в снегу тела. - Давай, я прикрою, Игоряха, давай, а то отрежут нас и все!.. Ползи!.. Нн-а-а, ссссуки-и!!! - ловко выставив перед собой длинный ствол пулемета, он слился с ним и резанул по черным фигурам в тени разрушенных стен, ру­гаясь страшно и вдохновенно. В ответ тоже понеслась ругань, загремели выстрелы.

Вспахивая снег локтями, я пополз к человеку, почти ничего не сообра­жая и теряя создание от раздвоенности личности. Как же так, как же так... Ухватившись пальцами (они были страшно грязные, грязь не просто покрыва­ла их, но въелась в кожу, а не левом запястье болтались тяжелые часы) за погон бушлата переставшего ворочаться человека, я перевалил его удобнее, скрываясь за ним, как за камнем, зашарил по подсумкам... Он глядел на ме­ня стеклянными глазами, отражавшими огни пожара. То и дело попадая во что-то липкое, тягучее и горячее, я швырнул Степке один магазин, другой... и увидел, как едва в двадцати метрах от меня ползут по снегу двое. Сюда, ко мне. Я выхватил пистолет - и один из них, поднявшись на колени, швырнул в меня камнем за секунду до того, как очередь Слепки прогнила его навылет - из спины брызнуло крошевом.

Не камень, а граната. Она лежала возле меня - серая, ребристая, ды­мящаяся. Совершенно без страха я взял ее и бросил обратно, упал за труп. А через две или три секунды на меня навалился второй бандит, сжимавший в руке штык.

Я перехватил его руку, а он свободной своей прижал к трупу мою с пистолетом. Совсем рядом - мальчишеское лицо, он был не старше меня, и по щекам, таким же грязным, как мои пальцы, текли слезы... но он хотел меня убить.

Человек, землянин - по-настоящему хотел убить меня.

Я ударил его головой в лицо, но на мне оказалась неуклюжая шапка, удар получился мягким. Он начал бить моим пистолетом по трупу, стараясь выбить оружие. И тогда я, подавшись вперед, вцепился ему в горло зубами и начал грызть, отплевывая мгновенно хлынувшую в рот кровь. Он выпустил мою руку, начал отталкивать - я всадил освободившиеся пальцы ему в глаза и, почти одновременно нащупав зубами и языком что-то упругое, бьющееся тол­чками, рванул зубами сильнее...

...Я вытащил из подсумков еще один магазин и гранату к подствольнику, подобрал пистолет. Мальчишка бился на снегу, зажимая ладонями брыз­жущее кровью горло, но глаза его уже умирали, подергивались дымкой. Он ти­хо икнул и почти перестал возиться, руки соскользнули с шеи. Я дополз ми­мо, стремясь добраться до своего автомата - и стрелять.

Степка стрелял одной рукой, левая вытянулась вдоль тела - на плече дымился бушлат.

- Попали, гады! - крикнул он. - Игорь, бандосы обходят! Беги вон туда, заля­жешь, прикроешь - давай!

Я метнулся в указанном направлении, добежал, крутнулся в падении, вы­ставил ствол из-за камней, открыл огонь, Степка бежал ко мне - низко приг­нувшись, петляя и неся пулемет в правой. Перескочил через меня, упал рядом, возбужденно крикнул:

- Теперь все, считай добрались, вон там наши! Беги, теперь я прикрою! Давай!

Я снова побежал. Какие-то люди перехватили меня, я замахнулся автоматом, но меня крепко выругали, кто-то сказал: "Муромцев, ты чего?!" - а че­рез миг рядом оказался Степка.

- Угодили, - выдохнул он и закричал в сторону: - Дед, у них так человек две­сти! Не выйдет ничего, надо отступать!

- Заткнись, стратег сопливый! - ответил из темноты молодой голос, - Пол­день скоро, а в полдень наши дадут из "смерча", тогда посмотрим...

Полдень? Как полдень? А, да... Я поймал на ладонь снежинку. Красивая и радиоактивная, как и все вокруг...

- Умойся, ты же в крови весь, - сказала мне сидевшая с поставленной меж­ду колен длинной винтовкой девчонка. - Тебя что, ранили?

- Это не моя кровь, - ответил я, посмотрел ей в лицо - и все поплыло во­круг...

6.

- Что наблюдаешь? Не молчи, уснул ты там?!

- 3а нами - целая тропинка, - голос Женьки раздавался по аудиосвязи. - Впереди, километрах в десяти - речушка... Вижу горы - черт, высокие какие, вершины прямо как хрусталь сияют!

- Их средняя высота - семь километров, - Игорь переключился на камеру вертолета и подвинулся, чтобы все увидели эти горы на экране.

- Это и есть Третий Меридиан, - Катька накручивала на палец локон по своей всегдашней привычке (от которой Борька молча обмирал). Женька по­дал голос:

- Я что-то сомневаюсь, что мы через них перелезем. По крайней мере - на "индрике". Не вижу перевалов.

- Надо будет - верхом переберемся, кони пройдут, - уверенно сказал Борь­ка.

- Так туда еще надо доехать, - напомнил Зигфрид и, нагнувшись к связи, за­дал вопрос: - Вабиска не видно?

- Дымки в нескольких местах, я засекаю... Елочки зеленые, ну и деревья! Одно к одному торчат!

- Да мы видим, видим, - усмехнулся Игорь. - А вот интересное место, что это?

- Дельта реки, - из поднебесья ответил Женька. - Зелень ярче, да?

- Горы ещё раз покажи, - потребовал Игорь. - Молодые, - определил он. - Чудо, если честно. Сделай там пару голографий. И спектропределитель включи.

