Глава 27. «экономический империализм»

И НЕОИНСТИТУЦИОНАЛИЗМ

Вклад чикагской школы в неолиберализм не ограничился монетаризмом. Она стояла у истоков двух направлений, переплетающихся между собой и сыгравших решающую роль в расширении предмета экономической теории — «экономического империализма» и неоинституционализма.

«Экономический империализм»— это распространение методологического индивидуализма неоклассической экономической теории — максимизирующего подхода «альтернативные издержки — выгоды» — на предметные области, смежные с экономической наукой, с опорой на категорию человеческий капитал.Неоинституционализм — это дополнение методологического индивидуализма неоклассической экономической теории категорией трансакционных издержек,отражающей влияние общественных институтов и организаций на максимизирующий подход.

Для обоих направлений характерна присущая неолиберализму тенденция к рыночной интерпретации всех типов общественных связей. Человек рассматривается как предприниматель, организующий собственную жизнь как деловое предприятие («экономический империализм»), а социальное взаимодействие — как контракт (неоинституционализм).

Лидеры обоих направлений — Г. Беккер, Р. Коуз, Дж. Бьюкенен, также как и лидер монетаризма М. Фридмен, были видными деятелями «Общества Мон-Пелерин».

27.1. Теория «человеческого капитала» Т. Шульца и Г. Беккера:

образование — «великий уравнитель» или «великое сито»?

Истоки категории «человеческий капитал».Ещё А. Смит включил в состав основного (постоянного)капитала «приобретённые и полезные способности всех жителей, или членов общества». Смитианцы вроде Ж.-Б. Сэя или Г. Шторха, не соглашаясь с учителем по вопросу о производительном и непроизводительном труде, настаивали на важности весьма широко трактуемого «невещественного капитала». А. Маршалл при анализе труда и организации как факторов производства указал на значение «естественной энергии», зависящей от «оптимизма, свободы и смены занятий и впечатлений»; производственного обучения и формирования «жизненных целей честолюбивого юноши»; выдвинул тезис об образовании как национальном капиталовложении. Но введение категории «человеческий капитал» в научный оборот началось в 1950-60-е гг. в работах американских экономистов из Чикагского и Колумбийского университетов. М. Фридмен (1956) включил «человеческий капитал» в число 5 основных форм богатства, приносящих личные доходы, — наряду с деньгами, акциями, облигациями и физическими благами. А первые специальные статьи по проблеме «человеческого капитала» были опубликованы в американском «Журнале политической экономии» Дж. Минцером из Колумбийского университета («Инвестиции в человеческий капитал и личное распределение дохода», 1958) и Т. Шульцем из Чикагского университета («Создание капитала благодаря образованию», 1960). Вслед за ними представитель Чикагской школы Г. Беккер, преподававший тогда в Колумбийском университете (1960 — 1970) и вернувшийся потом в Чикаго, выпустил две монографии: «Человеческий капитал: теоретический и эмпирический анализ» (1964) и «Человеческий капитал и личное распределение дохода: аналитический подход» (1967). Благодаря этим трём авторам (двое из них — Шульц и Беккер — стали Нобелевскими лауреатами, а Минцер заслужил репутацию «отца современной экономики труда») и получила распространение категория «человеческого капитала» как оценки имеющегося у каждого работника запаса способностей, знаний, навыков и мотиваций, являющихся источником будущих денежных и психических доходов — заработков и чувства удовлетворения.

Деятельность, способствующую росту будущих денежных и психических доходов посредством «увеличения ресурсов человека», была определена как инвестиции в человеческий капитал в пяти основных формах:

— обучение и воспитание;

— повышение трудовой квалификации (on-the-job training);

— забота о здоровье;

— миграция, географическая мобильность;

— поиск информации о ценах и доходах.