- Давно включен, - сказал Женька, - Будет тебе материал для работы.

- Цыц! - прикрикнул Игорь. - Лучше меня самого меня понимать начали?.. И давай - хватит там кружиться, возвращайся!

- Правда, что ли?! - возмутился Женька. - Я только разлетался!.. Лизок! Ну скажи ему, что карта нужна!

- Может правда, пусть еще покрутится? - неуверенно предложила Лизка. - А то у меня только самая общая схема.

- Ладно, еще десять минут, - согласился Игорь. - Слышал? Видеосвязь не выключай, я сам тебя поведу, хочу полюбоваться... Все по местам! - и он плюх­нулся в кресло.

Поездка и правда не была чисто увеселительной прогулкой. Игорь вел машину. Девчонки работали над картой, накладывая на голую схему снимки и кроки - "скелет" обрастал "плотью". Борька занимался съемками из роторной башенки, используя прицелы, как усилители - его интересовали фауна и фло­ра. Зигфрид объяснял Степке, как пользоваться навесным оборудованием лесохода, а заодно по мере необходимости расчищал путь.

Неожиданно возник Ревякин. Кадет обиделся на Игоря - демонстратив­но обиделся после того, как тот решил выбрать для экспедиции не дири­жабль, а "индрик" - а ему поручили возить "по вызовам" биодесантников, конвертоплан которых годился не везде и не всегда.

- "Земля и воля" начала агитационную компанию против деятельности гене­рал-губернатора у реки Аллогун, - глядя в сторону, сообщил Ревякин. Потом вскинул голову и посмотрел прямо в глаза юному дворянину. - Они об­виняют Сергея Кирилловича в том, что он ради личной мести за погибшую когда-то невесту подвергает риску жизни Алых Драгун, которые не являют­ся его личной охраной. Еще пишут, что начальник службы безопасности его латифундии - ну, тот есаул, который тогда ошибся с германцами - чуть ли не агент Ми-6.

- Англосаксонской разведки? - спросил Игорь ошарашено.

- Да... И про Дзюбу - что он негласно превратил Прибойную губернию в свою личную латифундию, одновременно пользуясь правами губернатора и латифундиста...

"Так вот в чем дело! - мысленно ахнул Игорь, вспомнив, о чем думал, когда прибыл в горящий Кухлон; ему тогда показалось, что генерал-губер­натор разрушал его, как бы специально мстя за что-то. - Девушка... невес­та!" А вслух спросил:

- Ты по чьему-то поручению... или просто так?

- Просто так, - признался кадет. Засопел вдруг совсем по-детски и доба­вил: - Дзюба вообще не велел, чтобы тебе об этом обо всем по связи сооб­щали, пусть, мол... - он покраснел и осекся.

- Пусть, мол, мальчик спокойно прогуляется, - добавил Игорь, чувствуя, как у него тоже начинают гореть щёки. Но если Ревякин именно покраснел, то смуглый Муромцев побурел. - Так?

- Ну... - кадет помялся. - Да. А мне кажется - ты должен знать. Ведь сей­час ты - мой командир, - и разом отключился.

Игорь тихо, но сочно выругался по-русски, потом - по-английски и по-немецки. Степка и Зигфрид повернулись к нему, как по команде - они ничего не услышали, но что-то почуяли, и Зигфрид спросил:

- Что?

- Ничего, - все так же по-немецки отозвался Игорь. - Зиг, сходи встреть Женьку, он уже возвращается. Заодно посмотрим, чему ты Степку научил.

- Иду, - проворчал Зигфрид. Игорь уловил, что германцу нравилось демонст­рировать свое искусство новичку.

Едва Зигфрид скрылся в глубинах лесохода, как Игорь вызвал через станицу Прибой и потребовал губернатора голосом, не допускающим возра­жений. Дзюбу ему нашли на стройке струнника через залив и, судя по весе­лому лицу губернатора, он только что кому-то "вломил".

- А, добрый день! - поприветствовал он Игоря неофициально. И наткнулся на заданный в лоб вопрос:

- Ярослав Ярославович, чьи конкретно интересы продвигает "3емля и воля"?

Губернатор долго молчал. Действительно долго. Потом серьезно сказал:

- В средние века я бы отрубил тебе голову, мальчик. И как можно скорее, пока ты еще не переманил к себе всю губернию.

Игорь приятно - до приторности - улыбнулся. Он был очень зол и не испытывал поэтому раскаянья или неловкости. Дзюба вновь долго его изу­чал, потом вдруг продолжил:

- Хорошо. Если ты САМ назовешь мне причины, по которым НЕКТО выступает против генерал-губернатора - я согласен признать себя старым дураком и считать, что молодое поколение у нас получилось неплохим.

Игорь сообразил, что губернатор говорит на латыни, только когда сам начал отвечать на том же языке:

- Объединенная Космическая Компания. "Земля и воля" - это газета оппози­ции, фактически филиал петербургского "Нашего дела", которую контролируют люди из "Прогрессивного Блока". Прогрессивисты тесно связаны с ОКК. А ей не досталась концессия на разработки в Голубых Песках, которую генерал-губернатор передал Русской Колониальной Компании, где у дворянства традиционные партнеры.

Дзюба вдруг захохотал. Он смеялся искренне и весело - Степка вывер­нулся в кресле, чтобы понять, с кем разговаривает Игорь. А тот чувствовал, как тает его злость, но подавил желание расхохотаться тоже и дождал­ся конца веселья с каменным лицом.

- И ты собираешься заниматься геологией? - только и спросил, отсмеявшись, губернатор.

- И еще - экономическим развитием вашей военизированной колонии, - доба­вил Игорь, - где, кажется, забыли, что экономика - суть оружие... Ярослав Ярославович, я собираюсь сейчас же поговорить с генерал-губернатором.

Дзюба прищурился:

- Помнится, раньше, Муромцев, вы это делали, не извещая меня?

- С тех пор я сильно поумнел, - улыбнулся Игорь. - Я использую личный канал, хорошо? Все-таки я здесь не на прогулке... хотя так может показаться.

Дзюба наклонил голову. Это был жест не только согласия.

Дворянин извинялся перед дворянином за недоверие и пренебрежение...

Позже Игорь понял - именно с этого разговора Дзюба и в самом деле при­знал его равным...

...Генерал-губернатор оказался, как ни странно, на своей латифундии. Впрочем, Игорь понял причину этой странности, увидев в кресле на заднем плене Драганова - тот панибратски подмигнул Игорю из-за спины подошедшего к аппарату связи Довженко-Змая.

- Господин генерал-губернатор, - Игорь отсалютовал ему, получил салют в ответ и замялся. Почему-то - странно, но факт! - мальчишка робел, глядя в глаза генерал-губернатору. И дело было не в его звании и уж тем более не в возрасте - с куда более старшим Дзюбой Игорь спорил и конфликтовал, а Довженко-Змай и старше-то был на пять лет. Но вот поди ж ты!..

- Ты что-то хотел спросить? - дружески поинтересовался Довженко-Змай. Игорь кив­нул:

- Да... Как развиваются боевые действия?

- Успешно, - генерал-губернатор склонил голову к плечу и добавил:- Как военные, так и диверсионные. Вабиске парализованы... Ты что, не смотришь местные новости?

- А ты? - поинтересовался Игорь. - У тебя под троном подкоп!

- Ты о "Земле и воле"? - скривился генерал-губернатор.

- Я о тех, кто ее финансирует, - поправил Игорь. - У тебя второй фронт в тылу!

- Ты говоришь ужасные вещи, - серьезно сообщил Довженко-Змай. - Подкоп в тылу, второй фронт под троном...

- Если ты так любишь воевать - тебе надо было стать офицером, а не гене­рал-губернатором, - напрямик врезал Игорь. Довженко-Змай перестал улыба­ться, а Драганов оказал серьезно:

- Он тебя уел, Ангельские Глазки. Возразишь?

Прозвище генерал-губернатора - наверное, еще лицейское - прочно от­ложилось в памяти мальчика.

- Ну и что ты мне предложишь? - нейтральным тоном поинтересовался гене­рал-губернатор. Игорь глубоко вздохнул, собрался с духом и начал:

- Выбить из-под твоих недругов почву подписанием указа о развитии в колонии собственной промышленности - и не только лесной и пушной, но и, нап­ример, легкой, пищевой, причем на местной базе. Думаю, Сумерла сможет дать многое, что заинтересует Галактику. Прогрессирующая экономика - самое надежное средство заткнуть рты тем, кто в экономике видит основу жизни... а?

Почти жалобный звук вырвался у Игоря непроизвольно - просто потому, что он увидел, как генерал-губернатор поднес к экрану пачку листов со строч­ками текста. Войко Драганов откуда-то из-за этих листов сообщил;

- Он только что подписал составленные по его приказу планы о развитии местной экономики и прекращении наступательных боевых действий за Аллогуном.

- Но диверсионная война и превентивные акции будут продолжаться, - весело добавил генерал-губернатор, убирая бумаги.

Игорю большого труда стоило не отключиться.

- Простите меня, сударь, - выдохнул он. И добавил, словно клеймо себе ста­вя:- Я просто самонадеянный мальчишка.

- Ярослав Ярославович сказал мне, что он предлагал тебе должность, - как ни в чем не бывало сказал Довженко-Змай, не сводя с Игоря своих странных глаз. - Я пойду дальше... Поступай, куда хотел поступить. Получишь первое звание - можешь стать моим референтом.

- Спасибо, но я не люблю кабинетной работы, - воспрянув духом, ответил Игорь.

- Ты наглец, - сообщил генерал-губернатор и отключился. Но Игорь успел заметить на его лице улыбку.

* * *

- Что ты о нем думаешь?

Войко Драганов вытянул длинные ноги и сказал с легкой высокомер­ностью двадцатилетнего патриарха:

- Хороший парень. Мы сами были такими.

- Не были дружище, - задумчиво и чуточку насмешливо возразил генерал-губернатор. Он повернулся к другу лицом и за спиной оперся на столик. - Не были мы такими, - повторил он уже уверенно. - У нас была совсем недавняя Фоморианская война, и мы думали только о ней. Все остальное... - он повел ру­кой по воздуху. - Они - немножко другие... пожалуй - лучше.

- Да, такой юноша способен взять Иппу в одиночку, - подколол Войко и, за­смеявшись своей шутке, спросил: - Прилетает Светлана?

- Прилетает, - генерал-губернатор подмигнул. Драганов поднял брови: мол, что это за намеки? Но тут же подмигнул в ответ.

7.

- Откуда ты это знаешь?

Степка не сводил с Игоря потемневших, требовательных и тревожных глаз. Игорь пожал плечами:

- Война она и есть война.

- Нет, - Степка покачал головой. - Я видел ваших солдат. Они всегда в перчатках. Откуда ты знаешь про то, что пальцы всегда грязные и сбитые? И что бушлаты сверху от грязи блестят - там слой в полпальца? Игорь, где ты это видел?

Игорь, вздохнув, рассказал свой сон. Степка не перебил его ни единым словом, только потом покачал головой:

- Так не бывает.