Образование и функция доходов. Человеческий капитал зависит как от врождённых способностей и талантов, так и от полученного образования и тренинга. Теоретики человеческого капитала уделили особое внимание влиянию образования и тренинга на личное распределение дохода, осуществив подсчёты экономической эффективности различных форм обучения в сопоставлении с эффективностью накопления вещественного капитала. Дж. Минцер первым попытался создать модель, объясняющую особенности распределения доходов исключительно на основе различий между индивидами с точки зрения полученного профессионального обучения. В статье «Обучение на рабочем месте: затраты, отдача и некоторые следствия» (1962) он воспользовался статистикой различий в заработках для определения общего объёма американских инвестиций в обучение без отрыва от производства и индивидуального дохода от подобных инвестиций. Беккер подсчитал, что отдача от высшего образования сопоставима с показателями прибылей у большинства фирм от обычных капиталовложений; таким образом, образовательные инвестиции — не менее важный источник экономического роста.

Однако Беккер ввёл принципиальное разграничение между инвестициями в общее и специализированное образование. Специализированная подготовка обеспечивает знания и навыки, представляющие интерес для той фирмы, где они были получены. Общая подготовка наделяет знаниями и навыками, которые найдут применение и в других фирмах. Обучение работе на компьютере — общая подготовка; тогда как изучение структуры управления и способностей работников конкретной компании является специфичным знанием. Поэтому фирмы готовы оплачивать специальную подготовку, чтобы заполучить дополнительный доход от неё. Общая же подготовка косвенным образом оплачивается самими работниками, которые, стремясь к повышению квалификации, соглашаются на более низкую в период обучения заработную плату.

Концепция «обгона». Джейкоб (Яков) Минцер (1922 — 2006) в своей итоговой книге «Образование, опыт и доходы» (1974) выдвинул концепцию «обгона» (over-taking). Одни соискатели выбирают самую высокооплачиваемую работу из доступных, другие — ту, на которой сегодня платят меньше, но завтра будут платить больше; кроме того, молодые люди (до 30 лет) часто меняют место работы, и лишь небольшую часть их изменений в доходах можно объяснить различиями в образовании и практическом стаже. Однако после 7—8 лет работы в фирме те, кто поначалу занимал менее оплачиваемую должность, но продолжал обучение, перегоняют тех, кто сразу получил высокооплачиваемую работу, и кривая, описывающая зависимость дохода от образования, взмывает вверх. Одновременно Минцер утверждал (статья «Семейное инвестирование в человеческий капитал», 1974), что причиной более низкой оплаты труда женщин является скорее не дискриминация со стороны работодателей, а то, что большинство женщин вынуждено прерывать карьеру для рождения и воспитания детей. Поэтому их производственный стаж и опыт меньше, чем у мужчин, и меньше стимулов для инвестиций в специализированное обучение. Но именно в тот период начались резкие изменения, через 20 лет резюмированные Беккером в его Нобелевской лекции (1992). Уменьшение размеров семей, рост числа разводов, быстрое расширение сектора услуг, где большинство занятых — женщины, непрерывный экономический прогресс, — всё это способствовало увеличению инвестиций в умения женщин, на которые имеется рыночный спрос, и значительно увеличило относительные доходы женщин.

Образование — «великий уравнитель»? Теодор Шульц(1902 — 1995), потомок немецких фермеров-иммигрантов со Среднего Запада США (штат Северная Дакота) до того, как стал развивать концепцию человеческого капитала, много лет занимался экономикой сельского хозяйства, написав базовый учебник для колледжей США по этой дисциплине. После выхода своей книги «Экономическая ценность образования» (1963), также ставшей базовым учебником, Шульц соединил два фокуса своих интересов в многочисленных работах по значению «человеческого капитала» для преобразования традиционного сельского хозяйства в бедных странах «третьего мира». Шульц стремился доказать, что даже в архаичном сельском хозяйстве отсталых стран скрыты возможности экономического роста, связанные с повышением качества человеческого фактора — умения фермеров и их жён рационально распределять и использовать ресурсы в пределах доступной информации. Шульц видел две главные преграды экономическим перспективам отсталых стран — давление населения и политика правительств, рассматривающих интенсивную индустриализацию как ключ к экономическому прогрессу, что приводит к искажению стимулов для предпринимательской активности и уменьшению потенциально возможного вклада сельского хозяйства. Воздействие промышленности и городских потребителей на политику позволяет им добиваться получения дешёвых сельскохозяйственных товаров за счёт многочисленных сельских бедняков. Шульц предложил стратегию выхода из «пребывания в нищете», основанную на повышении качества человеческого фактора посредством инвестиций в образование и превращения дополнительного благосостояния, обеспеченного этими инвестициями, в «побудительные экономические сигналы роста». С течением времени повышение потребностей более образованного населения относительно качества своей жизни и качества жизни своих детей приведёт к снижению спроса на количество детей и сокращению рождаемости; «замещение количества качеством» способствует решению проблемы перенаселения.