Игорь снова вздохнул:

- Бывает... Это называется "генетическая память", Степ. Коллективная память нации... А что, все так точно?

- Точнее некуда, - подтвердил Степка. - Даже страшно, - он передернул плечами. - Правда, самого мерзкого ты не видел.

- Чего? - тихо спросил Игорь. Стёпка мотнул головой, буркнул:

- Ну, чего, чего... Например, того, что те, кому в позвоночник попали, всегда обгаженные лежат, из штанов вытекает... Или вот как я однажды двое суток без движения лежал посреди бандосовских позиций, мертвым притворялся. Сперва терпел, а потом нассал под себя. И потом опять... Или как эти гады наших пленных пацанов насиловали, потому что женщин почти нет... Да много чего... Но бой - один в один... - Стёпка вдруг сконфузился: - Ты знаешь, я себя иногда предателем чувствую. Посмотрю вокруг и думаю - попал в рай непонятно за что. А все наши остались там - сколько их погибло, не то что рая, а просто солнца и чистого неба не увидев? Если бы мог - честное слово, ве­рнулся бы...

- Да ладно тебе, - Игорь хлопнул Стёпку по спине. - Ты только подумай лучше: отсюда до неосвоенных мест, может, доплюнуть можно!

Стёпка немедленно смачно и далеко плюнул, потом восхитился:

- Неужели вон там и начинаются?!

- Очень может быть, - не смутился Игорь. - Проверим...

...Снова лесоход полз через лес - через речушки, ручейки и пологие холмы, не замечавшиеся в лесу. Среди стеной стоявших сосен, кедров, пихт встречались дубравы, островки лип, а вдоль берегов - ивы, но возникли целые полосы мо­гучих секвой и еще каких-то деревьев - Женька определил разновидность бука.

- В южных губерниях, - авторитетно сказал он, - леса были вообще непро­ходимые, а мы как раз скоро на их широту выйдем.

- Выедем, - согласился Борька, - а живности-то и не видно... Командир, мы шумим много.

Они сидели в своей "комнате" и рубали фруктовый салат, мороженое и бутерброды с копченым мясом, запивая все это соком. Вёл машину Степка, кото­рому доверили практиковаться, и он с удовольствием ворочал управлением, одновременно тоже жуя бутерброд.

Игорь расстелил поверх еды карты - точнее, то, что должно было стать картами - и начал глубокомысленно ездить по ним бутербродом, после чего объявил:

- Отсюда стекают все эти реки и образуют эту вот - большую. Этот район надо ис­следовать обязательно. Лесоход пойдёт туда. Но и по сторонам надо смотреть, фигурально выражаясь... - он запихнул в рот остаток несчастного бутерб­рода, прожевал, проглотил и довел до остальных итог размышлений: - Послезавтра разделимся. Мы с Борькой поедем верхом на юг. Женька и... и... -Игорь вновь задумался на миг и решил: - И Степан - на запад.

- Здравствуйте, - едко возмутился Зигфрид, но Игорь пресёк попытку бунта на корню:

- Добрый день и вам в хату. Ты лучше остальных обращаешься с проходческим оборудованием. А девчонкам я ни за что не разрешу тут долго ездить по лесам верхами - это опасно. Кроме того, они составляют карту.

- Спасибо за заботу! - воинственно вздыбилась Катька. Так же невозмути­мо, как и раньше, Игорь ответствовал:

- Пожалуйста... Давайте - доедаем и за работу.

Сам он, впрочем, решил совместить эти два занятия и влез в рубку, всё еще дожевывая бутерброд. Поинтересовался:

- Слышал?

- Конечно, - довольно хмуро осветил Степка. - Не скажу, что я очень рад... О чем я там буду говорить с Женькой? Он меня разоблачит.

- На фиг ты ему нужен, - отрезал Игорь. - Во-первых, то, что с тобой слу­чилось, просто в голову никому не придет...

- Разве что....

- Не перебивай. Во-вторых - как ты вообще собираешься тут жить дальше? Если собираешься - надо вживаться. Верхом ты ведь ездишь?

- С седла не падаю... Слушай, а что мы вообще тут ищем?

- Приключений, - твердо ответил Игорь. - Поиск приключений - это и есть первая и главная цель в нашей нелегкой жизни.

Степка хмыкнул и увеличил скорость.

* * *

Тело Аури-Арри привезли совсем недавно. Уигши-Уого не смог освобо­диться сразу и только сейчас пришел к трупу одного из вернейших своих помощников, члена Крылатого Совета. Растерянные, вокруг покрытого плащом тела стояли офицеры отряда Аури-Арри. Они молча расступились перед гла­вой Теократии.

Уигши-Уого откинул плащ.

Горло Аури-Арри было перерезано - вместе с воротом, прошитым метал­лической нитью, одним страшным ударом, вмах. Секунду Уигши-Уого смотрел на мертвого, потом - дернул плащ вверх и повернулся к охране, чувствуя непередаваемый гнев.

- Куда вы смотрели? - спросил он опасно-спокойно. Офицеры замялись. - Как вы могли это допустить? Вы ответите за это... Как вообще все произо­шло?

Один из офицеров осмелился заговорить - наверное, именно от страха, понимая, что через миг кары посыплются на голову всех без разбора и лу­чше попытаться хотя бы перехватить инициативу, отвлечь могущественного главу Совета:

- Отец... убийца оказался среди нас по... по вашему повелению...

- Что ты плетешь?! - уже не сдерживаясь, взревел глава Совета. Офицер за­торопился:

- Это правда, отец! Убийца - мальчишка, которого вы дали в проводники отцу Аури-Арри, тот, который уцелел после разгрома отряда Сапити!

- Го... - Уигши-Уого откашлялся и. приказал: - Говори.

- Он перерезал отцу Аури-Арри горло, когда тот наклонился над картой...

мы даже не понял, чем и как... прямо посреди лагеря...

- Где он? - спросил Уигши-Уого. Офицер сглотнул:

- Кто, отец?

- Мальчишка.

- М-мы... не смогли его взять, отец.

- Где его труп?

- М-мы... - офицер даже будто бы съежился. - Он ушел. Но отец, у него оказалось оружие русских! И он невероятно метко стрелял, - офицер даже руку непроизвольно вытянул, показывая, как стрелял мальчишка. - Раз, раз, раз - троих наших наповал, в седло, и уже оттуда - раз, раз, еще двоих! И в галоп.

Уигши-Уого рванул ворот куртки так, что поотлетали, градом застучав по полу, выложенному мозаикой, точеные из изумрудных зерен пуговицы. И вы­бежал прочь...

...Бросившись на колени перед окном, Уигши-Уого долго молчал, глядя в небо. Потом закричал в него - истошно и умоляюще:

- В чем мы провинились перед тобой?! Мы искоренили ереси на своей земле! Мы построили храмы! Мы смирили лесных дикарей! Мы прославляли тебя в делах и мыслях! За что ты караешь нас, Крылатая?! Почему сделанное нами об­ращается против нас?!

Молчало небо. Уигши-Уого тяжело поднялся с колен и отошел к столу. Перебрал бумаги, натыкаясь все на те же отчеты о поражениях и потерях. Странным показался лишь один - перешедшие за Аллогун и добравшиеся до болот по берегу моря, русские вдруг повернули и ушли обратно. Почему? Это обеспокоило главу Крылатого Совета едва ли не больше, чем все извес­тия о боях. Может быть, это затишье перед бурей? Послать в Аллогун помощь? Но отряды Людей-С-Ножами войну не прекратили, их видели уже у излучины Йонуха и Балви. Раньше они туда не забирались, но теперь у них появились хорошие карты... слишком хорошие, будь они прокляты!!! С Людьми-С-Ножами - огромные волчьи стаи, которые действуют с организованностью и решимостью отличной армии. На Йонухе погибли несколько яшгайанов - непонятно, как и почему, ничего даже не успев сообщить...

Дикое, неестественное желание овладело Уигши-Уого - поскакать в Аллогун, дальше, к Кухлону, вызвать на поединок Довженко-Змая и - будь что будет! Глава Крылатого Совета вздохнул. Он уже давно это понял - убийст­вами вождей, как это получалось с дикарями, с белолицыми не справиться. Создавалось впечатление, что их вожди - в какой-то степени... слуги. Да, слуги, как бы дико это не звучало.

Разгромлены еще несколько торговых караванов. Агенты у лесовиков доносят о разброде, о пошатнувшейся вере. Племена и мелкие государства вблизи от границ занятых русскими земель кто тайно, а кто и явно уже везут свои товары к ним, принимают их власть... И купечество Иррузая, ходят слухи, ищет контактов с пришельцами, с этими детьми Пещерного Змея. И есть - есть вабиска, которые тайно сочувствуют врагу. Пока - тайно. А завтра?

Нет, страшно думать об этом...

Усилием воли Уигши-Уого заставил себя собраться. Нет, он еще глава Совета и офицер, что бы ни случилось! Он глава Совета и офицер. Сжав руки в ку­лаки, он вновь посмотрел в окно на небо. Еще не все потеряно, Крылатая. Не все, и твой смиренный раб Уигши-Уого многое может...

- Отец, - раздался голос бесшумно вошедшего в кабинет офицера, - к вам посетитель.

- Проси, - Уигши-Уого посмотрел в дверной проем. Он уже знал, кто при­шел к нему под одеждой яшгайана, мелькнувшей в полумраке коридора.

8.

К вечеру чернолесье исчезло окончательно. Вокруг стеной вставали пе­реплетенные лианами кедры, секвойи, буки... Кишела довольно громкая жизнь, не смущавшаяся людей... и невидимая.

Борька на своем Раскидае ехал первым, держа ИПП прикладом в бедро. Игорь на сером жеребце из конюшен пионерского отряда станицы держался чуть позади и справа, положив оружие на колено.

Кони двигались по лесу быстрее лесохода - почти вдвое - и, конечно, практически бесшумно. Поэтому камера в комбрасе Борьки не бездействовала. Только что он заснял, что-то бормоча от восторга, целое стадо мамонтов - здоровенных и не рыжих, как северней, а черных, метра по четыре в холке. Странно похрюкивая, они вспахивали почву у корней деревьев и что-то от­правляли в рот хоботами.

- Такую бы башку на стену, - вздохнул, опуская руку, Борька.

- От такой башки твоя стена рухнет, - охладил его Игорь, подталкивая ка­блуками серого, с которым у них установилось полное взаимопонимание - эт­от жеребец раньше часто ходил под Димкой... - Ты прямо австралиец какой-то - мимо зверюшек спокойно ходить не можешь, норовишь пришибить.

- У меня знакомые австралийцы есть, - отозвался Борька, - нечего не них клепать... Смотри, для лагеря хорошее место!

Действительно, местность понижалась, лес расступался треугольником, и в центре его над ручьем, горбился небольшой холм с плоской вершиной.

- Ого, - заметил Игорь, осаживая коня, - местечко-то и впрямь как специ­ально для лагеря... Ну-ка!..

И он погнал коня вперед - через пустошь и на холм. Борька пустился следом и догнал его как раз когда тот, свесившись с седла, рассматривал горелое пятно точно в центре плоской вершины.