Применительно же к развитым странам Шульц назвал образование «великим уравнителем», которое обеспечивает накопление человеческого капитала выходцам из неквалифицированных слоёв, сглаживает доходы населения и способствует экономическому росту страны. Под влиянием этой концепции программы облегчения доступа к образованию стали рассматриваться как одно из эффективных орудий борьбы с бедностью и, возможно, даже более предпочтительное, чем прямое перераспределение доходов через налоги и субсидии.

… или «великое сито»?Ключевой для теории человеческого капитала подход к образованию в терминах инвестиций, а не потребления, — независимо от того, принимается решение об инвестировании всем обществом или самостоятельно индивидом, — оказал значительное воздействие на экономическую и социальную политику, дав теоретическое обоснование для ускоренного развития систем образования и подготовки кадров во многих странах мира. В инвестициях в человека стали видеть инвестиции, которые обеспечивают долговременный по своему характеру производственный эффект. Здесь нельзя не вспомнить проницательное замечание Н. Д. Кондратьева о том, что затраты на подготовку высококвалифицированной рабочей силы входят в состав «основных капитальных благ».

Однако ко времени широкого признания теории человеческого капитала, выразившегося в присуждении Шульцу (1979) и Беккеру (1992) Нобелевских премий по экономике, выяснилась неоднозначность влияния роста образовательного уровня работников на экономические и социальные проблемы общества. Обнаружилось «перепроизводство» специалистов в развитых странах с резким ростом безработицы среди лиц с высшим и средним специальным образованием и одновременно заметное снижение качества их подготовки с увеличением численности выпускников вузов. В противовес концепции «великого уравнителя» появилась концепция «великого сита», или гипотеза скрининга ( англ. screening — «отсеивание», «фильтрация», «отбор»). Контекстом её возникновения стало развитие экономики информации (см. главу 29).

Американский экономист Майкл Спенсзащитил в Гарвардском университете докторскую диссертацию «Рыночное сигнализирование: передача информации при найме на работу и соответствующие процессы просвечивания» (1972). Спенс охарактеризовал сделки по найму на работу как процедуры, требующие затрат на представление и выявление информации об ожидаемых качествах работника. Информация может быть двух типов: неизменные сведения о поле, возрасте и расовой принадлежности, и изменяемые характеристики, которые претенденты могут улучшить. Информацию второго типа Спенс назвал рыночным «сигнализированием» документов об образовании. Так как работодатель не может точно предсказать будущую производительность соискателей, он склоняется к использованию уровня образования как фильтрующего механизма, с помощью которого можно судить о способностях новых работников. Но эти способности могут быть связаны не с полученным образованием, а существовать до и помимо него, и оно их просто делает явными. «Образовательная экспансия» дефлирует ценность дипломов-сигналов: для индивида возрастает потребность в получении более высокого образования, но общественная отдача от инвестиций в образование падает. Таким образом, для общества в целом содержание такого дорогостоящего сигнального устройства, как образование, неэффективно, поскольку возможно использование более простых и дешёвых методов проверки деловых качеств.

Другим выводом из теории «сита» является гипотеза, что экспансия высшего образования вряд ли оказывает значительное воздействие на различия в заработной плате, так как выросший приток выпускников высших учебных заведений и колледжей просто вызовет рост стандартов найма. Следовательно, в абсолютном выражении таким выпускникам станет хуже, но ситуация ухудшится также и у выпускников средних школ, поэтому разрывы в оплате труда между ними останутся примерно на том же уровне.

Но, критикуя концепцию образования как «великого уравнителя», сторонники гипотезы скрининга не отвергают «фундаментальную концепцию человеческого капитала, жертвования текущим доходом в обмен на перспективу иметь больший доход в будущем», предполагающую, что связь между образованием и доходом не случайна.