- Точно, - удовлетворенно сказал Игорь. - Тут уже был лагерь.

- И не раз, - соскочивший с коня Борька копался в углях. - Не знаю даже, когда тут впервые останавливались, земля прямо в камень спеклась... А вот еще, - довольно улыбаясь, мальчишка поднял нитку или жилку с нанизанными на нее пятью крупными зелеными камнями, затерявшуюся в траве. - Смотри.

- Аквамарин, - со знанием дела определил Игорь. - Чье это украшение?

- Такие в лесных племенах носят, - определил Борька, - шугиты, мукры и мукто... По-моему, тут ночевать - на неприятности нарываться.

- Не успеем уже другое место найти, - Игорь отодвинул затвор подствольника, проверил гранату в казеннике. - Может, рискнем, заночуем?

Борька осматривался. В лесу уже начинала накапливать силы ночь - таинственная и излишне шумная, неприятно шумная.

- Да я что, я не против, - решился он и засмеялся. - Хитрый вы человек, Игорь Вячеславовна: Муромцев, дворянин Империи!

- Да, я хитрый, - Игорь соскочил наземь. - Поэтому за дровами пойдем вместе...

...Стемнело окончательно почти сразу после того, как мальчишки ра­зожгли костер. Игорь как раз закончил устанавливать сканер, а Борька, открывая консервы, ругал сам себя, что за весь день не удосужился добыть свежатинки. Когда Игорь вернулся к костру, от вскрытых банок и наполнен­ных стаканчиков уже шел пар, а Борька разговаривал через комбрас с Кать­кой. У "базы" все было в норме, Женька со Степаном тоже сообщили, что у них дела обстоят хорошо.

- Связь так себе, - заметил Игорь, разуваясь и ставя обувь с разостланны­ми на ней носками у огня. - Картинка плывет... Может, мы зря обычную рацию не взяли?

- Пока, целую, - не обратив внимания на слова Игоря, сказал Борька и, поднеся комбрас к лицу, чмокнул воздух над экраном. Вздохнул: - Эх, и суток не прошло, а я уже соскучился!

- По дому? - не понял Игорь. - Так мы не сутки уже...

- При чем тут дом? - возмутился Борька. - По Катюхе!

- А-а... - с такой интонацией отозвался Игорь, что Борька фыркнул:

- Не понимаешь!

Игорь в самом деле не очень понимал. Он честно пытался представить себе ощущения влюбленного (в девушку, не в дело или родителей) человека, но память подсовывала то отрывки лицейских балов - высокий сверкающий зал, блеск металла и камней на открытых платьях дам и гулкий голос распоряди­теля, объявляющий танцы; то занятия по физиологии человека - с учебной виртуалкой, после которой снились незапоминающиеся, сладостно-мучительные сны; то чужой опыт - из книг, из стерео, красивый или ужасный, но безотно­сительный... Еще почему-то вспоминались слова Марселя Ашара: "Любовь - это свет. А супружество - плата за свет." Немного обидно было оплачивать негорящую лампочку, но Игорь отдавал себе отчет, что никого не любил и не лю­бит - и не очень от этого страдал; хватало интересных дел, а в среде учеников лицеев вообще было распространено презрительное отношение к "слабо­му полу". Для себя Игорь решил, что, если не встретит такую любовь, как у отца к маме была, то "оплатит счет" не раньше тридцати - выберет девушку лет на десять моложе, из хорошего рода, может быть - сестру кого-нибудь из со­учеников, с Муромцевыми многие будут рады породниться. Вот и все... Он не завидовал "обычным" мальчишкам, гулявшим с подружками о десяти лет, а то и раньше. Может быть, потому что все-таки не очень хорошо представлял себе, что теряет. Или потому, что умел кучу всякого, о чем не имели представле­ния эти мальчишки.

- Слушай, - вмешался в его мысли Борька, наматывавший на одноразовую ви­лку капающие соусом спагетти, - в принципе ты ведь можешь любого зверя просто так подманить - буквально на нож, да?

- А еще мы можем взять дирижабль и не стирать мягкое место седлами, -добавил Игорь, беря свою банку. Борька засмеялся:

- Да я понимаю все. Я не для охоты, а в принципе.

- В принципе - конечно могу, если животное высокоразвитое, я уже говорил.

- А вабиска?

- С лету - не могу, нужно время.

- А нашего, землянина? - допытывался Борька.

- Трудно и не со всяким получится. Да и вообще - не смогу я заставить делать то, что человек не хочет. Могу в мозгах покопаться и подтолкнуть, если сомневается, в нужном направлении. Так что я не волшебник.

- Когда тебя ранили стрелой, - вспомнил Борька и чуть смешался, но про­должал, - в общем, ты тогда остановил смертельное кровотечение... Как это у тебя выходит? В смысле - это уже рефлекс, или ты должен усилия прила­гать?

- Наверное, рефлекс, ~ неуверенно ответил Игорь, - я, если честно, и сам не очень понимаю... Вкусные консервы.

- Это мы голодные, - со знанием дела объяснил Борька. - Я один раз ше­сть дней ничего не ел. Мы тогда еще не тут жили, а на северо-востоке. Мне было... было двенадцать, ну и сорвался я на охоте со скалы, сломал ногу... Хорошо еще, ручеек был рядом. Первые три дня было совсем плохо, а потом меньше есть хотелось.

- Я тоже голодал, - вспомнил Игорь, - нас специально учили... Борь, а ты что, правда так сильно скучаешь по Кате?

Борька слегка удивленно посмотрел на друга. Задумчиво облизнул с губ мясной соус. И ответив словно бы отмеряя каждое слово:

- Понимаешь, я без нее словно бы весь наполовину. Живу, дышу, во­обще... существую, а не живу. Я это понял, когда пожар тушили, ну, во время которого ты в станицу приехал.

- Ты женишься на ней? - спросил Игорь, накалывая на вилку кусочки мяса. Борька немного удивленно сказал:

- Я?.. Я не думал. Наверное, но еще не скоро. Нам просто хорошо вместе - мне с ней, ей со мной...

- А... - откликнулся Игорь. Прислушался и заметил: - Не хотел бы я сей­час оказаться в лесу. Смотри.

Действительно, в лесу буквально кишела шумная и мерцающая огоньками чьих-то глаз глазами и крупных светляков жизнь. Кони спокойно похрустывали травой у подножия холма, возле самой линии защиты, они не забеспокоились, даже когда длинная плоская тень отделилась от черной стены кустов и начала красть­ся через открытое место, стелясь по залитой светом звезд и спутника Сумерлы траве.

- Это кто? - встав на колени, Борька ближе подтянул ИПП. - Не знаю тако­го...

- Пусть шляется, - Игорь, подняв уголек, ловко запустил им в сторону ноч­ного гостя - тот мерзко завопил, шарахнулся длинным низким прыжком с ме­ста и канул в кусты, словно капля в воду. - Или ты хотел познакомиться?

- Познакомимся еще, - пообещал Борька и сел вновь. - Давай доедим - и спать, а?

- Давай, - согласился Игорь. Небольшой эпизод с ночным гостем развесе­лил его.

9.

На семьдесят километров к северо-западу, у подножья изогнувшейся буквой "с" гранитной отвесной скалы тоже горел костер, как бы дополнительно отгораживая ночь от людей и коней, расположившихся со всеми мыслимыми удобствами на целой груде лапника.

В отличии от своих товарищей на юго-востоке Женька и Степан затеяли грибной суп - из мясных консервов, спагетти и собранных днем белых гри­бов, до которых, как выяснилось, оба были большие охотники. Сейчас варево булькало, распространяя умопомрачительные запахи, а мальчишки в ожидании ужина разговаривали.

- Ты служишь у Муромцевых? - поинтересовался Женька.

- Ну... да, - кивнул Степка. - Но вообще я кадет.

- Хочешь военным стать, - понимающе кивнул Женька. - Я тоже раньше меч­тал - не казаком, это

понятно, а в регулярной армии. А потом решил - останусь на Сумерле. В лесу работать.

- Нет, я вообще-то хочу дороги строить и обслуживать, - возразил Степка - А кадет - это так... для общего развития.

- Стреляешь ты здорово, - согласился Женька. - И историю знаешь хорошо, я и не слышал про разные вещи, о которых ты говоришь. Этому что, тоже в ка­детах учат?

- Это я сам, - ответил Степка. И добавил: - Мне иногда прямо кажется, что я в прошлом жил, понимаешь?

- Третья мировая... - задумчиво претворил Женька. - Я дату-то едва пом­ню, а из-за чего воевали - вообще не пойму... Но вообще-то, конечно, если на твою страну нападут, тут не до выяснений, кто прав, кто виноват. Своя страна всегда права, по-другому и быть не может.

- Я тоже так думаю, - согласился Степка. - А. суп, похоже, готов.

- Ну-ка... - Женька встал на колено, пробуя варево. - Черт, как вкусно по­лучилось, надо Катюхе рецепт рассказать!

- А рецепт простой, - Степка тоже присел у огня. - Берете все, что есть, мелко крошите и засыпаете в кипящую воду. Соль и специи по вкусу... Пра­вда ничего.

Следующие несколько минут оба молча работали ложками, по временам кидая за линию огня внимательные взгляды и прислушиваясь. Не потому, что чего-то боялись, а просто по привычке. Наконец Степка отвалился от почти опустошенного котелка и, удовлетворенно вздохнув, заявил:

- Теперь еще закурить - и все.

- Ты вроде бросил, - напомнил Женька, доскребая остатки.

- Бросил, - согласился Степка, - но помечтать-то можно?

- Кто о чем! - засмеялся Женька. Потом посерьезнел и вздохнул тоже: - Вот я знаешь о чем мечтаю? Правда, я знаю, что это только в книжках и в кино получается, а в жизни... - он поморщился. - В общем, удрать куда-ни­будь, где с фоморами война будет. Они же на Сумерле высаживались, ты знаешь? Но я тогда совсем никакой был, пяти лет еще не исполнилось, и жили мы не здесь... Я только помню, как нас на "дэках" увозили - мама меня к себе прижимает, а я в окно гляжу, а там позади горит все, и наши казаки в ту сторону скачут, скачут, и отец с ними, а я не понимаю, куда все торопятся... Я бы сейчас им показал, как наши дома жечь!

- Хорошая мечта,- оценил Степка искренне. - А кто котелок пойдет мыть?

- Никто, - сообщил Женька, потягиваясь. - Тут помоем, из фляжек. Нальем, прокипятим и сполоснем.

Они так и сделали. Пока Степка, пристраивал котелок у огня и подбра­сывал дров, да еще ходил поговорить с конями, Женька завалился на лапник, завернувшись в термопленку.

- Спокойной ночи, - сообщил он и, похоже, впрямь сразу уснул, потому что не сказал ни слова, когда Степка вместо того, чтобы лечь, присел вновь у огня и начал экспериментировать с комбрасом - подарком Игоря. Эта штуч­ка ему очень нравилась и почти зачаровывала - все, что угодно, от переводчика до кинозала, на собственном предплечье! И такие вещи тут все носят! Просмотр видеодисков. Связь - тоже видео. Что-то вроде диктофона, счетная машинка, аппарат для обработки и записи данных, электронная карта с курсографом и еще куча всего, в чем он пока толком не разобрался.

Степка посмотрел в темноту - и вдруг отчетливо вспомнил друзей. Они словно бесшумной чередой проходили за костром, на миг поворачивая свои лица в его сторону. И последней шла Динка Линько - девчонка, про которую он коротко рассказал Игорю. Видение было таким ярким, что Степка едва не окликнул: "Подожди!" Только через секунду до него дошло, что это - его соб­ственное воспоминание.

Он посидел еще, прислушиваясь - не специально, а просто так. Потом сказал вслух:

- Пора спать, - и встал...

...Ему почудился человеческий голос. Неявный, где-то далеко... или просто тихий, но это точно был человеческий голос.

Степка коснулся ладонью РПП на бедре и, помедлив, открыл кобуру. Ему вспомнилось, как он недавно читал "паташовский" каталог по планете Нью Уэлс - а там упоминалось, что на этой планете живет существо, которое умеет копировать голоса (в том числе человеческие!), заманивая жертвы в ловушку. Как знать - может, и тут есть нечто подобное?.. Или ему просто кажется?..

Нет, это правда голос. И он никуда не зовет, а просто... звучит.

Степка подобрался. Ему было любопытно...

...Леса он не боялся. Но и не спешил - во-первых, пытался понять, что же это все-таки за голос там звучит, а во-вторых думал, а не разбудить ли Женьку. Раздумывая, он натянул очки ночного видения, встал, наматывая на руку ремень ИПП - так, чтобы стрелять с одной руки в случае чего.

- Посмотрю, кто там, - тихо сообщил он коням, перемахивая через костер. И сразу - в сторону, быстро, пригнувшись. На всякий случай...

Степка постоял, прислушиваясь. В лесу потрескивало и похрустывало, обычные звуки... Он пошел - тихонько - на голос.

С каждым шагом слова становились все слышнее - говоривший оставал­ся на месте и, судя по интонации, звал. Степка прислушивался, но не понимал ни слова - язык вообще не был похож ни на что, когда-либо им слышанное. Голос - звонкий и настойчивый - повторял несколько переливчатых, как вода горного ручейка, слов.

"А почему я не удивляюсь? - неожиданно трезво подумал Степка, останавливаясь. - Лес за сотни километров от жилых мест, кто-то зовет на не­понятном языке, а я не удивляюсь?"

Чувства опасности не было - вот почему. Напротив - Степка ощущал полное спокойствие, даже ИПП и РПП казались лишними.

Он вновь сдвинулся с места и зашагал быстрее. Интересно, что Степка даже не пытался себе объяснить происходящее, пока не увидел впереди, на прогалинке, невысокий тонкий силуэт. Странно - силуэт словно бы светился сам по себе! И тем не менее - это явно был человек, поэтому Степка безо всякой опаски подошел ближе и окликнул невесть как оказавшегося в этом лесу незнакомца:

- Эй, привет!

Конечно, довольно глупо, но что еще-то можно было сказать? Человек обернулся. Это оказался мальчик на пару лет младше Степки, с тонкими, благородными чертами правильного лица и золотистыми волосами, падавшими на плечи. Одет мальчишка был то ли в куртку, то ли в рубаху с широкими рукавами и квадратными расшитым воротом, обтягивающие штаны и сапоги с подколенными отворотами.

- Здравствуй, - еще раз подал голос Степка. - Ты как тут оказался, ты кто?

Мальчик без испуга или опаски, но и без радости - скорее с удивлением, смотрел на Степку. Потом сделал плавный жест рукой и произнес не­сколько музыкальных слов с вопросительной интонацией.

"Корабль в лесу упал, что ли, какой, или катер космический? - поду­мал Степка. - Вот ведь, а я и разобраться не могу, кто он. Не англосакс, точно... Да и если бы что упало - тут бы сейчас такое было..."

Мальчишка поднял и опустил брови, смешно вздохнул и покачал голо­вой. Он выглядел не спасшимся после катастрофы, а просто потерявшимся в парке или лесополосе недалеко от города - и не слишком этим озабочен­ным.

- Ты кто, ты как тут оказался? - спросил Степка, подходя вплотную.

- О-ка-зал-ся? - мелодично и словно не слыша себя, повторил мальчик - и что-то спросил тоже, потом коснулся ладонью рукава Степки, развел руками, повел ими вокруг себя и сделал удивленное лицо.

- Пойдем, ладно, - немного неуверенно предложил Степка, беря мальчишку за плечо. - Пойдем-пойдем, - и тот доверчиво пошел за Степкой. Нет, точно ни дать ни взять заблудившийся в пригородной зоне пацан, который встре­тил старшего - и тот теперь обязательно выведет его к людям.

Степка никогда не имел ни сестры, ни брата. Он помедлил и неожидан­но для самого себя улыбнулся.

А потом понял, что... рядом с ним никого нет...

...Растерянный и - вот теперь! - удивленный Степка стоял на месте. Оказывается, он отошел недалеко и видел даже отблеск огня за деревьями. А мальчишки не было.

Степке неожиданно вспомнились слова Игоря, которые он сказал перед тем, как они разъехались. Игорь взнуздывал коня и вдруг, с улыбкой повер­нувшись к остальным, заявил: "А вы знаете - мы ведь в настоящем рыцарском странствии. В средние века это называла "квест". А в таком странствии все возможно!"

- Что ж, - вслух сказал Степка, - квест, так квест. Разберемся!

И зашагал к огню.